- Когда-то ты понимал, что все это означает! Ты рвался к власти, и тебе было все нипочем. Ты уже бывал у Кэр Ллура. Ты верно ему служил. У тебя есть с ним связь, надо, чтобы эта связь укрепилась, так как она еще очень слаба. Но это связь с Кэр Ллуром!
- Ты мне объяснишь наконец, кто или что такое Ллур? - спросил я.
- Моли Бога чтобы никогда не вспомнить этого, - сказал Матолч. - Я хочу просить тебя об одном. Не ходи к Кэр Ллуру, кто бы тебя ни уговаривал. Тебя будет просить Медея, Эйдери, еще масса других жителей. Я могу быть тебе врагом или другом только ради счастья моего народа. Мне плевать на свое собственное благополучие. Прошу тебя избегать даже разговоров о Кэр Ллуре. Не поддавайся ни на чьи уговоры, сначала вспомни все и только потом принимай решение.
- Так помоги же мне вспомнить! - продолжал настаивать я.
Матолч отвернулся.
- Я не знаю. И не хочу знать. Я думаю, Гэст Райни это знает. Ллур - это… это… он всегда голоден. Но его аппетит может удовлетворить лишь… лишь…
Он опять замолчал.
- Да, Ганелон, ты совсем забыл, - сказал он, помолчав. - А как вызвать Ллура, ты тоже забыл? Это очень важно для тебя и для всех нас!
Я не знал, что ответить. Голова была пустая, что-то непонятное творилось в ней. Одни воспоминания накладывались на другие, а в результате ничего не было понятно.
Я заметил, что Матолч кинул в огонь какую-то траву и она вспыхнула, издавая знакомый неприятный запах.
- Прошу тебя, Ганелон, ответь мне, можешь ли ты вызывать Кэр Ллура или нет. - Его голос стал странно мягким и вкрадчивым.
Знакомый неприятный запах от сгоревшей травы стал еще сильнее, и я почувствовал, как он что-то открывает внутри меня и это выходит наружу. Я уже никак не мог повлиять на этот процесс.
Я резко вскочил перед Матолчем. Подбежав к огню, я сделал два шага и одним ударом ноги опрокинул жаровню с углями на пол. Угли рассыпались по каменному полу. Оборотень вздрогнул от неожиданности и посмотрел на меня.
Схватив Матолча за одежду, я затряс его с такой силой, что его голова чуть не оторвалась. В этот момент я почувствовал острую ненависть к нему.
Какой-то рыжебородый негодяй хотел меня обмануть!!
Я слышал, как говорю, но говорю совершенно незнакомыми мне фразами. Я бы даже сказал, что кто-то другой во мне думал и говорил за меня.
- Будешь болтать со своими шлюхами! - дико закричал я на него. - Прекрати у меня вынюхивать, ты будешь знать только то, что я захочу сказать тебе, и все! Я скажу тебе, что желаю сказать, и не больше! А если ты еще будешь бросать разную дрянь в огонь, то полетишь туда следом.
Матолч сжал зубы и с ненавистью смотрел на меня своими желтыми глазами Он изменился в лице, тело стало пластичным, почти жидким, еле видным. Сквозь дым от рассыпанных углей ярко светились желтые волчьи глаза. Откуда-то послышался звериный рык.
Человек не мог издавать такие звуки. Матолч на моих глазах явственно превращался в волка.
Но уже через мгновение передо мной опять стоял обычный человек, который осторожно высвободился из моего захвата.
Что за наваждение или иллюзия?!
- Очень жаль, но даже травы не помогли освежить тебе память, это должно было помочь, но увы… А ты напугал меня!
Я пошел к двери, не отвечая и не смотря в его сторону.
Матолч окликнул меня:
- Остановись! Еще один момент. Забери - это твое!
Я остановился.
Матолч протянул мне шпагу без ножен, которой я пытался сражаться с ним.
- Она твоя. Помнишь, я забрал ее, когда мы проходили сквозь Огонь Нужды? - спросил он.
Так же молча забрав шпагу, я направился к выходу из комнаты.
Идя следом, Матолч говорил:
- Ганелон, пойми, мы не враги. Если ты мудр, ты не забудешь моего предупреждения. Не говори о Кэр Ллуре и не ходи к нему, заклинаю тебя!
