- А у тебя голова варит, - с уважением признал майор. - Надо будет хоть одну захватить живьем, чтобы в ней ребята покопались. Те, из магазина - так, болванки. Куклы. Что-то вроде калькулятора. Вот этих бы зацапать… Эх, спугнем.
- Так накройте всю малину скопом, пока они здесь! - кровожадно зашептал Денисыч.
- Не имею права. Окажись среди этих, - он кивнул на поляну, - хоть одна живая бабка, с меня голову снимут.
Мы переглянулись и поскребли в затылках. Майор был прав: наверняка среди андроидов затесалось несколько вполне нормальных бабушек, привлеченных всеобщим исходом. Такова уж женская натура с их неистребимым любопытством.
Между тем потихоньку смеркалось. Лежать становилось холодно. Все уже привыкли к тишине, как вдруг ребята-аналитики заволновались. Сразу с трех сторон к майору поползли гонцы и что-то зашептали ему на ухо. Сан Саныч вздрогнул, вытаращился в небо, потом достал из кобуры пистолет и передернул затвор.
- Амба, парни, - сказал он. - Похоже, что-то надвигается: у ребят на приборах какая-то галиматья. Рассредоточьтесь по кустам и не отсвечивайте. Ваше дело - смотреть в оба, чтобы вас не увидели. Ну, с богом! - Он размашисто перекрестился и обернулся к лежащему рядом сержанту. - Коняев! Объявить по всем постам: план Икс три ноля, готовность номер один.
"Старушки" на поляне медленно выстраивались в круг и замирали с задранными к небу головами. Немногие сновавшие между ними (видимо, настоящие) бабушки тоже стали беспокоиться, передвижения их по поляне сделались совсем уж беспорядочными.
Как только что-то сдвинулось, Денисыч сразу же куда-то ответвился, плюхнулся в пожухлую траву и, извиваясь, словно уж, исчез в зарослях. Мы с Кабанчиком, оставшись вдвоем, вооружились штурмовым биноклем с фотоумножителем и залегли в кустах.
- Зараза, - пожаловался мне Серега и отложил бинокль, - аж трясет всего. Ни черта не разглядеть.
Он расстегнул молнию на куртке, залез во внутренний карман и вытащил чекушку пермской "Ласковой" с рысенком на зеленой этикетке. Среди продвинутого молодняка такие бутылочки иронически зовутся "демоверсия".
- Где взял? - пораженно спросил я.
- Пока в Кишерти пиво брали, затарился. - Кабанчик присосался к горлышку, сделал пару добрых глотков и протянул бутылку мне. - Хочешь?
- Не надо, может? - Я покосился в медленно темнеющее небо.
- Да ладно, чего уж, - отмахнулся тот. - Кто знает, может, это - последний раз…
- Типун тебе на язык!
После трех дней обильных возлияний водка показалась мне практически безвкусной. Ладно, хоть помогла расслабиться. Во всяком случае, волнение ушло. Мелькнула запоздалая в своей нелепости мысль: "Вот, опаньки, и уволился с работы".
- Не боишься?
- Нет, - ответил я, с каким-то равнодушием оглядывая "бабок" на поляне. - Я, можно сказать, всю жизнь мечтал пришельцев встретить. Только не думал, что так глупо с ними познакомлюсь.
- А вот, к примеру, если они предложат тебе с собой лететь, ты согласишься?
- Сразу же. Не раздумывая.
- Ну и дурак.
Кабанчик поискал, куда бы швырнуть пустую бутылку, и вдруг дернул меня за рукав.
- Смотри! - ахнул он и потыкал в небо загипсованным мизинцем.
Я задрал башку и онемел.
Из облаков, из фиолетового марева сгущающихся сумерек на поляну спускался Корабль. Корабль пришельцев. Я понял это сразу, и здесь не требовалось никаких объяснений: просто ничем, кроме корабля пришельцев, эта штука быть не могла и не хотела.
