Начал я с самой кропотливой работы - с пальцев. Если требуется, чтобы у марионетки рука сжималась в кулак и разжималась, используется небольшая хитрость. Фаланги всех пальцев, кроме конечных, делаются одинаковыми по длине. Затем фаланги каждого ряда склеиваются наподобие обоймы, и эти обоймы крепятся между собой и к ладони на шарнирах. Получается ладонь с сомкнутыми пальцами, которые можно сжимать в кулак одной ниткой, так как все суставы расположены на одной линии. Кстати, той же ниткой можно и поджимать к кулаку большой палец. Но такие руки бывают у достаточно больших марионеток - у заказанного Буратино, вышедшего ростом в двадцать сантиметров, получились бы не руки, а грабли. Тем не менее я выполнил желание заказчика, потребовавшего сделать пальчики гнущимися. Не стал склеивать фаланги, а соединил их между собой, как у скелета, но не ниткой, а леской, чтобы при раскачивании Буратино в салоне машины они не болтались из стороны в сторону, а мелко подрагивали.
Дальнейшая сборка особых хлопот не доставила. Единственное, с чем, как всегда, пришлось повозиться, так это с "хохоталкой" внутри туловища - слишком много ниточных тяжей нужно протянуть к рукам и ногам. Затем из зеленого лоскута я сшил штанишки, из синего - безрукавку, а из полосатого, бело-красного, как гетры, - колпачок. Наклеил на голову завиток стружки, нахлобучил колпачок, надел штанишки и безрукавку. Симпатичный Буратино получился, улыбчивый, со вздернутым носом и лихим хохолком из-под колпачка. Оставалось вставить глаза да подвесить куклу на нитях.
С некоторым предубеждением я достал из ящика спичечный коробок, вынул стеклянные глаза и вставил в глазницы. Предубеждение меня не обмануло, но не в смысле трансцендентности. Никогда раньше не работал со стеклянными глазами, поэтому кое-что не угадал. Глаза сели в глазницы плотно, как и положено, только вот выражение лица Буратино изменилось. Диссонанс получился из-за несоответствия улыбки до ушей и серьезного выражения глаз. Придется веки делать, чтобы глаза прищурить.
Ладно, решил я, вначале подвешу на нитях, посмотрю, как двигается марионетка, а затем займусь глазами. Если понадобится: когда кукла движется, мелкие недостатки часто нивелируются.
Однако привязывать нитки к кукле не понадобилось. Только я забросил нить на кронштейн над верстаком и протянул ее к Буратино, как он зашевелился, сел и повел головой.
Сел и я, ошарашенно выпустив из рук конец нити. Началось...
Катушка упала с верстака и запрыгала по полу, но я и не подумал ее поднимать. Сидел и смотрел, как деревянный Буратино вращает головой и осматривается. Голова куклы медленно, словно перископ подводной лодки, повернулась на триста шестьдесят градусов и замерла, когда взгляд стеклянных глаз уперся в меня. Челюсть беззвучно задвигалась вверх-вниз.
Я не умею читать по губам, тем более кукольным, но мне почему-то показалось, что Буратино сказал:
- Здравствуй, папа Карло.
Это было как гипноз, и я чуть не ответил: "Здравствуй, сынок..", но тут до меня дошел идиотизм ситуации. Со мной пытаются связаться трансцендентные силы, а я им - "сынок"... Отчаянно замотал головой, чтобы избавиться от наваждения, и, кажется, у меня получилось. В голове щелкнуло, я успокоился, и все стало на свои места. Подумаешь, вышли барабашки на контакт. Когда-то это должно было случиться, не со мной, так с кем-нибудь иным. И лучше с таким трезвомыслящим человеком, как я, чем с суеверно-забубённым. Хотите контакта? Будет вам контакт.
- Привет, - сказал я. - О чем будем говорить?
Буратино поднял руки, и сработала "хохоталка":
- Гы-гы, ха-ха, хи-хи ..
