Стабилизированное потребление было достигнуто в Славянотюркосоюзе без особых проблем – через несколько лет после того, как прошел алкогольный мор. Жизнь наладилась, военное положение отменили, границы открыли, помирились с Европой. Все, что осталось – запрет на геноприсадки и напряженные отношения с Америкой.
Теперь Лина понимала, почему у Умника алкоголь вызывал такое отвращение. Если бы лучше знала историю, догадалась бы сразу, что Умник – русский. Это ж надо – русские, оказывается, самая непьющая нация. Обхохочешься. Во всех комиксах, которые Лина читала в детстве, русские казаки-террористы в синих штанах с лампасами, с длинными чубами, со зверскими лицами день и ночь пили водку и мутный самогон из огромных бутылей, и закусывали солеными огурцами.
Вот, пожалуй, и все. Теперь Лина узнала о России и Америке то, что хотела узнать. Оставалось лишь проверить, насколько это соответствует истине. Доверять всему безоговорочно? Ну уж дудки!
К примеру, Михаил собирается завтра попить пивка. Он заявил об этом прямо и незатейливо и видит в этом ничего особенного. Он что, не русский? На полках магазина в КБК стоит полный набор алкогольных напитков – от немецкого пива до французского коньяка и шотландского виски. Для кого это все продается – для иностранных шпионов? Были в информации, полученной Линой, явные нестыковки.
Нужно увидеть все собственными глазами, думала Лина. Увидеть и понять.
День 13
– Эй, народ, – Мишка колотил в дверь. – Выходи, стройся! На шашлык шагом марш, мать вашу!
Юрий вернулся со своей реабилитации аж к четырем пополудни – понятно, не захотел отпускать Лину одну со "зверем" Мишкой. Оделся по полной форме – плотные камуфляжные штаны, шнурованные ботинки, рубашка с длинными рукавами. И Лину заставил одеться так же – и это в летнюю жару! Заявил, что у озера полно комаров. Лина безропотно оделась, не хотела сердить и без того разозленного Умника. Днем она пыталась купить в магазине купальник, но, как ни странно, не нашла. Более того, поймала странный взгляд продавщицы, когда спросила, почему в магазине нет такой простой вещи как бикини. "Не бывает у нас такого" – сказала продавщица, и Лина не стала требовать разъяснений. Ладно, нет так нет, обойдемся трусиками и топиком. Но купаться будем обязательно.
Лина открыла дверь. Мишка толпился в коридоре, окруженный эмалированным ведром, кучей пакетов со снедью, рюкзаками и переносным холодильником. Непонятно было, как он умудрился принести все это на себе в одиночку.
– А шезлонги где? – спросила Лина. – Ты обещал, что будут шезлонги.
– Все уже там, на поляне, – бодро сообщил Мишка. – Я уже две ходки туда сделал, подготовил все что надо. И мангал, и дровишки, и всякое такое прочее, нужное.
– Юр, – крикнула Лина, – пойдем! Миша пришел.
– Да уж вижу, – хмуро констатировал Юрий, появляясь в дверях. – Здорово, кореш. Куда так нагрузился? На северный полюс собрался?
– Этт все для шашлык-башлык! – крикнул Мишка. – Бери рукзак, русский рафик, неси-неси, я вам буду вкусный мясо делать, вы будете рука облизывать, меня шибко хвалить. Ай, Миша-джан, какой вкусный барашек зажарил, ай хороший, добрый Миша!
Лина хихикнула. Юрий взвалил на спину рюкзак, взял в одну руку ведро, в другую – холодильник.
– Двинули, клоуны, – сказал он. – Осуществим натиск на восток.
