В ту ночь "сестры" и Бэйли расположились в Большом Доме. Они поужинали в уютной столовой, где в углу потрескивали дрова в огромном каменном камине. Стены были увешаны шпалерами, сотканными из нитей, которые получали из лиан. Ужин был роскошным – множество вкуснейших блюд под острыми и пряными соусами. Чувствовалось, что им стараются во всем угодить.
Но даже сытно поев и выпив хорошего вина, Бэйли никак не мог расслабиться. У него из головы никак не шли слова Пьеро, сказанные о резном драконе: "Легенда гласит, что он живет на спутнике, который мы называем Безрассудство Глашатая".
За ужином Левана рассказала Бэйли и "сестрам" о том, что случилось с Фиалкой и командой ее корабля после того, как они высадились на этой планете. В устах Леваны рассказ об этих происшествиях звучал как миф, легенда о богоподобных существах. Она говорила с благоговейным трепетом.
Если опустить все ссылки на божественное вмешательство, история в общих чертах выглядит следующим образом: Фиалка и ее люди заметили металлическую дверь на меньшей луне (той, что колонисты окрестили Безрассудство Глашатая). Фиалка разбила рядом с этими вратами лагерь и попыталась открыть их, но безуспешно. Вскоре, исчерпав запасы продовольствия, члены ее команды основали колонию здесь, на планете Индиго. Отсюда Фиалка послала коммуникационную капсулу домой, на Станцию, но решила ("Типично фарровское упрямство", – подумал Бэйли) продолжать попытки силой открыть врата. Она попробовала взорвать их взрывчаткой. После первого же взрыва они открылись, и оттуда появилось нечто неожиданное.
– И затем луна породила чудовище. Буджума, как говорится в древней поэме, – поведала им Левана. – И в небесах воссияли огненные зарницы.
Это был монстр, или дракон, или боевой корабль инопланетян – непонятно, что это было, но оно вылетело из луны и уничтожило базу Фиалки; взорвало ее звездолет и напало на колонию на Индиго, сея огонь, смерть и разрушения. Команда отстреливалась из лазерных пушек, снятых с корабля. Затем дракон вернулся на луну и больше не показывался.
Пока Левана говорила, Бэйли следил за выражением лица Пьеро. Все остальные – Левана и ее ученики – верили каждому слову этой легенды. Они слушали этот рассказ о событиях далекого прошлого с рвением религиозных фанатиков, не задумываясь, не задавая вопросов. Они воспринимали Захарию и "сестер" как спасителей.
Пьеро же был человеком, в котором каждая религия нуждается, но ни одна не любит. Вдумчивый, рациональный, трезвомыслящий. Он задавал вопросы и не принимал на веру легких ответов. Он единственный не слушал Левану с сосредоточенным вниманием.
Все это произошло примерно двести лет тому назад. В это время Захария неслась через всю Галактику с околосветовой скоростью, и для нее эти два века тянулись не так долго.
После налета Буджума членам экспедиции Фиалки удалось отстроить заново базу на планете, так и возникла колония Индиго. Колонии удалось выжить только ценой многолетнего упорного труда. Колонисты использовали энергию звезды для отопления и производства электричества. Они не были полностью отрезаны от мира: челнок, доставивший их на планету, до сих пор был исправен и мог доставить несколько человек на орбиту и вернуть их обратно.
Однажды Пьеро вышел на орбиту и благополучно вернулся. Испытательный полет прошел успешно, но смысла покидать планету и кружить на орбите не было. Как объяснила Левана, дальнейший путь был для них закрыт. Вместе с кораблем Фиалки был уничтожен Хоши Драйв, а технических возможностей построить новый на Индиго не было.
Левана посетовала, что за прошедшие годы многие успели забыть, зачем сюда прилетела Фиалка. "Это уже не важно", – говорили эти неверующие. Но немногим, истинно верным древним заветам, удалось не забыть истину, поддерживать в порядке посадочную полосу и радиопередатчик и дождаться прилета тех, о ком пророчествовала Фиалка. На протяжении двух столетий они смотрели, слушали, ждали. И сейчас их старания должны быть вознаграждены.
