В этом была горькая правда. Если восстание дорожных механиков станет всеобщим, правительство не сможет подавить его силой. Это будет все равно что лечить больную голову гильотиной. Но станет ли оно всеобщим?
- Почему вы думаете, что за вами пойдут все остальные механики?
- А почему бы и нет? Это вполне естественно. Сейчас век машин, поэтому механики представляют повсюду единственно реальную силу. До сих пор их удавалось дурачить, и они этой силой не пользовались. А работники дорог - элита, их работа наиболее необходима. И вот теперь они показывают свою силу - разве это не естественно?! - Он на секунду отвернулся, перебирая на столе какие-то бумаги, потом добавил: - Я собираюсь связаться с Белым домом, оповестить президента о случившемся. Если хотите уцелеть, работайте и ведите себя хорошо.
Несколько минут Гейнс неподвижно сидел перед погасшим экраном. Вот оно что! Удивительно, если Вану удастся поднять всех механиков на дорогах. Конечно, это невозможно, но ведь случилось же на его собственной дороге. Наверное, он ошибался, отказываясь от внешних контактов. Нет, нет, с губернатором и с газетчиками только начни говорить - конца не будет. Не будет…
Он вызвал Девидсона.
- Дейв, в других секторах есть какие-нибудь беспорядки?
- Нет, шеф.
- А на других дорогах?
- Никаких известий.
- Вы слышали мой разговор с Ван Кликом?
- Да, мой аппарат был подключен к вашей линии.
- Хорошо. Пусть Хаббард позвонит президенту и губернатору и скажет им, что я категорически против использования внутренних сил, пока беспорядки ограничиваются одной нашей дорогой. Пусть он заявит далее, что я снимаю с себя ответственность, если войска будут посланы без моей просьбы.
- Вы думаете справиться сами, шеф? - удивился Девидсон.
- Да, думаю! Если мы попытаемся вышибить Вана и его бунтарей силой, то, скорее всего, вызовем такие же волнения по всей стране. Кроме того, он может так испортить механизмы, что сам Господь Бог не починит их. Какая сейчас нагрузка?
- Пятьдесят три процента пиковой.
- Что с двенадцатой полосой?
- Почти все эвакуированы.
- Хорошо. Как можно скорее эвакуируйте все магазины. Попросите шефа полиции помочь - пусть его люди не пускают никого в торговые заведения и на других полосах. Ван вскоре может остановить все полосы, а может быть, нам самим придется это сделать. Вот мой план: я с вооруженными кадетами спускаюсь вниз. Мы продвигаемся вперед, подавляя по одному очаги сопротивления. Вы берете вахтенных механиков и прочий обслуживающий персонал и идете по пятам за нами. Каждый пройденный вами ротор вы переключаете на пульт сектора Стоктона. Это будет сумасшедшая работа безо всякой техники безопасности, но только таким путем мы можем предотвратить катастрофу.
Если этот план сработает, мы перехватим контроль над всем сектором Сакраменто, Ван останется на бобах и будет беситься у мертвого пульта. - Он повернулся к вахтенному инженеру субсектора: - Эдмоне, дайте мне шлем и оружие.
- Есть, сэр. - Он выдвинул ящик и передал Главному Инженеру изящный, но грозный пистолет.
Гейнс повесил его на пояс, потом нахлобучил шлем, открыл антифоны и услышал Блейкинсопа.
- Можно, э… мне тоже надеть шлем, - спросил он.
- Что? - повернулся к нему Гейнс. - А, шлем. Вам он не понадобится, мистер Блейкинсоп. Вам лучше остаться здесь, до тех пор пока я не скажу.
- Но… - начал было министр, но осекся.
В дверях стоял младший вахтенный инженер и знаками пытался привлечь внимание шефа.
- Мистер Гейнс, тут вас хочет видеть один механик. Его зовут Харви.
- Я не принимаю.
- Он из сектора Сакраменто, сэр.
- О! Зовите его сюда.
Харви быстро рассказал Гейнсу обо всем, что произошло сегодня на собрании Гильдии.