* * *
Непонятно, для чего Юрка нарассказывал о Михаиле столько гадостей – никакой агрессии Мишка не проявлял, вел себя мило и даже почти галантно, неуклюже порхал по поляне и учил Лину делать шашлык. Занятие оказалось весьма интересным – сперва разожгли костер, и пока дрова прогорали до углей, Лина и Мишка нанизывали на шампуры куски мяса – сочного, остро пахнущего специями и луком. Попутно прихлебывали пиво, холодный "Миллер" из маленьких бутылочек, извлекаемых из чрева холодильника. Лина не пила спиртного уже давным-давно – ее сразу бросило в легкий хмельной кайф, голова закружилась, жизнь показалась настолько прекрасной, что лучше и быть не может. Она смеялась каждую минуту, хлопала Мишку по плечу сырой от мясного сока рукой, временами падала на траву, дрыгала ногами, и кричала: "Ой, я сейчас умру!" На Мишку же пиво действовало не будоражаще – напротив, он становился все более спокойным, меньше дергался лицом, сыпал словами уже не с такой пулеметной скоростью. Впрочем, истории, которые он травил одну за другой, от этого не становились менее смешными, и Лине периодически приходилось убегать в кустики пописать – то ли от смеха, то ли от пива, а скорее всего, от сочетания того и другого.
Все было хорошо – настолько, насколько этого можно было пожелать. Правда, Юрка принимал в веселье самое незначительное участие – вооружившись бутылкой "Миллера" (и где же хваленая русская непьющесть?), вызвался следить за костром, залег поодаль в шезлонге и предался внимательному изучению книжки – некоего древнего растрепанного томика под названием "Два квадрата"… вероятно, что-то из области средневековой геометрии. Лина готова была отдать голову на отсечение, что он слышит каждое слово Мишки куда лучше чем она сама. Ни за что на свете она не поверила бы, что Умник Юрка не контролирует ситуацию. И потому на все сто процентов была уверена в собственной безопасности. Что может быть лучше, чем жених – русский шпион?
А потом угли наконец-то дошли до нужной кондиции, Михаил навалил их в мангал – длинный металлический ящик, – положил сверху шампуры и начал жарить мясо. Ароматный дымок щекотал Лине ноздри – он был точно таким же, как в сне про свадьбу, и Лине хотелось плакать и смеяться одновременно. А еще больше ей хотелось есть, и когда она дождалась первой порции шашлыка и вцепилась зубами в кусок баранины, горячий и соленый, острый и немножко сладкий, когда проглотила первый кусок, то застонала от блаженства.
Конечно, они не раз жарили барбекю дома, в Штатах, но это было не то и не так. Почему? Черт его знает… Пока она не могла этого объяснить.
И вот наконец-то налопались вдосталь – и шашлыка, и всяких овощей, и напились пива так, что больше уже не лезло. Юрка размяк и подобрел, и молча сидел на шезлонге рядом с Линой, обнимал ее за плечи и смотрел вместе с ней на огонь. А Михаил сидел на корточках напротив, курил сигарку и пошевеливал палочкой угли в костре.
– Ну как тебе, сестренка? – спросил Михаил.
– Супер. Вот бы еще завтра так… Можно, как ты думаешь?
– Без проблем. Лишь бы живот выдержал. Вообще-то это не очень полезно для желудка.
– Моему желудку ничего не вредно, – Лина похлопала себя по округлившемуся пузику, набитому шашлыком. – Потому что… – "Потому что я переделанная", хотела сказать она, но осеклась. – Желудок у меня как у страуса, сказала она, – не то что жареное мясо, подметку переварит.
– Молодца, – похвалил ее Мишка. – В общем, я бы не против и завтра шашлычки сварганить, только как твой? Разрешит?
– Юр, ты как?
Юрий молчал, только мерно посапывал носом. Лина скосила на него глаза – Юрка спал, положив голову на ее плечо. Она отстранилась, Умник свалился на шезлонг, подложил руку под голову, дернул ногой, пробормотал что-то и полетел дальше в сонное царство Морфея.
– Да, по части спать он у тебя мастер, – ухмыльнулся Мишка. – Дрыхнет, небось, все дни напролет?
– Да нет, не сказала бы. Это что-то другое. По-моему, он просто пьян.
– Сколько выпил?
– Две бутылки.
– Тогда да. Для Юрки эта доза убойная.
– Ничего с ним не случится? – забеспокоилась Лина.
– Все нормально, – Михаил махнул рукой. – Пару часиков подрыхнет и очухается. До дома сам дойдет – точно.
– Как же так получается? – спросила Лина. – Вы, русские, по идее, вообще не должны пить спиртного. Должны от него сразу откидывать копыта, потому что у вас алкогольный мор и все такое. Однако, я смотрю, употребляете.
