Она крепко стиснула зубы - ее все сильнее колотил озноб, и Бордман только сейчас заметил разводы инея на прозрачных стенах туннеля.
Хегман приступил к отключению энергии, значит, и оповещение колонии о надвигающейся катастрофе уже началось.
О чем сейчас думают и что чувствуют триста человек, узнавших, что в скором времени они должны будут превратиться, как выразился Кен Хегман, в "снеговиков"? Эта мысль скользнула по краешку сознания Бордмана, вовсе не задев его сердца: по большому счету для него существовали сейчас только двое людей на всей Лани - он и Рики… И Рики была так близко от него! Ему хотелось обнять ее, прижать к себе, избавить от страха и смятения, защитить от неумолимо надвигающейся ледяной смерти!
Идиот!
Бордман резко отодвинулся, внезапно осознав, что они уже не идут, а стоят в медленно замерзающем туннеле и что Рики в самом деле придвигается все ближе и ближе к нему.
Идиот, он не в состоянии ее защитить! Конец наступит очень скоро, и этот маленький рыжий огонек жизни погаснет точно так же, как гаснут сейчас один за другим огни в окнах колонии там, в ледяной пустыне снаружи!
- Пойдемте, - глухо сказал Бордман. - Становится слишком холодно!
До самого конца туннеля никто из них не проронил ни слова.
Оказавшись в административном здании, они сразу поняли, что Джастин Болл отлично сделал то единственное, на что был способен, - оповестил население колонии о надвигающемся катаклизме, распределив слишком тяжелый для него груз на двести шестьдесят пять мужчин и тридцать четыре женщины.
- Это же абсурд! - Громкий голос Моники Дэвис заглушал всех. - Солнечные пятна существовали всегда, как и цикличность образования солнечных пятен, - я учила это еще в школе! Существует и четырехлетний цикл и семилетний - и все прочие! Они должны были предвидеть, они должны были просчитать все заранее! Сейчас они говорят, что шестидесятилетний цикл совпал со статридцатилетним циклом вперемешку со всеми остальными… Но, черт возьми, что пользы от ученых, если они не могут вовремя сделать свою работу и двадцать миллионов человек должны погибнуть?!
- "Она обвиняет во всем ученых, какая ирония! - думал Дэниэл, слушая выкрики начальницы Рики. - А ведь раньше с гордостью сама называла себя ученым! Впрочем, в подобной ситуации поневоле начинаешь винить в своей близкой смерти всех подряд и кого угодно, начиная с господа бога…"
Он и Рики с трудом протолкались к столу Кена - казалось, кабинет начальника порта превратился в палату буйнопомешанных. Дэниэл невольно обратил внимание, как лихорадочно блестят его глаза - очевидно, из-за всеобщего возбуждения, насквозь пропитавшего воздух тесного кабинета… Впрочем, зато здесь было очень тепло.
- Твоя идея там не прошла, - Кен обошелся безо всяких предисловий. - То есть, они все же начали сооружать ловушки, но…
- Я уже понял, - отозвался Бордман. - Все, что они - или мы - можем сделать, это оттянуть конец… Но почему бы ни попробовать сделать хотя бы это?
- Зачем? - громко выкрикнул кто-то за спиной Бордмана пронзительно-тонким голосом. - У нас нет абсолютно никаких шансов! Невозможно жить ниже точки замерзания кислорода, а когда температура достигнет этой точки, кислород исчезнет из атмосферы. Мы не имеем оборудования, чтобы выдержать подобные условия, и такое оборудование получить нам неоткуда. Просто нет такого оборудования, которое позволило бы нам выжить!
- Может быть, - Бордман повернулся и посмотрел в глаза говорившему - детине со взъерошенными черными волосами, обладателю необычно высокого для такой туши голоса. - И все-таки мы должны…
- "Мы должны!" - издевательски перебил его парень. - Ну-ка, ну-ка, послушаем, какие важные указания даст нам сейчас господин Старший Офицер Колониального Надзора! Какие паршивые параграфы ваших паршивых инструкций мы обязаны будем неукоснительно соблюдать, сэр, пока все вместе не отправимся в тартарары? Ах, да, извините - все, кроме вас, сэр!