Не знаю почему, но раньше, думая об инопланетянах, я всякий раз представлял себе летающую тарелку - две такие здоровенные суповые миски донцами наружу. И непременно серебристую, с оконцами, иллюминаторами, разными прожекторами, антеннами… И чтоб на ножках. Что поделаешь! Наверно, это был стереотип, когда-то вынесенный мной из голливудских фильмов, ну, там: "И. Ти.", "Звездные войны", "Близкие контакты какого-то там рода"…
Так вот. Знайте, что все это - полная чепуха. Во-первых, космический корабль пришельцев оказался шаром. Гладким, идеально круглым шаром диаметром с хорошую многоэтажку; этакая маленькая планетка. На Земле таких летательных аппаратов еще не создали, это точно, так что вы сами можете решить, вру я вам или не вру.
Во-вторых, корабль был черным. Черным, как застывший вар, как хорошо начищенный сапог. Я даже не смогу сказать поэтому, что он собою представлял: какой-то аппарат, живое существо или сгусток силовых полей. Он весь как бы являл собой одну большую каплю, вдруг сорвавшуюся вниз с ночного неба и теперь достигшую земли.
Ну и в-третьих, не было в нем, как в известной детской загадке, "ни окон ни дверей" (не знаю, правда, как насчет людей). И уж конечно - никаких антенн. От этого Корабль, впрочем, совершенно ничего не терял и даже смотрелся как-то внушительнее, что ли…
Вы только не подумайте чего. Это я сейчас сижу такой спокойный и уверенный в себе, рассказываю вам о том, что мы с Кабанчиком увидели. А в тот момент мы совершенно перестали что-либо соображать. Исполинский черный шар снижался безо всяких звуков, очень мягко, очень плавно и при этом - ужасно быстро рос в размерах. Был момент, когда мне показалось, что он нас вот-вот накроет и раздавит. Поляна для него была явно мала. Если бы не выпитая водка, мы бы непременно бросились бежать, не разбирая дороги, а так - остались на местах.
Часть старушек разом охнула и подалась назад. Кто мог, вприпрыжку побежал на край поляны. По кустам пронеслось шевеление - спецназовцы готовились к захвату.
И тут произошло странное.
Я не знаю, чем все дальнейшее можно объяснить. Впоследствии я не раз размышлял, что у пришельцев должен быть на этот случай отработан механизм работы во внештатных ситуациях, когда корабль могут обнаружить люди вроде нас. Наверное, это было поле или же какой-то газ. Если - газ, то никакого цвета или запаха я не заметил и не ощутил. Впрочем, что это я - какой в сумерках цвет… Как бы там ни было, а только бегущие к кустам старушки зашатались и одна за другой осели в высокую траву. А молодой спецназовец, лежавший в соседней с нами ложбинке и до этого невозмутимо щупавший воздух коротким стволом своего "Абакана", вдруг ткнулся мордой в землю, выронил оружие и обмяк. В кустах опять задвигались, раздалось несколько команд, потом вдруг затрещали ветки, и все стихло. Где-то впереди, как черный гриб, мелькнула среди трав Денисовская шляпа, но потом исчезла и она. Мы с Кабаном переглянулись, совершенно ничего не понимая, потом развернулись обратно лицом к поляне и продолжили наблюдение.
"Старушки" загружались на корабль. Садиться черный шар не стал и вместо этого завис буквально в нескольких метрах над землей. Старушечьи фигуры с тросточками мелькали в воздухе и быстро исчезали в чреве корабля. Было их, наверно, здесь штук триста. Ни люков, ни подъемников, ни каких-нибудь лучей мы не заметили. За считанные минуты все "кибербабки" без суеты и спешки были приняты на борт, зловещий черный шар несколько секунд помедлил, как бы разворачиваясь, а затем исчез в ночном небе так же быстро и бесшумно, как и появился.
- Ни хрена себе… - пробормотал Кабан. Это были первые слова, произнесенные на поляне за все время эвакуации. Дальше была тишина.
Как оказалось, черная громада вырубила всех. И бабушки (те, настоящие, которых оказалось штук примерно двадцать - двадцать пять), и все спецназовцы, и парни от науки со своей аппаратурой, и майор, и даже несгибаемый Денисыч, - все валялись без сознания. Сначала мы с Кабанчиком перепугались, с пьяных глаз подумав, будто всех поубивало, но потом они постепенно стали приходить в себя, и мы успокоились.
