- Возьмите ваше состояние, сударыня, уберите драгоценности. Они мне не нужны. Вот так. А теперь слушайте. Я не имею никакого отношения к работе Карела Долли. Я очень далека от лабораторных дел. И не хочу быть ближе. Мне это ни к чему. Даже если бы могла, все равно не взялась бы помочь вам. Карел Долли сделал свое открытие не для вас и не для Отто Шерера. Оно предназначено для других людей. Вам этого не понять, сударыня.
- Вы считаете… - Гостья широко открыла глаза. - Вы полагаете, что Шереру тоже отказано?
- Я убеждена в этом.
- Ну, тогда я нуждаюсь в молодости еще больше! - крикнула она. - Еще больше! Пусть я, а не он, стану молодой, и я покажу ему, и ей… я покажу себя! Только помогите! Ради бога!
Она сделала новую попытку навязать свои драгоценности Памеле, но та уже в гневе просто прикрикнула на гостью:
- Это оскорбительно, сударыня!
- Простите, - тихо сказала Дора. Она выглядела совсем убитой.
- Карел наверняка отказал вашему мужу. И вам я советую забыть о своем желании, я слишком хорошо знаю ученого. Он не покупается, вот в чем дело.
Тут Дора Шерер вскочила. Новая мысль завладела ею. Уставившись куда-то в угол, она заговорила, все больше повышая голос:
- Теперь я поняла… Ему отказано! Ну, конечно! Так вот почему Шерер задумал мстить! Карел Долли отказал ему! Прекрасно! По он не откажет мне. Не откажет, если я расскажу ему все, что знаю. Я спасу ученого! Я сделаю для него доброе дело, и он согласится! Дорогая Памела, звоните вашему мужу или Карелу Долли, звоните сейчас же, пусть приедут сюда, и они узнают, кто строит против них козни, кто собирается стереть с лица земли лабораторию. Ну, звоните же, не медлите! Услуга за услугу…
Дора Шерер находилась в таком состоянии, когда забывается все, и чувствами, действиями владеет только одна навязчивая мысль: добиться своего… Она дрожала от нетерпения, пока Памела, догадавшись, что посетительница знает нечто важное и хочет рассказать об этом Карелу, названивала в лабораторию.
К телефону подошел Ласкар.
- Карел занят, - сказал он. - Что передать?
- У меня сидит Дора Шерер. Жена Отто Шерера, которому отказал Карел. Она знает много такого…
Ласкар не стал тратить время на размышления.
- Берн машину, приезжай вместе с ней. Сейчас же. Слышишь?..
Машину искать не пришлось. Мадам Шерер не ходила пешком.
Через несколько минут обе женщины уже входили в лабораторию.
Карел выслушал сбивчивый рассказ посетительницы, спросил, пытаясь уточнить факты:
- Кто был в тот день у вашего мужа, кроме шефа полиции?
- Некто Хеллер, духовник Ликор, потом двое неизвестных и еще офицер из этой, ну… тайной полиции, что ли…
- Они говорили о том, что хотят вести со мной переговоры?
- Пастор заявил, что он против переговоров с людьми, бросившими вызов церкви и богу.
- А как же с охраной?
- Офицер заявил: снимут.
- Их цель?
- Заставить вас быть сговорчивым. Мой муж полагает, что вы испугаетесь и пойдете на уступки.
Карел раздумчиво сказал:
- Значит, они хотят принудить нас под страхом разрушения лаборатории. Они смеют грозить!.. Ну, это мы еще посмотрим.
Дора Шерер, выговорившись, сидела тихая, полная ожидания. Карел не смотрел на нее. Тогда она рискнула:
- Доктор, а как же со мной?
- С вами?
- Я хочу, чтобы вы…
- Сколько вам лет, сударыня? - спросил он.
- Пятьдесят пять, - неуверенно прошептала Дора.
- Вы чувствуете себя больной?
- Н-нет… А что?
- Я очень сожалею, но должен вам сказать… Дело в том, что нам удаются опыты лишь с людьми старше шестидесяти или с очень больными людьми. Вам придется подождать годков пять-шесть и тогда…
- Если до шестидесяти, тогда только год, один год, - покраснев, еще тише сказала она.
