Никто из людей не пострадал. Разрушение не было таким уж непоправимым. Однако, оно затронуло большую часть оборудования, предназначенного для постройки термоядерной электростанции. Поскольку такой случай не был предусмотрен и соответствующие меры предосторожности не были приняты перед стартом с Земли, произошла мгновенная реакция слияния. Батареи не выдержали, поскольку они могли обслуживать только внутреннюю электрическую систему, а никак не сплав ионов или радиационное экранирование.
Корабль внезапно наполнился излучением.
В транспортнике не было места для антирадиационной аппаратуры.
Единственное, чем он мог помочь, - это как можно быстрее вывезти команду, прежде чем она подверглась бы серьезным дозам облучения. Покинутый "Скиталец" остался плавать на орбите. Невидимые и неслышные, потоки яда бурлили в его корпусе.
- Понимаю, - кивнула Джудит. И вновь при этом движении ее волосы сделали волнообразное движение. - Спасибо.
В горле Киви пересохло больше, чем при обычном коротком разговоре в течение нескольких минут.
- Рад был служить, - пробормотал он.
- Что вы собираетесь теперь делать?
- Я… - Киви сжал губы. - Ничего. Не беспокойтесь.
- Вы пришли, чтобы проведать Яна? Я собиралась устроиться где-нибудь на корабле, пока у меня не будет возможности вернуться назад со следующим транспортником. Я уверена, что Ян был бы рад, если бы вы… - ее голос вдруг стих.
Свобода довольно грубо вел себя по отношению к капитану, когда они все вместе работали в лагере на Растуме.
Киви ядовито улыбнулся.
- Безусловно.
И тут он с изумлением осознал, что сам не понимает, зачем он пришел сюда. Может быть, затем, чтобы избавиться от собственного отчаяния, выместив злобу на раненом? Киви боялся, что именно эта или подобная ей идея привела его сюда, и понимал, что поддался он ей почти сознательно. Но почему? Свобода был угрюмым, вспыльчивым, неразговорчивым человеком, но не более раздражающим, чем любой другой из его собратьев-конституционалистов.
Как лидер их движения, он помогал осуществлению проекта колонизации, и, хотя никто из астронавтов не горел желанием взяться за выполнение этого задания, все же работа есть работа, и ее надо выполнять, а не ворчать по ее поводу.
- Я… да, я хотел его проведать, - соврал Киви, - и… и посоветоваться с ним.
- Ну, так вы же вполне можете это сделать! - послышался внезапно чей-то голос.
Киви обогнул пиллерс, за который держался, и посмотрел на дверь лазарета. Она была открыта, и там парил Свобода.
На нем была больничная пижама, лицо почти целиком скрыто бинтами; каркас шины мог двигаться вокруг его сломанной левой ключицы, давая ему некоторую возможность пользоваться рукой.
- Ян! - закричала Джудит. - Сейчас же вернись в постель!
Свобода прорычал:
- Какая может быть постель в невесомости, кроме сбруи, которая только удерживает на одном месте, чтобы тебя ненароком куда-нибудь не сдуло? Я услышал, как вы разговариваете.
Свобода из своей белой маски стрельнул глазами в капитана.
- О'кей, я здесь. Говорите же, что вы хотели сказать.
- Врач… - запротестовала Джудит.
- Я не подчиняюсь его приказам, - отрезал Свобода. - Я сам знаю, сколько мне положено двигаться.
- Ян, - умоляющим голосом обратилась к нему жена, - пожалуйста…
- Какую степень вежливости я должен проявить к человеку, который пытался меня убить?
- Такую же, как сейчас! - рявкнул Киви.
И тут же подумал, что в этот момент, наверняка, рот Свободы, скрытый под повязкой, скривила саркастическая усмешка.
- Ну, продолжайте, - хмыкнул Свобода. - Я сейчас не в состоянии с вами драться. Или, может быть, вы, будучи капитаном, просто арестуете меня? Продолжайте же, делайте то, за чем вы пришли.
Джудит побледнела, как полотно.
- Прекрати, Ян, - сказала она. - Это нечестность, называть человека трусом, если он не нападает на тебя, и бахвальство - если нападает.
Снова наступила тишина. Прошла целая минута, прежде чем Киви осознал, что, не отрываясь, смотрит на Джудит.
Наконец, Свобода жестко сказал:
- Хорошо. Согласен. Я думаю, мы можем обсудить практическую проблему без вспышек раздражения. Возможно ли починить корабль?
Киви, наконец, оторвал взгляд от Джудит.
- Не думаю, - ответил он.
- Ну, тогда, может быть, можно приступить к разгрузке? Я все еще в состоянии присмотреть за этим, хотя, возможно, мне понадобится помощник.
