XIX. Дакота
Генда спросила:
- Ты чувствуешь его?
- У тебя мягкий живот, - сказал я. - Там внутри вода.
Мы собирались покинуть Пустынный Приют спустя пару дней. На улице расползлось нещадное пекло, но мы задернулись шторы, прохлаждаясь в номере. Генда сказала, что хочет пить, а я как раз собирался в бар, чтобы взять шипучку и пиво. Я сказал, что вернусь, как только возьму необходимое. Невыносимая духота, наполнившая коридор, сдавила меня. Я был в одних штанах, держа на поясе мачете.
Я спустился в бар. Джессика и Рони сидели за столиком. Они курили дамские папиросы, и пили коньяк.
Джессика подняла глаза и спросила:
- Твои друзья когда-нибудь вернутся?
- Возможно, - сказал я. - Когда меня здесь не будет. Вы скучаете по ним?
- Мы? - Джессика блаженно засмеялась. - Скорее скучают наши тела, а не мы!
Я приблизился к барной стойке, и Корнаг вспорхнул со стула, отбросив потрепанный журнал.
- Чтение превратит тебя в неврастеника. - сказал я.
- Простите, уж больно интересная книжка. Вы будете что-нибудь заказывать?
- Шипучку и пиво.
- Пекло стоит в эти дни. - выдохнул Корнаг, выискивая напитки. - Несколько посетителей прибыло недавно. Пустынный Приют приобретает популярность.
- Если не достают дела, на улице нечего делать. Путешественники запросто могут перегреться. Солнечный удар при нынешней жаре - серьезная штука.
- Шипучка и пиво, как вы просили. С вас десятка.
Корнаг поставил мне бутылки. Одну с пивом, из темного стекла, а шипучку в узкой пластмассовой бутылке. Я отдал ему десятку и взял напитки.
- Если тебе что-нибудь понадобится, - Рони сладко оскалилась. - Просто позови нас.
- Спасибо, у меня все есть.
- Рони, Джессика! - опомнился Корнаг, пуча глаза. - Живо прибирать свободные номера!
Я уже собрался подниматься, но он остановил меня.
- Постойте, - сказал он. - Вы не ждали каких-нибудь друзей?
- С чего ты взял?
- Я вижу вы индеец. Трое пришли пару часов назад.
- Где они?
- Двое отдыхают на террасе, а третий ушел наверх. Сказал, что у него раскалывается голова.
- Нет, я их не знаю. Ты ошибся, Корнаг.
- Хорошо, если так. - задумчиво сказал он.
Поднимаясь наверх, я слышал на террасе голоса новоприбывших особей. Два самца и две самки. На втором этаже я взял бутылки одной рукой и свободной постучался в дверь. За дверью было тихо. Я подумал, что Генда ушла в ванную, и постучался снова. Никто не открыл мне. Тогда я толкнул дверь, и она распахнулась. Я резко перешагнул порог.
Генда сидела на кровати, связанная по рукам. Она не могла говорить. Ее рот был стянут моей повязкой. Увидев меня, Генда застонала, судорожно кивая на ванную. Оттуда вывалил огромный семифутовый индеец. У него был пистолет и мясистые верблюжьи губы. Я выронил бутылки. Та, что была с пивом, разбилась, а шипучка закатилась под кровать.
Я сказал индейцу:
- Если тронешь ее, я убью тебя.
- Я слишком долго выслеживал добычу. - сказал индеец. - Эта сука совершила проступок. Я не буду ее трогать. Я просто ее убью.
Индеец выстрелил ей в грудь.
Он сделал это до того, как я осмыслил, что это случилось. Когда он производил второй выстрел, я уже мчался на него, собираясь отрезать ему голову. Индеец почти в упор расстрелял Генду, затем он попытался застрелить и меня, но этот план я разбил. Сделав рывок, я стеганул его щеку мачете, и тогда индеец пошатнулся и отскочил. Не успев прицелиться, он выстрелил в зеркало. Ударив его промеж ног, я вцепился ему шею, и мы с грохотом опрокинулись. Катаясь по полу, несколько секунд мы отчаянно боролись. У индейца были крепкие руки, но я выбил из них пистолет и вспорол ему вены. Мы обменивались жестокими ударами, не чувствуя их мощи. Индеец пытался лишить меня мачете. Сидя на нем, я бил его кулаком по лицу. Он же обеими руками выламывал мою кисть, в которой блистало лезвие.