- Почему?
- Говоря точнее, мне уже пятьдесят девять…
- Тем лучше. Я помогу вам через год. И, независимо от мотивов, спасибо за информацию. Желаю вам, Дора Шерер, здоровья и счастья. Через год мы встретимся.
Когда она ушла, Карел подошел к Памеле и пожал ей руку.
- Ты хорошо сделала, что приехала. Давно здесь не была, вспомни? У нас много перемен. Хочешь посмотреть? Полина покажет тебе, ладно?
В глазах Памелы он прочел благодарность. Но она напомнила о другом:
- Вы слышали? Хеллер уже здесь…
При современной системе информации ни одно сколько-нибудь заметное явление жизни не может остаться в тени. Оно тотчас же станет достоянием газет, радио, телевидения.
Когда Полина Долли опустила в ближайший почтовый ящик пачку писем с адресами известных людей мира, она положила начало новому взрыву сенсации. Служба информации немедленно заинтересовалась содержанием писем, ей не помешала конституционная гарантия тайны переписки. Едва ли не в тот же день, когда адресаты получили приглашение биолога Долли, все крупнейшие газеты Силурии украсились копиями писем, фотографиями "счастливых" и пространными статьями, вкось и вкривь комментирующими это новое событие.
Одна из газет писала:
"Дюмонт, Роберт Дюмонт, автор романов "Плоды гнева", "Дитя печали нашей" и многих других произведений, выворачивающих наизнанку американский образ жизни, злой критикан, пессимист, которому Господь Бог явно по ошибке дал талант художника, - этот человек выделен из миллионов других! Справедливо ли? Мы вправе думать, что нет. В нашей собственной стране есть сотни более достойных. А уж если говорить об Америке… Вспомним хотя бы двух бывших президентов, которые спасли мир от восточной опасности, вспомним человека, державшего в страхе противников демократии - мистера Токкера, одного из создателей современного оружия… Нет, господин Долли, вы ошиблись! А может быть, это даже не ошибка, а явная предвзятость?"
Старый браварец, бывший премьер-министр страны, сидел на веранде замка и в глубокой задумчивости смотрел на море. Скомканные газеты валялись у его ног. В руках он держал копию письма известному философу, его ровеснику по годам. Какая неприятная история! Этому англичанину обещана еще одна жизнь, а человек, который четверть века руководил большим и сильным государством, отвергнут. Очень обидно. А что плохого он сделал? Ну, что? Не будь Стэнрица, кто-то другой сидел бы на его месте. Симпатии и антипатии… Биолог Долли, ты слишком высоко взлетел, коли берешься диктовать свою волю могущественным людям! Ты будешь за это наказан.
Он позвонил. Вошел камердинер.
- Франц, пригласите ко мне секретаря. Нет, не сюда, а в кабинет. Здесь слишком много лирики.
Экс-премьер поднялся, еще раз посмотрел на синее море в рамке зеленого берега, на ближние сонные буки и, вздохнув, пошел в свой кабинет, где совершались деловые встречи.
Тотчас же, почти следом за ним, вошел секретарь.
Не оборачиваясь, Стэнриц сказал за спину:
- Деятельность Карела Долли выходит за рамки науки. То, что он задумал, - это уже политика. Лаборатория продолжает работать, он рассылает письма. Какие-то красные лечатся у него. В столице Силурии существует гнездо пропаганды. Вы понимаете меня? Надо принять меры.
- А самого?..
Стэнриц неопределенно махнул рукой.
- Не забывайте, мы не дома. Вот если бы это случилось в Урдоне, тогда… Карел Долли может еще пригодиться. Подумайте, как это сделать. А лабораторию…
Он красноречиво прочертил своей сухой и слабой рукой косой крест в воздухе.
Вот так. Ни ему, ни другим!
- Господин Стэнриц, ознакомьтесь, пожалуй-ста. - секретарь подал старому деятелю два небольших бланка.
