– Мелли! Ну почему ты ушла, Мелли? На кого ж ты меня кинула, ласочка моя, кисонька.
14
"Мелани! Пожалуйста, загляните в клуб. Ничего не бойтесь – мы вам поможем. У меня есть разговор к вам.
Елена".
15
– Ну что вы, Мелани. Вам нужно гордиться собой. Кстати, ваш супруг намедни устроил пьяный дебош в клубе "Аматор" – даже в городские новости попал. Так что вы были сорок раз правы, когда уходили от него. И еще – вы сами нашли себе жилье. Сняли комнату. Это очень хороший знак. По статистике 80 % женщин, подвергавшихся систематическому психологическому насилию, не в состоянии позаботиться о себе – они так и застывают в состоянии маленького ребенка. Вы сумели это преодолеть, значит, и остальное вам будет по плечу.
Теперь о ваших дальнейших шагах. Лучше будет, если вы с мужем больше не увидитесь. По крайней мере до тех пор, пока у вас не накопится опыт самостоятельной жизни и защиты своих интересов. Внешность вы уже изменили – это хорошо. Теперь вам нужно поменять документы. И здесь мы можем вам помочь – наш клуб оказывает и такие услуги. Деньги? Ну разумеется, не бесплатно, вы же не девочка. Но скажем так – в кредит.
Давайте будем говорить как взрослые люди, Мелани. Если вы откроете любой из аналитических обзоров экономики, то увидите, что сейчас во всех отраслях наблюдается дефицит квалифицированных кадров. Старшее поколение – те, кто родился еще до генной и стволовой терапии, – стремительно уходит из обоймы, а производства расширяются, и специалистов требуется все больше. Поэтому мы работаем с рекрутингом. Нет, не так, как фирма, с которой сотрудничал ваш муж. Они вкладываются в детей. Но это – долгие деньги и, на мой взгляд, ненадежные. Я предпочитаю короткие деньги – находить тех, кто, как вы, Мелани, не по своей воле когда-то остался без работы, и давать им второй шанс.
Да, вы совершенно правы. У меня есть предложение для вас. В одной из лабораторий, занимающихся генным инжинирингом, нужен стажер. И мне кажется – это хорошая возможность для вас. Вы сможете завершить свое образование, ликвидировать пробелы в знаниях, которые накопились за время вынужденной безработицы, и начать свою карьеру. С вашими способностями и силой воли, я не сомневаюсь, она будет успешной. Кроме того, у лаборатории есть филиалы в других городах, так что вам, во-первых, предоставят оплачиваемое фирмой жилье. А во-вторых, ваш муж не найдет вас, пока вы сами не захотите. А оплатить наши услуги вы сможете постепенно, отдавая нам часть вашей зарплаты. Ну что, согласны? Великолепно. Знаете, еще в первый раз, когда вы пришли сюда, я почувствовала, что у нас с вами все получится.
16
– Завидую я ей…
– Мелани?
– Да.
– Почему, Елена Владимировна?
– Первые два-три месяца свободной жизни – самые сладкие. Как первая влюбленность. Время амока. Все тебе трын-трава, и все тебе по плечу. Эндорфины в крови играют, и кажется, любую гору пальцем сдвинешь. И одновременно страшно до колик – то ли от собственной ничтожности, то ли от собственного могущества. "Я – царь, я – раб, я – червь, я – Бог".
– А когда она догадается, что мы ее обманули?
– Это ты о чем?
– О том, что она могла поменять документы совершенно официально и за гораздо меньшую сумму, чем мы вписали в договор?
– Ну ты, Витя, прямо как маленький. Если она не дура (а она не дура), то быстро поймет, что жизнь свободного человека имеет свои ограничения. И одно из них: никому нельзя верить. Так что если она действительно не дура, она еще будет благодарна мне за урок. Ладно, передашь договор в бухгалтерию. Так, что у нас дальше – заявка от фармацевтического концерна на фармацевта-стажера? Давай смотреть базы данных по выпускам фарминститута. Да, разумеется, люфт, как обычно, семь-десять лет, чтобы девушки могли насладиться семейной жизнью и созреть. Отлично, смотри сюда. По-моему, очень перспективные кандидатуры.
