Бетагемот - Питер Уоттс 45 стр.

У торговой стены на том же этаже он заказал рулон полупроницаемой клейкой ленты и клон-гамбургеры с ветчиной и сырой. Ленту выдали без заминки, а вот еды не оказалось: вместо контейнеров размером с ладонь ав­томат выкатил приплюснутые цилиндрики со скруглен­ными краями. Вскрыв один, Лабин вытащил пенсне с полупрозрачными нефритовыми стеклами и пристроил себе на нос. Чуть сжав челюсти, он задействовал какой- то встроенный в зубы выключатель. В левом стеклышке моргнула зеленая звездочка.

- Так-то лучше! - Он огляделся. - С восприятием глубины, правда, проблемы.

- Интересный трюк, - восхитилась Кларк. - Сигнал идет на твои вкладки?

- Более или менее. Изображение немножко зерни­стое.

Дальше их повел Лабин.

- А нет ли способа попроще? - спросила Кларк, по­спевая за ним. - Ты не мог просто связаться с головным офисом Энергосети?

- Сомневаюсь, что еще числюсь у них, - он свер­нул влево.

- Да, но тебе же...

- Они уже довольно давно не пополняют тайники, - сказал Лабин. - Я слышал, будто все, что осталось, дав­но присвоено унилатералами. Все приходится доставать через знакомых.

- Ты у них покупаешь?

- Не за деньги.

- А за что?

- По бартеру, - сказал он. - Придется оплатить пару старых долгов. Так сказать, оплата натурой.

В десять часов вечера они встретились с мужчиной, который достал из кармана паутинную ниточку оптиче­ского волновода и подключил ее к новому запястнику Лабина. Кен задержался на этом месте на полчаса, стоял неподвижно, только пальцы иногда подергивались, слов­но статуя нащупывала виртуальный воздушный поток, на котором собиралась подняться в воздух. Потом незнако­мец протянул руку, коснулся волдырей на лице Лабина и сразу получил удар по плечу. Почему-то этот обмен прикосновениями слегка встревожил Кларк. Она попы­талась вспомнить, когда Кен в последний раз касался другого человека не по обязанности и не ради насилия. Не вспомнила.

- Кто это был? - спросила она позже.

- Никто, - и он тут же опроверг себя: - Он будет распространять слухи. Хотя не гарантирую, что успеет вовремя поднять тревогу.

В одиннадцать часов семь минут Лабин постучался в дверь переделанного под жилье Центра Доминиона в Торонто. Открыла смуглая мрачная женщина, похожая на привидение, ростом выше Кена на целую голову. Ее глаза сверкали поразительным желто-оранжевым огнем - чуть ли не светились собственным светом от вживленного в радужку ксантофилла. Она тихо заговорила на странном певучем наречии, наполнив злобой каждый слог. Лабин, ответив на том же языке, протянул ей запечатанный па­кетик. Выхватив его, женщина пошарила за полуоткры­той дверью, бросила к его ногам мешок - звякнувший при падении укутанным в чехлы металлом - и резко захлопнула дверь.

Лабин засунул добычу в свой рюкзак.

- Что она тебе дала? - полюбопытствовала Кларк.

- Боеприпасы. - Он уже возвращался по коридору.

- А ты ей что дал?

- Антидот, - пожал плечами Кен.

Незадолго до полуночи они оказались в большом свод­чатом зале - возможно, когда-то тут был атриум торго­вого центра. Теперь далекий потолок скрывал лабиринт из свай, множества сборных домиков и кубических кла­довых - все это держалось на переплетении импрови­зированных мостков. Такое использование пространства было куда эффективнее, чем в прошлом, зато и намно­го уродливее. Пол жилого этажа отстоял от мраморного пола центра метра на четыре, и к нему кое-где спуска­лись лесенки. Сплошную массу жилья рассекали темные швы - узкие расщелины в лоскутном одеяле пластика и фибропанелей: наблюдательные отверстия для невидимых глаз. Кларк почудилось, что она слышит шорох, словно в логове наверху прятался какой-то крупный зверь, и ти­хий ропот голосов, но на мраморном полу не было видно никого, кроме них с Лабином.