- Разгружать? - Киви с трудом отвлекся от своих мыслей. - Что вы имеете в виду? "Скиталец" находится в ядовитой зоне. Его нельзя разгружать.
- Но, минуточку! - Свобода ухватился за дверную раму. Суставы его пальцев побелели. - На корабле находится оборудование, необходимое для колонии.
- Колонии придется обойтись без него, - сказал Киви. Его опять охватил гнев, холодный и ровный.
- Что? Вы что… Нет, это невозможно! Должен же быть какой-нибудь способ достать оборудование с корабля.
Киви пожал плечами.
- Мы, конечно, проведем осмотр. Но надежды очень мало. Поверьте мне, Свобода, для меня потеря "Скитальца" - такая же катастрофа, как для вас потеря груза.
Свобода истерично затряс обмотанной головой:
- О, нет! Это не так. Нам до конца своих дней придется жить на Растуме. Если у нас не будет этого оборудования, то мы долго не протянем.
А вы возвращаетесь на Землю.
- До Земли очень далеко, - сказал Киви.
Глава 3
"Кочевник" отдыхал. Его двигатели издавали едва слышный шепот.
Свобода чувствовал, как тихо стучит под его ногами настил капитанского мостика. Возвращение хотя бы небольшой доли собственного веса казалось чудом.
Киви из своего кресла взглянул на контрольный экран.
- Он здесь, - сказал капитан. - Вы смотрите, а я подведу нас вплотную к борту.
- Какое ускорение вы собираетесь использовать? - ехидно спросил Свобода.
Киви рассмеялся лающим смехом:
- Не больше половины "g". Можете не пристегиваться.
Он вновь сосредоточил все свое внимание на корабле, нажимая на кнопки, отдавая команды по интеркому.
Огромная махина "Кочевника" двигалась, в основном, под управлением автопилота, даже совершая такие маневры, как этот. Киви достаточно было только приказать ему:
- Иди вон к тому объекту.
Подавив внутреннее сопротивление, Свобода склонился перед обзорным экраном.
При наибольшем увеличении "Скиталец" казался почти игрушкой, но быстро вырастал в размерах. Корабль описывал круг за кругом, оставаясь в одной и той же неизменной плоскости.
Тени и резкий солнечный свет гонялись друг за другом по его неуклюжему безобразному корпусу. И Свободе пришла в голову мысль, что даже обтекаемые транспортники тоже какие-то неприятные. Боже, побыстрее бы снова оказаться на Растуме и увидеть, как последний транспортник уходит в небо!
Что же касается пресловутой красоты самого космоса, то Свобода считал, что ее просто переоценивают. Правда, звезды представляли из себя довольно притягательное зрелище, отбрасывая сквозь полнейшую тьму холодные немигающие лучи.
Но, незатуманенные атмосферой, они были слишком многочисленные.
Только профессионал смог бы различить созвездия в этой беспорядочной куче.
И теперь, на расстоянии двух третьих астрономической единицы, "Е" Эридана превратилась из звезды в солнце.
Голос Киви, вечно действующий Свободе на нервы, вывел его из раздумий:
- Вы заметили деталь, послужившую причиной аварии? Она должна вращаться по орбите неподалеку от корабля.
- Нет, еще не заметил. Может, она каким-то образом разрушилась?
Свобода покосился на экран. Будь проклята эта чертова нерассеиваемая иллюминация безвоздушного пространства! Пейзаж на экране был просто дикой смесью тьмы и яркого света.
- Я надеюсь, что хотя бы часть оборудования можно будет спасти. А потом, после того, как мы откроем в лагере механическую мастерскую, можно будет восстановить оборудование.
- Боюсь, вы настроены слишком оптимистически. Груз потерян целиком и полностью.
Свобода повернулся к Киви. До сего момента он не совсем понимал, на чем основывается такой глубокий пессимизм капитана. А, может быть, просто боялся понять? Теперь же он осознал весь ужас положения. И единственное, что он мог, - это ответить на его слова слабым голосом:
- Не будьте смешным. Почему нельзя перенести груз на этот корабль? И почему бы нам для этого не остановить "Скитальца"?
- Потому что магнитное поле планеты концентрирует энергетически заряженные частицы слоями, а орбита "Скитальца" по воле случая находится на расстоянии примерно 11 600 километров от центра Растума, и это как раз самая середина наиболее плотной зоны радиации, - с великолепным сарказмом сказал Киви. - Человек не успеет пробыть на "Скитальце" и двух дней, как получит смертельную дозу облучения.
- Ради Бога! - взорвался Свобода и, подняв левую руку, почувствовал, как сломанную, скрепленную металлическими лубками ключицу пронзила острая боль. - Дайте мне ясный ответ! Наш радиационный экран простирается на несколько километров от корпуса корабля. Если мы подойдем к самому борту "Скитальца", разве он не попадет в поле нашей защиты?