БОЙЦОВЫЕ КОШКИ
Ольга Погодина
ДОСТОЙНЫЙ ПРОТИВНИК
– Позвольте дать вам совет. Полтора миллиона – это очень много. Больше, чем вы можете вообразить. Перед вами Вселенная – зачем вам этот жалкий кусок грязи?
– Не ваше дело. Я ставлю. Вы принимаете или нет?
– Ставка принята. Красное. Чет. Бесконечность.
Она хмуро смотрит на крупье. Руки у него холеные, в массивных золотых перстнях. В этой конторе, как нигде, позаботились о том, чтобы антураж XIX века сохранился полностью. Зеленое сукно стола, вишневый бархат кресел – можно подумать, что ты и впрямь в одном из роскошных салонов ушедшего под воду Санкт-Петербурга. Игра пришла оттуда, однако за триста лет древний смысл стерся. Когда-то ставкой были кружки из золота. Но деньги – это ведь так пошло! Только сумасшедшие русские и могли придумать эту смертельно элегантную забаву. Игра на жизнь. Просто, как все гениальное.
Сафра сидит очень прямо, пальцы осторожно прижаты к столу. Наблюдатели бесстрастно взирают из своих позолоченных рам, стилизованных под старинные портреты. Некоторые из них люди, но большинство даже не млекопитающие. Огромные веганцы, прозрачные существа из созвездия Тукана, ящерицы с Фомальгаута, китообразные стауты с Проциона – Игра оказалась тем немногим, что объединяло их всех.
Крупье раскручивает рулетку, платиновые шарики со стуком падают на дно и делают круг. Один. Два. Три…
…Это началось три месяца назад. Тогда она впервые переступила порог конторы на Ариане – тотализаторы есть везде, даже в самых неблагополучных мирах. Эта контора куда больше походила на место, где играют на жизнь: шаткая ржавая хибара на краю топяных кварталов – тех, что дважды в сутки заливают шестиметровые приливные волны. Дома там стоят на титановых сваях: ничто другое не выдерживает свирепую любовь океана Арианы. Крупье, бедняга, не был арианцем – на его коже от ядовитой атмосферы вовсю цвели язвы. Длинные нити слюны выдавали, что он уже познакомился с кафиром. Все инопланетники с ним рано или поздно знакомились. Она тогда их просто ненавидела.
– Чего тебе? – неласково спросил он. И впрямь, чего ей? Маленькая и худая, с обветренным лицом и стертыми в кровь руками. Раскосые голубые глаза – наследие смешанных браков между первыми поселенцами, русскими и китайцами, – похожи на льдинки. Жизнь арианцев на этой проклятой богом планете так тяжела, что большинство из них не смотрят даже вид. Вечером сил остается лишь на то, чтобы запихнуть в рот безвкусный брикет ужина и провалиться в гипносон – его многочисленные корпорации с Земли, Проциона, Фомальгаута и Веги раздают бесплатно. Как и кафир, добываемый из местной разновидности водорослей, гипносон вызывает зависимость. Гипносон и кафир, кафир и гипносон. Третьего не дано – жизнь на Ариане с ее тусклым двойным солнцем, ледяным ревущим океаном и полуторной силой тяжести слишком невыносима.
– Я хочу сыграть, – мрачно сказала Сафра, выдвинув подбородок.
– Совершеннолетняя? Правила знаешь? – Крупье нехотя вынырнул из кафирового тумана. – Первоначальная ставка – твоя жизнь.
– Угу, – еще мрачнее повторила Сафра. – Где тут надо нажать?
– Смотря на что ставишь, – ухмыльнулся крупье. – Многие новички ставят "три поцелуя" – это на красное или черное, чет или нечет и на цифру. Так больше шансов.
Крупье лгал, как ему и было положено.
– Красное. А что такое чет? – Сафра поглядела на незнакомые закорючки и ткнула в ту, что понравилась ей больше всех, похожую на двойную петлю или движение крыла ядовитых стрекоз, охотящихся на побережье.
– Ты что, цифры не знаешь? – изумился он. – Сколько тебе лет?
– Двадцать, – солгала Сафра, не моргнув глазом. – А тебе ксива нужна?