- Мне это не понравилось, и я ушел. Я не думал об этом, пока не встала двенадцатая полоса. Как только я узнал о беспорядках в секторе Сакраменто, тут же пошел к вам.
- А давно это готовилось?
- Я думаю, достаточно давно. Знаете, как это бывает: найдется несколько горячих голов, а некоторые из них - функционалисты. Но их нельзя выставить с работы за политические взгляды, ведь у нас свободная страна.
- Вам бы прийти чуть пораньше, Харви, - сказал Гейнс, изучая упрямое лицо механика. - Нет, все правильно. Это мое дело - отбирать кадры, а не ваше. Вы верно сказали, у нас свободная страна. Что-нибудь еще?
- Ну… если уж это случилось, я могу помочь вам, указав зачинщиков.
- Спасибо. Оставайтесь со мной. Мы идем "под землю", будем там наводить порядок.
Дверь внезапно распахнулась, и вошли двое: механик и кадет. Они несли на руках третьего, потом положили его на пол, встав рядом.
Это был безнадежно мертвый юноша. Его форма на груди набрякла кровью.
Гейнс посмотрел на вахтенного.
- Кто это?
Эдмоне поднял глаза и ответил:
- Кадет Хьюджерс. Я посылал его наладить связь с сектором Сакраменто. От него не было вестей, и я послал следом Марстоуна и кадета Дженкинса.
Гейнс что-то пробормотал себе под нос и повернулся к выходу.
- Идемте, Харви.
Кадеты выстроились шеренгой. Гейнс заметил, что мальчишеское воодушевление сменилось злобой. Многие обменивались жестами, некоторые передергивали затворы пистолетов.
Он осмотрел их с ног до головы и подозвал старшего. Последовал короткий обмен жестами, потом кадет отсалютовал, повернулся к своей команде, сделал несколько жестов и щегольски встал по стойке "смирно". Кадеты гуськом поднялись по лестнице в соседнюю пустую комнату. Гейнс шел следом.
Когда все вошли, Гейнс подождал, пока утихнет шум, и обратился к кадетам:
- Вы видели, как принесли Хьюджерса. Кто из вас готов своими руками убить гнид, которые его застрелили?
Тут же три кадета выступили вперед. Гейнс холодно посмотрел на них.
- Хорошо. Вы, трое, сдайте оружие и отправляйтесь по домам. Если кто-нибудь думает, что нам предстоит карательная экспедиция или охота, пусть присоединяется к нам. - Он выдержал длинную паузу и продолжил: - Сектор Сакраменто захвачен безответственными людьми. Мы собираемся его отбить, но без жертв с противной стороны, если это будет возможно, и не останавливая дорог. Наш план таков: захватывать ротор за ротором и переключать их на Стоктон. Задача нашей группы - продвинуться как можно дальше в северном направлении, отыскивая и обезвреживая всех, кто попадется по дороге. Крепко-накрепко запомните, что большая часть тех, кто будет арестован, совершенно невиновны, поэтому уж лучше пользуйтесь снотворным газом и стреляйте только в самом крайнем случае.
Капитан кадетов, разделите ваших людей на три группы по десять человек и назначьте старших. Каждая группа образует цепь поперек всей подземной части дороги и на интрациклах будет двигаться в северном направлении со скоростью пятнадцать километров в час. Интервал между группами - сто ярдов. Если по пути встретится человек, первая цепь захватывает его и в машине отправляет назад, к следующей цепи. Назначьте водителей и проинструктируйте их. Кроме того, отберите штурмовую группу для захвата управления субсектора, но не начинайте атаки до тех пор, пока роторы не будут переключены на Стоктон. Позаботьтесь о связи. Вопросы есть? - Он окинул взглядом строй кадетов, но все молчали. Тогда он сказал, повернувшись спиной к опальной троице: - Отлично, господа. Выполняйте приказ!
Через некоторое время все приготовления были закончены. Прибыла первая группа механиков, Гейнс назначил старшего и проинструктировал его. Кадеты стояли рядом со своими интрациклами, словно спешившиеся кавалеристы. Капитан кадетов выжидающе смотрел на Гейнса. Когда тот кивнул, капитан кадетов щелкнул каблуками, его люди оседлали интрациклы и первая цепь двинулась на север.
