– Ты спрашиваешь слишком много, – сурово сказал Иштархаддон. – Да будет тебе известно, что вступив в чужую страну, иноземец первым делом должен принести жертвы богам местной страны, дабы заслужить их благосклонность. Если он не сделает это быстро, то сам может быть принесен в жертву. А посему не будем медлить.
Медлить дальше становилось уже невыносимым. Они покинули российскую зиму и попали в горячее ассирийское лето. Солнце припекало раскаленным жаром безо всякой жалости – Игорь снял уже и шапку, и теплую куртку, и все же исходил потом под свитером, рубашка его прилипла к телу. Интересно, что носят эти ассирийцы? Шорты, конечно, здесь не выпросишь, но что-нибудь вроде греческой туники и сандалий его вполне бы устроило.
Густые высокие кусты тамариска разрослись у подножия скал, облепили их живой изгородью. Иштархаддон подошел к ним, раздвинул ветви руками и нырнул вглубь. Игорь последовал за ним и обнаружил тропинку, ведущую меж кустами к неровному отверстию в камнях. Хадди, не оглядываясь, полез в эту дыру. Игорь наклонил голову и сморщил нос, вглядываясь в темноту пещеры. Из входа тянуло явной трупной вонью.
– Эй, Хадди, – крикнул он, – что там у вас? Холодильник испортился? Мне тоже лезть, да?
Хадди молчал.
Игорь передернулся и полез в дыру. Узкий проход вел в его в кромешной темноте метров десять, постоянно сворачивая вправо. Игорь понял, что идет в правильном направлении – отсветы огня тускло замерцали впереди, да и тошнотворный запах становился все сильнее.
Просторный грот открылся его глазам. Иштархаддон сбросил с себя серое пальто, оставшись в ассирийской одежде, и нацепил на подбородок длинную прямоугольную бороду. Потом он достал гребень, распустил хвост, в который были собраны его длинные волосы, расчесал их костяным гребнем так, что они легли волнами на уши и закрыли тесемки, которыми крепилась борода. Водрузил на голову высокий серый колпак с закругленным верхом.
– Раздевайся, – коротко бросил он Игорю.
Игорь озирался с отвращением и даже страхом. Семь плошек с жиром ярко освещали пещеру и то, что видел Игорь, очень не нравилось ему. На стене был высечен рельеф все той же Иштар, и стена эта была обильно перепачкана кровью – старой, почерневшей, кое-где подернутой пятнами плесени. В углу лежала кучка отрезанных человеческих голов – местами высохших, местами гниющих откровенно и омерзительно. Почти все головы были женскими. Запах, само собой, стоял как в мертвецкой. Игоря затошнило. Он зажал нос рукой.
– Здесь воняет, да, – согласился Иштархаддон. – Извини, я забыл открыть ветряную заслонку. Я привык и так. И ты тоже скоро привыкнешь.
Он протянул руку вверх, вынул из стены камень, язычки пламени дружно вздрогнули и потянулись к образовавшемуся отверстию. Из коридора потянуло свежим воздухом – теплым, с запахом моря. Дышать стало легче.
– Ну ладно, – милостиво сказал ассириец, – разрешаю тебе переодеться после того, как ты принесешь жертву. А то ты можешь по непривычке залить новую одежду кровью и она будет выглядеть неопрятно. Ты когда-нибудь приносил жертвы своим богам?
– Нашим богам давно уже не приносят жертвы.
– Чем же они питаются, ваши боги? – неподдельное изумление прозвучало в голосе Хадди.
– Не знаю… Я как-то не интересовался… Это что, обязательно – проливать кровь? Нельзя как-нибудь без этого обойтись?
– Боги для того и создали людей, чтобы люди кормили их своими жертвами, – уверенно произнес Иштархаддон. – За это боги помогают своим людям и дают им покровительство в войнах с людьми других богов. Конечно, можно принести жертву зерном или даже воздушную жертву. Но ведь ты не бедняк, Игар. Теперь ты – мой брат, а я – Благородный, стоящий очень высоко среди авелу . И тебе, брату моему, пристало приносить только кровавые жертвы. Если великая Иштар увидит, что ты принес ей первую свою жертву без крови, то она рассердится и отвернется от тебя, как от никчемного раба.