Затем, когда Левана покинула их, Незабудка высказала Захарии и остальным "сестрам" свой взгляд на вещи.
– Мы имеем дело с группой религиозных фанатиков. Остальные жители колонии вполне благоразумно отказались от выполнения задачи, поставленной Фиалкой, предав ее забвению, как легенду давно минувших дней. Зачем забивать себе голову мыслями о какой-то Фиалке, если вам надо собирать урожай, строить дома, растить детей – создавать новую цивилизацию? Вера в легендарное прошлое не помогает в ежедневной жизни.
– В таком случае, почему верят Левана и ее ученики?
– Если в двух словах – это культ корабля.
– Это еще что? – спросила Захария.
– Изначально, культ корабля возник как религиозное движение на Меланезии, группе тропических островов на Древней Земле. Эти острова, населенные примитивными в техническом отношении племенами, были колонизированы более развитыми в этом плане людьми. Завидуя технике и вещам пришельцев, островитяне стали верить, что в один прекрасный день за ними явится волшебный корабль, ведомый божествами племени – легендарными героями и почитаемыми предками. Чтобы подготовиться к встрече этого корабля, островитяне стали строить пристани и склады, создавать символы, необходимые для ускорения прилета божественного корабля. Поддерживая летную полосу и радио в работоспособном состоянии, Левана и ее секта служили божественной цели. Здесь не надо думать о науке, речь идет о новой религии. Мы не просто гости со Станции Фарров. Мы – боги.
Захария кивнула.
– Они не все религиозные фанатики, – сказал Бэйли. – Пьеро, тот, голубоглазый, не доверяет нам.
– Ты прав, – согласилась с ним Незабудка. – Но остальные бездумно принимают все на веру.
Было уже темно, когда они пошли спать, и все еще темно, когда Левана с Пьеро пришли разбудить их. На Индиго одни сутки, от рассвета до рассвета, длились семьдесят два часа. Поскольку человеческий организм был приспособлен к двадцатичетырехчасовому дню, колонистам пришлось разделить эти длинные сутки на трое – по двадцать четыре часа каждые: Вада, день света; Уна, день света и тени, и Лиша, день тьмы. Три этих дня составляли неделю из семидесяти двух часов. Они говорили, что светлые дни недели – хорошее время для начинаний, а темные дни созданы для завершения дел.
В то темное утро, утро Лиши, Левана решила показать гостям Большой Дом. Оказавшись отрезанными от цивилизации на чужой планете, ее предки прекрасно адаптировались к новым условиям жизни. Сохранив немногие технические знания, они создали новую культуру и написали новые законы.
На фасаде здания, как уже заметил Бэйли, была красочно изображена легенда о Буджуме. Левана рассказала, как колонисты ежегодно инсценировали эту битву на Празднике Сражения с Буджумом. По таким дням на площадь выкатывали спасенные с корабля Фиалки лазерные пушки, специально для этого случая сохраняемые в боеспособном состоянии. Кроме того, колонисты устраивали фейерверки. Снаряды, взрывающиеся в воздухе разноцветными огнями, выстреливали из крупнокалиберных пушек, которые делали из стволов железных деревьев.
– Для многих это просто один из праздников, – пожаловалась Левана "сестрам" с обидой в голосе. – Некоторые даже говорят, что Буджум – миф, а Фиалка – легенда. Теперь они наверняка уверуют.
Захария спросила, уцелел ли судовой журнал корабля Фиалки. Оказалось, что он погиб вместе с кораблем. В качестве компенсации Левана показала им рассказ о путешествии Фиалки на Индиго – серию реалистических, прописанных до малейших деталей фресок, которая занимала всю стену самого большого зала здания.
Колонисты сохранили радио в работоспособном состоянии. Кроме того, у них хранился оригинал карты, голограмму которой Фиалка и послала "сестрам" в коммуникационной капсуле. Для Леваны эта карта была святой реликвией, но она охотно предъявила ее "сестрам".