Я быстро шел вперед, держа шпагу в руках. Ноги несли меня сами. Я чувствовал изменения в мозгу. Рисунок на картине стирался, вероятно, от этих трав, которые жег на огне Матолч. А другой рисунок, предыдущий, становился заметнее, проявляясь из-под верхнего.
Ведь эта вспышка была не характерна для поведения Эдда, но вполне нормальным поступком для Ганелона.
Откуда-то я знал, что нахожусь в замке, причем замок этот был целым лабиринтом.
Несколько раз я проходил мимо часовых, расставленных в разных местах замка, и у всех солдат был уже знакомый мне страх в глубине их глаз. При моем приближении их страх усиливался.
Но я упорно шел вперед, торопливо проходя янтарный зал. Откинув в сторону светлую портьеру, я вошел в круглую комнату, обитую очень красивой тканью.
Все в этой комнате расслабляло Небольшой фонтан посередине, сводчатые потолки, шелк по стенам. Пройдя через комнату и арку, украшенную листьями, я оказался в саду.
Среди множества красивых цветов и растений в нем я не нашел ни одного знакомого. Все они были слишком причудливыми и необычными и переливались множеством красок. Казалось, что они специально раскрашены так диковинно или в них вставлены огромные драгоценные камни. Цветы расстилались плотным ковром по всему саду.
А деревья были совсем живыми. При моем появлении их толстые сучья и ветки начали двигаться и шевелиться. Я почувствовал головокружение и закрыл глаза. Снова открыв глаза, я увидел, что ветки деревьев медленно тянутся ко мне. Деревья, двинувшиеся было навстречу, остановились и замерли. Они узнали меня и расслабились. Я поднял голову и посмотрел наверх.
Над этим странным садом нависало почти черное небо, резко контрастировавшее с ярким огромным солнцем, освещавшим остальную часть небосклона.
Вдруг сад снова оживился.
Вся зелень проявляла явное беспокойство. В глубине сада показалась фигура человека, пытающегося пробиться через плотные заросли. Но то одна, то другая ветка выгибалась и била его как разжимающаяся пружина. Беспокойство охватило всю зелень. Змееобразная ветка изогнулась и быстро выпрямилась - ударила и вновь стала на место.
Человек, бегущий вперед, уворачивался как мог от этих страшных ударов зеленого охранника.
Стало ясно, что этот человек пытается прорваться ко мне. Он был одет в нечто плотно облегающее тело.
Его лицо было мне незнакомо. Я не заметил у него никакого оружия, но к поясу был пристегнут пистолет или нечто похожее на него.
Я услышал его голос:
- Эдвард! - сказал он настойчиво, но очень негромко, явно не желая быть услышанным остальными. - Эдвард Бонд! - снова произнес он.
Я понял, кто он. Что-то внутри меня прокрутило кадры убегающих, одетых во все коричневое или зеленое фигур.
Это враг! Бунтарь! Повстанец! Выскочка! Вот кто нанес верхний слой на картину моего мозга и спрятал истину даже от меня самого, от великого лорда Ганелона!
Та же злоба, как и при виде Матолча! Ярость застучала в моих висках с необычной и незнакомой мне силой. А Эдвард Бонд внутри жался от страха. Мое тело, бесспорно, принадлежало Ганелону - плечи назад, грудь выставлена вперед, презрительная улыбка на губах, высокомерно задранный вверх подбородок.
Эдвард Бонд беспомощно слушал, как Ганелон кричит на незнакомом языке и проклинает этого человека.
Прибежавший слегка пригнулся, как бы прячась от моей брани, и в недоумении замер.
Он потянулся к пистолету и настойчиво старался взглянуть мне в глаза, однако это ему не удавалось.
- Ты Ганелон? - с запинкой спросил он. - Эдвард, ты с нами? Послушай меня, Эдвард, ты с нами, ты не Ганелон!