Гейнс и Харви вскочили на свои интрациклы и поехали рядом с капитаном кадетов, ярдах в двадцати пяти от передовой цепи. Немало времени прошло с тех пор, когда Главный Инженер в последний раз пользовался этой неуклюжей на вид машиной. Гейнс чувствовал себя неловко - интрацикл отнюдь не прибавлял личного достоинства: человек на нем больше всего напоминал картофелину, зачем-то подвешенную в центре обруча. Однако "под землей" его использовали часто. На нем можно было проехать там, где дорога была не шире плеч, он ловко управлялся, гидростабилизатор позволял водителю оставлять машину на стоянках в вертикальном положении.
Маленький верткий экипаж быстро нес Гейнса между роторов, а он тем временем отдавал распоряжения по внутреннему коммуникатору.
Первые двести ярдов сектора Сакраменто они прошли спокойно, потом один из кадетов обнаружил стоящий около ротора интрацикл, а неподалеку, у основания ротора, возился механик. Он что-то измерял и не заметил приближающейся цепи.
Механик был обезоружен, сопротивления не оказал, но был явно удивлен и возмущен.
Гейнс подождал, пока его обгонит следующая цепь. Через три мили на их счету было тридцать семь арестованных и ни одного убитого, двое из кадетов были легко ранены, Гейнс отослал их назад. Только у четырех задержанных было оружие, в одном из них Харви опознал зачинщика. Он выразил желание попытаться переговорить с отщепенцами, и Гейнс, подумав, согласился. Он давно знал Харви как авторитетного лидера рабочих, к тому же он не хотел терять надежду ликвидировать беспорядки мирным путем.
Немного погодя передовая цепь обнаружила прятавшегося за ротором механика. Он был вооружен, но не сопротивлялся, однако, прежде чем его схватили, он попытался что-то сказать в микрофон, торчащий у основания ротора.
Гейнс подскочил к нему сзади и рванул микрофон с такой силой, что чуть не сломал пленнику челюсть. Тот выплюнул сломанный зуб, злобно посмотрел на Гейнса, но ничего не сказал. Все заданные вопросы остались без ответа.
Несмотря на быстрое вмешательство Гейнса, оставалась вероятность, что механик успел предупредить своих, так что на внезапность рассчитывать больше не приходилось. Слово вылетело, теперь его не поймаешь.
Пессимизм Гейнса можно было понять. Навстречу им уже катили в интрациклах несколько человек. Их было немного, но точную численность противника установить было невозможно - наверняка многие скрывались за роторами. Харви посмотрел на Гейнса. Тот кивнул и знаком велел капитану кадетов остановить своих людей.
Харви выступил вперед безоружный, подняв руки и чуть пошатываясь. Люди на интрациклах замедлили ход, потом остановились. Харви подошел к ним метров на десять и тоже остановился. Один из инсургентов, по-видимому старший, обратился к нему на языке жестов.
Из-за расстояния и слепящего света нельзя было разобрать, о чем они говорят. "Беседа" длилась считанные минуты, потом прервалась. Похоже было, что вожак не знал, как поступить. Один из его людей подъехал к нему, на ходу засовывая пистолет в кобуру, и что-то сказал. Вожак сделал жест отрицания, тот повторил свой довод и получил тот же ответ. Тогда он сделал непристойный жест, достал пистолет и выстрелил в Харви. Харви согнулся пополам, шагнул вперед. Человек выстрелил еще раз, и Харви, дернувшись, рухнул на пол.
Капитан кадетов рванулся вперед. Когда пуля настигла убийцу, тот поднял недоуменный взгляд, словно чему-то удивившись и еще не понимая, что это - его смерть.
Кадеты открыли огонь. Каждый из них сделал не больше двух выстрелов, но и этого нестройного залпа было достаточно, чтобы деморализовать противника. Менее чем за полминуты инсургенты были кто убит, кто ранен, кто схвачен. Гейнс насчитал двух убитых (помимо того, кто убил Харви) и двух раненых.