Слева что-то шевельнулось. Когда-то центральную часть зала украшал большой фонтан: теперь его широкий бассейн из мыльного камня, распластавшийся в вечной тени, похоже, стал общей свалкой. От этого фона отде­лились куски женщины. Когда Кларк пригляделась, то иллюзия оказалась далеко не совершенной. Хроматофоры, скрывавшие ее тело, подражали окружающей среде лишь в общем, создавая скорее подобие прозрачности, чем полную невидимость. Впрочем, эта К, похоже, не слишком заботилась о камуфляже: ее волосы так и вовсе не соответствовали обстановке.

Она походила на мутное облако с прикрепленными к нему частями тела.

- Ты, верно, Кенни, - обратилась она к Лабину. - Я - Лорел. Юрий сказал, у тебя что-то с кожей.

Она окинула Кларк оценивающим взглядом, мигнула, скрыв на миг вертикальные щели зрачков.

- Симпатичные глазки. Не всякий рискнет расхажи­вать в этих местах одетым с рифтерским шиком.

Кларк невозмутимо встретила ее взгляд. Выждав се­кунду, Лорел снова обратилась к Лабину:

- Юрий ждет...

Лабин сломал ей шею. Женщина обмякла у него в руках, бессильно свесив голову.

- Ты совсем больной, Кен! - Кларк отшатнулась, будто от пинка в живот. - Ты что?..

Шорох над головами сменился мертвой тишиной.

Лабин положил Лорел на спину, свой рюкзак рядом. Ее кошачьи глаза уставились в брюхо лабиринта наверху, широкие и удивленные.

- Кен!

- Я же говорил, что, возможно, придется расплачи­ваться натурой. - Он извлек из рюкзака какую-то ру­коятку, нажал кнопку, выбросив узкое лезвие. Скальпель загудел и одним ударом вскрыл камуфляжный костюм Лорел от паха до горла. Эластичная ткань разошлась, как вскрытая брыжейка.

"Поболтал, сломал и взрезал. Без малейшего напря­жения". Лени понимала, что забыть такое уже не сможет.

Глубокий брюшной разрез. Крови нет. Только под­нимается голубой дымок с запахом прижженной плоти.

Кларк лихорадочно огляделась вокруг. Никого не было видно, но чувствовалось, что на них уставились тысячи глаз. Словно вся постройка над головами затаила дыхание и готовилась в любой миг рухнуть.

Лабин погрузил руку в живот Лорел. Не задумывался, не шарил наугад. Он точно знал, что ищет. Наверное, имплантаты в глазах помогали.

Женщина повела глазами, остановила взгляд на Лени.

- Господи, она жива!..

- Но ничего не чувствует, - сказал Лабин.

"Как он может? - подумала Кларк и тут же ответила себе: - Хотя почему я еще удивляюсь после стольких лет знакомства?"

Показалась окровавленная рука Кена. Двумя пальца­ми он держал жемчужно-блестящий шарик размером с горошину. Где-то в садках над головой заплакал ребенок. Лабин поднял голову на звук.

- Свидетели, Кен...

Он встал. Женщина истекала кровью ему под ноги и не отрывала взгляда от Лени.

- Они привычные. - Кен пошел дальше. - Идем.

Кларк попятилась. Глаза Лорел все так же смотрели в

точку, где недавно стояла рифтерша.

- Некогда, - бросил через плечо Лабин.

Кларк отвернулась и побежала за ним.

Аэропорт "Остров" прижался к южному краю постоян­ного купола. Никакого острова Кларк не увидела - толь­ко низкое широкое здание с вертолетами и мотопланами на крыше. Охраны то ли не было, то ли.переговоры Лабина ее нейтрализовали: они беспрепятственно прошли к четырехместному "Сикорскому-Беллу", прикрытому пас­сивной защитой. Жемчужина из живота Лорел оказалась ключом к его сердцу.

Торомильтон растаял вдали. Они летели на север под гипотетическим радаром, чуть ли не задевая серебристо- серые вершины деревьев. Темнота и фотоколлаген скры­ли все грехи: насколько знала Кларк, каждое растение, камень, каждый квадратный метр местности под ними покрывал Бетагемот. Но светоусилитель этого не показы­вал: земля под ними была прекрасна, как будто покрыта инеем. Лужицами ртути проскальзывали, смутно светясь, редкие озера.