- Послушайте, - сказал Киви. Свобода не мог понять интонацию его голоса: то ли это был голос человека, чье терпение слишком долго испытывали, то ли капитан продолжал насмехаться над ним. - Я полагаю, вы знаете принципы работы радиационного экрана. Это магнитногидравлический принцип, используемый генератором для улавливания заряженных частиц и отбрасывания их в сторону от корабля. Но частицы в поясе Ван-Аллена обладают особо мощным энергетическим потенциалом, поэтому защититься от них довольно сложно. Большинству из этих частиц удается проникнуть далеко вглубь защитного поля, которое, подчиняясь закону обратной прогрессии, значительно снижает свою напряженность с удалением от корпуса корабля.
Таким образом, чем дальше от корабля, - тем больше концентрация неуловленных частиц.
Если мы подойдем вплотную к "Скитальцу", то любой, кто ступит на его борт, попадет в зону такой концентрации частиц, что в течение четырех дней получит смертельную дозу облучения. Эта зона будет располагаться в пределах борта "Кочевника" и центральной оси "Скитальца". То есть, я хочу сказать, что пятьдесят процентов человечества погибли бы от лучевой болезни, подвергнувшись четырехдневному облучению такой мощности. А в той половине "Скитальца", которая находится по другую сторону от центральной оси, облучение сможет убить человека всего лишь за два с половиной дня!
Понимаете вы теперь?
- Э-э… нет, - сказал Свобода. - Людям необязательно работать беспрерывно. Можно делать вылазки по несколько часов за раз. Или нельзя?
- Нет, - Киви покачал головой, бросил взгляд на контрольный щиток и нажал на какую-то кнопку. - Даже если не принимать во внимание радиацию, все равно, тут ничего нельзя сделать. Вспомните силовой экран - это пульсирующее магнитное поле огромной мощности.
Оно подвержено таким колебаниям, что не может быть использовано внутри корабля, который оно защищает. Но если накрыть этим экраном покинутый корабль… Вы понимаете? Ничего более сложного, чем разрезы с помощью термической горелки, использовать будет нельзя. Разумеется, не может быть и речи ни о какой электронике, а электрические инструменты, видимо, придется применять только частично. Но поскольку поврежденные приборы в основном электронные, то каким образом мы сможем их починить, настроить и проверить? Как мы должны привести в действие сами инструменты для всех этих операций?
С отчаянием в голосе Свобода сказал:
- Ну, тогда почему бы нам не взять "Скитальца" на буксир? Нам ведь только нужно вывести его из этой зоны, и потом можно будет провести на нем работы, не подвергаясь никакому риску. На сколько нужно сократить для этого радиус орбиты? На 1 500 километров? На 2 000 километров?
- Если бы мы попытались это сделать, мы бы лишились и второго корабля, - резко ответил Киви. - Звездолеты не приспособлены для буксировки. Мощный поток превратил бы "Скитальца" в пыль. Если же попробовать толкать его, то достаточно будет малейшего нарушения равновесия, чтобы корабли столкнулись и смялись в лепешку.
- Мы могли бы соединить их параллельно друг другу с помощью брусьев.
Может быть, даже присоединить к "Скитальцу" два корабля - по одному с каждой его стороны.
- Все ваши идеи слишком надуманы. При соотношении массы 9:1 межзвездный корабль вряд ли можно сравнить с бульдозером. Он развивает только среднюю мощность против направленных вдоль своей оси сил, а против боковых сил - и того меньше. Выполняя роль буксиров, корабли с мясом бы вырвали нервюры из своих боков. Я, правда, сам думал об этой идее, понимаете, и сделал некоторые расчеты, так что я располагаю цифрами, доказывающими, что такой вариант невозможен.
- Но транспортники…
- Да, транспортники покрепче. Пара этих машин могла бы справиться с такой задачей. Но ведь нужно, чтобы ими кто-то управлял.
На расстоянии этими лоханками, построенными на скорую руку, управлять невозможно. А как нам защитить людей в транспортниках от радиации? На них ведь нет генераторов, чтобы создать противорадиационную защиту. Можно, конечно, послать за ними корабль, чтобы он, следуя на сравнительно близком расстоянии, обеспечил им хотя бы слабую защиту, - однако, достаточную для того, чтобы человек в течение десяти минут смог находиться на борту без ущерба для здоровья. Но в таком случае защитное поле выведет из строя электронные системы транспортников. Так что это тоже отпадает. А теперь заткнитесь!