Против воли я улыбнулся. Но Буратино это не понравилось. Он недовольно завращал глазами, беззвучно задвигал челюстью, принялся отчаянно жестикулировать, тем самым заводя "хохоталку", пока снова не раздался идиотский смех:
- Гы-гы, ха-ха, хи-хи..
Ненормальную ситуацию прервал требовательный звонок в дверь. Пронзительный звук словно выдернул меня из фантасмагории, и я очнулся.
Я по-прежнему сидел на стуле в своей мастерской на лоджии, а передо мной на верстаке застыл в нелепой позе деревянный Буратино. То ли я грезил наяву, то ли секунду назад кукла действительно двигалась и пыталась со мной разговаривать.
Звонок задребезжал снова.
"Любаша, - подумал я. - Вчера не смогла позвонить по телефону, а сегодня решила зайти..."
- Веди себя смирно, - погрозил я пальцем Буратино, так и не решив, пригрезилось ли его "оживание" или это было на самом деле.
Вскочив со стула, я бросился к входной двери, распахнул во всю ширь... И радостная улыбка сползла с моего лица.
На лестничной площадке стоял милиционер.
- Что же вы так, - покачал он головой. - Нехорошо открывать, не спрашивая, кто за дверью. А вдруг грабители? Знаете, сколько сейчас развеюсь домушников?
Меня перекосило от злости. Будет он еще нотации читать! Ни слова не говоря, я отступил на шаг и с треском захлопнул дверь перед носом милиционера, собравшегося последовать за мной.
Звонок в дверь не заставил себя ждать.
- Кто там?
- Откройте, милиция.
Я навесил на дверь цепочку и приоткрыл.
- Вы же меня видели... - укоризненно сказал милиционер. Моложавый, лет тридцати пяти, с открытым приятным лицом, которое несколько портила небольшая сизая родинка под левым глазом, придававшая лицу асимметричность. Но мне сейчас было не до разговоров с "приятными лицами".
- А почему я должен верить, что ты милиционер? - сварливо поинтересовался я. - Мало ли сейчас бандитов, переодетых в милицейскую форму, шастает по подъездам? Может, ты форму на свалке раскопал. В мусоре нашел.
К упоминанию "мусора" милиционер отнесся на удивление индифферентно.
- Петр Иванович Сидоров, старший оперуполномоченный центрального городского райотдела, - представился он, достал удостоверение и предъявил. - А вы - Денис Павлович Егоршин?
- Да, Егоршин. Что тебе надо?
- Для начала - чтобы вы перешли "на вы", Я все-таки при исполнении.
Я поморщился и окинул его оценивающим взглядом. Странный какой-то милиционер, вежливый не в меру. Таких не бывает.
- Зато я не при исполнении, к тому же у себя дома. И мне твое исполнение до лампочки. Или у тебя имеется ордер?
- А что, есть причины для ордера? - удивился Петр Иванович. - Нет, ордера нет. Хотел задать несколько вопросов, касающихся одного лица, с которым вам довелось встречаться. Но если вы не хотите впускать, тогда вызову в райотдел по повестке.
Он развернулся, чтобы уйти.
Приходить по повестке я не желал. Отделение милиции не то заведение, куда ходишь с охотой. Часа три как минимум придется потратить.
- Ладно, заходи... - буркнул я, снял цепочку и открыл дверь.
Однако старший оперуполномоченный тоже проявил норов.
- Либо "на вы", - сказал он, - либо в мой кабинет по повестке и там уж точно "на вы".
- Хорошо. Заходи... т-те...
Он вошел, снял полушубок, шапку, повесил на вешалку и прошел в комнату, куда я пригласил его жестом, избегая обращаться "на вы".
- Прошу, - указал ему кресло, а сам сел на тахту. - Чем обязан?
Прежде чем ответить, Петр Иванович осмотрелся, иронично поджал губы, но ничего по поводу моего жилья не сказал. А что можно сказать? Весьма непрезентабельная обстановка.
- Вы ведь кукольный мастер? - спросил он, проигнорировав мой вопрос.
- Я - безработный.