Индеец шлепал верблюжьими губами.
- Я сделал свое дело. Эта сука не досталась никому из нас. Ты проклятый индеец, раз пытаешься убить меня.
- Заткни свой рот, - прошипел я. - Я вырежу твое черное сердце. Оно не должно жить.
С каждой минутой индеец ослабевал. Я превратил его лицо в мясистую лепешку, навалился на него всем телом, плотно обхватив рукоять мачете. Индеец стиснул мои запястья, пытаясь отвести нож от сердца. Во мне закипала ярость. Я был уверен, что убью его. Дюйм за дюймом мачете приближался к цели. Я надавил сильнее. Кончик лезвия впился в плоть.
Я увидел темную кровь на серой холщевой рубахе.
- Убив меня, ты ничего не добьешься. - прошептал индеец, закатив глаза. - Ты только обречешь себя на зло…
Его хватка ослабла. Я по рукоять вонзил мачете в трепещущее сердце, насквозь пронзил его. Я чувствовал конвульсии, бившие тело индейца. Он содрогнулся в последний раз и замер.
Крупные капли пота бежали по его изувеченному лицу. Большие коричневые глаза остекленели.
- Ты мертв, сукин сын. - прошептал я. - Ты больше не натворишь убийств.
Я извлек мачете из груди индейца, и тогда из нее забила кровь. Тяжело передыхая, я разогнулся и стоял, пошатываясь, будто оглоушенный сильнейшим ударом. Это и в правду был сокрушительный удар. В меня словно вонзили ядовитую раскаленную стрелу, и что-то оборвалось внутри меня. Все мои чувства притупились. Я не ощущал ничего, кроме пустоты и горя. Я забрался на кровать, склонился над мертвым телом Генды, снял повязки с запястий и рта, увидев иссиня-белые следы. Ее платье пропиталось темной кровью. Я не мог поверить, что Генда мертва, когда видел в ней сквозные пулевые отверстия. Я знал, что пули разорвали органы и забрали две жизни - жизнь Генды и жизнь внутри нее - то, над чем мы усердно трудились в поту, мечтая о лучших временах.
- Прости меня… - сказал я. - Я слишком задержался.
В номер забежала Джессика. Увидев трупы, она завопила:
- Боже Праведный!
Я соскочил с кровати и наотмашь ударил ее. Джессика опрокинулась, а потом она села и прикрыла кровоточащую пасть.
- Тебя ждут внизу! - прорыдала она.
Я вышел в коридор. Мне навстречу бежал Корнаг с распростертыми руками и открытым ртом. Я схватил его за шиворот и оттолкнул к стене. Корнаг повалился, не закрывая рот.
- Случилось что-то очень-очень страшное! - жалобно простонал он.
Внизу я увидел двух индейцев. Они держали древние ружья и нюхали табак. Рони, сидевшая за столиком, глухо ревела. Когда индейцы увидели меня, они спросили:
- Что с женщиной?
- Она убита. Ваш ублюдок тоже. Вы из Генды?
- Да, - ответили индейцы. - Мы из Генды.
- Почему он убил ее?
- Она сделала аборт и убежала. Это был его ребенок. Мы не хотели ее смерти. Он взял нас в качестве сопроводителей.
- Убирайтесь отсюда…
Индейцы не решились атаковать. Они опустили ружья, попятились к выходу и вскоре ушли. Я услышал громкие бесперебойные шаги. На лестнице возник Корнаг. Переваливаясь с ноги на ногу, он споткнулся и кубарем покатился вниз, расшибая себя о ступени. Когда он приземлился, я поднял его и хорошо встряхнул.
- Они взяли три номера сегодня утром. - Корнаг задыхался, истекая кровью. - Я не думал, что это как-то коснется вас.
Я влепил ему пощечину. Раз, второй, третий. Он скоро пришел в себя.