Захария показала Леване фрагмент, полученный у Куратора. Хранитель Истины с нескрываемым волнением смотрела, как Захария присоединила осколок к отбитому краю карты. Теперь куб был полон.
Потом Левана повела их на обзорную экскурсию по городу, со всех сторон окруженному наступающими на него джунглями. Каждый день колонисты вырубали все новые лианы и ползучие растения, чтобы буйная растительность полностью не поглотила их дома и не превратила дороги в непроходимые дебри.
Бэйли счел неослабевающий энтузиазм Леваны к экспедиции несколько назойливым. Она вела себя так, словно они уже открыли врата на луне, нашли там карты, за которыми прилетели, и благополучно вернулись обратно. Бэйли понимал, что все не так просто.
Ему больше по душе была компания Пьеро. Левана была человеком верующим. Пьеро – деятельным. Он пришел в Большой Дом еще мальчиком, потому что хотел понять, как устроены вещи, окружавшие его. Он научился читать специально для того, чтобы прочесть древние инструкции. И теперь Пьеро отвечал за то, чтобы поддерживать в рабочем состоянии древние машины и приборы. Это он следил за радиопередатчикам и лазерными пушками, стрелявшими раз в год на традиционном празднике.
За ту неделю, что норбит с "сестрами" оставались в Индиго-сити, Бэйли несколько раз наведывался в гости к Пьеро и по радио связывался с Киской. Бэйли спокойнее было разговаривать с нейрокомпьютером, чем с чересчур оптимистичными Фаррами и оторванными от реальности учениками Леваны.
За время этих переговоров Пьеро и Киска успели подружиться. Это вовсе не удивило Бэйли, поскольку им обоим была присуща отчаянная дерзость, которая так восхищала и пугала его.
– Так шел уже дождь или нет? – поинтересовалась Киска у Бэйли. Она знала о его страхе перед водой, падающей с неба, и разделяла его.
– Пока еще нет, – ответил норбит. – Если мне не изменит удача, то и не пойдет. – Он посмотрел на Пьеро. – Меня передергивает от одной мысли, что вода может литься с неба прямо тебе на голову.
Пьеро пожал плечами:
– Не так уж это плохо. Ты быстро привыкнешь.
– Конечно же. Вы ко всему можете привыкнуть, – сказала Киска скептическим тоном. – Только нельзя заявлять, что это так прекрасно. Эй, раз уж заговорили об отвратительных вещах, как насчет того, чтобы поднять этот ваш челнок на орбиту?
Пьеро рассказал ей о своих полетах на древнем летательном аппарате. Киска была поражена.
– Тебе что, жить надоело? Эта ржавая посудина вообще летать не должна.
– Что правда, то правда, – согласился Пьеро. – Только другого у нас нет.
– У вас есть я, – ответила Киска. – Если соберешься слетать наверх, я обязательно прокачу тебя, и ты увидишь, на что способен настоящий корабль.
– Я не против.
После одного такого радиосеанса Пьеро сказал:
– Мне кажется, вы честный человек, Бэйли Белдон. Мне так нравится разговаривать с вашей подружкой Киской. Но я считаю своим долгом заявить, что я ставлю под сомнение успех вашей экспедиции. Мне кажется, это не совсем мудро. Говорят, что вас может уничтожить живущий внутри луны Буджум. Это ваше дело, но Буджум может погубить и всех нас.
Бэйли кивнул. Он не мог отрицать возможности такого развития событий.
– Говорят также, что Фарры не сочтут нужным помогать колонии, население которой не их клоны, – продолжал Пьеро. – В некоторых из дошедших до наших дней преданий говорится о том, что Фарры эгоистичны и не доверяют всем остальным.
