Час Самайна - Сергей Пономаренко 16 стр.

- 14 -

Лопари, очень дружелюбный и услужливый народ, были глу­хи к посулам и просьбам руководителя экспедиции Барченко отправиться на Роговой остров. А члены экспедиции тем вре­менем собирали информацию о случаях заболевания здесь "эмериком". Случаи такие были, и неоднократно. Местные жители связывали их с проделками недавно умершего тойна Данилова, единственного, кто мог посещать заповедный ост­ров Роговой. После его смерти случаев больше не было, но живы его жена и брат, также обладающие силой, способной наслать "эмерик" на провинившихся. Об этом лопари говори­ли шепотом и с оглядкой.

Дело с поездкой на остров Роговой разрешилось лишь к ве­черу седьмого дня, у отца Михаила, за ...надцатой рюмкой неприкосновенного запаса спирта.

- Саами здесь православные, крещеные, отец Михаил? - спросил Барченко.

- Православные, слава тебе Господи, - ответил священ­ник, перекрестившись.

- Но если они веруют во Христа, то почему языческие ритуалы? Жертвы приносят идолам, сейдам? Мо­жет, они язычники? - поинтересовался Барченко.

- Прав ты! Истину глаголешь: неразумные они и грешники, одним словом, язычники, - согласился отец Михаил.

- Так они православные или язычники? - уточнил Бар­ченко.

- И то, и другое. Господи, открой глаза этим дитятям природы! - снова перекрестился отец Михаил.

- И никак не удастся уговорить их переправить нас на Роговой остров?

- Никак. Они шаманов боятся больше... - Священник взглянул в левый угол, на икону, и пробормотал: Прости меня, Господи, грешного...

- Что же нам делать, отец Михаил? Лето проходит, осенью уже могут быть морозы.

- Молиться Господу. Он, может быть, поможет.

- У тебя ведь есть парусная лодка, отец Михаил. Свози нас на остров. Ты же шаманов не боишься? У тебя Господь защитник! А это придаст тебе авторитету. Съездил на остров, и ни­чего не произошло.

- А если произойдет?

- От кого я это слышу, отец Михаил? Может, и ты языческие верования признаешь?

- Не признаю. Но живу здесь уже более десятка лет и та­кого насмотрелся... Особенно эти Даниловы... Ладно, дам вам лодку, сына старшего за капитана - негоже мне у вас кормчим быть. С Богом, давай по последней, пока черт спит!

Утро встретило путешественников хмурой гримасой пас­мурного дня. Протрезвевший отец Михаил вместе со старостой Поликарпом пытался отговорить их от поездки или хотя бы перенести ее на более благоприятный день, но Барченко спешил. Свое слово отец Михаил все же сдержал, дал лодку и старшего сына Ивана. Когда увидел, что в лодку садятся женщины, запротестовал:

- Бабы на корабле к несчастью! Оставь баб на берегу!

- Да ты что, отец Михаил! Женщины у нас полноправные члены экспедиции. И ты веришь во все языческие глупости? Да и не корабль у тебя, а лодка... Все будет хорошо, отец Ми­хаил!

- Не к добру это! Хоть пообещай мне, что на остров бабы ногой не ступят, из лодки не выйдут... Сынок мой, Иван, едет с вами - беспокоюсь о нем...

- Хорошо, обещаю.

- Крещеный?

- Да.

- Целуй крест!

- Вот пристал... Смотри! - Александр Васильевич рас­стегнул гимнастерку, достал висящий на шее золотой крестик и поцеловал его.

- Отъезжаете?

К Барченко подошел морщинистый саами, Данилов, про­живающий на Умбозере и прибывший сюда по одному ему известным делам за день до прихода экспедиции. Он был бра­том здешнего шамана Данилова, умершего недавно. Хотя он не был посвященным тойном, но заговоры знал. Поговарива­ли, что мог и порчу наслать или сумасшествие, "эмерик". Мест­ные лопари его очень боялись. Барченко предполагал, что, возможно, эта боязнь перенеслась на него из-за умершего бра­та, настоящего шамана, ранее проживавшего в этих краях.

О шамане вспоминали с почтением и страхом. Рассказыва­ли, что он мог лечить болезни, насылать порчу, отпускать по­году, а однажды, взяв задаток за оленей у шведов (чуди), наслал на них сумасшествие и они уехали ни с чем. Этот Данилов одевался как все лопари и не носил неотъемлемые атрибуты шамана: бубен, меховую шапку с клювом орла посередине, ожерелье из когтей диких животных. У него было широкое, морщинистое, словно печеное яблоко, лицо, выдающиеся ску­лы и узкие щелки глаз, за которыми прятались черные зрачки.