– Нет-нет, – крупье определенно не хотел терять клиента. – Вы, ариане, всегда выглядите как дети. Маленькие, тощие…
– Это потому что нам чаще всего нечего жрать. – Сафра, набычась, поглядела на складку у него на шее. Такую складочку и свисающее над ремнем брюхо не нагуляешь, ворочая парус из мочевого пузыря ирраги или орудуя багром на водорослевых фермах.
"Будь у Исины хотя бы четверть того, что ты лопаешь каждый день, она не умерла бы с голоду".
– А кто виноват? Сами и виноваты. Так на что ставишь?
– Красное. Чет. И вот это.
– Бесконечность. Это значок бесконечности. Высшая ставка. Редко выпадает.
– Мне нужно все – или ничего! – заявила Сафра, уперев в бока грязные кулаки. – Давай, мешок жира, сыграем по полной!
– А ты с огоньком! – В мутных глазах крупье появился даже отголосок флирта. – Так и быть, если проиграешь, я угощу тебя!
– Я не курю кафир, – Сафра брезгливо вздернула губу, – и тебе не советую.
– Не нужны мне твои советы, – огрызнулся крупье. – Все. Ставка принята. Пеняй на себя.
Он приложил маленькую ладонь Сафры к монитору, затем ввел код игры и ставку.
– Не боись, не обману, – хмыкнул он, поймав ее недоверчивый взгляд. – У нас на это есть Наблюдатели. Вон мигают, с картин.
– Если обманешь, я сама расквашу тебе харю, – сказала Сафра. Крупье рассмеялся.
– Лихая девчонка! – Он крутанул рулетку, бросил в нее шарики и подмигнул. – Я поставил бы на тебя!
Сафра молчала. Колесо рулетки крутилось невыносимо медленно, за это время можно собрать и распустить парус, как ей не раз приходилось делать при охоте на анаку. Раньше они хорошо продавали свою добычу. Но с гарпуном мог управляться только отец, когда еще не пристрастился к кафиру…
Можно было, конечно, наняться на водорослевую ферму. Но там все рано или поздно начинают курить кафир и умирают в вонючей луже, утратив контроль над своим мозгом и кишечником. Можно было даже выйти замуж за Тулима, третьей женой. "Хорошее предложение, лучшего тебе не видать", – сказала ей сваха.
– Красное. Чет. Бесконечность. Ты выиграла, крошка! – в голосе крупье сквозило неподдельное изумление.
– Хорошо, – сказала Сафра. – Сколько?
– Если ставишь на Бесконечность, результат надо спрашивать наверху. – Он нехотя начал нажимать кнопки. – Для этой ставки каждый раз рассчитывается специальный курс. Вот, поглядим… Н-да, негусто. Сегодня ты выиграла всего девять жизней.
– Почему так мало? Я слышала, геймеры выигрывают жизни тысячами!
– Так то на больших планетах, там может действовать общепланетарный курс! Если ты поставила на Бесконечность, это означает, что тебе переходят все жизни, которые есть на счете конторы. И, – он сник, – после твоего выигрыша контору здесь, скорее всего, закроют. И без того дела шли неважно. Какие-то они неазартные, эти ариане…
– А где находится ближайшая планета? Я могу использовать выигранные жизни там?
– Да. Наши конторы находятся на пятнадцати планетах. Две трети из них – захолустье вроде этой, хотя таких тухлых сборов нигде нет, – крупье скривился. – Отсюда ближайший пространственно-временной туннель ведет напрямую к Гамме Индейца. Ее планета Навахо – перевалочный пункт к Фомальгауту.
– Хорошо. Давай мне мои жизни, и я пошла.
– Ты не хочешь даже отпраздновать победу? Наше заведение дает по этому поводу бесплатный кафир. Или гипно, если хочешь.
– Не хочу.
– Вот чертовка!
– Можешь взять вместо меня, – равнодушно сказала Сафра.
Глаза крупье жадно блеснули, пальцы забегали по клавиатуре – вдруг передумает?
– Вот это подарок! Настоящий русский подарок! Уж ты заходи еще! Вдруг и не закроют? В любом случае можно будет играть еще пару недель.
– Чтобы выиграть… что? – усмехнулась Сафра. – Нет уж, гони мне мои жизни!