Кларк не рассказывала Лабину о том, что видит. Если его сменные глаза и были снабжены ночным зрением, Кен все равно отключил их - по крайней мере, малень­кий зеленый светодиод не горел. Навигатор, очевидно, обращался прямо к имплантатам в черепе рифтера.

- Она не знала, что носит ключ в себе, - заговорила Лени. Это были ее первые слова с тех пор, как остано­вились и расширились зрачки Лорел.

- Не знала. Юрий приготовил ее специально для меня.

- Он хотел, чтобы она умерла.

- По-видимому.

Кларк помотала головой. Она никак не могла забыть глаза Лорел.

- Но почему так? Зачем прятать ключ в теле?

- Подозреваю, он опасался, что я не исполню свою часть договора, - Лабин чуть дернул уголком рта. - До­вольно изящное решение.

Значит, кто-то думал, что Кен не захочет убивать. По­вод для надежды.

- Ради ключа к вертолету... - сказала Кларк. - Я к тому, что мы ведь могли...

- Что могли, Лени? - огрызнулся он. - Вернуть­ся к моим прежним контактам на высшем уровне? Так их больше нет. Взять машину напрокат? До тебя еще не дошло, что мы находимся в зараженной зоне размером с континент, где пять лет действует военное положение и с транспортом дела плохи? - Лабин покачал голо­вой. - Или, по-твоему, надо дать Дежардену время на подготовку? Может, пойти пешком? Ну чтобы все было по-честному?

Он никогда раньше так не говорил. Казалось, шахмат­ный гроссмейстер, известный своей ледяной выдержкой, вдруг выругался и посреди игры опрокинул доску.

Некоторое время они летели молча.

- Не могу поверить, что это он, - сказала, наконец, Кларк.

- Не понимаю, почему нет? - Лабин снова походил на тактический компьютер. - Мы знаем, что он солгал о Сеппуку.

- Может, искренне заблуждался. У Таки докторская степень, но даже она...

- Это он, - сказал Лабин.

Она не стала развивать тему. Спросила:

- Куда мы летим?

- В Садбери. Он, по-видимому, не желает отказывать­ся от преимуществ, которые дают родные стены.

- Разве Рио его не уничтожил?

- Рио устроил Дежарден.

- Что? Это кто тебе сказал?

- Я его знаю. Такое решение имеет смысл.

- А на мой взгляд - нет.

- Дежардена первым спустили с цепи. Было короткое окно, когда он один на всей планете обладал всеми воз­можностями правонарушителя без обычных ограничений. Он воспользовался этим, чтобы уничтожить конкурентов прежде, чем Спартак их освободил.

- Но Рио же не только Садбери атаковал.

Она вспомнила новости, картины, расходящиеся по "Атлантиде". Промышленный подъемник, по неизвест­ным причинам врезавшийся в небоскреб УЛН в Солт- Лейк-Сити. Быстронейронная бомба, неведомо как по­павшая в руки "Дочерей Лени". Квантовые "визгуны", падающие с орбит на Сакраменто и Бойсе.

- Возможно, Спартак занесли и в другие филиалы, - предположил Лабин. - Дежарден, наверное, заполучил полный список и всех подчистил.

- И свалил все на Рио, - пробормотала Кларк.

- Все улики постфактум указывали на него. Конечно, город превратился в пар прежде, чем кто-то успел задать­ся вопросами. В эпицентре доказательств не найти. - Ла­бин постучал пальцами по иконке управления. - Тогда все считали Дежардена спасителем. Он стал героем. По крайней мере для тех, у кого был допуск, и они знали о его существовании.

В ядовитой иронии Лабина был особый подтекст: его допуск к тому времени отозвали.

- Но не мог же он добраться до всех, - сказала Кларк.

- И не надо было. Только до инфицированных Спар­таком. Даже в зараженных филиалах таких наверняка было меньшинство, учитывая, что он нанес удар доста­точно быстро.

- А у кого был выходной или больничный...

- Сотри полгорода, и они тоже попадутся.

- И все-таки...