- Что? - переспросил Бордман.
- Ну конечно! А как же! - черноволосый уже визжал, на его щеках вспыхнули красные пятна. - Ты, Бордман, - единственный, кто избегнет нашей участи, ведь корабль Колониального Надзора вот-вот прибудет за твоей драгоценной персоной. Ты ведь уже закончил свою работу здесь, так? - Слово "работа" было произнесено с убийственной иронией. - Значит, твои дружки из Колониального Надзора скоро заберут тебя отсюда, господин Старший Надсмотрщик, а мы…
- Не смей его так называть!
Гневный вопль Рики слился со звуком звонкой оплеухи. Девушка, приподнявшись на цыпочки, залепила детине вторую пощечину прежде, чем он успел закрыться или перехватить ее руку.
- Никогда не смей называть так господина Бордмана, Люк Донован, или, или… Или я тебя поколочу!
- Ты-ы!
Кен Хегман мгновенно очутился рядом с сестрой и с силой, которую в нем трудно было заподозрить, оттолкнул Донована от девушки. Ему пришлось придержать за плечо Рики, которая с гневно сжатыми кулачками сама рвалась в бой.
- Ты не смеешь так говорить про Бордмана, Донован! - ее голос звенел, в глазах горел огонь негодования. - Пока ты стоишь тут и хнычешь, Бордман пытается что-то сделать, чтобы спасти наши жизни - и твою в том числе, слышишь, Люк Донован?! Он не сидит сложа руки, причитая о предстоящем конце, а занимается делом! А если тебя волнует только собственная драгоценная жизнь, попроси господина Бордмана найти для тебя местечко на корабле Надзора, хотя бы на складе с грязным бельем, там как раз тебе самое место!
Вокруг раздались сдержанные смешки, но Кен счел нужным прервать яростные крики своей сестры:
- Рики! Хватит! - и тут же повернулся к Доновану, который был теперь не красным, а ярко-белым:
- Знаешь что, Донован, ступай-ка отсюда, займись чем-нибудь, это поможет тебе согреться. Иди на свой контрольный пост и…
- Какого черта я должен контролировать то, что все равно не даст никакого эффекта? - с вызовом спросил Донован, но опустил глаза, не выдержав взгляда Кена.
- Тогда найди себе какое-нибудь занятие! - безапелляционным тоном велел Хегман. - Например, почисти свои ботинки!
- А?
- Да, и заодно подмети коридоры в этом здании - все роботы-уборщики уже отключены для экономии электроэнергии. Когда закончишь, можешь явиться ко мне за новой работой, а до тех пор… не смей попадаться мне на глаза! - рявкнул Кен так, что Донован отшатнулся. - Не то ты отправишься, как ты сам выразился, в тартарары, только гораздо раньше нас всех!
- Пойду-ка и я тоже, - в наступившей тишине проворчал кто-то. - В отличие от Донована мне есть, чем заняться!
- А я как раз хотел еще раз снять показания датчиков, - откликнулся другой голос. - Пошли, Бак, займемся этим вместе!
Кабинет Хендмана на удивление быстро опустел, и вскоре Рики, Кен и Бордман остались втроем, как в те страшные минуты, когда они обсуждали полученную с Теры информацию… Только теперь все было по-другому. Теперь - во всяком случае, для этих двоих - Бордман не был больше Старшим Надсмотрщиком.
- Спасибо, - Дэниэл перевел взгляд с брата на сестру. - Спасибо вам за поддержку… Но ведь я не…
- Это вам спасибо, Бордман, - твердо проговорил Кен. - Честно говоря, я никогда еще не чувствовал себя так паршиво, как в те минуты, когда мы с Рики сидели вдвоем над этим сообщением с Теры… До тех пор, пока не пришли вы, все казалось абсолютно безнадежным!
- Но ведь я и не…
- Вы помогли нам понять, что пока человек жив - он еще не мертв и что только мертвому простительно лежать и ничего не делать! Вот за это я и благодарю вас, Бордман.
- Меня зовут Дэниэл, - Бордман пожал протянутую руку. - В школе друзья называли меня Дэн.