- Собираемся, - кратко ответил Барченко. Видно, ему был неприятен неожиданный приход местного "авторитета". За день до этого он пытался поговорить с ним об "эмерике", но Данилов, не отвечая на вопросы, молча удалился.

- На остров собираетесь?

- По пути, может, заедем.

- Не боитесь, что наши духи могут разгневаться?

- Мы их не трогаем, с чего бы им гневаться! Они сами по себе, и мы сами.

- Духи не спрашивают, они и так все знают... Топор захва­тите, пригодится! - произнес он, окинул всех пронзительным взглядом и ушел, не оглядываясь.

- Ходют тут всякие, настроение портют! - сказал, крив­ляясь, Семенов, но никто даже не улыбнулся.

- При чем здесь топор? - испугалась Лида.

- От комаров отмахиваться, Лидуся! - с иронией сказала Юля.

- Отчаливаем? - спросил Кондиайн, нетерпеливо посмат­ривая на часы.

- Ну, с Богом! - напутствовал их отец Михаил и, когда лодка отчалила от берега, начал читать подорожную молитву. Экспедиции благоприятствовал попутный ветер, до острова было на глаз не более трех верст. Когда были уже довольно далеко от берега, ветер усилился, нос лодки то и дело нырял в волну. Водяная пыль, брызги, пронизывающий ветер делали путешествие крайне неприятным. Вскоре на озере разыгрался настоящий шторм, и все по-настоящему испугались.

Вода в озере была ледяная, и в случае, если бы лодка пере­вернулась, путешественники недолго продержались бы на поверхности, даже умея плавать. От постоянных "прыжков" вверх-вниз с Лидой случилась морская болезнь, ее стошнило. Она сидела, судорожно вцепившись в борт лодки, совсем зеленая.

Мрачные черные тучи закрыли небо, сразу стемнело. Волны перекатывались через борт и заливали лодку. Все работали как одержимые, вычерпывая воду, и уже жалели, что не по­слушались отца Михаила: возвращаться было далеко, а остров все приближался, да и ветер гнал лодку прямо туда. Испуган­ный Иван не спускал парус, стремясь побыстрее добраться до острова, чтобы укрыться там от непогоды. Кондиайн и Семе­нов на всякий случай приготовили весла. Александр Василь­евич помогал Ивану управлять парусом. До острова остава­лось всего саженей триста, и все надеялись на счастливый исход.

Неожиданно направление ветра изменилось, и резкий по­рыв наклонил борт лодки почти к самой воде. Все сгрудились у противоположного борта, но это ничего не дало. Казалось, через несколько мгновений лодка уйдет под воду.

- Господи, я не умею плавать! - запричитала Лида, и у Жени сердце ушло в пятки.

- Это все чертов шаман! - со злостью крикнула Юля.

Жене припомнились недобрые глаза Данилова, но тут она увидела, что Александр Васильевич рубит топором мачту, стоя по колено в воде. Всего несколько ударов, и мачта полетела за борт. Лодка сразу выпрямилась. Барченко, продолжая рубить снасти, удерживающие мачту около лодки, крикнул:

- Женщины вычерпывают воду, мужчины на весла!

Лодку бросало как щепку посередине волнующегося озера, которое в тот миг стало морем-океаном. Берегов не было вид­но из-за непогоды. Остров Роговой, который недавно был совсем рядом, тоже исчез. Женя ничего не замечала, вычер­пывая чайником воду, - отрешенно, бездумно, не чувствуя усталости. Мужчины не столько гребли, сколько старались удержать лодку носом к волнам. Рядом с Женей без устали черпали воду Наташа и Юля. Лида, обессиленная морской болезнью, сползла со скамейки и сидела прямо в воде. Она что-то шептала, наверное молитву.

Как ветер утих, превратившись из штормового в просто сильный, Женя не заметила. Только услышала возглас Кондиайна:

- Земля!

Сильный толчок - и лодка, зацепив дно, по инерции про­ползла немного вперед. Все повыскакивали прямо в воду.

Это было прекрасное чувство - почувствовать под ногами твердую землю! Воды было чуть выше, чем по колено, так что у Жени сразу намокли сапожки. Общими усилиями вытолка­ли лодку подальше на берег. Никто не предполагал ночевать на острове, поэтому не взяли с собой ни палаток, ни теплых вещей. К тому же начался сильный дождь, так что разжечь костер не удалось, и мужчины принялись сооружать из веток ели шалаш. Пока управились с постройкой, женщины уже окоченели, но, к счастью, дождь закончился. Разожгли боль­шой костер. Попеременно снимали с себя часть одежды и чуть подсушивали. Доводили до полусырого состояния, - как не­весело пошутил Семенов, специалист по иностранным сло­вечкам, до "полуфабриката". Возвращаться назад на веслах было бессмысленно и опасно, шторм утих, но волны и ветер были еще довольно сильными. Поели, забрались в шалаш и тесно прижались друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. Это была настоящая ночь, от которой уже отвыкли, - из-за непогоды стало достаточно темно.