- Корнаг, возьми себя в руки. Ты предупредил меня до того, как она умерла. В этом виноват только я.
Мимо нас пробежали две пары, громыхая сумками.
- Вы так быстро уходите? - выдохнул Корнаг, глядя в пол.
- Извините, но нам пора! - крикнули пары и скрылись за дверьми.
- У вас есть лопата? - спросил я.
- Да, конечно есть. - Корнаг невольно прослезился. - Я видел, что произошло там наверху. Простите, мне очень-очень жаль. Бедная девочка, храни ее Всевышний.
Затем Корнаг принес из кладовой лопату. Я вернулся в номер. Джессика никуда не делась. Она сидела на том же месте, куда переместил ее мой удар. Я завернул Генду в багровую простыню и взвалил тело на плечо.
- Ты правильно сделал. - шепнула Джессика. - Простыню все равно надо заменить.
Я закопал Генду на улице, после чего Корнаг помог мне вынести индейца. Он был тяжелый, мы едва не уронили его на лестнице. Я не стал хоронить индейца, оставив его тело гнить под солнцем. Я знал, что большее ему не светит. Потом я забрал все деньги, какие нашел под кроватью, а в баре залпом осушил бутылку пива. Корнаг заверил меня, что это бесплатно.
Я не мог плакать - все во мне высохло. Но я все еще видел перед собой весну. Она была уже совсем другая - серая и увядающая.
Она закончилась этим днем.
XX. Ветролов
О да, еще с ребячества я полюбил оружие, которое создавало много проблем и шума. Пулеметы и напалмы - просто отлично, но ничто не огорчает сильнее, чем разрывная ракета, отпущенная тебе в лицо. Меня научили стрелять ракетчики. Большой отряд, который когда-то задержался в нашем городе с целью оборонять его от ублюдков, навсегда остался в моей памяти. Как день помню их загорелые прокуренные пасти, блистающие глаза и желтозубые улыбки. Это были самые крутые ребята, которых я когда-либо встречал. Нападение в тот день было успешно отбито, хотя я всеми силами порывался в кашу. Чуть позже я прикупил трофейную ракетницу, с которой мне пришлось расстаться на Арабахо, но это не огорчило меня. С моей новой крошкой, сочетающей надежность и приемлемый вес, было гораздо удобнее работать. Зарядил ракету, прицелился и нажал спуск.
Я всегда верил, что если сойдутся пулеметчики и ракетчики, то победят вторые, хотя никогда не наблюдал живьем такую мясорубку. Ракетница спасла меня на Арабахо, к тому же я мог бы уложить часть псов Сатира в Палладиум-Сити, но бешеная тряска и поиски Стенхэйда не дали мне сосредоточиться и сделать хороший выстрел. Я понимал, что это последняя наша сделка, что теперь хана большим деньгам и масштабным планам. Мы крупно прокололись, в чем не было никакой вины Стенхэйда. С самого начала Сатир не внушал доверия, а теперь он объявил нам войну. Но я прекрасно знал, что все кто выступал против нас, обычно становились мертвецами. Мы говорили о том, что глупо теперь оставаться на Арабахо, и что лучше бы свалить оттуда, оставив Сатиру все наше богатство. Варан, впрочем, утверждал наоборот, говоря о том, что мы закаленные огнем животные, которые никуда не будут отступать.
Несмотря на все разногласия в группе, мы решили держаться вместе до разрешения конфликта.
Я слышал, как вопила Басолуза:
- Чего ты добивался этим? Сладкой счастливой жизни? Всеобщего уважения? Что мы будем делать теперь, Варан? Как мы будем все это разгребать?
Я прикрыл окошко, и голос змеи стал тише. Рядом, прикрытый одеялом, зашевелился Стенхэйд.
- Как твои дела, приятель? - спросил я.
- Немного полегчало. - сказал Стенхэйд, продирая глаза. - Откуда все эти крики?
- Серьезный вопрос. Змея муштрует ящерицу. Ты когда-нибудь видел такое?
- Сколько сейчас времени?
- Около десяти. Смотри, уже светло на улице.