– Кто-то совсем не пьет, вот как Юрка, кто-то позволяет себе вмазать, если хочется – в меру, конечно. У всех это по-разному. Мы ведь не закодированы от алкоголя. Мы просто не алкоголики. Я, когда был на одном задании, хряпал каждый день по полстакана рома – так уж приходилось, иначе меня никто там за человека не считал бы. Причем рома черного, самого дешевого, самопального. И ничего – жив был, и бодр, с ног не падал. Дело свое делал.
– Уши матросам резал? – спросила Лина. Ляпнула сдуру. Потому что Мишка сразу напрягся, поджал губы, глаза его стали злыми и колючими.
– Это кто тебе такое сказал? Юрок?
– Извини, Миш. – Лина перепуганно замахала руками. – Не будем об этом, ладно?
– Будем, будем. – Михаил бросил огрызок сигары в огонь, плюнул на землю. – Значит, твой Юрок чистенький как ягненок, а я – зверь, убивец? Так он, небось, тебе объяснял?
– Перестань, Миш…
– Все мы здесь убийцы. – Михаил поднялся на ноги. – У всех нас руки по локоть в крови, работа у нас такая. Знаешь, что со шпионами делают, если ловят? Шкуру с них живьем снимают. Поэтому – либо мы их, либо они нас. И твой Юрок ничем меня не лучше. Спроси-ка его, сестренка, как он порядок восемь лет назад в Замбии наводил, когда там на российскую миссию наехали. Как отутюжил гусеницами сотню негров, как сжег их напалмом, чтобы вывезти четырех оставшихся в живых русских.
– И что, он один все это делал? – оцепенело спросила Лина.
– Ну, не один. Еще с четырьмя такими же как он агентами. Какая разница? Нам всем вбито в башку, что интересы Родины – на первом месте, а те, кто стоят на нашем пути – просто вши, которых давить и травить. И агентам Штатов то же самое вбито, и агентам-китаёзам, и всем остальным. Все мы хороши. Твой Умник – он, конечно, один из самых крутых, но только тебе от этого не легче, а тяжелее будет. Помяни мое слово…
– Понятно, – Лина тяжело вздохнула. – Знаешь, Миш, у меня мечта есть – чтобы свадьба красивая, и обязательно в Чехии, и потом мы будем жить спокойно и счастливо, безо всяких шпионских дел. Мне сон такой приснился. Правда, кончилось там все плохо…
– Свадьба, говоришь? – Мишка недобро усмехнулся, покачал головой. – Думаешь, дойдет у вас до свадьбы?
– А ты думаешь – нет? – Лина впилась в Михаила взглядом.
– Ладно, замяли, – Мишка махнул рукой.
– Ты говори, говори что знаешь, – Лина вскочила на ноги. – Договаривай до конца.
– Все, хватит, Лин, – Мишка упрямо мотнул головой и Лина поняла, что не добьется от него больше ничего. – Чой-то я фигню какую-то сморозил, извини, сестренка. Пойдем лучше купаться, а то совсем темно будет.
– Пойдем, – согласилась Лина неожиданно легко.
Окунуться в чистую воду. Смыть с себя боль и тревоги. Иначе с ума сойти можно.
Лина расстегнула пуговицы, сняла рубашку, аккуратно сложила ее на свободном шезлонге. Расшнуровала ботинки, стащила брюки. Вот вроде и все. Она повернулась и оторопела. Мишка стоял перед ней совершенно голый, нисколько не смущаясь. Мохнатый как медведь.
– Ay, hermanita, dichosos mis ojos, – сказал Мишка почему-то по-испански – видно, вспомнил бытность свою Кровавым Диего. – Ты что, в одежде купаться будешь?
– Как в одежде? Я же все сняла.
– Все? А трусы? А лифчик?
– Я не нанималась купаться с тобой голой, – заявила Лина. – И, кстати, чего это ты тут изобразил? Думаешь, мне интересно тебя разглядывать? Одень трусы.
– Долбаная Америка, – хмыкнул Мишка. – Люди купаются там в одежде, потому что так положено приличному человеку. У нас все по-другому. Если ты придешь на любой наш пляж, сестренка, то не найдешь там ни одного человека в трусах. Ни одного! У нас свои традиции. Потому что мальчики должны видеть красивых голых девочек, а девочки – разглядывать красивых голых мальчиков. Это способствует высокой рождаемости, и значит, это правильно.
