Бетагемот - Питер Уоттс 44 стр.

Она вслед за ним выбралась из выпотрошенной каби­ны. Кен за несколько секунд обогнал ее, скользя вверх по крану, как древесный питон. Кларк стиснула зубы и полезла за ним. Оказалось легче, чем она боялась: по внутренней стороне трахеей тянулся узкий трап с круго­выми страховочными перилами через каждый метр. Зато ветер бил со всех сторон, расщеплялся на решетке крана и трепал ее под самыми непредсказуемыми углами, при­жимая к лестнице, толкая сбоку, втискиваясь под рюкзак и норовя сорвать его со спины.

Резкий удар грома слева. Лени обернулась и застыла, вцепившись в лесенку: она и не подозревала, как высоко успела забраться. Набережная внизу еще не сжалась до настольной модели, но была слишком близка к этому. Гавань кипела бело-зелеными волнами.

Еще один гром. Только это не гроза. Ветер завывал под безоблачным голубым небом. Звук исходил от подъемни­ка. Отсюда, сверху, машина выглядела кристаллом чугу­на с вогнутыми треугольными гранями: обшивка между ребрами жесткости втягивалась во внутренние пустоты. Рев перекрывал шум вихря - шипящий рев газообраз­ного балласта. Подъемник почти коснулся брюхом воды, а спина его поднималась выше склада.

"Прирученная молния", - вспомнилось ей. Это для плавучести. Высоковольтные дуги обеспечивают перегрев замкнутого в баках газа.

"А Кен собрался оседлать это чудовище! Лучше он, а не я".

Кларк подняла голову. Лабин уже добрался до стыка и отвязывал конец веревки, уцепившись ногами за со­мнительные леса. Нетерпеливо махнул ей - и качнулся, потеряв равновесие от порыва ветра. Выбросил руку к ближайшему тросу, выровнялся...

Она лезла дальше, упорно отказываясь смотреть вниз, сколько бы ни шумел там подъемник. Она считала коль­ца перил. Считала балки и поперечины, а ветер выл в уши и дергал за руки и за ноги. Она подсчитывала пятна голой стали под облупившейся красной и жел­той краской - пока проплешины не напомнили ей, что конструкция эта - из тех древних времен, когда цвет не обеспечивался самим материалом, а небрежно наклады­вался поверх.

Прошел год или два, пока она оказалась рядом с Лабином - как в реактивной струе. Кен рассматривал подъ­емник в свой верный бинокуляр. Кларк смотреть в ту сторону не стала.

Один конец веревки все еще крепко держался на опо­ре. Она тянулась отсюда к оси соседнего крана, проходила сквозь какое-то обнаруженное Лабином игольное ушко и возвращалась обратно, обвивая полуметром полипро­пилена его обтянутую гидрокостюмом руку На экране спутниковой камеры это выглядело бы как две тонкие белые линии, протянувшиеся от насеста рифтеров в сто­рону подъемника.

И еще там наверняка был виден угрожающе широ­кий разрыв между концом каната и началом подъемника.

- Ты уверен, что длины хватит? - крикнула Кларк. Лабин не ответил. Он мог и не расслышать вопроса сквозь ветер и капюшон. Кларк сама себя еле слышала.

Его выпуклые глаза на несколько секунд остановились на цели. Потом Кен сдвинул бинокуляр на лоб.

- Задействовали дистанционный манипулятор! - про­орал он. Ветер унес большую часть его децибел и добавил полсотни своих, но суть Кларк ухватила.

Пока все по плану. Обычный огненный дождь с вы­соты в этот раз не годился: Лабин расположил мнимую горячую зону слишком глубоко под складом и слишком близко к воде. Пришлось запустить автономный манипу­лятор, чтобы разобраться в ситуации и доставить пламя по адресу, - а здешняя архитектура так качественно глу­шила радиоволны, что для управления маленьким робо­том тот должен был оставаться практически в пределах видимости с корабля-матки. Потому подъемник и при­шлось спустить так низко. Так низко, что достаточно решительный человек мог упасть на него сверху...