– На, держи! – крупье вложил ей в руку черный пластиковый браслет. – Здесь твой личный код и коды твоих ленников – тех, чьи жизни ты выиграла. Игра выбирает их абсолютно случайно – если есть из чего выбирать. И здесь же – черный код на всех.
– Черный код?
– Код смерти. А ты думала, как еще Игра заставляет людей выполнять любое желание победителя? Потому-то ее и называют игрой на жизнь. Когда ты приложила ладонь к сканеру, он впрыснул тебе дозу реагента-маркера, который при определенных импульсах превращается в мгновенно действующий яд.
– А почему ты меня об этом не предупредил?
– Ко мне давно новички не захаживали. – Затянувшись дареным кафиром, крупье на глазах становился словоохотлив и правдив. – Отчеты в контору приходилось слать все реже. А я ведь на проценте…
– Надо было все же рожу тебе разбить, – сказала Сафра, взяла браслет и вышла.
– Ли Вонг? – открывший дверь сутуловатый человек был смертельно бледен. Он быстро покосился на черный браслет на ее руке – его руку украшал такой же. – Вы… ко мне? – сдавленным шепотом спросил он. – Что я могу для вас сделать? Все что угодно – только не просите меня добыть вам кафир! Это верная смерть! Верная! Пожалейте, у меня пятеро детей!
– Доставь меня на Навахо – и свободен! – сказала Сафра. Она стояла, глядя на него в упор из-под нечесаной черной челки.
От облегчения у Ли подкосились ноги. Он осел прямо на пороге, глупо улыбаясь:
– По правилам я выполняю только одно желание, и его действие ограничено одной неделей, – косясь на нее, торопливо сказал он.
– Доставь меня на Навахо, – повторила Сафра.
– Каким классом?
– А что такое класс?
…Два дня спустя Сафра вылетела на грузовом каботажном корабле, на котором Ли был пилотом. Она провела двенадцать дней полета до Гаммы Индейца, скрючась в маленьком тайнике между переборками, сооруженном для перевозки контрабандного кафира. Человек нормального роста и психики сошел бы с ума в этой клетке размером метр на метр наедине с двенадцатью брикетами сухого пайка и биотуалетом. Когда Ли после окончательной посадки открыл тайник, Сафра могла передвигаться только на четвереньках. Она выползла наружу, отряхнулась, как собака, посмотрела на Ли снизу вверх и холодно спросила:
– Где тут душ? Я хочу помыться!
Ночью Ли вывел ее из корабля, миновав паспортный и таможенный контроль, и проводил в примыкавший к докам грязный переулок:
– Все? Я свободен?
Она молча кивнула, набрала на браслете код отмены и развернулась, чтобы уйти, но Ли вдруг замешкался, а потом вытащил из кармана тощую пачку купюр:
– Возьми. У тебя же денег нет. Это талеты, они здесь в ходу. Хоть сапоги себе купишь.
– Мне хватит одной. – Сафра вытащила из пачки одну купюру, скупо улыбнулась и с видимым усилием выговорила: – Спасибо!
– И тебе тоже. Больше всего я боялся, что меня пошлют кого-нибудь убить. – Ли передернуло. – И еще, Сафра, – тебя ведь так зовут? – никогда не приходи в гости к тем, чью жизнь ты активируешь. Тебя могут убить прежде, чем ты успеешь набрать код.
– Не успеют, – сказала Сафра. – Но я учту.
На Навахо оказалась атмосфера и сила тяжести, наиболее близкая к земной, – а значит, не было удушающего притяжения Арианы, ее плотного пыльного воздуха, которым гуманоиды земного происхождения еле могли дышать. Сафра первый раз в жизни ощутила, что ей хочется улыбнуться.
Она быстро нашла контору – Наблюдатели старались располагать их неподалеку от доков и шлюзов, поскольку космолетчики считались одними из самых азартных игроков.
Эта контора была обставлена с намеком на шик. Крупье был уже немолод, лысоват и напоминал доброго дядюшку из затертых видов, которые она смотрела в детстве, когда мама еще не заболела. Увидев браслет на руке Сафры, крупье приподнялся в своем кресле:
– Вы хотите сделать ставку… госпожа? – Его голос растекался и обволакивал, точно тягучая темная смола, нагретая летними солнцами. Сафре сразу сделалось неловко и за свой гортанный акцент, и за обломанные ногти.