5. Ведьма в алом
Я заметил, что все еще сжимаю шпагу. Не отвечая на его вопрос, я попробовал поразить его. Но он оказался более ловок и отпрыгнул назад, вытащив свое оружие. Он все время оглядывался куда-то назад в чащу деревьев. Я проследил за его взглядом и увидел другую фигуру, скользящую за их страшными ветками. Это была девушка - и по размерам фигуры, и по форме. Она не носила головного убора, и было видно, как ее волосы развиваются на бегу. Черные волосы ниспадали на плечи. Постепенно она приблизилась, и я заметил, что ее лицо перекошено ненавистью, и скорее всего ко мне. Брюнетка, как сказал бы Эдвард Бонд, улыбалась, но страшной, злой улыбкой.
Человек напротив меня что-то ей сказал.
- Пусть ты сейчас Ганелон, но ты помнишь Эдварда Бонда! Он был с нами - он верил в нас! Выслушай нас, пока еще не поздно! Арле сможет убедить тебя, Эдвард! Иди к Арле. Даже если ты Ганелон, разреши отвести тебя к Арле!
- Все бесполезно, Эрту, - раздался тоненький голос девушки.
Бедняжка боролась с последним из деревьев, но сучья обхватили ее и никак не хотели отпустить. Мои новые знакомые, уже не стесняясь никого, кричали друг другу. Я думал только о том, что могут появиться стражники. Я же хотел получить удовольствие сам и лично убить их! Мне совершенно не хотелось уступать эту возможность каким-то солдатам. Я уже физически хотел их крови, видел, как она вытекала из их жил! Вот в этот момент я даже не вспоминал про Эдварда Бонда.
- Стреляй быстрее, Эрту! - вскричала девушка. - Убей его или отойди с дороги. Я знаю Ганелона.
Она была совершенно права. Я с удовольствием убью их обоих. Я еще крепче обхватил эфес моей шпаги. Она знала Ганелона. А Ганелон помнил ее и знал, что у нее были причины ненавидеть его. Я видел это лицо раньше. Память подсказывала мне это, но до конца еще не открывала свои карты Девушка была мне хорошо знакома, но я не помнил подробностей и обстоятельств нашей предыдущей встречи.
Тот, которого называли Эрту, медленно вынул пистолет. Было заметно, что я для него представлял, по крайней мере, образ его друга. Взмахнув шпагой, я с удовольствием услышал, как она рассекает воздух. В этот раз я не промахнулся, и на нем выступила кровь. Отскочив назад, он снова приблизился. Но на этот раз перед ним я увидел смотревший на меня ствол пистолета.
- Я очень прошу тебя. Не заставляй меня делать это, - сказал он, сжав зубы. - Ты же Эдвард Бонд! Одумайся, это пройдет. Не вынуждай меня убить тебя!
Слыша его слова, я не понимал. Мною овладела дикая ярость к этому человеку, и я уже вновь поднял шпагу, думая, как быстрее окончить все это… Я уже видел, как он умирает у моих ног, и от этого предвкушения испытывал несказанную радость. Я собрался для последнего решительного удара!
Неожиданно моя шпага стала живой и изогнулась в моих руках. Не могу описать, как это произошло, но мой удар возвратился ко мне же. Все, что я готовил для своего врага, я получил обратно. Ужасная, неведомая сила внезапно прошла по шпаге, по моей руке, по всему телу. Меня пронзила ужасная боль, и я упал на колени. Пелена, застилавшая глаза, спала.
Я почувствовал себя униженным и обманутым. Это был не простой удар, а нечто более сильное и могущественное.
Опираясь на траву одной рукой, я оставался на коленях. Рука, державшая шпагу, дико болела, я чувствовал только боль и не мог владеть ею. Сама же шпага валялась в стороне, на траве, странно светясь.
Все это организовал Матолч - я был уверен в этом! Но оплошность была моя. Именно я забыл, вернее, еще не понимал, где нахожусь и насколько нельзя верить этому оборотню. Тем более после того, как я оскорбил его физически в его же жилище. Мне следовало знать, что он отомстит мне при первой же возможности. Тут даже Эдварду Бонду можно было догадаться, а уж Ганелону и подавно, что в шпаге, любезно поданной волком, должен быть подвох.
Хотя по правде говоря у меня не было времени злиться на Матолча. Видно было, как глаза Эрта, его лицо становилось все решительнее, и я понял, что он выстрелит. Его палец начал надавливать на спусковой крючок.