На одном было напечатано: "Ссылаясь на правительственные источники Мадрида, сообщают, что глава государства в ближайшее время выезжает на отдых в Силурийскую республику".
На другом, из Лиссабона: "В беседе с послом Силурии генералиссимус выразил желание провести несколько недель в окрестностях города Санта-Рок".
Стэнриц хмыкнул, потом сухо и коротко рассмеялся. Секретарь стоял перед ним с невозмутимо-спокойным лицом. Он только слегка приподнял левую бровь, выразив осторожное удивление.
- Передайте этим наивным старцам, пусть остаются дома. Порадовать их нечем. Хотя, быть может, в дальнейшем… Ну, вы сами решите, без меня.
И он вздохнул.
Столько забот!..
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Драматическая ночь. Спасение. Месть и суд
Вечером без всякого предупреждения ушли гвардейцы. Лаборатория осталась без охраны.
Это произошло после того, как братья Долли и Полина уехали домой. Они впервые за два месяца могли позволить себе такую роскошь: Гешшонек выписался, новые пациенты должны были прибыть только завтра. Хоть несколько часов отдыха. В лаборатории остался один Данц.
Он и сообщил Карелу по телефону об уходе гвардейцев.
Звонки в министерство внутренних дел и даже в приемную премьера ничего не дали. Дежурные отделывались простым "не знаю", представителей власти не было: поздно, все разъехались.
- Нам придется вернуться, - сказал Ласкар. Он стал необычно серьезным.
Памела находилась в этой же комнате. Слова мужа заронили в нее беспокойство. Опасность вновь исходит от Хеллера и его единомышленников. Наступает время мести: она найдет своего бывшего шефа и воздаст ему должное. Памела спросила Карела:
- Можно мне с вами?
Биолог посмотрел на брата. Ласкар сказал:
- Ну конечно! Такой день…
Он не хотел волновать жену. Ничего особенного.
Но вообще-то утешительного было мало. История с охраной наводила на грустные раздумья. Факт более чем неприятный; особенно, если сличить его с рассказом Доры. Что, если факельщики на этот раз не ограничатся проклятиями в адрес лаборатории? Смогут ли они отстоять лабораторию своими силами?
Карел продолжал звонить в полицию, в приемную генерала Эллини, но безуспешно. Чертыхнувшись, он бросил трубку. На кого надеяться, если все в заговоре? Настроение у него было тревожное.
Пришла машина, все заторопились. Памела видела, как Ласкар вынул из ящика стола пистолет и положил его в карман. Только этого им не хватало!
Когда все выходили, Полина пошепталась о чем-то с Памелой и вернулась.
- Где Полина? - спросил Карел.
- Она сейчас, - сказала Памела и, взяв его под руку, пошла к машине.
Между тем Полина зашла в кабинет. Она позвонила по одному, по второму телефону и, наконец, нашла, кого искала.
- Я вынуждена обратиться к вам, Гешшонек, - сказала она в трубку и приглушила голос. - Дело в том, что…
Ее расспрашивали долго, подробно. Полина отвечала спокойно и обстоятельно.
- Лаборатория в опасности. Не могли бы вы… Да, да, надо как можно скорей и как можно больше. Мы все едем туда. Знаете, как-то легче па душе…
Она спустилась вниз. В подъезде стояла Памела.
- Как? -спросила она.
- Поддержка будет. Обещали.
- Это уже лучше. - Памела почувствовала облегчение.
- Знаешь, Ласкар взял пистолет, - сказала она. - Я сама видела. Как ты думаешь, что случится?
- Надо готовиться, мало ли что.
- А мы?
- Что - мы?
- Тоже будем?
- Успокойся, пожалуйста. Какие из нас с тобой охранители. А вот Ласкар и Карел… Не спускай с них глаз, Памела, прошу тебя. Идем.
Задрапированные окна лаборатории казались черными. Дверь была крепко закрыта. По улице, не спеша, прохаживались группы людей. Бросалось в глаза, что среди них не было женщин.
- Видишь? - спросил Карел у брата.
Тот кивнул.