Майор рвал и метал. Он построил всех своих людей и долго потрясал кулаками перед строем, обещая показать всем кузькину мать и небо в алмазах за то, что никто не догадался захватить противогазы. Впрочем, думается мне, противогазы здесь бы мало помогли - пришельцы явно применили какое-то психотронное оружие, что-то вроде широко направленного излучателя. Гэбисты нервно переглядывались и молча сносили разнос. По крайнем мере хорошо еще, что оружия никто из них не потерял.
Стайку перепуганных старушек под конвоем отправили обратно в Пермь, предварительно допросив и прозондировав моим плейером на предмет излучения радиоволн. Плейер, кстати говоря, оказался единственным работающим прибором. Аналитики бесновались и рвали на себе волосы: у них оказались стерты все записи в видеокамерах, сожжен ресивер спутниковой связи, а на жестком диске у компьютера исчезло даже форматирование. Хипповатого вида косматого парня - единственного из них, кто по студенческой привычке конспектировал все происходящее в блокнот, едва не затискали и не зацеловали до смерти. Теперь это были их единственные данные.
Однако больше всех комплексовал Денисыч, который, по его словам, уже вплотную подобрался к кораблю и только около него вырубился окончательно.
- Эх дык как же это я оплошал, - сетовал он про себя, - еще б чуть-чуть, и я бы точно пару бабушек там повязал!
Получалось так, что из всех свидетелей посадки корабля в сознании все это время оставались только мы с Кабанчиком. Но пока все пребывали в беспамятстве, мы посовещались и решили никому об этом не говорить.
Позже я не раз пытался вспомнить, восстановить в памяти все события того дня и понять, что именно произошло, почему на нас с Серегой не подействовала техника пришельцев. И всякий раз я приходил к одному-единственному выводу: просто мы с Серегой были… пьяны. Да, да, пьяны, и в этом-то все дело, пьяны глубоко и безобразно, до потери равновесия, как душевного, так и телесного. По-видимому, какие-то активные каналы в наших мозгах были заблокированы спиртным, и излучение (или что у них там) нас не затронуло. С тех пор я часто думаю, что, может быть, недаром все эти летающие блюдца наблюдают чаще всего какие-нибудь алкоголики, наркоманы, бомжи и слабоумные, свидетельствам которых все равно потом никто не верит.
Было сильное желание поделиться своими мыслями с Сан Санычем или с учеными. Но я промолчал.
* * *
Прошел месяц.
Мы встретились с Кабанчиком в одно из воскресений, снова в парке возле оперного театра. После всего пережитого как-то не хотелось ворошить воспоминания. Нас затаскали по комиссиям, допрашивали, переспрашивали, и ладно, хоть не били и не вкалывали всякой гадости. Злосчастный гастроном неделю простоял закрытый и опечатанный. В народе между тем гулял упорный слух о неких тайных махинациях, растрате и банкротстве. Потом магазин открыли вновь, уже с другими продавцами, но на это никто не обратил внимания. Мы с Кабанчиком ходить туда теперь не то чтобы побаивались, но и особой охоты тоже не испытывали.
Кабан сидел на лавочке, курил, пил пиво и жевал резинку. Как он ухитрялся все это проделывать одновременно, я ума не приложу. Он устроился на новую работу - не то плотником, не то столяром в какой-то институт. Платили там немного, но зато работа была поспокойнее. Серега пребывал в прекрасном настроении. Я - тоже. Мы уже выпили по две бутылочки любимого "Смиховского", и даже легкий снег теперь не мог испортить нам хорошего расположения духа.
- Наверное, ты прав, - сказал Кабан, когда я поделился с ним своими догадками насчет оружия пришельцев. - Так оно, наверное, и было. Но это ж надо! Не возьми я тогда ту дурацкую бутылку, валяться бы нам там вместе со всеми. А так хоть есть что вспомнить. Вот что получается, когда слишком сильно над чем-то задумываешься. Что-то холодно, - поежился он. - Может, пойдем?