- Ну-ну, зачем же так? - покачал головой Петр Иванович. - Хотя кукольного театра уже нет, но вы по-прежнему мастерите кукол и продаете их. Не правда ли?
Я нахмурился. Разговор начинал приобретать неприятную направленность. Но разве с милицией можно когда-нибудь говорить на приятные темы?
- Согласно постановлению городской Думы с творческих работников: художников, скульпторов, мастеров ремесленных искусств - налог не берется. Также нам бесплатно предоставлено место для выставки-продажи своих произведений в сквере Пушкина. Неужели что-то изменилось?
- Нет-нет, что вы, - пошел на попятную Петр Иванович. - Все по-прежнему в силе... Я просто уточнял род вашей деятельности.
- Зачем?
Он опять проигнорировал вопрос. Обучают их, что ли, не слышать вопросы?
- Вам знаком этот человек? - сказал он, доставая из кармана фотографию.
- Нет, - ответил я, даже не взглянув.
Петр Иванович понимающе усмехнулся.
- А по нашим данным, именно ему вы три дня назад продали куклу Буратино.
Пришлось посмотреть на фотографию. На снимке, сделанном в морге, было запечатлено тело обнаженного человека среднего возраста с ярко выраженными трупными пятнами на теле.
- Никогда его не видел, - повторился я.
- Полноте, Денис Павлович, в кармане пальто этого человека найдена кукла вашего изготовления.
- Мой покупатель был в темных очках, а лицо так закутано шарфом, что наружу торчал только нос. А вы мне показываете голый труп.
Петр Иванович кивнул и достал следующую фотографию.
- Этот?
Вторая фотография была точь-в-точь, как в газете "Город". Вероятно, следователь и предложил ее опубликовать, преследуя какие-то свои цели. Скорее всего, и статейка в газете была инспирирована следственными органами: смерть бомжа - рядовой случай, чтобы о нем писать.
- Похож, но не он.
- Точно? - удивился Петр Иванович.
- Абсолютно.
- Почему вы так уверены? Именно у этого человека мы обнаружили в кармане вашу куклу.
- Несмотря на все это, - я мстительно обвел рукой обстановку в комнате, - газетки иногда почитываю и знаю, что на фотографии труп человека, умершего задолго до того, как я продал свою куклу. А я атеист и не верю в жизнь после смерти. Неужели в милиции думают иначе? Тогда труп надо спрыснуть святой водичкой, чтобы не шастал по городу и не тревожил умы оперуполномоченных.
- Ершистый вы, однако, человек, - заметил Петр Иванович.
- Какой есть, - отрезал я. - Не люблю, когда ценя беспокоят по пустякам.
- Кстати, - он спрятал фотографии в карман, - кроме вашей куклы при трупе было обнаружено четыре тысячи двести долларов сотенными купюрами. Сколько вам заплатил покупатель?
- Сколько бы ни заплатил, все мои. Я делаю своих кукол и продаю абсолютно на законных основаниях.
- По имеющимся у нас данным, вы получили за готовую куклу триста долларов и еще пятьсот как задаток за следующую куклу. Не многовато ли?
- Некоторые за пасхальные яйца платят по двадцать миллионов, и никто не удивляется.
- Так то ж Фаберже! Ювелирных дел мастер. Звучит!
- А я - Егоршин. Кукольных дел мастер. Не звучит?
Петр Иванович неопределенно покрутил головой.
- Или что - доллары фальшивые?
- Нет, не фальшивые. Но есть версия, что они похищены из пункта обмена валюты. Придется деньги сдать - увы, такова процедура следствия. Я напишу расписку.
- Что?
От подобной наглости у меня перехватило горло, и я закашлялся.
- По окончании следствия деньги вам вернут.
- Ну дела! - Я делано расхохотался. - Рэкетиры не трогают, а родная милиция готова ободрать как липку! Если бы у меня что-то и осталось, то сдал бы только по постановлению прокурора, понятно?!
- Куда же вы их потратили?
- Долги отдал! Еду купил.