На этот раз меня спас тоненький крик девушки:
- Подожди, Эрту. Подожди, дай мне! Я хочу это сделать сама!
Я все еще был оглушен ударом и наблюдал за ними, не в силах что-либо предпринять. Все происходило очень быстро. Девушка еще не успела выбраться из охвативших ее деревьев. Наконец, вырвавшись из их объятий, она направила на меня свое оружие. Я снова увидел ее лицо, по-прежнему искаженное ненавистью и бледное от злости, и вновь оно показалось мне очень знакомыми.
- Это должна сделать я, дай мне! - вновь закричала она. - Я еще кое-что должна ему!
Ничто не могло ей помешать. Ясно, что даже на таком расстоянии она не промахнется. Я видел ее глаза, причем вблизи, в них было еще больше злости. Дуло чуть-чуть тряслось, потому что ее руки тоже дрожали от ненависти, но я знал - она не промахнется. Как я и читал в книгах, передо мной пронеслась моя жизнь. Причем обе. По очереди. Одна - Бонда, другая - Ганелона.
Но вдруг за ее спиной послышалось громкое шипение, вроде змеиного, но гораздо сильнее. Это на нее наступала моя охрана - деревья. Я не ожидал от них такой скорости. Шипение усиливалось. Эрту пытался предупредить девушку, что-то кричал, но она была охвачена жаждой мести и ничего не слышала.
Ей повезло. Она так и не узнала, что произошло. А почувствовать она могла лишь первый удар ближнего сучка, который сломал ей руку, остальные, дотянувшись до ее тела, завершили начатое. Тем не менее она успела выстрелить, но уже не точно, выстрел лишь расплавил землю передо мной. Запах горелой земли был запахом смерти, приветом с того света.
Моя несостоявшаяся мстительница мучилась недолго. Единственное, от чего у меня мороз пробегал по коже, - от хруста ее костей, которые не могли противостоять толстым веткам. Мои охранники достойно проявили себя.
Стоявший напротив Эрту на мгновение замер. Затем он быстро повернулся ко мне, и на сей раз я знал, что он точно покончит со мной и уже ничто ему не помешает.
Но тут за меня заступилось что-то другое, уже не моя лесная охрана. Эрту еще даже не успел полностью повернуться ко мне лицом, как из-за моей спины донеслось что-то похожее на смех. По лицу Эрту пробежал страх, и он прицелился во что-то за моей спиной. В это же мгновение нечто вылетело из-за моего плеча и ударило его в грудь. Он так и не успел нажать на курок. Падал он уже мертвым, с усмешкой на губах и ненавистью в уже ослепших глазах.
Наконец я нашел в себе силы и начал подниматься. Медленно, но все-таки я встал на ноги. Прекрасное зрелище! Передо мной стояла Медея, изящная и прекрасная, в туго обтягивающем алом платье. А в изящной ручке она все еще держала маленькую черную трубку, куда-то направленную. И вот наши глаза встретились.
- Лорд Ганелон, - ласково проворковала она. - Ганелон, милый!
Она сделала какой-то незаметный жест, но ее глаза смотрели прямо в мои. Тут же появились молчаливые стражники и унесли трупы. А деревья, немного пошептавшись и пошуршав листвой, встали на свои обычные места и стихли.
- Ты же помнишь, правда? - прошептала Медея. - Ты помнишь меня, лорд Ганелон?
Ведьма Калхиса! Медея. Все было очень странно… Вся в красном стояла она, улыбаясь мне. А ее красота будила старые забытые воспоминания в моей голове. Я знал наверняка, что ни один человек, который знал когда-либо Медею, не мог ее забыть. Пока был жив, конечно.
Но ведь что-то я должен знать про нее, но что? Ведь откуда-то даже у Ганелона была настороженность по отношению к ней. Ага! Значит, я опять стал Ганелоном? Минуту назад я был самими собой, а сейчас почему-то сомневаюсь в этом. Почему?
