"…Он стоял в центре Лас-Вегаса, рядом с каким-то сверкающим казино. По улицам неслись автомобили, спешили по делам люди, переливалась яркая реклама. Но никому не было дела до странного парня, удивительно похожего на бывшего короля рок-н-ролла…
У Элвиса заурчало в животе - захотелось есть. И то правда - сорок лет во рту маковой росинки не было. Он пошарил в карманах - нет ли чего? Но ничего, разумеется, не нашел. "Вот жлобы, - подумал Элвис, - даже пару баксов на дорогу не дали!"
Он грустно посмотрел по сторонам, затем побрел, куда глаза глядят…"
Содержание:
Кладбищенский смотритель 1
Средство от скуки 2
Город моей мечты 3
Элвис жив! 5
Грустная песнь палача 6
Реки, текущие вспять 7
Комната счастья 9
Глава первая 10
Глава вторая 12
Глава третья 14
Глава четвертая 16
Глава пятая 18
Глава шестая 20
Глава седьмая 21
Игорь Градов
Кладбищенский смотритель (сборник фантастики)
Кладбищенский смотритель
Я работаю смотрителем на кладбище. Ну, знаете, - убирать могилы, протирать пыль на памятниках, ставить живые цветы в вазы и все такое. Участок у меня большой - более ста захоронений, и за каждым требуется тщательный уход. Особенно перед посещением родственников. Кладбище-то наше непростое, что называется, не для всех, так что сами понимаете. Большинство родственников еще ничего, но есть среди них такие… Чуть что - сразу жалуются директору: почему, мол, цветы несвежие, пыль не вытерта, жухлые листья валяются на дорожке? Хотя на самом деле я все убираю и прибираю, а цветы я вообще меняю каждый день - как положено. Просто хочется им погонять смотрителя, норов свой показать. Пусть, мол, терпит и улыбается, работа у него такая…
Вы не подумайте, что я жалуюсь, нет, в принципе, я всем доволен. Должность у меня хорошая, да и платят неплохо. Конечно, здесь требуется терпение, выдержка, особенно при общении с некоторыми клиентами, но в каждой работе есть свои трудности. А иначе бы деньги нам такие не платили.
С утра пораньше я беру тележку, щетки, тряпки, метелки - и вперед, на участок. Пока всё обойдешь, пока приберешься… А если в этот день еще и посещении запланировано, так вообще забот полон рот. Часа два уйдет, пока блеск наведешь. И перед завершением уборки надо непременно проверить сенсорную панель, чтобы работала. А то как бывает: придет посетитель, а голограмма барахлит, изображение плывет. Скандал, да и только! Возмущаются родственники, что очень понятно: они ведь за этим и приходят, чтобы пообщаться со своими усопшими, а не просто у могилы постоять или посидеть. За это и деньги большие платят. Поэтому все должно быть на высшем уровне. Пока посетители со своими усопшими общаются, я тихонько в стороне стою, не мешаю. В строгом черном костюме, белой рубашке и при темном галстуке. На лице - подобающее случаю скорбное выражение. А потом подхожу и вежливо спрашиваю, не надо ли чего, нет ли каких пожеланий. И обязательно провожаю их до выхода, и, как правило, получаю чаевые. Но дают их далеко не все - богатые, знаете ли, люди жадные… Но все равно я стою и кланяюсь - работа у меня такая.
У каждого из нас, смотрителей, есть свои любимые могилы. Нет, вы не подумайте, что это как-то связано с чаевыми. Тут совсем другое. Как бы вам это объяснить? В общем, убираешь такую могилу, и чувствуешь вокруг нее какую-то особую ауру. Словами этого не передать, это самому ощутить требуется… У меня тоже такая могила есть - семьи Имамото. Выглядит она скромно, я бы даже сказал, аскетично - черная базальтовая плита с двумя именами: Лиза Имамото, тридцати восемь лет, и Джек Имамото, десяти. Мать и сын.