- Пошли, - согласился я, поставил пустую бутылку под лавку и полез в карман за плейером.
Мы поднялись и двинулись вниз по проспекту Ленина. Снег посыпал еще сильнее. Прохожие кутались в воротники. Мимо грохотали трамваи, с мокрым шорохом неслись автомобили и автобусы, обдавая нас ледяными брызгами. Кроссовки ощутимо промокали. На носу была зима. Бабушки попадались навстречу часто и нерегулярно, но теперь я уже не отводил глаз при взгляде на их лица. Это были нормальные, обыкновенные живые старушки, чьи-то бабушки и мамы, и не стоило их ни бояться, ни подозревать.
- А все-таки жаль, что они улетели. - Кабан мечтательно посмотрел в пасмурное небо. - Как-то я не так себе все это представлял - контакт, инопланетяне…
- Ну, улетели они или нет, это еще бабушка надвое сказала, - хмыкнул я, вставляя в уши наушники. - Зачем им улетать? Все модули же целы. Подновят, наденут новые личины, перепрограммируют и выпустят опять. Не знаю, правда, в качестве кого. Но - выпустят, это уж точно. Мы ведь только одну такую "нишу" разобрали, в которой можно спрятаться, а может, есть еще… Черт, что-то не ловится ни хрена. - Я покрутил колесико настройки. - Помехи какие-то, что ли…
- Погода, - философски бросил Кабанчик. - В такую хмарь завсегда радио не пашет.
Остановились мы у ЦУМа. Завидев, что Серега сунул в зубы сигарету, стоявшая чуть поодаль девчонка в золотистом дутике с эмблемой "Золотой Явы" проворно подбежала к нам, заулыбалась и замахала лапкой с зажатой в ней такой же золотистой сигаретной пачкой.
- Здравствуйте! - защебетала ока. - Вы курите?
- Курю. - Кабан расплылся в приглашающей улыбке. - А что, не видно?
- А случайно, не "Яву"?
- Ее.
- Тогда у нас для вас специальное предложение. Мы проводим рекламную акцию: если в вашей пачке "Золотой Явы" осталось больше десяти сигарет, мы можем ее забрать и дать взамен вот эту, целую. Согласны?
Все это время я дул в наушники и мрачно ковырялся в плейере, потом мне это надоело, я выключил хрипящий и стрекочущий приемник и достал из сумки затертую кассету с Майком Олдфилдом. Старый добрый Майк мне был сейчас необходим как воздух для успокоения нервов. А моей "Соньке" после всего пережитого, похоже, требовался капремонт.
Кабанчик тем временем закончил разговор, распечатал свеженькую пачку трофейных сигарет, подкурил и сладко затянулся.
Девушка повернулась ко мне.
- А вы не курите?
- Нет, - мрачно ответил я.
- Жаль, очень жаль! Тогда - до свидания.
Она сунула в карман початую Серегину пачку, задорно улыбнулась и, жужжа сервомоторчиками, бойко побежала к стоявшему возле обочины микроавтобусу.
6.10- 3.11 2000
Пермь
СОЛОВЬЯ БАЙКАМИ
Когда в нашу сеть попалась стерлядь, я немного воспрял духом. А когда попалась вторая, настроение мое и вовсе выправилось. Жизнь, что называется, налаживалась.
Стерлядь - это вам не хухры-мухры, это не какой-нибудь пескарь, окунишка или даже налим. Стерлядь - это вещь. Уху стерляжью пробовали? Нет? Полжизни потеряли. Конечно, ловля стерляди на Белой как бы запрещена, но что делать, если она сама такая дура, эта стерлядь? У нас же сеть, а не какой-нибудь там браконьерский самолов (а за бытность свою рыбинспектором я навидался их достаточно, могу сравнивать). При всем при этом популяцию мы как бы и не подрывали: промышлять опасно только молодь, а наши трофеи были с руку взрослого величиной - сантиметров восемьдесят. Мечта!