И опять в голове закружились воспоминания. Прекрасная Медея стояла передо мной. Она улыбалась мне, а я не мог ничего вспомнить. Все, что было Ганелоном, куда-то ушло, и я стал Эдвардом Бондом. Взгляд упал на ветви леса-охранника, и меня передернуло от отвращения ко всему произошедшему здесь. Я отвернулся от Медеи, чтобы она не могла догадаться по моему лицу, что творилось в душе. Но еще страшнее было осознавать, что я могу быть исполнителем чье-то чужой злой воли. В том, что действовало тело Ганелона, я уже не сомневался. Это значит, что Эдвард Бонд вновь был на Земле, на своем старом месте. Единственное, что было общим, - это душа, память Бонда все еще находилась в моем мозгу. Памяти Ганелона же не было вовсе, за редкими моментами, когда воспоминания, которые принадлежали мне по праву - мне ли? - вытесняли Эдварда Бонда.
Меня наполняла ненависть к Ганелону. Я презирал его мысли и его самого. Очень странно, но фальшивая память оказывалась сильнее, чем память Ганелона… Эдвард Бонд оставался Эдвардом Бондом и никем иным.
Мои размышления прервал нежный голос Медеи:
- Ганелон, ты помнишь меня?
Мое лицо было смущенным, я чувствовал это, но не смог ответить ничего другого.
Во мне боролись разные мысли, но все-таки я сказал:
- Медея, я Эдвард Бонд.
Помолчав, она ответила:
- Я подожду, когда ты вернешься ко мне Ганелоном. Глупо было думать, что это может произойти сразу же. Ничего, у нас есть время. Ты поживешь в знакомой обстановке, и память Галенона снова вернется к тебе.
Она говорила, а я смотрел на ее красивый алый рот, и мне показалось, что изредка пробегающая по губам улыбка мне знакома.
- Я надеюсь, что ночь на Шабаше тоже поможет тебе. - Тут ее губы изогнулись почти угрожающе, но не стали от этого менее красивыми.
- С того Момента, как я отправилась на Землю, в Темном мире не было Шабаша, а его очень ждут. Мы не можем слишком долго заставлять ждать тех, кто ожидает свою жертву.
Она приблизила свое лицо вплотную ко мне и посмотрела прямо в глаза.
- Ганелон, ты помнишь Кэр Ллур?
Как только она произнесла эти слова, я тут же снова ощутил чувство ужаса. "Ллур - Ллур!" - отдались эхом в моей голове ее слова.
Откуда-то из глубин памяти всплыло знание о том, что это было совершенно не человеческое явление. Оно было антиподом всему человечному и не должно было бы существовать одновременно с людьми. Но почему-то я чувствовал близость к Ллуру. Я знал, что он отрицает людей, даже живя вместе с ними, но все равно чувство близости с ним не проходило.
Я вспомнил! Я все вспомнил!
- Нет, - сказал я вслух. - Ничего не помню.
Я не доверял никому, и даже себе, не мог признаться что кое-что вспомнил. Тем более незачем было показывать это кому-либо еще. Сначала я должен был выяснить все для себя, чтобы понять свое положение и степень грозящей мне опасности. Заявить о возвращении памяти никогда не поздно, важно сделать это во время.
Мысль о Ллуре подтвердила правильность моего решения. Что-то в прошлом Ганелона и Ллура было общее, существовала какая-то связь, которой боялись все окружающие. Но в то же время они постоянно пытаются заставить вновь связаться с Ллуром. Почему? Пока я это не уясню, мне не следовало становиться Ганелоном. Лучше было оставаться Эдвардом Бондом, непонятливым и простодушным.
Я наморщил лоб.
- Нет! Я ничего не помню.
- Меня ты тоже не помнишь? - нежным голосом шептала она мне и подошла ближе.
Без сомнения, она была колдунья.
Я не задумываясь обнял ее. Почему-то мне было все равно, кто я, Ганелон или Бонд, в тот момент. Но нахлынувшие ощущения скорее принадлежали Бонду, и губы, целовавшие ее, тоже были губами Бонда.
- А Медею ты помнишь?
Действительно, какая разница, Ганелон или Бонд?
Но что-то изменилось в моих ощущениях, что-то появилось незнакомое Эдварду Бонду.
Я обнимал прекрасное податливое тело, но неизвестное ранее чувство появилось во мне.