- Еду... - иронично усмехнулся оперуполномоченный. - На все?
Я хотел отрезать: "Не ваше дело!", но вспомнил, что твердо решил не обращаться к нему "на вы".
- Нет, не на все. Еще и занимать пришлось.
- Так-так... Это называется воспрепятствованием следствию. Не боитесь, что мы можем создать вам невыносимые условия существования?
- Боюсь?! - Наглое заявление окончательно взбесило меня. - Я свое отбоялся. А потом, - здесь я снова обвел рукой комнату, - куда уж невыносимее?!
Словно в подтверждение моих слов на лоджии что-то со стуком упало с верстака и как бы покатилось по полу. Очень похожий звук, но я догадался, что это дробный стук деревянных башмачков быстро бегущего Буратино.
- Вы не один? - удивился Петр Иванович, оглянулся на лоджию, но за шторами ничего рассмотреть не смог.
- Гы-гы, ха-ха, хи-хи! - угрожающе долетело с лоджии.
- Кто у вас там?
Я лихорадочно соображал, что ответить.
- Насколько знаю, - медленно, с расстановкой начал я, - из морга было похищено два трупа. Второй пока не обнаружен?
- Нет, - впервые ответил на мой вопрос Петр Иванович.
- Он там, - авторитетно заверил я, кивнув на шторы.
Оперуполномоченный понял издевку, лицо его побагровело, но он сдержался.
- Можно посмотреть?
- Нет.
- Любопытно все-таки...
Он начал подниматься с кресла, чтобы по ми-лицейской привычке нагло проигнорировать запрет и направиться на лоджию, но я опередил его и встал поперек дороги.
- Посмотреть можно только с санкции прокурора! - бросил ему в лицо.
С минуту мы сверлили друг друга взглядами, и он первым отвел глаза в сторону.
- Нельзя так нельзя...
- Больше вопросов ко мне нет?
- Пока нет.
- Тогда попрошу пройти к выходу, - корректно предложил я, хотя так и хотелось гаркнуть: "Пшел вон!"
Петр Иванович не стал возражать, вышел в прихожую, начал одеваться. Я открыл входную дверь.
- До скорого свидания, - многообещающе сказал он, выходя на лестничную площадку.
Я ничего не ответил, захлопнул дверь и поспешил на лоджию.
Буратино исчез. На верстаке лежала выдранная из туловища "хохоталка", а самой куклы не было видно. Я поискал глазами по всем закоулкам мастерской, но нигде не обнаружил "самоходячей" марионетки. За милиционером, что ли, выскользнул Буратино из квартиры? Похоже, решил повторить приключения своего литературного прототипа...
Я взял "хохоталку", повертел в руках и только тогда заметил на верстаке написанные карандашом корявые строчки:
"Придумай вместо этой безделушки такое устройство, чтобы я мог говорить".
Несмотря на корявые строчки, мой Буратино, в отличие от литературного героя, мог писать, и писал к тому же грамотно. А небезупречность почерка простительна: кукле орудовать карандашом - все равно, что мне бревном писать.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Вначале я растерялся. А что делать, если объявится покупатель? Возвращать деньги? Или мастерить новую куклу? Но из чего - ни материала заказчика, ни стеклянных глаз у меня не было. Однако, поразмыслив над запиской, я решил, что Буратино вернется - иначе зачем просить придумывать для него голосовые связки?
Тут я поймал себя на мысли, что начинаю думать так, будто все случившееся сегодня вполне естественно. Сумасшедшие тоже искренне полагают, что контактируют с марсианами. Мало того - уверены в контакте. Может, и у меня крыша поехала? Самому очень сложно адекватно оценить подобную ситуацию - сошел или нет человек с ума, видно только со стороны. Но как тогда расценивать визит старшего оперуполномоченного центрального городского райотдела? Оживший труп и ожившая кукла - явления одного порядка. Или оперуполномоченный - такой же плод моего больного воображения, как и оживший Буратино?