Я хорошо помню эту историю, о ней тогда написали все газеты. Лиза и Джек погибли в автомобильной катастрофе - в их прогулочный мобиль на полном ходу врезался тяжелый грузовик. Что-то случилось у него с тормозами, не успел остановиться… В общем, двадцать пять тонн металла и бетона (а грузовик перевозил балки для нового небоскреба) смяли в лепешку легкий мобиль…
Хоронить оказалось почти нечего - сплошное месиво из человеческой плоти и горелого пластика. Но все же похоронили, а затем господин Имамото заказал голограмму. Очень, кстати, хорошая получилось, Джек и Лиза на ней как живые. Господин Имамото денег не пожалел… Посмертная голограмма - весьма дорогое удовольствие, не каждый может себе позволить, но он уже тогда был богатым человеком, президентом крупной корпорации. А потом поднялся еще выше, стал министром…
После похорон господин Имамото часто навещал могилу своих близких. Придет, бывало, сядет на скамеечке и разговаривает с женой и сыном. Час, два - как позволяет время. Такому деловому человеку времени всегда не хватает. А у ворот кладбища его всегда ждал большой черный лимузин с личным шофером - везти на очередное заседание совета директоров или на совещание в министерство. Занятой был человек, что и говорить. Кстати, чаевые он давал мне всегда хорошие, никогда не забывал.
Затем господин Имамото стал бывать реже, иногда не появлялся по несколько месяцев. Я понимал - дела, заботы, надо думать о всей стране. Министр все-таки… Но на День поминовения он всегда приходил и возжигал свечи - как положено.
Однажды мне сказали, что господин Имамото придет на кладбище в обычный, будний день. Я удивился - а как же его работа, он же такой занятой человек? Но потом понял: господину Имамото, видимо, хочется побыть наедине, пообщаться с Лизой и Джеком без лишних глаз. И ушей тоже. Хотя у нас и закрытое кладбище, посторонних людей не бывает, но все-таки…
В традиционные поминальные дни народа у нас всегда много, как ни скрывайся, а все равно будешь у всех на виду. В будни же почти никого нет, тихо, спокойно… Вот господин Имамото и решил прийти в такой день. Тем более что пошли слухи о его скором назначении премьер-министром, и внимания к нему ожидалось еще больше. Как тут спокойно поговорить со своими родными!
И вот с раннего утра я уже ждал его. А до того еще раз прошелся тряпочкой по плите, подмел все дорожки и освежил цветы. Затем переоделся в черный костюм и встал у ворот. Смотрю, в десять часов он идет. Но не один, а с молодой, красивой дамой. Та цепко держала его за руку и тащила за собой. И вообще вела себя с ним так, будто имеет на него какие-то особые права. Ну, вы меня понимаете…
Я поклонился и, как положено, проводил господина Имамото и его спутницу к могиле. Молодая дама остаться не захотела - сразу же пошла гулять по кладбищу. Что понятно: многие наши памятники - настоящие произведения искусства, их сделали известные скульпторы. И за очень большие деньги…
Господин Имамото грустно посмотрел ей вслед, но ничего не сказал. Только вздохнул тяжело и вызвал голограмму жены. Он всегда так делал - сначала с ней беседовал, а потом уже с сыном. Такой у него был заведен порядок…
Значит, вызвал господин Имамото Лизу, поговорил. О чем, я, разумеется, не слышал - нам запрещено близко подходить, чтобы мы не мешали посетителям. Однако заметил, что Лизе разговором этим очень была недовольна - хмурила брови и сердито поджимала губы. Но потом все же кивнула. А что ей оставалось делать? Голограммы ведь не для того созданы, чтобы спорить с родными, а для того, чтобы с ними общаться…
Затем господин Имамото вызвал сына. Тот ему сразу обрадовался, стал, как всегда, что-то говорить, но господин Имамото его прервал. Опустил виновато голову и прошептал что-то. "Нет, ты не можешь!" - воскликнул Джек. Да так громко, что даже я услышал, хотя стоял на приличном расстоянии.
Господин Имамото снова тяжело вздохнул и развел руками - прости, мол, сынок. Попрощался с ним быстро и выключил голограмму… А тут и его молодая спутница пришла - нагулялась уже. Подхватила она господина Имамото снова под руку и потащила на выход. Тот шел и спотыкался, еле ноги переставляя, так плохо ему было. И даже забыл дать мне чаевые, впервые за многие годы. Впрочем, я не обиделся - понимал, что ему сейчас не до этого. Даже жалко его было…
Конечно, если разобраться господин Имамото был прав - жизнь есть жизнь, и живые должны думать о себе, а не о мертвых. Но, как бы сказать… Одним словом, в тот день у меня на душе было очень грустно, как будто начался серый осенний дождик…
* * *
После этого господин Имамото долго у нас не появлялся, целых пять лет. В поминальные дни вместо него приходил специальный человек - возжигал свечи и следил, чтобы все было так, как надо. Но я всегда прилежно исполнял свои обязанности, и претензий ко мне не было.