Лабин обвивал одной рукой трос толщиной с его за­пястье - одну из металлических жил, не позволявших крану сломать шею. Сейчас Кен отпустил ноги и под­нырнул под эту растяжку, показавшись с другой стороны. С наружной. Он свисал с крана, а не цеплялся за него изнутри. Одна рука обернута полипропиленом, другая на тросе, ноги удерживаются на раме только его собствен­ным весом.

Лабин вдруг показался Лени очень хрупким.

Его губы зашевелились. Кларк слышала только ветер.

- Что?

Он качнулся к ней, отчетливо выговорил по слогам:

- Ты знаешь, что делать!

Она кивнула. Не могла поверить, что он действитель­но решился.

- Удач... - начала она.

И запнулась, когда ладонь невидимого гиганта уда­рила ее в бок.

Она замахала руками в поисках опоры, не нашла, но что-то твердое врезалось в затылок и качнуло вперед. Справа мелькнула балка, Лени ухватилась и прилипла к ней.

"Кен?"

Кларк огляделась. Там, где она только что видела го­лову и грудь Лабина, осталась только воющая пустота, но локтем он, как черным якорем, еще держался за трос. Лени чуть опустила взгляд, увидела остальные части его тела, ищущие и находящие опору. Восстановив сбитое шквалом равновесие, Кен подтянулся вверх. Треклятая пластиковая веревка все еще была обмотана вокруг ки­сти. Ветер на миг ослабил ее, и Лабин снова нырнул в ячейку проволочной клети.

- Ты в порядке? - спросила Кларк при следующем порыве ветра и тут же увидела кровь у него на лице.

Лабин подтянулся к Лени.

- План изменился, - сказал он и ребром свобод­ной ладони ударил ее по локтю. Кларк с воплем разжала пальцы. Она падала. Кен перехватил ее, резко толкнул в сторону. Плечо ударилось о металл. Кран вдруг оказался не вокруг нее, а рядом.

- Держись, - прорычал ей в щеку Лабин.

Они летели по воздуху.

Крик застрял у Кларк в глотке.

Бесконечные секунды они падали на летящий на­встречу мир. Потом рука Лабина крепко обхватила ее за пояс, и новая сила по широкой дуге качнула их в сторону, сперва чуть подправив силу тяжести, а потом и вовсе победив ее. Они пролетели над белыми гребнями, над взбаламученным плавучим мусором, а потом Кларк словно поправилась на пару десятков килограммов, по­тому что они каким-то чудом полетели вверх: ветер до­гнал их сзади.

Колоссальный приплюснутый сфероид подъемника вырос впереди, потом оказался внизу, отразив свет фа­сетками огромного сложного глаза.

И вот они снова падают сквозь невидимую колючую преграду, царапающую лицо брызгами, и Кларк едва успе­вает выставить руки, чтобы прервать падение.

- Черт!

Они оказались на крутизне. Кларк растянулась на жи­воте, выставив руки вперед, вверх по склону. Гидрокостюм взвизгнул, как от боли. Лабин навалился сверху, уперся правой рукой ей в поясницу. Какой-то действующий во­преки всему модуль ее мозга сообразил, что Кен, пожа­луй, удержал ее от падения через край. Остальные части Лени жадно глотали воздух и без конца прокручивали одну мысль: "Я жива! Я жива! Я жива!"

- Ты в порядке? - Голос Лабина прозвучал тихо, но внятно. Ветер по-прежнему толкал их в спины, но уже ненавязчиво, рассеянно.

- Что?.. - При попытке заговорить язык и губы зако­лоло иголками. Кларк попыталась выровнять дыхание. - Какого?..

- Будем считать, да, - он убрал с нее руку. - Жмись к обшивке, когда полезешь вверх. Край слишком близко.

Кен пополз вперед.

Кларк лежала в углублении, но в животе сосало так, что яма там, похоже, разверзлась гораздо глубже. Голова угрожающе кружилась. Лени поднесла руку к виску: воло­сы торчали под прямым углом, словно на ней появился персональный пояс Ван Аллена. Кополимер закорчился. "У этих штук есть статическое поле", - догадалась Кларк.