К тому же и ловили мы не на продажу - мы просто хотели есть.
Дико и до ужаса.
Как всегда все затеял Серега. Отпуска мы свои подгадали, чтобы вместе, оба были без подруг, и оба равным образом хотели выбраться куда-нибудь подальше и на подольше. Денег, однако, на хорошую поездку не хватало. Была альтернатива выехать куда-нибудь на Каму и весь месяц просидеть там с удочками на берегу, но ее Кабан с негодованием отверг.
- Чего мне Кама? - распинался он. - Чего я там не видел, на Каме? Я ее и так каждый день вижу. Комарье, болота, рыбалки приличной нет, вода плохая, выпить нечего…
В общем, он меня отговорил. И правильно, наверное, отговорил. А вот дальше мне его не следовало слушать.
Дело в том, что с недавних пор Кабанчик бредил мотоциклами. Точней, не мотоциклами, а "байками", как принято их называть в продвинутой среде. Случилось так, что прошлой осенью в Пермь закатилась банда байкеров из Питера или Москвы. Средняя такая банда, человек двадцать пять. Закатилась как бы на фестиваль Rock-Line, который с треском обломился, и от разочарования, и чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, занялась террором местных полицаев. А именно - разделилась на три группы и две ночи куролесила на пермских улицах. Две ночи Пермь стояла на ушах, все гибэдэдэшники валились с ног. Кто знает, тот поймет: хороший "раздетый" "харлей" не в состоянии догнать ни одна милицейская техника. Ментам оставалось только упирать на знание городских проулков, но банд было три, и они их все время путали. К тому же в каждую затесалось трое-четверо местных, в основном девчонок. И среди них Кабанчик. Серега попал туда случайно. Погоняло у одного из рокеров было - Кабан (он и выглядел соответствующе - этакий шкаф в черной коже, с вот таким пузом и с бородой лопатой, из-под которой, когда парень ухмылялся, поблескивали нижние клыки). Серега потусовался с ними, что-то спел, сыграл, потом стали знакомиться: "Ты кто?" - "Кабан. А ты?" - "А я - Кабанчик!" Хохма всем понравилась, и Серегу взяли с собой. Город он знал преотлично, две ночи не слезал с седла, и когда летучий эскадрон полночных ангелов исчез из города в дыму и грохоте бензинового выхлопа, еще недели три-четыре бредил байками и ни о чем другом не хотел разговаривать. В квартире у него теперь все стены были увешаны китайскими плакатами с изображением "харлеев", на кожаных спинах которых принимали зазывные позы грудастые девицы в микроскопических бикини. Более того, Серега нахватался каких-то глупых шуток и вставлял их в разговоре к месту и не к месту.
- Знаешь, чем "харлей" лучше девушки? - риторически спрашивал он и сам же отвечал: - У "Харлея" не бывает родителей.
Или:
- Знаешь, чем "харлей" лучше девушки? Толстого "харлея" не стыдно показать друзьям.
Ну что тут сказать?
Именно тогда Серега и загорелся идеей раздобыть мотоцикл или два и вместе с кем-нибудь отправиться куда-нибудь подальше. Так сказать, странствовать. Например, со мной. И, например, на реку Белую, которая в Башкортостане. Где рыбалка+, мед и дешевый бензин.
Серега - байкер…
Умереть, не встать! Ниже меня на голову, субтильный, с обесцвеченными перекисью волосами ежиком, он больше походил на сильно высохшего Эминема. Дюжину пудов железа, коими является "харлей", он не в состоянии был бы даже поставить на колеса, случись ему упасть. Правда, водительские права у него были.
Черт меня дернул согласиться.
В Башкирии я уже бывал - была у нас такая экспедиция. Я проехал этот край вдоль, поперек и по диагонали, так что заблудиться мы были не должны. Мы разжились хорошей картой, некоторой суммой денег и двумя канистрами бензина, распланировали время на два месяца и приступили к сборам. Серега обещал достать мотоцикл, я взялся раздобыть палатки, спальники и прочие топорики и котелки. Маршрута разрабатывать не стали, положившись на случай и на вдохновение.