У самого подъезда они столкнулись с фланирующими молодцами. Те неохотно расступились. Их молчаливая враждебность не предвещала ничего хорошего.
Памела вдруг остановилась. Ласкар, уже взявшийся было за дверь, поторопил ее, с беспокойством оглядываясь на молчаливые группы людей.
- Иди скорей, - сказал он.
- Постой, - Памела взяла его за руку. - Мне в голову пришла отличная мысль, - с каким-то внутренним жаром сказала она.
- Потом, потом, - Ласкар тянул ее в дом, подальше от опасности.
- Потом будет поздно. Именно теперь.
Она решительно освободила свою руку и сделала несколько шагов назад.
- Памела! - Ласкар стоял у дверей, недоумевая.
- Я скоро вернусь! - крикнула она, удаляясь.
- Куда ты?
Но она уже не слышала. Расталкивая людей, Памела уходила все скорей и скорей. Ласкар не выдержал, хотел идти следом. Брат удержал его.
- Оставь, - сказал он. - Она сейчас вернется.
- Ничего не понимаю, - пробурчал физик. - Что такое случилось с ней?
- Видно, забыла что-нибудь. Пойдем, - Карел тянул его в дом. Молчаливые люди группировались у подъезда, с любопытством прислушивались к разговору братьев.
Дверь захлопнулась.
Через пять минут Ласкар уже названивал домой. Телефон не отвечал. Он начал нервничать. Где Памела? Что она задумала?
Доктор Данц тоже не отходил от телефона. Он звонил в полицию, требовал охраны, грозил, умолял. Ему отвечали односложно: "Шеф уехал, без него никто не может распорядиться".
- Оставьте, Данц, - сказал наконец Карел. - Даже если шеф приедет, ничего не изменится.
В лабораторию позвонили с завода, сообщили, что рабочая дружина выходит.
- Вот это другое дело. - Карел повеселел. - И все-таки, друзья, давайте разберемся в бумагах. Не оставлять ни одного плана, который может рассказать о наших опытах. Ничего!
Время приближалось к полуночи. Город уже спал, но на улицах близ лаборатории народа не убывало. Глухой рокот доносился через двойные рамы дома.
Памела Долли быстро миновала запруженные народом улицы и выбралась на пустынный проспект. Она почти бежала, оглядываясь лишь для того, чтобы не пропустить попутное такси. Ей не повезло. Тогда она еще прибавила шагу.
Дом преподобного Ликора хорошо запомнился ей: серый особняк в глубине церковного двора. Перешагнув через порог, она очутилась в пустом и гулком дворике. Окна в особняке светились, на каменные плиты ложился узор от старинных решеток.
Памела остановилась у резных дверей дома, чтобы перевести дух. Но не успела она успокоиться, как щелкнула задвижка, и в квадратном окошке показалось лицо. Разглядев женщину, привратник захлопнул оконце. Звякнул засов, дверь открылась.
- Что угодно, сударыня? - привратник уже стоял перед ней.
- Я хочу видеть преподобного Ликора.
- Поздно уже, - привратник, видимо, колебался. Вид у женщины был взволнованный. Весь этот день и предыдущий в дом вошло и вышло множество народа. Как в штаб перед сражением. Кто знает, не поругает ли его преподобный отец, если он откажет посетительнице? Вдруг с важной вестью?
- Как прикажете доложить? - спросил он, сдаваясь.
Подобный церемониал не входил в планы Памелы. Прорваться внезапно, застать, увидеть… Она была уверена, что в этот час здесь собрались все, в том числе и Хеллер.
- Не надо докладывать, - сказала она, протискиваясь мимо привратника. Он отступил, удивленный такой решимостью, но в следующую секунду уже загородил ей дорогу.
- Хорошо, хорошо, - устало и покорно согласилась Памела. - Идемте вместе, я постою у дверей наверху.
Они быстро, стараясь не обгонять друг друга, поднялись наверх.
- Здесь, - сказал привратник очень тихо и показал ей на кресло напротив двустворчатых дверей. Но едва он открыл их, как Памела оказалась уже в гостиной и, опередив провожатого, мгновенно увидела всех присутствующих сразу.