Така говорила про рак.

Сердце наконец успокоилось до ритма отбойного молотка. Лени заставила себя пошевелиться. Извиваясь, переползла грань первой фасетки и скользнула в чашу второй: теперь ноги уперлись в ребро жесткости. Уклон становился с каждым метром все более пологим. Вскоре Кларк рискнула подняться на четвереньки, а потом и встать. В грудь ветер бил сильнее, чем в бедра - поле статического электричества каким-то образом изгибало поток, - но даже на уровне головы он был слабее, чем на кране. Стоило повернуться - парящие волосы облепляли лицо, однако это неудобство было пустяком в сравнении с конвульсиями гидрокостюма.

Лабин остановился у северного пояса подъемника, на гладком круглом островке в море треугольников. Тот имел в поперечнике около четырех метров, и на его по­верхности между фиброволоконными порами величиной с ноготь располагались люки шириной со стрелковую ячейку. Лабин успел открыть один и к тому времени, как появилась Кларк, убирал в рюкзак использованные инструменты.

- Кен, какого хрена?

Он тыльной стороной ладони стер со щеки кровь.

- Я передумал. Ты мне все-таки понадобишься.

- Но какого?..

- Запечатай лицевой клапан. - Он указал на откры­тый люк. Из отверстия выступила темная вязкая жид­кость, вроде крови или машинного масла. - Все объясню внутри.

- Что, туда? Да наши имплантаты...

- Давай, Лени. Некогда.

Кларк натянула капюшон - тот неприятно извивался на коже. Ну хоть волосы не будут разлетаться.

- А веревка? - вдруг вспомнила она.

Лабин, запечатывавший клапан, остановился, взглянул на краны: с ближайшего свисала и раскачивалась на ветру тонкая белая ниточка.

- Ничего не поделаешь, - сказал он. - Залезай.

Непроницаемая вязкая темнота.

- Кен... - Машинный голос, через вокодер. Давнень­ко его не слышала.

- Да?

- Чем мы дышим?

- Горючим для огнемета.

- Что?!

- Это совершенно безопасно. Иначе ты бы уже умерла.

- Но...

- Необязательно вода. В гидроксильных группах есть кислород.

- Да, но нас конструировали для воды. Не верю, что напалм...

- Это не напалм.

- Чем бы ни был, а наверняка рано или поздно за­сорит нам имплантаты.

- Поздно - уже неважно. Лишь бы продержались несколько часов.

- А продержатся?

- Да.

Хоть кополимер перестал корчиться.

Лени ощутила движение и встревоженно загудела:

- Это еще что?

- Подача горючего. Они стреляют.

- Куда? Зона же не заражена.

- Может, решили перестраховаться.

- Или там действительно был Сеппуку, а мы не знали.

Лабин не ответил.

- Кен?

- Возможно.

Течение прижало ее к чему-то мягкому и скользкому, чуть гнущемуся под напором. Преграда, кажется, прости­ралась во все стороны и была слишком гладкой, чтобы уцепиться.

"Мы попали не в бак, - сообразила Лени, - а в пузырь. Он не просто опустеет, а сдуется. Схлопнется".

- Кен, а во время выстрела нас не засосет в...

- Нет. Там... решетка.

Вокодер и в нормальных условиях отфильтровывал из голоса почти все эмоции, а в этом сиропе получалось еще хуже. Все же Лени угадала, что Лабин не в настроении для разговора.

"Как будто он когда-нибудь был королем экстравер­тов".

Но нет, тут что-то другое, чего Лени пока не пони­мала.

Она плавала в темноте околоплодных вод, дыша не напалмом, а чем-то вроде, и вспоминала, что в электроли­зе участвуют крошечные электрические искры. Замерла, гадая, не воспламенится ли обтекающая ее жидкость, не превратят ли имплантаты весь подъемник в один пыла­ющий шар. "Будет еще одна жертва "лени"", - улыбну­лась про себя.