Женя была в полубредовом состоянии, когда трудно опре­делить, где галлюцинация, а где реальность. Не лучше чув­ствовали себя и другие участники экспедиции. Лида была совсем плоха.

Наступившее утро было хмурым, ветер никак не хотел стихать. Мужчины спорили, разделившись на две партии. Семенов доказывал, что надо возвращаться назад на веслах. Кондиайн заявлял, что это бесполезно, поскольку надо будет грести против ветра, и предлагал обследовать эти места, пока ветер не переменится. Барченко хранил молчание. Ясно было, что второй вариант ему больше по душе, но Лида...

- Парус! - вдруг закричал Кондиайн, и теперь уже все заметили парус, который медленно приближался. Рассчитывать на то, что парусник пристанет именно здесь, было мало­вероятно, поэтому спустили лодку на воду и отправились ему навстречу. А когда приблизились, удивлению не было предела. Там был старик Данилов с Поликарпом и двумя проводника­ми, Василием и Федором, которые вчера наотрез отказались ехать на остров Роговой.

- Страху натерпелись? - спросил Данилов, когда пришвар­товался к их лодке. - Мы вам вещи привезли. Поняли, что пригодятся.

- Так что, вы специально нам вещи везли? А как вы узнали, что у нас беда? - спросил Кондиайн.

- Земля слухами полнится... Легко отделались, что вас ос­тров только не принял... Могло быть хуже.

- Когда отъезжали, ты поинтересовался у Александра Васильевича, взял ли он топор, и сказал, что пригодится, - вза­хлеб говорил Семенов. - И он пригодился! Если бы Александр Васильевич не срубил мачту, мы все были бы на дне! Получа­ется, ты знал, что с нами приключится? Откуда?

- Вещи вам доставил, проводников тоже. Сейчас приста­нем к берегу, пойдете на Сейдозеро, а я Ивана отбуксирую домой. Святой отец места себе не находит, жалеет, что под­дался уговорам, отправил сына на остров Роговой... Когда надумаете возвращаться, зажгите рядом два костра из сырой сосны. - Данилов сделал вид, что не услышал Семенова, даже повернулся к нему спиной.

- Из этого следует, что на остров Роговой нам дорога заказана. Никто больше не повезет, - произнес Барченко. - Очень жаль... Было бы любопытно взглянуть на это таинственное место.

- Ничего таинственного там нет. Остров как остров. Птица летает, мелкий зверь живет. Больше ничего.

- Так почему мы не можем на него попасть?

- Это духи. Вначале предупреждают, а потом плохо становится, совсем плохо... Вчера они вас предупредили, а потом и предупреждать не станут... Вот и берег. Счастливого пути, пусть вам сопутствуют только добрые духи!

Пристали к берегу. Снова пришлось высаживаться прямо в воду, но теперь у путников были теплые вещи и палатки. Александр Васильевич принял решение сделать остановку на целый день - отдыхать, приводить себя в порядок, а сам с Кондиайном куда-то ушел.

Следующим утром тронулись в путь. К концу дня подошли к небольшому лопарскому погосту, где жило не более пятнадцати человек, и заночевали там. Днем у южной оконечности озера неожиданно обнаружили вырубленную в тайге просеку - широкую, местами словно мощеную дорогу, по которой даже автомобилем можно ехать. Вскоре тайга закончилась и началась болотистая тундра, прорезанная скальными образованиями. Пройдя по дороге версты полторы, вышли прямо к Сейдозеру. По пути обнаружили менгир, и на этот раз Фе­дор положил свое подношение к его подножию. Заинтересовавшись, Женя подошла и увидела, что это простая расческа.

Дорога закончилась возвышенностью, с небольшой площадки которой открылся чудесный вид. Прямо перед ними озеро сужалось, образуя узкий коридор, версты две шириной, справа и слева ограниченный гигантскими отвесными скалами до версты высотой. Перешеек между горами порос чудесным лесом - елью, роскошной, стройной, высокой, до пяти-шести саженей. Кругом были горы. Слишком короткое полярное лето и подступающая осень разукрасили склоны желто-зеленым цветом лиственниц вперемешку с пятнами серо-зеленого цве­та, яркими березами, осинами, ольхой. Кругом сказочным амфитеатром раскинулось ущелье, в середине которого нахо­дилось Сейдозеро. На противоположном берегу на вертикальной, белой, словно расчищенной поверхности одной из скал виднелась громадная фигура человека с распростертыми ру­ками. Контуры темные, словно выбиты в камне.