Накануне очередного Дня поминовения мне сказали, что господин Имамото лично посетит кладбище. Я очень обрадовался - давно пора, а то Джек с Лизой начали скучать. Конечно, голограммы чувств не имеют, это так, но я давно заметил, что, если могилу не посещают, то они как бы тускнеют, выцветают. И дело тут не в технике…
В десять часов утра я, как всегда, был у ворот кладбища. Вот появился господин Имамото, а с ним - девочка лет четырех, маленькая, хорошенькая, просто загляденье. Очень на господина Имамото похожая. Я проводил их до могилы, а затем встал неподалеку, чтобы послушать. Впервые за много лет я нарушил строгую инструкцию…
Господин Имамото сначала вызвал жену, Лизу. Та бросила короткий взгляд на девочку, понимающе кивнула и попросила выключить ее голограмму. Что господин Имамото и сделал. Затем он вызвал Джека. Тот также посмотрел на девочку, но улыбнулся и произнес:
- Здравствуй, как тебя зовут?
- Юми, а тебя? - спросила малышка.
- Джек.
- Джек, ты любишь мороженое?
И они стали беседовать. Я хотел еще послушать, но меня неожиданно вызвало начальство, а я когда я вернулся, то Джек и Юми уже прощались:
- Пока, приходи еще! - махал рукой Джек.
Юми кивнула - конечно. Джек, видно, ей очень понравился. Господин Имамото был очень доволен, просто сиял, как начищенная медаль. После этого он стал часто бывать у нас, и почти всегда - с маленькой Юми. Лиза держалась с девочкой прохладно, а вот Джек болтал с ней охотно и подолгу.
* * *
Прошло несколько лет. Юми потихоньку вырастала, господин Имамото старел, только Лиза и Джек не менялись, оставались все такими же. Мертвые, знаете ли, не стареют. Новая жена господина Имамото так ни разу у нас и не появилась - наверное, некогда ей было.
Затем господин Имамото опять надолго пропал, на полгода. Я уже начал волноваться - не случилось ли с ним чего? Хотя, с другой стороны, в газетах написали бы, ведь он человек богатый, известный. Наконец он снова появился, и я заметил, насколько он сдал. Наверное, болел. И жизнь опять вошла в привычное русло…
Но вот настал день, которого я ожидал и которого так боялся. Юми пришла на могилу вместе с матерью, и обе они были в траурных платьях. Я низко поклонился и, как обычно, проводил их до могилы.
- Ты уверена, что тебе надо? - нервно спросила госпожа Имамото.
- Да, - твердо ответила внезапно повзрослевшая и очень серьезная Юми, - это моя обязанность, это мой долг.
- Ну, как знаешь, - пожала плечами госпожа Имамото.
И Юми осталась одна. Она подождала, пока мать отойдет подальше, а затем вызвала голограмму Лизы. Та лишь мельком взглянула на ее траурное платье, черную вуалетку и все поняла.
- Где его похоронили? - только и спросила она.
- На городском кладбище, - тихо ответила Юми. - Мама не захотела, что его похоронили здесь. Но вы не волнуйтесь - отец заплатил за вашу могилу на десять лет вперед, а затем буду платить я.
- Зачем тебе это, девочка? - грустно улыбнулась Лиза. - Ты молодая и, очевидно, скоро забудешь о нас. У тебя своя жизнь, свои друзья. Зачем тебе чужие мертвецы? Да и мать твоя будет наверняка против…
- Нет, - упрямо повторила Юми, - я буду навещать вас. А моя мать не может мне это запретить - не имеет права. Да и невыгодно ей это - потеряет деньги.
- Разве не она унаследовала состояние? - удивилась Лиза.
- Нет, я единственная наследница, - ответила Юми. - И, по условиям завещания, сама распоряжаюсь деньгами. Такова была предсмертная воля моего отца. Мать это знает и препятствий мне чинить не станет. Понимает, что ей лучше со мной не ссориться…
Лиза кивнула:
- Хорошо, пусть будет так. Ты, наверное, хочешь поговорить с Джеком?
- Да, если вы не против.
- Как я могу быть против? - горько усмехнулась Лиза. - Я лишь голограмма, видимость. Разговаривай, сколько хочешь, я только рада буду.
И Юми вызвала Джека. Тот очень обрадовался, заулыбался, замахал руками. И они стали беседовать. А я стоял в сторонке и тихо плакал. Но не от горя, а от счастья. Я очень был счастлив, что у Джека и Лизы появится новый опекун. Значит, они не останутся одни. Никто не должен оставаться один, ни в этом мире, ни в том…
На выходе из кладбища Юми дала мне чаевые, очень хорошие - как раньше ее отец. Госпожа Имамото скривилась, но ничего не сказала. Кстати, она больше на кладбище у нас не бывала, а вот Юми приезжала довольно часто. Конечно, не каждую неделю и не каждый месяц, но в поминальные дни и праздники - обязательно. Разговаривала с Джеком и с Лизой, а я, как обычно, стоял ждал, не будет ли у нее каких приказаний. Но ничего обычно не было.