- Отчасти ты права, - допустил Лабин. - Кто-то, вероятно, спасся. Но даже это послужило на пользу Де- жардену. Сейчас он не смог бы свалить все свои действия на Рио. И на "мадонн" тоже, но, пока есть подходящие козлы отпущения, спасшиеся из Рио или Топики, вряд ли кто заподозрит его в актах саботажа на высшем уровне. Он, как-никак, спас мир.

Кларк вздохнула:

- И что дальше?

- Мы до него доберемся.

- Вот так просто, да? Слепой шпион и его сала­га-помощник проложат себе путь через шестьдесят пять охраняемых УЛН этажей?

- Если мы туда попадем. Он, вероятно, держит все подходы под наблюдением со спутников. Должен был предвидеть, что о нем узнают, а значит, имеет средства для отражения масштабных атак, включая ракетный об­стрел из-за океана. А таких, как мы, тем более.

- Он думает, что сможет выиграть битву со всем ми­ром?

- Вероятнее, рассчитывает, что заранее увидит на­ступление и вовремя уйдет.

- Ты на это надеешься? Что он ждет масштабной ата­ки и не обратит внимания на один вшивый вертолетик?

- Хорошо бы, - с невеселой улыбкой признался Ла­бин, - но нет. И, даже если он не заметит нас на подхо­де, у него было почти четыре года на создание обороны. Мы бы вряд ли с ней справились, даже если бы знали все ловушки.

- Так что будем делать?

- Я еще прорабатываю детали. Полагаю, в конечном счете пойдем через главный вход.

Кларк разглядывала свои пальцы. Кровь под ногтями засохла бурой каймой.

- Если сложить все фрагменты, - сказала она, - то он - настоящее чудовище.

- Как и все мы.

- Он таким не был. Ты хоть помнишь?

Лабин не ответил.

- Ты же собирался меня убить. А я начала конец света. Мы были чудовищами, Кен. И ты помнишь, что сделал Ахилл?

- Да.

- Он пытался меня спасти. От тебя. Мы никогда не встречались, он точно знал, кто я и что натворила, и прекрасно понимал, на что способен ты. И все равно. Он рискнул собой ради меня.

- Помню... - Лабин слегка изменил направление полета. - Ты сломала ему нос.

- Не о том речь.

- Того человека больше нет. Спартак превратил его в нечто иное.

- Да? А тебя он во что превратил, Кен?

Он обратил к ней слепое, изъеденное лицо.

- Я знаю, чего он не сделал, - продолжала Кларк. - Он не имеет отношения к твоей привычке убивать. Она у тебя была с самого начала, верно?

Пенсне таращилось на нее глазами богомола. В левой линзе мигнула зеленая лампочка.

- На что это похоже, Кен? Ты испытываешь катар­сис? Оргазм? Чувство свободы? - Она боялась, но все равно продолжала его провоцировать: - Тебе надо быть рядом, видеть, как мы умираем, или достаточно подло­жить мину и знать, что ты перебил нас, как мух?

- Лени, - очень спокойно ответил Лабин, - чего ты, собственно говоря, добиваешься?

- Хочу понять, чего тебе надо, только и всего. Спар­так переписал и твой мозг, но я что-то не вижу толпы с факелами и вилами. Если ты действительно уверен, что все это сделал Ахилл, если он действительно пре­вратился в какое-то чудовище - отлично. Но если ты просто нашел предлог порадовать свой извращенный фетиш, то...

Она с омерзением помотала головой и уставилась в темноту.

- Его извращения понравились бы тебе несколько меньше моих, - тихо сказал Лабин.

- Точно, - фыркнула она, - спасибо за информа­цию.

- Лени...

- Что?

- Я никогда не действую без причины.

- Правда? - с вызовом бросила она. - Никогда?

Он отвернулся:

- Ну почти никогда.

СРОК ГОДНОСТИ

Живая и мертвая в равной мере - и безразличная к тому, куда качнутся весы, - Така Уэллетт все поняла.