- Это Старик! - радостно сказал Александр Васильевич. - Слышал о нем, и вот довелось увидеть! Эта площадка, дорога к ней - все указывает на то, что их целью был Старик! Думаю, что на этом месте, где мы стоим, находился алтарь-жертвен­ник, где поклонялись, ублажали Старика.

- Что это за Старик? - заинтересовалась Юля.

- Существует предание, будто в далекие времена на саамов нападал великан Куйва. Они никак не могли одолеть его, хотя сражались храбро, и попросили помощи у своих богов. Те, пораженные бесчинствами великана, метнули сноп молний и испепелили его. На скале остался отпечаток его тела, кото­рый назвали Стариком Куйва.

Проводники Василий и Федор дополнительно сообщили, что это "плохое, страшное место", где Старик Куйва выходит ночью на поверхность и затаскивает неосторожных путников к себе в пещеру. Кроме того, здесь под землей живет маленький народ - чахкли, чахклинг. Это маленькие, голые, обитающие под землей и под камнями люди, очень суетливые, очень переимчивые, добрые, но иногда своим озорством они приносят человеку вред. Они часто резвятся на песчаных берегах озера, ныряют из-под земли на поверхность, потом опять под землю. Их непоседливость вошла в поговорку. Суетливого человека с иронией спрашивают: "Чего ты ныряешь, как чахкли?" Юля первой заметила, что, развернувшись, с площадки можно увидеть Ловозеро и остров, на котором так и не удалось побывать, - Роговой. Создалось впечатление связи острова Рогового и гигантской фигуры Старика размером с Исаакиевский собор. Всезнающий Кондиайн, увлекающийся йогой определил, что Старик находится в позе падмаасана. Путешественники разбили лагерь прямо на площадке и, раз­делившись на группы, начали обследовать берега озерам близ­лежащие ущелья. Их ожидало новое открытие-загададка. В одном из ущелий обнаружилась желтовато-белая колонна в виде ги­гантской свечи, а рядом с ней кубический камень, явно обра­ботанный рукой человека. На другой стороне горы, с севера, виднелась гигантская пещера, саженей двести, а рядом нечто вроде замурованного склепа. Жене почему-то сразу вспомнился роман Барченко "Из темноты", в котором ради внутреннего совершенствования люди позволяли навечно замуровать себя в склеп. Она так ярко представила это себе, что как будто ока­залась вблизи склепа и увидела, как из небольшого отверстия тянутся исхудавшие руки-плети. Мороз пошел по коже... Вид гигантской колонны, сейда, произвел огромное впечат­ление на участников экспедиции и вселил в них непонятный ужас. Лида, наиболее чувствительная, даже закричала от страха и забилась в истерике, но объяснить, что именно ее напуга­ло, не могла. Ее удалось успокоить, но настроение у всех было подавленным. Кондиайн отметил, что возле колонны наблюдаются геомагнитные аномалии, стрелка компаса пляшет как су­масшедшая. Александр Васильевич объяснил, что подобные камни - менгиры - обычно располагаются над точкой пересечения двух и более подземных водных потоков. У их подножия люди испытывают слабость и головокружение или безот­четное чувство страха, некоторые даже галлюцинируют.

Чудеса на этом не закончились. При дальнейшем исследо­вании местности поблизости обнаружили несколько возвышенностей чуть больше человеческого роста, похожих на пирамиды. Они казались ограненными отнюдь не природой.

- Возможно, это древние захоронения исчезнувшей циви­лизации? - предположил Барченко, но времени на раскопки не было.

В лагере Кондиайн, произведя расчеты, выяснил, что остров Роговой и фигура Старика расположены на одной прямой, а кроме того отметил специфические геомагнитные феномены. Эти места, несмотря на красоту, внушали членам экспедиции страх, особенно ночью, словно легенда о Старике, живущем в подземелье, имела под собой реальное основание.

Не удалось исследовать изображение Старика поближе. Здесь повторилась та же история, что и на Ловозере. Барченко с Кондиайном вернулись в лопарский погост, чтобы догово­риться о лодке, на которой можно было подплыть поближе к Старику. Но лопари, узнав, для чего она нужна, наотрез от­казали, и пришлось ни с чем вернуться назад. Поистине, край преданий, сказок, загадок и суеверий!

Им еще раз довелось столкнуться с необычным посланием из глубины тысячелетий. На расчищенной скальной площадке об­наружили выложенную из небольших камней двойную спираль, частично заросшую вереском и мхом, около шести метров в диа­метре и высотой с полметра. Если двигаться между извилинами каменной спирали, каждый раз совершая почти полный, однако так и не замыкающийся круг, попадаешь в центр, откуда уже нет выхода. Сам центр обозначен выступающим большим камнем.

Находка озадачила даже Барченко, и так ожидавшего найти здесь много необычного.