Чтобы привести мысли в порядок, я занялся домашними заботами. Давно пора - в квартире полный бедлам, да и есть нечего. Сварил большую кастрюлю борща - дня на три-четыре, если не прокиснет, - потушил печень, а затем принялся за уборку квартиры. Возился долго, но разговор с оперуполномоченным никак не шел из головы. Только сейчас, анализируя нашу беседу, я вдруг понял, что милиционер, задавая обтекаемые вопросы о "живом трупе", хотел от меня только одного - заполучить деньги. И добивался этого очень конкретно. Неужели я прав в своем спонтанном подозрении, что он переодетый вымогатель? Да, но откуда у него фотографии с места обнаружения трупа и из морга? Обыкновенному вымогателю, даже переодетому в милицейскую форму, такие снимки не достать.
Наведя в квартире относительный порядок, я решил прояснить этот вопрос. Нашел в телефонном справочнике номер райотдела милиции и позвонил.
- Центральное городское отделение милиции, - услышал из трубки бесстрастный женский голос.
- Добрый день.
- Здравствуйте.
- Подскажите, как связаться со старшим оперуполномоченным Петром Ивановичем Сидоровым?
- Сидоровым?
- Да. Петром Ивановичем.
- У нас такого нет.
- Извините...
Я положил трубку. И тут до меня дошло значение имени, отчества и фамилии липового оперуполномоченного. Петров, Иванов, Сидоров! Самые распространенные фамилии в России. Ну а фотографии... Да мало ли каким образом можно заполучить фотоснимки? Особого секрета они не представляют - быть может, оба снимка были переданы в редакцию газеты, а опубликовали только один. А взять снимки в редакции может практически любой - не времена социализма, когда все издательства и типографии тщательно охранялись во избежание идеологической диверсии. Проходил Сидоров возле редакции, зашел и взял. Этакий проходимец во всех смыслах... Либо все обстоит еще проще: не секрет, насколько тесно связаны правоохранительные органы с криминальными структурами. Порой настолько тесно, что и не разберешь, кто из них кто.
Мало радости, когда узнаешь, что за заработанными тобой деньгами начали охоту криминальные структуры, но я испытал облегчение. Восемьсот долларов - это для меня крупная сумма, но в криминальном мире ею могут заинтересоваться только мелкие мошенники. А если так, то с Петром Ивановичем Сидоровым мы больше не встретимся, и его многообещающее "До скорого свидания!" не более чем фикция. Любят мошенники пускать пыль в глаза, даже когда махинация не удалась.
Проблема с милицией как-то сразу отошла на второй план, и ее место заняла другая, гораздо более близкая и потому тяжелая, давящая на сердце. Я посмотрел на телефон - Любаша так и не позвонила. Что с ней происходит? Сама говорила, как только дочка смирится с моим присутствием, так все наладится. Но стоило Оксане переменить свое отношение к будущему отчиму, так у Любаши появились новые страхи.
Ладно, если Магомет не идет к горе... Я набрал номер городской библиотеки.
Трубку подняла Лена Изюмова, подруга Любаши, одолжившая ей серьги. Этакая пышечка, кровь с молоком, из-за своей фамилии прозванная за глаза "булочка с изюмом".
- Городская библиотека имени Надежды Константиновны Крупской, - грассирующим контральто сообщила она.
- Здравствуй, Леночка, - сказал я. - Это Денис. Позови, пожалуйста, Любашу.
- А... - разочарованно протянула Леночка. Стоило мне представиться, куда только подевалось ее грассирующее контральто. - Сейчас посмотрю...
- Денис, - сообщила она через минуту, - ты знаешь, она ушла в хранилище.
Голос у нее был отчужденный, и я ей не поверил.
- Ты можешь передать, чтобы она мне перезвонила?
- А... - запнулась Леночка, подтверждая мои подозрения. - Ты знаешь, я скоро ухожу... Перезвони лучше ты.
- Когда?
- Что - когда?
- Перезвонить?
- Через полчаса, через час.
Я глянул на часы - через час библиотека закрывалась.
- Хорошо, - буркнул я и повесил трубку.