Расчет оказался точным.
За столом с остатками ужина сидели хозяин дома, трое незнакомых мужчин, Хеллер и высокий тонкий Шерер. Их лица застыли. Не ждали.
- Вот где вы отыскались, Хеллер! - с угрозой произнесла Памела и сделала несколько шагов к нему.
Хеллера трудно было испугать.
- Мадам Гривс! - притворно удивился он и встал. - Какими судьбами вы здесь?
Пастор нахмурился. Что происходит в его доме? Но Памела спешила, ей некогда было объяснять свой визит.
- Ошибаетесь, Хеллер, моя фамилия Долли, Памела Долли. И я к вам не в гости, а по делу, Хеллер.
- Я просил бы вас… - начал пастор.
Памела энергично отмахнулась.
- Я догадывалась, что все вы в этот час соберетесь именно здесь. Так вот, чтобы не задерживать вас… Если вы, Хеллер, и вы, преподобный отец, сейчас же, сию минуту, не остановите своих фанатиков, своих наемников, которые собираются громить лабораторию Долли, то я завтра утром передам в прокуратуру республики показания, обличающие вас, Хеллер, как вора и шантажиста, а вас, Ликор, как соучастника в преступлении.
Она сделала паузу, чтобы отдышаться. Не хватало воздуха. Она заметила, как переглянулись ее враги. Сказала уже спокойнее:
- Услуга за услугу - так, кажется, принято в ваших кругах. Решайте немедленно, у меня нет времени.
Ликор широко перекрестился.
- Вы не в своем уме, дитя мое!
- Я ожидаю ответа. - Памела стояла не шелохнувшись, только глаза у нее горели.
Хеллер стал наливаться кровью, лицо его сделалось вдруг совсем багровым.
- Идите к черту! - грубо и громко крикнул он так, что зазвенела посуда.
- Значит, соглашение не состоялось, - она сказала это удивительно ясно и спокойно. - Завтра я расскажу всему миру. Я много знаю, Хеллер!
И круто повернувшись, застучала каблуками о паркетные плиты. Привратник услужливо распахнул перед ней дверь. Он смотрел на Памелу с нескрываемым испугом. Так ошарашить высоких гостей!
Молчание длилось целую минуту. Ликор мелко, спешно осенял себя перстами. Хеллер шумно дышал. Шерер стоял бледный, даже белый.
- Она действительно слишком много знает, - сказал он с хрипотцой и посмотрел на одного из незнакомцев. Тот чуть заметно наклонил голову и вышел. За ним выскочил еще один.
- Опасная женщина, - вздохнул Ликор. - Так ворваться!
Хеллер ничего не сказал. Не мог. Он задыхался от ярости.
И снова через гулкий двор на проспект, бегом, бегом, прижимая руки к груди, неслась Памела Долли назад. Она хотела успеть. Миссия ее столь же опасная, сколь и бесцельная, провалилась.
На некотором отдалении за Памелой бежали еще двое.
Под окнами непрерывно кричали, в дверь колотили. Иногда о ставню ударялся брошенный кем-то камень. Лаборатория напоминала осажденную крепость. И ли одного полицейского!
В камине жарко горели бумаги. Карел прятал в сейф детали машин. Он снял куртку и работал в одной сорочке.
- Все складывается против нас! - угрюмо сказал Карел, на секунду распрямив натруженную спину.
- Чего они ждут? - спросил Ласкар.
- Сигнала, - ответил биолог.
- Или подхода главных сил, - заметил Данц. - Боятся нас.
- Пока мы живы… - начал было Карел.
Брат прервал его:
- Пока мы живы, мы сможем создать две, пять, десять таких же лабораторий. А вот если, защищая эту, исчезнем, тогда дело умрет.
- Ты прав, Ласкар. И все же…
Уже далеко за полночь над ближними улицами притаившегося города вспыхнуло дымное зарево факелов. Толпа черных людей, возбужденная разговорами и последней проповедью Ликора, стала расти, уплотняться и направилась к лаборатории.