Шло время. Юми сменила короткое школьное платье на форму престижного столичного университета, а затем - на деловой костюм одного из банков. Значит, у нее все было хорошо.
Затем Юми надолго исчезла, ее не было пять или шесть лет. Я уже было подумал, что она забыла о Лизе и Джеке. Возможно, вышла замуж, уехала, появились дети… Жизнь-то идет. А мертвые… Что мертвые? Они подождут, никуда не денутся. В конце концов, у них есть я, их верный смотритель.
Но однажды она вернулась. Я, как обычно, прибирал могилу, когда Юми неожиданно появилась. Да не одна, а с девочкой трех-четырех лет. Очень хорошенькой… Юми вежливо поздоровалась со мной, а потом вызвала Джека.
- Смотри, Лизи, - сказала она, - это твой дядя Джек. Поздоровайся с ним!
- Здравствуй, дядя Джек! - прощебетала малышка. - Ты любишь мороженое?
Средство от скуки
"Я часть той силы, что, желая зла,
вечно творит добро…"
Гёте, "Фауст".
- Мне скучно, бес…
- Фауст, опять ты за свое! Ну, что на этот раз?
- Просто скучно. Развлеки меня.
- Ладно, смотри: видишь двух мальчишек?
- Что играют на дороге? Да.
- Через несколько минут из-за поворота вылетит повозка - лошади понесут. Один из них попадет под колеса и погибнет. Выбирай, который.
- Хм, интересно. Расскажи мне о них. О том, кем бы они стали, если бы…
- Изволь, Фауст. Вон тот, чернявый, Адольф, из австрийских немцев. Прославится тем, что станет рейхсканцлером, возглавит Германию и приведет ее к великой славе. А затем - к небывалому позору и унижению. По его вине начнется самая страшная война в истории человечества, в которой погибнут десятки миллионов. Мужчин, женщин, детей. Перед смертью многие из них испытают неимоверные страдания и муки…
- Понятно. А второй?
- Шлома, еврей. Умный и талантливый мальчик, станет известным ученым. Через тридцать лет он эмигрирует в Америку, спасаясь от сторонников той партии, которую создаст его друг детства, переменит имя и займется разработкой новой бомбы - самой мощной в мире. В конце войны две такие штуки их сбросят на японские города и превратят их в пыль. В адском пламени погибнут сотни тысяч людей… И тоже в страшных муках.
- Да, непростой выбор. Скажи, Мефистофель, а эта война неизбежна?
- Разумеется, Фауст. Ты же знаешь - колесо истории не остановить. Война не может начаться или закончиться по воле или прихоти одного человека, ее готовят многие. Адольф - лишь часть той силы, которая приведет к ней, хотя и очень важная. В грядущем столетии, кстати, будет две большие войны…
- А первую тоже начнет он?
- Нет, но примет в ней активное участие, что определит его судьбу. А также судьбу всего мира…
- А Шлома?
- Его вклад в создание разрушительной бомбы станет решающим. Именно он придумает, как взорвать ее. Кстати, сделают эти бомбы именно для того, чтобы убить Адольфа, но опоздают - ко времени их создания он будет уже мертв. Так что пострадают совершенно невинные люди…
- Значит, погибнут миллионы или же сотни тысяч?
- Да. Миллионы - если ты спасешь Адольфа, и сотни тысяч, если Шлому. Выбирай. Но поторопись - повозка уже близко.
- Зло или очень большое зло? Сложный выбор. Знаешь, бес, хочу предложить тебе одну сделку. Я больше никогда ни о чем тебя не попрошу, если ты выполнишь мою последнюю просьбу.
- Говори, Фауст.
- Убей обоих!
- Как скажешь…
- Мама, мама, там сейчас такое было! Повозка задавила двух мальчишек - возница не успел остановить лошадей…
- Слава Богу, Адольф, ты жив! Сколько раз говорила тебе - не играй на дороге!
- Я не играл, мама, просто шел из школы и увидел. Кстати, учитель задал написать сочинение о том, кем хочешь стать…
- Ну, и кем же ты станешь, Адольф?
- Художником! И стану учиться в Венской Академии художеств…
- Мефистофель, ты обманул меня! - Разумеется, Фауст. Бесы ведь всегда лгут. А теперь прощай, я выполнил твою последнюю просьбу. Встретимся в аду.