Применяясь к обстоятельствам, Гейнс изменил тактику наступления. Преимущество внезапности они утратили, теперь все решали скорость и натиск. Теперь вторая цепь должна была идти буквально по пятам за первой, третья - в двадцати пяти ярдах от них. Гейнс приказал не обращать внимания на безоружных - ими займется четвертая цепь - и стрелять по всем, у кого будет замечено оружие, но так, чтобы ранить, а не убивать, хотя отлично понимал, что мало кто послушается его и будут убийства. Что ж, он не хотел этого, а теперь у него просто не оставалось выбора. Каждый вооруженный - потенциальный убийца. Было бы просто нечестно подставлять своих людей под пули.
Кадеты перестроились в новые боевые порядки. Гейнс подал капитану кадетов знак, и интрациклы первой и второй цепи ушли вперед на предельной скорости - около восемнадцати миль в час. Гейнс тронулся следом за ними.
Он притормозил, объезжая тело Харви, и невольно заметил, что даже смерть не обезобразила его лицо, на котором навеки застыло решительное и упрямое выражение. Глядя на него, Гейнс уже не жалел, что отдал приказ стрелять, хотя почти физически ощущал на душе тяжесть, словно потерял что-то не менее важное и нужное, чем честь.
По пути им встретились несколько механиков, однако стрелять не пришлось, и у Гейнса вновь появилась надежда на бескровную победу. Вдруг он заметил, как изменился шум машин, слышимый даже сквозь антифоны. Сняв наушники, он услышал рокочущие диминуэндо останавливающихся роторов и катков.
Дорога встала.
- Остановите людей! - крикнул он капитану кадетов, и его голос эхом раскатился в наступившей тишине.
Он подошел к патрульной машине.
- Шеф, - сказал водитель. - Вас вызывают.
На экране появилась дежурная, потом Девидсон.
- Шеф, вас вызывает Ван Клик.
- Кто остановил дорогу?
- Он.
- Есть еще что-нибудь важное?
- Нет. Когда он остановил дорогу, полосы были практически пусты.
- Хорошо. Давайте сюда Ван Клика.
Увидев Гейнса, предводитель мятежников не смог сдержать злобной гримасы.
- Что, дурачком меня считали, да? - рявкнул он. - А что вы думаете теперь, мистер Главный Инженер?
Гейнс подавил желание немедленно выложить ему, что он думает обо всем этом и о самом Ван Клике в частности. Голос коротышки раздражал его, словно ножом водили по медной тарелке. Но он не мог позволить себе роскошь говорить то, что думает, поэтому заставил себя говорить в своей обычной манере, словно уговаривая собеседника:
- Я был готов к вашей выходке, Ван. И не думайте, что я стал принимать вас всерьез только после остановки дороги. Я давно следил за вашей работой и знаю, что ваши слова не расходятся с делом.
Слова Гейнса доставили Ван Клику явное удовольствие, хотя он и пытался это скрыть.
- Тогда почему же вы не прекращаете сопротивление? - напирал он, - Вы не сможете победить нас.
- Может быть, и нет, Ван, но вы же знаете - я обязан попытаться. Кроме того, с чего вы это взяли, что я не смогу победить вас? Вы же сами говорили, что при желании я могу вызвать сюда всю армию Соединенных Штатов?
Ван Клик торжествующе улыбнулся.
- А это вы видели? - Он указал на пузатую ручку рубильника с привязанной к ней длинной веревкой. - Стоит мне дернуть за веревку, и весь сектор взлетит к небесам. В крайнем случае я просто обрежу веревку и взорву к чертям весь сектор.
Гейнс здорово пожалел, что мало разбирается в психологии. Ну что ж, может быть, это и к лучшему - интуиция поможет ему найти правильный ответ.
- Конечно, это серьезно, Ван, но я не понимаю, каким образом это помешает нам?
- Да неужто? Тогда я скажу вам еще кое-что. Предположим, вы заставите меня взорвать дорогу, а как насчет тех людей, которые неизбежно погибнут при этом?