Бэйли снова кивнул. С ним Фарры очень хорошо обходились. Они полностью ему доверяли после того, как он спас их от пиратов и пауков. Все они, даже Лилия, относились к нему уважительно. Но он вспомнил их отношение к себе в прошлом, а также отметил, что ни одна из них не принимала в расчет то, что при осуществлении их плана могли возникнуть нежелательные последствия для города в джунглях, который так тепло встретил их. Захария отозвалась о смешанном населении колонии с ноткой удивления (и пренебрежения, подумал тогда Бэйли). Конечно же, она знала, что команда Фиалки была смешанной, но почему-то она рассчитывала увидеть, что в колонии превалируют именно Фарры. Ожидание совсем нелогичное, зато очень эмоциональное.
– Возможно, они поступят с нами по чести, – мечтательно сказал Пьеро. – А может, и нет.
Хотя Бэйли в колонии Индиго был окружен вниманием и заботой, он вовсе не был счастлив. У него перед глазами постоянно стояла картина взорванного купола и почерневшей земли вокруг него. Каждую ночь ему снился Буджум, изображенный на фасаде Большого Дома. Он пикировал на колонию, сжигая здания и убивая людей. Эти кошмары не давали Бэйли выспаться.
Глава 11
Вот где водится Снарк! Не боясь, повторю:
Вам отваги придаст эта весть.
Вот где водится Снарк! В третий раз говорю.
То, что трижды сказал, то и есть!Льюис Кэрролл, "Охота на Снарка"
Они покинули Индиго в первый день недели лунатиков, праздника в честь меньшей из лун, который устраивало Общество Луноликих – одно их многих секретных обществ колонии. Левана сказала Незабудке, что это благоприятный день для того, чтобы отправиться в поход: начинался Вада, день света, а неделя была посвящена этой луне.
Когда "сестры" вышли из Большого дома и направились к взлетной полосе – барабанщики играли сложный ритм, а люди пели и танцевали. Бэйли совсем не понимал слова песен. Строчки повторялись снова и снова, ритм постоянно ломался, и было трудно понять, где начало фразы, а где ее конец. Это были куплеты о Снарке и Буджуме, но точнее разобрать смысл ему не удалось.
Когда он спросил у Пьеро, шедшего рядом с ним, о чем поют индигианцы, тот ответил, что это инструкции по охоте на Снарка.
– Как это?
Вместо ответа Пьеро громко пропел баритоном:
Его надо с умом и со свечкой искать,
С упованьем и крепкой дубиной,
Понижением акций ему угрожать
И пленять процветанья картиной.
Бэйли удивленно покосился на Пьеро.
– Не знаю, относится ли это к нашему Снарку.
– Может, и нет. За исключением строчки о том, что его надо ловить с умом. Мне кажется, именно к этому совету Фиалке следовало бы прислушаться.
Бэйли кивнул:
– Да, совет действительно дельный.
Под стук барабанов они попрощались с народом Индиго и сели в челнок. Вскоре они уже были на борту "Одиссея" и направлялись в сторону луны, которую Индигианцы называли "Безрассудство Глашатая".
– Не очень большая, не так ли? – заметила Захария, как только они вышли на орбиту луны.
Бэйли посмотрел на этот маленький спутник. Для него он был достаточно большим, намного больше Беспокойного Покоя и всех других астероидов. Величиной примерно с Фобос, меньший спутник Марса. Когда он был еще подростком, то летал на Фобос, но тамошняя гравитация показалась ему ужасной.
Глядя на поверхность луны, он увидел металлическую дверь, которую он заметил еще на пути к Индиго. Вокруг двери лежали развалины уничтоженного лагеря Фиалки.
– Ну, ладно. Пора приступать к делу. – Захария была полна энтузиазма.
Доверив управление "Одиссея" автопилоту и оставив его на орбите Безрассудства Глашатая под присмотром Киски, "сестры" и Бэйли спустились на челноке на поверхность луны. Они прилунились рядом с руинами лагеря Фиалки. Несмотря на прошедшие годы, можно было безошибочно определить, какие страшные разрушения причинил Буджум: поперек купола шла широкая черная полоса. Купол был разрезан надвое и края разреза оплавились.