А потом вспомнила, что Лабин так и не объяснил, зачем она здесь.

И вспомнила про кровь у него на лице.

ОПЛАТА НАТУРОЙ

Когда они добрались до места, Лабин уже ослеп. Со­рвавшийся трос не просто хлестнул его по лицу - он порвал лицевой клапан. Горючая слюна подъемника про­сочилась внутрь прежде, чем затянулся разрыв, и растек­лась по лицу. Тонкий слой проник под линзы, разъедая роговицу. Ровным механическим голосом Кен в полной темноте сообщил, что останется: способность отличать свет от тени. Какое-то рудиментарное восприятие раз­мытых пятен и теней. На конкретное распознавание об­разов надеяться не приходилось. Кену нужны были ее глаза.

- Господи, Кен, зачем ты это сделал?

- Рискнул.

- Что?..

- Остаться на поверхности подъемника вряд ли уда­лось бы. Там предусмотрены меры стерилизации, даже если бы нас не сдуло ветром, а я не знал, насколько едок этот состав.

- Почему было просто не уйти? Перегруппироваться и начать сначала?

- Во второй раз нас бы ждали, считая, что твой дру­жок все еще заразен. Не говоря уже о том, что я послал ложный отчет и с тех пор замолчал. Дежарден поймет: что-то не так. Чем больше мы тянем, тем больше у него времени на подготовку.

- По-моему, все это чушь собачья. По-моему, тебе просто так зудит до него добраться, что ты начал делать глупости.

- Ты вправе иметь свое мнение. Лично я, оценивая свои последние действия, сказал бы, что допустил одну большую ошибку - не оставил тебя на "Атлантиде".

- Верно, Кен. Ведь это меня последние две недели держал на поводке Ахилл. Ведь это я поняла действие Сеппуку с точностью до наоборот. Господи, Лабин, ты, как и все мы, пять лет просидел на дне океана. Ты не в лучшей форме.

Тишина.

- Кен, что ты собираешься делать? Ты же слепой!

- Есть способы это обойти.

Наконец он сообщил, что они причалили. Кларк не знала, как он узнал - может, по плеску окружавшей их жидкости, по каким-то неприметным течениям ниже по­рога восприятия Кларк.

Звуков точно не было. Пузыри в глубине вакуумного подъемника окружало космическое молчание.

Они выбрались на спину зверя. Тот остановился в гро­мадном ангаре с двустворчатой крышей, чьи половинки сейчас сходились над ними. Судя по полоске неба над головой, стояли глубокие сумерки. Во все стороны от них спускались бока подъемника, крошечной фасетчатой планеты, разбегающейся от северного полюса. Снизу шел свет и механический шум - с вкраплениями человече­ского голоса, - но здесь, наверху, все смешивалось в сплошную серость.

- Что видишь? - спросил Лабин.

Она обернулась и беззвучно ахнула. Он стянул капюшон-маску, снял линзы, его кожа была слишком тем­ной, вся покрыта волдырями. Глаза, казалось, искусали насекомые: радужка и зрачки едва просвечивали, словно видимые сквозь растрескавшееся матовое стекло.

- Ну?

- Мы в помещении, - сказала она. - Никого не видно, и, наверно, в такой темноте сухопутники нас все равно бы не рассмотрели. Я не вижу пола, но, судя по звуку, внизу люди. А ты... Чтоб тебя, Кен, это всюду так?

- Только лицо. Остальная часть гидрокостюма гер­метична.

- Как же... то есть, как же ты...

- На балке над головой слева - кран. Видишь его?

Кларк заставила себя отвести взгляд.

- Да... - Только теперь она удивилась: - А ты как узнал?

- В накладках вижу внутреннюю схему. Чертеж всего ангара. - Он повертел головой, словно осматривался. - Этот модуль работает на автопилоте. Думаю, управляет дозаправкой.

Половинки крыши-устрицы сошлись с глухим ра­скатистым стуком. И тотчас кран ожил, заскользил к ним по направляющей. Ложноножкой моллюска развер­нулась пара манипуляторов, оканчивающихся острыми соплами.