- А после школы? - не удержалась Рики, заглядывая ему в лицо.
- В интернате и в Академии у меня не было друзей. Как-то так получилось…
- Ну, зато теперь они у вас есть, - весело сказал Кен.
Бордман никогда бы не подумал, что эти простые слова способны доставить ему такую радость. Да уж, самое подходящее время радоваться дружескому рукопожатию и паре добрых слов - но в обществе Рики он уже начал понемногу привыкать к своим странным чувствам, странным мыслям и странному поведению.
А Рики продолжала смотреть на него с такой надеждой, что он с трудом мог выдержать ее взгляд. И еще труднее ему было поверить, что подобный взгляд мог относиться к нему. Ведь даже предложенный им трюк с поддержкой ловушки в воздухе был ненов. Его использовали на Сариле для подпитки энергией гигантской помпы. Но даже теперь, когда этот трюк не сработал, Рики как будто чего-то ждет от него - именно от него, а не от любого из деловитых, головастых работяг, составляющих колонию Лани!
- Мы не можем отчаиваться! - голос Кена заставил Дэниэла очнуться. - Мы не должны! Мы ведь помогаем не только себе! На Тере началась паника. Сначала наш отчет о кабельных ловушках вселил в людей надежду, но потом стало понятно, что это их не спасет. Но они знают, что наше положение гораздо хуже, и чем дольше мы продержимся, тем больше вселим в них надежды! Мы должны каким-то образом продержаться, черт возьми!
Однако Бордман думал сейчас совсем о другом.
- Тот парень… Донован… Отчасти ведь он был прав. Корабль Надзора должен скоро прийти за мной, и… Я, конечно, не собираюсь покидать Лани, но Рики… И другие женщины… Корабль мог бы забрать их всех. Хотя бы только женщин…
Кен взглянул на сестру.
- Даже думать об этом забудь! - сердито воскликнула та. - Не знаю, что скажут другие женщины, но я остаюсь здесь - с тобой и с Бордманом… С Дэном… И больше никогда не смейте даже заговаривать со мной об этом!
- Я так и знал, - обреченно пробормотал Кен.
- К тому же в эвакуации не будет необходимости, когда господин Бордман… То есть Дэн… придумает еще что-нибудь!
- Что я должен придумать? - тупо пробормотал Бордман.
- Не знаю, что, но знаю… ты это сделаешь! Ты сможешь это сделать - для меня! Только не говори мне, что я в тебе ошиблась, Дэн!
Рики бросилась к двери, как будто боялась услышать его ответ.
И напрасно - Бордман стоял с открытым ртом как минимум полминуты после ее ухода.
Дэниэл не знал, как проводили вечер "первого дня конца света" люди дела, - а сам он, запершись в своей комнате, думал, занимался расчетами, снова думал и снова рассчитывал… словно это была его последняя ночь перед самым ответственным экзаменом.
Было нетрудно высчитать, что в этом ледяном мире температура будет падать постепенно, до тех пор, пока СО2 не вымерзнет из атмосферы. И тогда не будет особой разницы между температурами на планете и в открытом космосе. Ведь именно двуокись углерода отвечает за парниковый эффект.
Но скоро парниковый эффект исчезнет на Лани. А когда это произойдет на внутренней планете…
Была уже глубокая ночь, когда Бордман оказался у дверей комнаты Рики.
- Дэн? Что случилось?
Ему было трудно вынести вопросительной взгляд, которым его встретила девушка, - столько в нем было отчаянной надежды и веры в его всемогущество.
- Рики, я хочу, чтобы ты вышла со мной, - отрывисто сказал Бордман.
- Сейчас? Обычно у нас никто не выходит ночью… - но она тут же торопливо кивнула: - Да, конечно, подожди минутку, Дэн!