В центре разрушенного лагеря, на фоне базальтовой породы выделялись врата – небольшая металлическая плита не более трех-четырех футов в поперечнике. Захария рукой смела с люка толстый слой мелкой лунной пыли.
С одной стороны скальный грунт около металлической пластины был взорван, и там образовалась небольшая воронка. "Какой все-таки нетерпеливой была эта Фиалка", – подумал Бэйли, глядя на воронку, и покачал головой. Он не одобрял подобной стратегии.
Конечно же, это не сработало. Взрыв оставил в породе углубление футов в пять, обнажив трубу, сделанную из того же металла, что и закрывавший ее люк. Труба уходила в глубь лунной породы.
В центре металлического люка, нисколько не поврежденная мощным взрывом, находилась панель с двенадцатью кнопками, на которых были изображены цифры Древних. Рядом с кнопками была ручка.
Пока все собирались вокруг люка, Захария подергала за ручку.
– Не поддается, – сказала Захария, – ни капельки. – Она некоторое время смотрела на врата, а затем повернулась к "сестрам": – Давайте строить лагерь. Потом будем разбираться, как это открывается.
Одетые в скафандры, "сестры" и Бэйли приступили к постройке пузырькового лагеря – надуванию пластиковых куполообразных зданий, которые обеспечат их временным жильем и служебными помещениями на луне, лишенной атмосферы. Норбиты часто "надували пузыри", когда устраивали временные лагеря при постройке автоматических шахт на астероидах. Бэйли научился устанавливать эти купола еще когда был подростком. Поскольку у "сестер" Фарр такого опыта было намного меньше, Бэйли волей-неволей пришлось принять на себя общее руководство работами.
Кроме того, привыкнув к жизни на астероиде, Бэйли как рыба в воде чувствовал себя в условиях низкой гравитации. Весь фокус умения бегать при малой силе тяжести заключается в том, что не нужно пытаться оторваться от земли – отталкиваться не столько вверх, сколько вперед, передвигаясь прыжками, но в длину, а не в высоту. "Сестры" все время подпрыгивали и тратили впустую время на подскоки вверх, вместо того, чтобы двигаться вперед. Много раз во время постройки лагеря Бэйли со вздохом смотрел, как той или иной "сестре", Чтобы сбегать за нужным инструментом, требуется, по крайней мере, в два раза больше времени, чем любому норбиту.
Перво-наперво необходимо было очистить место для лагеря, убрав остатки куполов, построенных Фиалкой. Когда Бэйли и "сестры" пытались свернуть огромные куски пластика, они крошились и ломались. За многие годы непрерывный дождь из метеоритов размером с пылинку пробил в пластике несметное количество микроскопических дырочек. Интенсивная ультрафиолетовая радиация от яркой голубой звезды ослабила химические связи молекул, из которых состоял материал. Чтобы убрать весь этот мусор, пришлось "сестрам" собирать обрывки пластика в охапки и нести их прочь.
Все были заняты этим, когда Роза наткнулась на останки самой Фиалки и ее экспедиции.
– Я нашла их! – истерично завизжала она, – Я нашла Фиалку и остальных.
На том месте, где когда-то стоял купол, было то, что осталось от пяти коек и пяти человек. Два тела все еще лежали на кроватях. Остальные лежали неподалеку. Судя по всему, они успели проснуться, но не успели ничего предпринять для своего спасения.
На луне, лишенной атмосферы, тела не были подвержены разложению. Они просто мумифицировались: загрубевшая, словно дубленая, кожа обтягивала кости и усохшую до окаменевшего состояния плоть. Тела были присыпаны лунной пылью, отчего казалось, что они одеты в военную форму серого цвета. Лежавшие на земле и кроватях тела не были похожи на людей. Скорее они напоминали манекены. Бэйли поспешно отвернулся, чтобы не видеть их лиц, искаженных гримасами, и попытался убедить себя, что эти страшные выражения – лишь результат усыхания и натягивания кожи, а не свидетельство ужасных мучений, сопровождавших их агонию.