Гейнса даже передернуло. Он не сомневался, что Ван Клик выполнит свою угрозу. Дело было в другом: фразеология Ван Клика, это его нелогичное "если вы меня заставите…" - обличали его душевную неустойчивость. Такой взрыв может повредить жилые дома сектора и наверняка разрушит магазины и прочие заведения на дороге. Ван был абсолютно прав: Гейнс не мог рисковать людьми, даже не подозревавшими об опасности, - пусть даже дороги не двинутся до скончания веков. Кроме того, он не мог допустить разрушения дороги - это тоже нанесет вред людям.
В голове Гейнса забилась мелодия: "Слушай гуденье, блюди движенье. Нашей работе нет конца". Что делать? Что делать? "Пока вы несетесь по быстрым дорогам, мы…" И почему это случилось именно здесь?
Он снова вернулся к экрану.
- Знаете, Ван, вы ведь не хотите взрывать дорогу, хотя и можете сделать это. Я тоже не хочу этого. Давайте я приду к вам в штаб, и мы с вами обсудим все это. Два разумных человека всегда смогут договориться.
- Задумали какой-нибудь финт? - недоверчиво спросил Ван Клик.
- Какой? Я к вам явлюсь один и без оружия, прямо сейчас.
- А ваши люди?
- Останутся здесь, пока я не вернусь. Можете послать наблюдателей.
Ван Клик на минуту задумался. В нем боролись страх перед возможной ловушкой и тщеславное желание увидеть своего начальника в роли просителя. Наконец он неохотно кивнул.
Гейнс проинструктировал людей и сообщил о своем решении Девидсону.
- Если я не вернусь через час, действуйте по своему усмотрению, Дейв.
- Будьте осторожны, шеф.
- Буду.
Он высадил из машины кадета-водителя, вывел ее на рампу, ведущую к мосткам, развернулся и включил мотор на полную мощность.
Теперь, несмотря на скорость в двести миль в час, он мог собраться с мыслями. Предположим, он побьет Ван Клика, тогда нужно будет многое изменить. Во-первых, нужно будет связать все полосы аварийных переходов, чтобы остановка одной полосы не представляла опасности для соседних. То, что случилось сегодня на двенадцатой, не должно больше повториться! Это дело техники, и сделать это просто. Главная проблема - люди. Нужно ужесточить систему психологических тестов, чтобы на дорогах работали уравновешенные, здравомыслящие люди. Но, черт побери, то же должна делать и существующая система. До сих пор не было повода сомневаться в методе Хамма - Уодсфорда - Бартона. Как удалось Ван Клику склонить к восстанию людей, прошедших классификационную проверку? Это не лезет ни в какие ворота. Весь сектор не мог спятить. Один человек - куда ни шло, но большие группы людей по всем законам должны работать, как машины. Это же проверенные люди. Он представил себе механиков, занятых своим делом. А! Вот оно что! Ван Клик, первый заместитель Главного Инженера, в глазах всего коллектива оставался начальником!
Да, это объясняет все. Ван Клик отвечал за личный состав и мог безошибочно собрать всех недовольных в одном секторе. Наверняка он не один год занимался этим и даже, может быть, фальсифицировал результаты классификационных тестов.
Во-вторых, надо будет ввести строгую проверку руководящего состава, проверять и перепроверять его работу. Даже он, Гейнс, должен подвергнуться этой проверке. Qui custodiet ipsos custodes, кто проверит проверяющих? Хотя латынь и мертвый язык, но древние римляне до сих пор помогают советом.
Наконец он понял, где ошибался, понял с каким-то равнодушным удовольствием. Проверки и перепроверки, охранные системы - все это слишком громоздко и малоэффективно.
Он не должен был облекать Ван Клика такой большой властью, не изучив его вдоль и поперек. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Он нажал кнопку тормоза, и машина резко остановилась.
- Станция! Соедините меня с моим кабинетом.
На экране появилась Долорес.
- Вы на месте - чудесно! Я боялся, что вы уже ушли домой.