– Да, – она крепче сцепила челюсти и вздернула подбородок. Однако крупье и глазом не моргнул. Приложил ее ладонь к сканеру, уважительно присвистнул:
– У вас на счету восемь жизней! Что будете ставить?
– Девять жизней. Восемь чужих и свою, – сказала Сафра.
– Девять жизней. Отлично! На что ставим?
– Красное. Чет. Бесконечность.
Крупье промолчал. Проворно запустил рулетку. Сафра смотрела, не отрываясь.
– Вы выиграли! Выиграли! – пальцы крупье дрогнули. – Какая удивительная удача! Первый раз такое вижу!
– Я рада, – честно сказала Сафра. – Сколько я выиграла?
– Сейчас посмотрим… Каждая жизнь по текущему курсу – один к пятнадцати. Это значит – сто тридцать пять жизней! С таким капиталом игроки обычно обменивают его и выходят на покой: дважды такая удача может и не улыбнуться!
– Я не выйду из Игры.
– Ро Карпински? – она улыбнулась испуганному мальчишке со светлыми вихрами. – Живешь один? Отлично! Я погощу у тебя неделю. Будешь меня кормить и снабжать информацией. Через неделю я выиграю и уеду. И ты – свободен!
Мальчишка просиял.
– Проходи! Есть хочешь? У меня холодильник набит битком. Только я совсем не умею готовить, так что лезь и выбирай что понравится. – Какое-то время он молча наблюдал, как Сафра, оставляя на кафельном полу грязные следы босых ног, бродит по кухне и уплетает все, до чего может дотянуться.
– Как работает контора? – спросила Сафра с набитым ртом.
– Каждый день. Каждую неделю – дополнительная попытка для новичков, – сообщил ей Ро. – Я играл только один раз, три недели назад. Мне исполнилось шестнадцать, мы с друзьями напились, поспорили… А наутро было слишком стыдно отказаться от своих слов… И… я проиграл.
– Родители у тебя есть?
– Есть. Работают на орбите. Приедут через месяц. Так что пока твое желание для меня ничего не будет стоить. Хочешь – можешь пожить еще, мне все равно одному скучно. И ешь ты что-то совсем немного.
– Я подумаю.
– Это ты, арианка? Снова? – удивился крупье, увидев Сафру на следующий день. – Хочешь еще поставить?
– Можно я пока просто тут постою?
– Правилами это не возбраняется. Стой сколько хочешь. Но не думай, что в Игре есть какая-то система. Многие так думают поначалу. Но здесь не работает ничего, кроме чистой случайности. Шла бы ты домой. Сто тридцать пять жизней – это очень много.
– Я постою.
С тех пор в течение недели она приходила каждый день. Перевернутая восьмерка бесконечности не выпадала ни разу. Посетители появлялись редко. Чаще всего крупье скучал, по-старомодному читая газету. Сафра сидела в углу в видавшем виды кресле – молча, уставившись в одну точку. За это время проиграли четверо, выиграл один – здоровенный бугай с поросячьими глазками, после выигрыша махом осушивший из горла бутылку чего-то ядовитосинего.
Через неделю, ближе к вечеру, Сафра зашевелилась в своем углу.
– Можно я поставлю? – спросила она.
– А, надоело? А я уже даже привык к тебе. Когда-то давно у меня была кошка. Почти совсем ее было не видно, спала себе в кресле целый день. А все равно кто-то живой. Хочешь совет? Брось это дело, пока не поздно.
– Я хочу сделать ставку.
– Ну хорошо. – Крупье поплелся к столу, с видимой неохотой разложил фишки. – Что ставишь?
– Сто тридцать шесть жизней. Красное. Чет. Бесконечность.
– Опять? Послушай, девочка, второй раз тебе так не повезет. Поставь хотя бы не так много. Проиграешь – тебе просто спишут чужие жизни со счета. Зачем ты снова ставишь свою?
– Ты принимаешь или нет?
Рулетке, казалось, передалась неохота крупье – она набирала обороты медленно, со скрипом, а затем так же неохотно замерла, чуть-чуть недотянув до желанной отметки.
– Эх, ты… – протянул крупье с каким-то даже разочарованием.