- А все-таки отличная выдалась игра. До сих пор вспоминаю эту сказку.
- Сколько ты там выиграл?
Стенхэйд расхохотался.
- Черт, не спрашивай!
Машина дрогнула и заглохла.
- Только этого не хватало! - закричала Басолуза, пинком открывая дверь. - Кто-нибудь скажет мне, в чем дело?
- Не кричи, Басолуза. - сказал Стенхэйд. - Для начала проверь датчик топлива.
- Нам повезло, потому что датчик на нуле! Эй вы, консервы в кузове! Смочите-ка крошке нутро!
- Курган, плесни в машину горючего. - попросил Стенхэйд. - Эй, что с ним приключилось? Смотри, он весь какой-то недвижимый.
Курган неподвижно сидел на скамье.
- Не знаю, - сказал я. - Он уже три часа подряд так сидит. Может быть, он умер?
- Шальная пуля? - хихикнул Стенхэйд. - Внезапный разрыв сердца, как думаешь?
- Перестань, это не смешно.
Я решил не делать догадки. Я подобрался к Кургану и пощупал пульс - сердце медленно клокотало в его груди.
- Курган, приди в себя! Ты не ранен?
Он медленно поднял веки. У него были тусклые воспаленные глаза.
- Прости, но я очень устал. - пробормотал он. - Мне нужно немного вздремнуть.
- Конечно, поспи пару часов. Сидите, я все сделаю.
Я залил в бензобак две канистры дизтоплива. Басолуза нервно обернула ключ и машина завелась.
- Ну вот, а я думала, что мы сломались! Стен как раз не в состоянии, чтобы чинить это железо!
- Устроим небольшой пикник. - сказал Варан. - Мы разгружаемся.
- Каковы наши шансы? - спросил я, бросая канистры в кузов.
- По сравнению с Дрендалом это цветочки.
- Допустим, наши шансы уравнялись, но не забывай, что у Сатира отборные головорезы. Это профессиональные убийцы. Это не полоумная толпа животных, сломя котелок бегущая на пулеметы. Я видел этих ублюдков.
- Я их тоже видела. - сказала Басолуза. - И даже успела пересчитать. Там шестьдесят туш.
- Пятьдесят восемь. - поправил Стенхэйд.
- Это нам нужно считать каждую оболочку. Чем вы собираете их остудить?
- Захватим что-нибудь со склада. - Варан осматривал грузовик. - Когда мы разбежимся, у машины останется один хозяин. Мне интересно, кому из нас она достанется?
- Мы сделаем все по-честному. - сказал Стенхэйд. - Бросим жребий и определим победителя.
- Если я не выиграю, мне жаль будет расставаться с ней. - вздохнул Варан. - Ничего не поделаешь. Ладно, мы ничего не ели с утра. Давайте подкрепимся.
Целый час мы пытались хоть как-то оправиться после бурной ночки. Басолуза сидела за рулем и ждала, когда мы соберемся. Мы перекусили, справили нужду и решили не задерживаться. Жара разгоралась, и воздух становился невыносимо горячим. К полудню мы стартовали, осиливая последние километры. Стенхэйд ощущал себя неважно, но ему стало лучше после очередной эвакуации дерьма. Курган продолжал храпеть - он даже не закусил. Я подозревал, что с ним что-то произошло, однако не решился его будить.
Мы скоро выехали на равнину. Я собирался задремать, когда Стенхэйд спросил:
- Мне кажется или я вижу это?
- О чем ты?
Он склонился ко мне и вытянул руку:
- Видишь, черная точка посреди неба. Я подумал, что это птица, но для пташки она великовата. Может быть, это наши старые друзья? Помнишь разукрашенных клоунов?
- Сейчас посмотрим, что там. - сказал я, заряжая ракетницу.
Я перебрался к выходу, случайно задев Кургана. Он встрепенулся и схватил меня за рукав.
- Что случилось?
- Подожди, я пытаюсь увидеть. - сказал я, разглядывая небо. - Похоже, к нам гости, Варан!
- Я вижу! Басолуза, жми педаль! Они все равно нас догоняют!