– Странные вы… – Лина задумалась на несколько секунд, потом стянула через голову топик. – Все. На большее не рассчитывай.
Мишка замер и вытаращился на ее грудь.
– Что-нибудь новое увидел? – поинтересовалась Лина. – Ты дыши, дыши, а то сейчас задохнешься.
– Да ничего, просто красиво, – промямлил Мишка. – Ты вообще охрененно красивая, сестренка. Ты в курсе?
– В курсе, – буркнула Лина, стараясь не смотреть на мишкино мужское достоинство, занимающее все более горизонтальное положение. – Все, пошла я.
Она разбежалась и плюхнулась в озеро – с головой. И едва не захлебнулась.
Вода обожгла ее жутким холодом. Лина вынырнула, завопила, зафыркала, сделала попытку сбежать обратно на берег. Мишка был уже тут – схватил ее за руку.
– Ты куда?
– Ой, мама, – просипела Лина, стуча зубами. – В такой воде нельзя купаться. Ты же говорил – она теплая…
– Теплая, – подтвердил Мишка. – Градусов шестнадцать, не меньше. Самое оно. Привыкла в бассейне с подогревом плавать, приличная девочка?
– Нет, Миш, я не буду. Я утону.
– Не утонешь. – Михаил схватил ее поперек туловища и потащил в глубину – легко, как ребенка.
– Пусти! Что ты делаешь? – Лина брыкалась как могла, но что она могла сделать – силищи в этом неандертальце было немерено.
– Купаться, купаться! – радостно заревел Мишка и кинул Лину вперед метра на два. Она плюхнулась, подняв фонтан брызг, погрузилась в воду, попыталась нащупать ногами дно. Дна не было. Выскочила на поверхность, схватила ртом воздух.
– Вот видишь, как славно, – прогудел в ухо Михаил. – Славно ведь, да?
– С-славно… Да уж…
– Поплыли, – скомандовал Мишка. – Давай за мной, не отставай. Сейчас быстро согреешься.
Он двинул вперед размашистым, техничным, картинным кролем. Лина старалась успевать за ним – пока это давалось ей непросто. Но она знала, что у нее хороший резерв.
Он, похоже, похвалялся перед ней своей силой. Плыл метрах в трех впереди, потихоньку прибавляя темп, и время от оглядывался – не утонула ли американка в русском озере. Лина тонуть не собиралась. Через две минуты заплыва холод ушел, появилась легкость движений, пришло ощущение полета. Еще через двадцать секунд Лина догнала Михаила. Хлопнула его по спине и пошла дальше, разрезая водное зеркало мощными гребками. Обернулась только метров через сто. Мишкина черная голова маячила далеко позади. Лина засмеялась и поплыла к берегу. Не хватало только загнать бедного русского шпиона насмерть.
Когда Михаил добрался до берега, она давно уже прыгала по песку на одной ножке – вытрясала воду из ушей.
– Устал, Миша? – поинтересовалась она.
– Да, здорова ты плавать, – отпыхнулся он. – Профи, можно сказать. Училась где?
– Жизнь научила.
– Жизнь, говоришь? – Мишка осклабился – Понятно, жизнь… Да… Повезло Юрке. Он всегда был везучим.
– В каком смысле?
– С тобой повезло. Не, я не жалуюсь, наши русские девчонки тоже красотки хоть куда, но ты – нечто особенное. Не удивляюсь, что Юрок все задание скомкал, чтобы тебя оттуда вытащить. Я его понимаю.
– Ничего он там не скомкал, – возмутилась Лина. – Джинны у нас на хвосте сидели, а он все равно достал червя, прямо у них из-под носа… Что ты вообще знаешь?
– Все я знаю, детка. – сказал Мишка. – И то, что он про тебя в центр доложил, как только выяснил, что ты из себя представляешь. И то, что он сразу получил санкцию на вывоз тебя из Штатов. Как это у вас в Америке называется – киднеппинг, да? А еще знаю, как Умник бегал с тобой по всему Нью-Йорку, нянчился с тобой, вместо того чтобы сделать работу по-человечески, за полдня, по проверенным каналам. И знаешь почему? Он боялся, что тебя у него сразу отнимут. Что тебя переправят сюда, в Рашу, а он останется в Америке без законной добычи.