Вскоре Рики появилась в коридоре в массивном комбинезоне и ботинках с подогревом. Поверх всей этой амуниции на девушке была надета длинная, заполненная воздухом куртка - но даже подобный костюм она умудрялась носить с чисто женским изяществом. Перед Бордманом стояла не просто озорная девочка-подросток, всегда готовая схулиганить, как только учитель отвернется, а маленькая женщина, удивительным образом сочетающая в себе слабость и силу, сознание своей привлекательности и потребность в защите…
Они молча прошли через шлюз, и Дэниэл помог Рики спуститься, потому что ступеньки больше не обогревались. Дорожка была покрыта толстым слоем изморози - крошечные кристаллы напоминали очень мелкий белый порошок.
В небе не было луны, зато слабо светились покрытые льдом горы. На их фоне четко обозначились выстроившиеся ровными рядами жилища-соты. Ни единого дуновения ветерка, ни единого шевеления, ничего живого кругом. Тишина была такой, что звенело в ушах. Древний покой мира до того, как в нем зародилась самая первая жизнь…
Бордман задрал голову и очень долго смотрел на небо, все время ощущая присутствие стоящей рядом Рики.
- Посмотрите вверх, - наконец тихо сказал он.
Она и сама уже разглядывала небо, заполненное звездами, которые больше не производили впечатления одиноких точек. Они были такими разными, что глаза инстинктивно искали среди них самый сложный узор.
- О, как красиво! - невольно воскликнула Рики.
- Смотрите! - настаивал он. - Продолжайте смотреть!
Она послушно завертела головой. Да, подобное раньше невозможно было себе представить! Группы звезд образовывали всевозможные геометрические фигуры, были и узоры, в которых звезды не соединили до конца их призрачные линии.
- Это прекрасно, - прошептала Рики. - Но что я должна увидеть?
- Ищите то, чего здесь нет.
Девушка продолжала смотреть, но по-прежнему не замечала ничего необычного. Звезды заполнили все черное пространство неба, лишь где-то вдалеке мерцал, затухая, сероватый свет.
И тут она поняла.
- Северное сияние исчезло! - воскликнула Рики.
- Правильно, - кивнул Бордман. - Здесь всегда были северные сияния, правда?
- Да. Я увидела его сразу, едва мы приземлились, - оживилась девушка. - Незабываемое зрелище! Потом я каждый день говорила себе, что ночью обязательно понаблюдаю за ним, но снаружи по ночам так холодно, что…
Холодно - это мягко сказано, правильней было бы сказать - убийственно холодно! Холод был настолько силен, что грудь сдавливало при вдохе и даже через комбинезон чувствовалось ледяное дыхание мороза.
- Вернемся, - предложил Дэниэл, но Рики покачала головой.
- Нет, подожди, я хочу понять, что произошло? Раньше северные сияния полыхали каждую ночь, так почему же…
- Северное сияние, - начал Бордман, - происходит в очень ограниченном верхнем слое воздуха, на высоте семьдесят - девяносто миль, когда бог знает откуда взявшиеся лучи солнца проходят через ионный слой, пересекая магнитное поле планеты. Мы используем ионосферу гораздо ниже того места, где оно происходит, но мне кажется, что именно мы виноваты в его отсутствии!
- Мы? - воскликнула Рики. - Мы, люди?
- Да. Мы срываем ионы с их привычного места - то же, что делает солнечный свет днем. Видимо, мы отобрали у северного сияния его энергию. Не так много отобрали - но ионизация обладает ультрафиолетовым эффектом. Атмосферные газы не так-то легко ионизировать. Кроме всего прочего, если солнечная активность несколько уменьшится, то это может означать чудовищное сокращение ультрафиолетовой части спектра. Уменьшение ионизации должно быть в пятьдесят раз больше, чем падение интенсивности солнечного излучения. А мы вычерпываем энергию из того малого, что у нас имеется.
Девушка молча слушала его, между ее тонких бровей обозначилась складка.
- Я всегда подозревал, что я идиот. Или, может быть, оптимист. А, может быть, и то и другое одновременно. Но если мы уничтожили северное сияние - значит, мы уже добрались до дна бочки. И это оказалась не такая глубокая бочка, как кто-либо предполагал! Стало быть, - с большим трудом проговорил он, - мы не сможем накопить в шахте достаточное для поддержания жизни тепло, а если бы и набрали, не сможем сохранить его надолго.