Киви сосредоточился на маневре сближения со "Скитальцем", словно это был его кровный враг. Свобода сердито молчал, прислушиваясь к невнятным звукам, издаваемым кораблем: к шуму моторов, генераторов, воздуходувок.
Эхом отдававшиеся по кораблю, они резонировали в длинных коридорах.
Свобода вдруг представил, что его заживо проглотила какая-то гигантская рыба и теперь он слышит, как происходит обмен веществ в ее организме.
Он с трудом подавил желание вырваться оттуда.
Чтобы прийти в себя, Свобода стал думать о том, что снаружи только пустота, что солнце похоже на паяльную лампу, а тени - на милостыню.
Реакция организма, не приученного к свободному раскованному полету и постоянно меняющимся ускорениям, превратила его работу грузораспределителя в длительное мучение. Спасали его главным образом таблетки от тошноты, но зато они же перебивали аппетит, и слабость, вызванная плохим питанием, еще усугубила перенесенный недавно шок и кровопотерю. Если бы Киви только знал, как трудно сдержать каждый натянутый нерв и не застонать, он, может быть, не был бы таким злым. Но Свобода скорее бы проклял себя, чем обратился к финну с жалобами.
Внезапно Свобода почувствовал странную усталость, словно заново пережив полет с Земли сюда - не только год изнурительной вахты, но и период заторможенной жизнедеятельности, четыре десятилетия во тьме.
Он не заметил ни легкого удара при соприкосновении с покинутым кораблем, ни возобновления свободного полета, ни сотрясения корпуса "Кочевника" при закреплении абордажных крюков. Он отстегнулся прежде, чем до него дошло содержание слов капитана:
- …и пока вы тут будете ждать, я прошу вас ничего не трогать.
Понятно?
- А? - Свобода смотрел на Киви, разинув рот. - Куда вы уходите?
- Надеть скафандр и осмотреть повреждения. А вы, вероятно, полагали, что я собрался на турнир по игре в блошки?
- Но радиация…
- Экран "Кочевника" обеспечит мне защиту от радиации, достаточную для работы в течение часа или двух.
- О, ну, подождите же. Я тоже пойду. Я хочу осмотреть груз.
- Нет, оставайтесь здесь. Вы уже хватанули порядочную дозу во время аварии.
- Вы тоже. Пошлите тогда кого-нибудь из членов команды, кто не был тогда на "Скитальце".
Киви расправил плечи.
- Я - капитан, - бросил он и покинул мостик.
Свобода не пытался последовать за ним. Слабость все еще не отпускала его. Он вдруг вяло подумал о том, что Киви ведь не женат. Очень немногие из астронавтов имели жен. А поскольку Джудит хотела завести еще детей…
Лучше воздержаться от добавочного излучения.
"Зачем тогда я вообще полетел с ними? - с удивлением подумал Свобода.
- Я мог бы остаться вместе с ней на "Курьере"… Нет. Я должен убедиться в том, что Киви сделал все возможное."
Для командующего было бы вполне естественно бросить груз. Зачем рисковать ради каких-то проклятых колонистов? Перед мысленным взором Свободы проходил эпизод за эпизодом их устройства в лагере, когда между колонистами и астронавтами, получившими приказ помогать им, постоянно вспыхивали ссоры. Вспашка Земли, рубка леса, литье стали, бурение колодцев были неподходящей работой для астронавтов. Но еще более оскорбительным было то, что они, космические разведчики, должны были подчиняться этим презренным самодовольным болванам. Не удивительно поэтому, что самое пустяковое разногласие могло заставить человека потерять над собой контроль.
Пока еще дело не зашло дальше простых кулачных боев, но Свобода был уверен, что Киви мучают те же ночные кошмары, что и его самого: в дело пошли ножи и ружья, речка Эмперор окрасилась в алый цвет.
Свобода подумал, что, конечно, не существует разумной причины, которая заставляет этих людей совершать подобные полеты снова, снова и снова, и всякий раз возвращаться на Землю, с каждым десятилетием становящуюся все более чужой. Астронавты были исследователями. Их духовные ценности были непримиримы по отношению к духовным ценностям конституционалистов, которые заставили флот тащиться на Растум только лишь из-за того, что их не устраивали некоторые действия правительства, а это, по мнению звездолетчиков, было просто смешно. Поэтому они, естественно, и не могли поладить с колонистами. Эти две группы людей принадлежали к двум разным цивилизациям.
Глаза Свободы обратились к экрану. Соединенные вместе "Скиталец" и "Кочевник" образовали новый объект, со своей собственной угловой скоростью и инерционными постоянными.
Сложное по траектории вращение изменилось, хотя по-прежнему было слишком замедленным, чтобы можно было хоть немного почувствовать свой вес.
Сейчас башня капитанского мостика была повернута прямо к Растуму.