Стенхэйд не ошибся - нечто большое приближалось к нам. Послышался шум винтов, и я разглядел вертолет. Он весь был черный и ярко блестел на солнце.
- Расслабьтесь, это панки! - крикнул я.
- Это не панки! - сказала Басолуза. - У панков был зеленый и с рисунками! А этот похож на саму смерть!
В последнее время моя психика сильно пошатнулась. Я стал реагировать даже на самые незаметные мелочи. Но теперь, когда я облил Варана горячей ругательной смесью и обработал Басолузу, у меня появился реальный шанс восстановить свою марку. Марку смертоносной штуки под названием гранатомет. Я прицелился, наблюдая, как оживился Курган, а затем он перебрался к Стенхэйду, чтобы не наглотаться дерьма. Мне оставалось нажать кнопку спуска, но внезапно вертушка проснулась. Два пулемета установленные на машине раскалили стволы и стали изрыгать огонь. Басолуза отрешенно крутанула руль, чтобы очередь не накрыла грузовик. Я свалился будто кегля, едва не выпалив себе под ноги.
Вертолет словно гигантский летающий жук, блистая на солнце полированным корпусом, проскочил над нами и залетел далеко вперед. Сделав разворот по дуге, он бросился к нам.
- Басолуза, не дергай машину! - крикнул я.
- Я как могу, не трогай меня!
- Лобовик выдержит это дерьмо? - спросил Варан.
- Зависит от того, чем они стреляют! - хихикнула Басолуза. - Если у них бронебойные, тогда готовьтесь жрать землю!
Тяжелая очередь накрыла бронестекло.
Басолуза сощурилась, резко крутанула руль и затормозила. Я соскочил на землю, чтобы остудить ублюдка, а Варан, прикрывая меня, стрелял по вертолету из Браунинга, но в этом чудовище, кажется, были килограммы сплошной брони. Одно я понял точно - пули не брали эту штуку. Настал мой час. Вертушка в десяти метрах проскочила у меня над котелком, и я ощутил неистовый жар, исходящий от разогретого металла. Я опустился на колено и стал нацеливаться. Машина уже производила разворот, чтобы зайти на третью атаку. Я выстрелил, как только она прошла половину дуги.
Ракета зацепила основание винта, перебив сверкающие лопасти. Машина накренилась, лишенная сил, хрустнула и запечаталась в землю, скрипя металлом и взметая огромную тучу песка. Я почувствовал дрожь, сотрясшую землю. В раскаленном воздухе вертолет лежал перед нами расплющенной блестящей массой. Я видел кабину, забрызганную кровью, и металлическое брюхо, пробитое ударом при падении. Что-то вспыхнуло внутри машины, и оттуда стал клубами вываливать дым.
Я закрыл глаза и выдохнул, положив на землю ракетницу. Курган пораженно рассматривал уничтоженный вертолет.
Я ударил его по плечу.
- Вот как надо стрелять.
- Ты ракетный маньяк. - прошептал Курган.
- Я бы сбила эту штуку из винтовки. - призналась Басолуза. - Только Ветролов меня опередил. Сами понимаете, за рулем не до стрельбы!
- Хорошая работа, Ветролов. - сказал Варан.
- Неужели сам Варан меня хвалит.
- Вы думаете, это псы Сатира? - спросила Басолуза.
- Это наверняка они. - сказал Курган. - Такая штука как раз подходит для погони.
- Наверно Сатир отдал большие деньги за такой аппарат. - предположил я. - Он очень огорчится, когда узнает, что стало с его игрушкой.
Басолуза обняла меня.
- Ветролов, прости меня, я была неправа. Ты можешь быть намного лучше.
- Вы будете утирать сопли на Арабахо! - предупредил Варан. - Стен, тебе полегчало, так что садись за руль. Курган, ты не нашел у себя лишних дырок?
- Ничего лишнего.
- Они повредили нашу машину. - сказал Стенхэйд. - Нужно будет залатать несколько царапин.
Вертолет уже догорал, когда мы тронулись.
- Черт возьми, - сказал Курган, наблюдая пылающие обломки. - Машины тоже когда-нибудь умирают.