– Ничего не понимаю, – Лина недоуменно мотнула головой. – Что ты несешь? Какая добыча?
– Ты – добыча. – Михаил сделал шаг к Лине, дотронулся до ее живота холодной рукой. – Даже не представляешь, какой ты лакомый кусочек, девочка. Какой сладкий пирожок…
Он зацепил пальцем ее мокрые трусики, оттянул их и заглянул внутрь.
– Ну что, все там на месте? – спросила Лина. – Удостоверился?
– Ага… Ты еще и бритая, детка…
– Все, хватит, – Лина хлопнула Михаила по руке, резинка трусов щелкнула по животу. – Ты, Мишка, кончай пускать слюну, облизываться. Некрасиво это. Не на что тебе рассчитывать. Я невеста Умника. И я люблю его, люблю по-настоящему, каким бы бякой-букой он не был. Понял?
– Понял, – Мишка ухмыльнулся. – Ладно, сестренка, люби своего Умника, кто тебе мешает… Значит, ты у нас переделанная?
– Ну переделанная, – Лина прищурилась. – И что из того?
– То, что ты – форсфайтер в натуре, разве что только с нормальными мозгами вместо печеной картошки. Поэтому ты и плаваешь как рыба барракуда. А вот нырнуть дальше меня сможешь?
– Понятия не имею, – призналась Лина.
– Ладно, объясняю, – Мишка показал на гладкую воду озера, окрашенную в алый цвет заходящим солнцем. – Вот, смотри, сестренка. Ты – форсфайтер, и значит, можешь обходиться без кислорода раз в двадцать дольше, чем обычный человек. А я – спец по подводному плаванию без акваланга, и, хотя никакие утилиты в мои гены не вшиты, но опыт тоже кой-чего значит, и готов поспорить, что нырну дальше тебя. Спорим?
– Спорим.
– На что?
– На поцелуй.
– Фигушки! Я же сказала – не надейся! Так нырнем, на интерес.
– Ладно, давай на интерес, – согласился Мишка. – Пошли.
Они приняли стартовую позицию. Мишка все время косился на Лину – видимо, ее стартовая позиция вдохновляла его на подвиги.
– Прыгаем на счет три! – скомандовал он. – Ну… Раз, два, три!
Лина пробежала по воде пять шагов и нырнула, на этот раз безо всякого ледяного содрогания, погрузилась на метр в глубину и поплыла вперед. Ей самой было интересно, как долго она продержится. Она уже достаточно разогрелась, и на этот раз стансовские утилиты включились моментально, без принуждения. Лина плыла и плыла, раздвигала зеленоватую воду руками, мерно работала ногами, видела тени рыб и длинные полосы водорослей, движущиеся внизу. Она парила в космосе, не чувствуя собственного веса. Минута, две, три… Мишка, конечно, давно уже вынырнул, куда ему с ней тягаться, ну и бог с ним, какое до него дело? Здесь есть только она – рыба барракуда Лина, есть ее удовольствие, есть удивительное спокойствие и тишина – прекраснее любой музыки…
Когда кончится вся эта дребедень, они с Юркой уедут куда-нибудь к морю и Лина станет работать… Кем? Неважно. Кем-нибудь, кто много плавает. Она будет незаменимым специалистом, потому что никто в мире не может находиться под водой так долго, как она. Она не останется без работы нигде, это точно. Виктор обманул ее, подарил ей мечту о Мирте и отнял мечту. Но Лина найдет себе место и на Земле. Она сумеет, ей только нужно понять чего она хочет…
Ресурс вышел – уши сдавило, в голове загудело, ноги потянуло вниз. Достаточно. Лина вынырнула на поверхность, зажмурилась от света – слабого, почти сумеречного, но показавшегося ярким, вдохнула, обновляя застоявшийся воздух в легких – как кит-кашалот. Раскинула руки, легла вверх животом. Вода держала ее на себе, мерно покачивала в такт слабым волнам. Берег оказался совсем далеко – маленькие деревья, темная полоска кустов, мерцающий огонек костра. Она поплывет сейчас к берегу, ага-ага. Вот только минутку отдохнет.