Она никогда не умела работать под давлением. Это всегда было ее проблемой. Вот чего не понимал Ахилл. Монстр. А может, прекрасно понимал. Все равно. Он надавил на нее так жутко, что она, конечно же, развали­лась. В который раз показала себя вечной неудачницей. И это было нечестно. Потому что Така знала: у нее хоро­шая голова на плечах, и она могла бы разобраться, если бы только ее перестали торопить. Если бы Кен со своей канистрой биооружия не требовал ответа немедленно. Если бы Ахилл дал ей отдышаться, когда Така чуть не сгорела заживо, а не сразу погнал по генотипу Сеппуку.

Если бы Дейв хоть чуть-чуть потерпел. Если бы она не поторопилась с последним решающим диагнозом.

Она была умницей и знала об этом. Но на нее всегда ужасно давили.

"Гадкая, гадкая Элис", - выбранила она себя.

А теперь давление исчезло и, смотрите-ка, все сло­жилось!

Чтобы перевалить водораздел, ей потребовались всего два обстоятельства. Чтобы Ахилл ненадолго оставил ее в покое, дал поразмыслить. И чтобы ее ждала смерть. Чтобы она уже умирала. И когда она это поняла, когда почувствовала смерть до мозга костей, когда переста­ла надеяться на спасение в последнюю минуту, Уэллетт избавилась от давления. Кажется, впервые в жизни она мыслила ясно. Она не помнила, давно ли Ахилл перестал ее мучить. По ее подсчетам - сутки или двое. А может, и неделю - хотя нет, за неделю она бы уже умерла. Пока только заржавели суставы. Даже освободи ее сейчас из экзоскелета, тело бы не смогло расправиться, ее свело, как от трупного окоченения

Может, так и было. Может, она уже умерла и не заме­тила. Боль, к примеру, немного утихла - или, скорее, ее просто вытеснила невыносимая жажда. В пользу монстра говорило только одно: он не забывал кормить и поить ее. "Чтобы были силы играть свою роль", - говорил Ахилл.

Но с тех пор прошло очень много времени. Така уби­ла бы за стакан воды, хотя, похоже, из-за его отсутствия она умрет.

Но ведь это славно - когда ничто больше не имеет значения. И разве не славно, что она наконец разобралась?

Ей хотелось, чтобы Ахилл вернулся. Не только ради воды, хотя и это было бы мило. Ей хотелось доказать, что он ошибся. Хотелось, чтобы он ею гордился.

Все дело в той глупой песенке про блох. Монстр все знал, потому и пропел ее в первый раз.

"На каждую блоху // найдутся блошки-крошки, // но и на этих крошек // найдутся блошки тоже..."

Жизнь внутри жизни. Теперь она все видела и пора­жалась, как не поняла раньше. И концепция-то не новая. Очень даже старая. Митохондрии - маленькие блохи, живущие в каждой клетке эукариота. Ныне они - жиз­ненно важные органеллы, биохимические аккумуляторы жизни, но миллиард лет назад были самостоятельными организмами, свободно живущими мелкими бактериями. Большая клетка поглотила их, но забыла прожевать - и вот они заключили сделку, большая клетка и малень­кая. Громила обеспечивал безопасную стабильную среду, а шустряк качал энергию для хозяина. Древняя неудача хищника обернулась первобытным симбиозом... и по сей день митохондрии хранят свои гены, воспроизводящиеся по собственному графику, внутри тела носителя.

Процесс шел по сей день. Бетагемот, например, завел такие же отношения с клетками некоторых существ, со­седствовавших с ним на глубине, обеспечил их избытком энергии, позволившим рыбе-хозяину расти быстрее. Он рос и в клетках наземных животных - только с менее благотворными последствиями, но ведь, когда два ра­дикально отличающихся организма взаимодействуют в первый раз, без убытков не обойтись...

Ахилл пел вовсе не о блохах. Он пел об эндосимбиозе.

И у Сеппуку наверняка есть собственные блошки. Ме­ста более чем достаточно - все эти избыточные гены мо­гут кодировать сколько угодно вирусов или маскировать самоубийственные рецессивы. Сеппуку не просто убивал себя, сделав свое дело, - он рождал нового симбионта, возможно вирус, который поселялся в клетке хозяина. Он так эффективно заполнял нишу, что Бетагемот, по­пробовав вернуться, найдет только вывеску "Свободных мест нет".