- Зачем ты говоришь мне это, Дэн? Ты вытащил меня ночью на мороз только для того, чтобы показать северное сияние… Верней, его отсутствие… И подобными возвышенными словами приготовить меня к смерти - так?
- Н-нет… Я хотел, чтобы ты до конца поняла - вряд ли ловушки или что-нибудь другое помогут продержаться нам здесь хоть сколько-нибудь долго. Поняла - и подумала еще раз о корабле Колониального Надзора…
- Я же просила никогда не упоминать при мне об этом!
Девушка резко повернулась и зашагала к шлюзу.
Он помог ей войти и поспешил закрыть наружную дверь. Рики начала дрожать, как только ощутила тепло, и тогда, едва ли сознавая, что он делает, Бордман обнял ее и крепко-крепко прижал к себе… Нашел губами ее губы…
- Хей! Парень! Ты не боишься, что при такой температуре все сперматозоиды замерзнут, не добравшись до цели?
Тот, кто выкрикнул это, распахнув дверь шлюза, тут же захлопнул ее снова и, стуча ботинками, побежал по коридору, но Бордман и Рики уже отпрянули друг от друга.
- Пойдем, Дэн…
- Подожди! - на самом деле Дэниэлу не хотелось покидать этот закуток, где Рики была к нему так близко, и он сделал вид, что его интересует какой-то очень важный вопрос. - Рики, ты знаешь белобрысого тощего парня, который работает на контрольном пункте ловушки?
- Ты, наверное, говоришь про Ника Гладстона? А зачем он тебе нужен?
- Я просто вспомнил, как этот Гладстон недавно обозвал меня. К "Старшему Надсмотрщику" я уже привык, но "дитя Марии"…
- А! - даже в темноте шлюзовой камеры Бордман почувствовал, что Рики улыбается. - Дело в том, что Ник помешан на старинной поэзии, а "Дети Марфы" - это одно из любимых его стихотворений. Ну, помнишь старую библейскую притчу про двух сестер, Марию и Марфу, к которым в дом пришел Христос? Мария села у ног Христа и слушала его слова, а Марфа хлопотала о богатом угощении для гостя. Наконец Марфа упрекнула сестру, что та совсем ей не помогает, но Иисус ответил, что Мария избрала самую благую часть, которая не отнимется у нее… Вот про это написал один древний поэт, Киплинг, в те годы, когда земляне организовывали колонии в пределах своей планеты и сталкивались с такими же трудностями и проблемами, как мы сейчас! Если хочешь, я могу прочесть тебе это стихотворение, Дэн…
- Ты знаешь его наизусть?!
Стихи всегда давались Бордману куда труднее алгоритмов.
- Ник так часто мне его декламировал, что трудно было не запомнить! - и Рики, тесно прижавшись в Бордману, начала вполголоса:
Дети Марии легко живут,
к части они рождены благой.
А детям Марфы достался труд
и сердце, которому чужд покой.
И за то, что упреки Марфы грешны были
пред Богом, пришедшим к ней,
Детям Марии служить должны Дети ее
до скончанья дней.
Это на них во веки веков прокладка дорог
в жару и в мороз,
Это на них ход рычагов; это на них
вращенье колес.
Это на них всегда и везде погрузка,
отправка вещей и душ,
Доставка по суше и по воде Детей Марии
в любую глушь.
"Сдвинься", - горе они говорят. "Исчезни", -
они говорят реке,
И через скалы пути торят, и скалы
потворствуют их руке.
И холмы исчезают с лица земли, осушаются
реки за пядью пядь,
Чтоб Дети Марии потом могли в дороге
спокойно и сладко спать…
- …Он был прав, - задумчиво произнес Дэниэл после того, как девушка замолчала.
- Кто? Киплинг?
- Нет, этот твой белобрысый знаток старинных стихов. Я - Дитя Марии, таков мой удел…
- Замолчи! - перебила Рики почти со злостью. - Я не знаю, чье ты дитя, но Ник Гладстон тебе и в подметки не годится! Пошли!
Уже идя рядом с Бордманом по коридору, она с обидой заметила:
- Ник вовсе не мой!