- Кажется, ты прав, - сказала Кларк. - Это...

- Вижу.

- Как нам отсюда выбраться?

Он обратил к ней слепые, изъеденные глаза, указал на приближающегося механического паука:

- По нему.

Он подсказывал путь между лесами и переборками так, словно здесь родился. Растолковывал смысл окраски разных труб, объяснял, какая сторона данного служебно­го тоннеля сильнее покрыта пятнами старого конденсата. Они нашли дорогу в пустую раздевалку, прошли вдоль ряда шкафчиков и писсуаров к открытой душевой кабине.

Вымылись. Смыв горючку, занялись маскировкой. Лабин припас в рюкзаке комплект сухопутной одежды. Кларк пришлось обойтись серым комбинезоном - пол­дюжины таких висели в ряд на стене. Шкафчики на­против открывались по отпечатку пальца или сетчатки; пока Кларк одевалась, Лабин высмеивал здешние меры безопасности. Ткань подтянулась почти по размеру.

- Что ищешь? - спросила она.

- Солнечные очки. Или щиток.

Взломав четыре шкафчика, Лабин сдался. Они вер­нулись в гулкую пустоту главного ангара, нагло прошли через него на виду у восьмерых техников. Прошагали под вздутыми животами четырех подъемников и под доками, где, похоже, скрывались еще три. Они обходили слож­ные щелкающие механизмы, непринужденно помахивая людям в синих комбинезонах и - по настоятельному совету Лабина - держась на приличном расстоянии от людей в серых.

Нашли выход.

Здания стояли тесно, чуть не касаясь крышами. Арки и переходы над узкими улицами-артериями соединяли противоположные фасады. Кое-где сами дома на уровне четвертого-пятого этажа срастались друг с другом высту­пающими балками из пластика и биостали. Редкие тем­ные клочки неба пересекались искрами разрядов. Улицы походили на спагетти: рельсы и узкие дорожки сходились в погрузочные площадки. Большого движения не было ни по рельсам, ни по мосткам. Цвета в глазах Кларк раз­мывались: сухопутники, наверное, видели здесь лужицы тусклого медного света и множество глубоких теней меж­ду ними. Даже в этих пережитках цивилизации энергию, как видно, приходилось беречь.

Лабин улиц не видел. Возможно, только проводку под ними.

Кларк нашла для них магазин в тени нависающего третьего этажа. Половина торговых автоматов не работа­ла, но меню на раздатчике "Левайс" заманчиво мигало. Лабин предложил сменить ее комбинезон на что-нибудь другое и хотел расплатиться через запястник, но машина учуяла вделанный когда-то в бедро Кларк и давно забы­тый платежный чип, на котором еще лежало нерастра­ченное жалованье от Энергосети. Пока автомат снимал лазером код, Лабин прошел чуть дальше и разжился щит­ком ночного видения и кремом "Джонсон и Джонсон".

Лабин шептал что-то в запястник, а Кларк переоде­валась, гадая, обращается он к программе или к живому человеку. Из обрывка переговоров она поняла, что они находились в северном ядре Торомильтона.

Теперь им было куда идти. С городского дна они под­нялись на горный хребет небоскребов - большей частью офисных зданий, давно превращенных в общежития для тех, кто сумел оплатить переезд с "окраин", когда вклю­чились генераторы поля. Здесь тоже царила пустота: по­хоже, горожане в ночное время сидели по домам.

Кларк чувствовала себя собакой-поводырем, помога­ющей хозяину найти пасхальные яйца. Он давал указа­ния, она вела. Лабин на ходу безостановочно бормотал в запястник. От этих заклинаний на их пути в самых неподходящих местах появлялось все больше странных предметов: ящик без швов размером чуть больше план­шета среди труб общественного туалета; новый запястник в фирменной упаковке на полу пустого лифта. Там Лабин оставил свой старый вместе с запечатанным пакетом дерм и парочкой блоков из своего снаряжения.