– И кого же я должен убить? – дрожащим голосом спросил Игорь.
– Вот. – Хадди развязал свой мешок и Игорь наконец-то увидел, что трепыхалось там. Ворона. Несчастная ворона со сломанными лапами, крыльями, из которых были грубо вырваны маховые перья, и с завязанным клювом – чтоб не каркала громко. Полуживая, полузадохшаяся ворона, измазанная в собственном помете, слабо билась в руках Иштархаддона и пыталась клюнуть его.
– Хорошая птица, – довольно сказал Хадди. – Конечно, лучше бы отдать госпоже Иштар овцу, или рабыню, или даже молодого львенка, но это мы сделаем уже потом. Для первой твоей жертвы хватит и этой птицы. К тому же она черная, а это вшестеро увеличивает ее жертвенную ценность. Пожалуй, она может быть приравнена к половине серой овцы.
– Где ты взял эту ворону? – Игорь удивился настолько, что даже как-то забыл о своем отвращении.
– Поймал. Поймал сегодня в вашей стране. Сбил ее камнем с дерева. Я очень метко кидаю камни.
– Я не об этом говорю! Сюда-то ты как ее протащил? Ты же знаешь, что никто кроме нас с тобой не может проходить через границу слепуна!
– Но она же не человек…
– Ну и что? Она – живое существо. Птицы не могут пересечь границу острова-слепуна, как и все существа, что живут по обе ее стороны. Разве это не так?
– Действительно… – Иштархаддон озадаченно попытался почесать в подбородке, забыв, что поверх него прицеплена борода, и в результате свез бороду набок. – Откуда мне знать, как я принес эту птицу сюда? Я сделал это, и значит, на то есть позволение свыше. Я много раз приносил жертвенных животных и птиц из вашего мира, – сказал он, справившись наконец с водворением своей бородищи на место. – Это очень удобно и выгодно – в Ашшуре живые твари для жертв стоят очень дорого, особенно черные. А в вашей стране они бегают прямо по земле, летают в небесах и никому не принадлежат! Они сами по себе, они ничьи! Это невероятно!
– А что, в вашей стране нет ничьих птиц и зверей? – с подозрением спросил Игорь.
– Птиц нет совсем. Я знаю о птицах только по изображениям и книгам. Звери есть, их выращивают, чтобы съесть или принести в жертву, или чтобы взять их шкуру, кожу и кости для ремесленных работ.
– А птицы? Куда делись птицы?
– Их съели, само собой, – сказал Хадди. – Давно съели. Может быть, пять сотен лет, может быть, десять сотен лет назад. Птица не может летать всю жизнь. Даже если она летает над океаном, и кормится из океана, все равно ей нужно когда-то коснуться ногами суши. И тогда ее поймают и съедят люди.
– Похоже, в вашей стране не очень-то много пищи.
– У граждан-авелу пищи достаточно, чистое мясо мы едим каждую неделю! – сердито заявил Иштархаддон. – Не смей ругать наши порядки, заведенные богами, пришелец из изнеженной страны! Конечно, мушкены , "склоняющиеся ниц", редко едят мясо, и то только мясо жертвенных животных. А рабы, варду , едят только мясо подобных себе. Но на то они и рабы! Довольно терять время, услаждать болтовней свой длинный язык! Ты сам захотел придти в мою страну, и если ты хочешь жить здесь, и не отправиться в Царство Мертвых раньше времени, то должен жить так, как живем мы. – Ассириец протянул Игорю здоровенный нож – железный, изрядно заржавевший, похожий на тесак для рубки мяса. – Сейчас ты будешь делать то, что я тебе буду говорить. И повторять за мной слова молитвы. В будущем ты выучишь их наизусть. Итак, бери эту черную птицу, клади ее на стол и отрубай ей крылья…
* * *
Игорь, конечно, не запомнил молитву. Он вообще плохо помнил подробности процедуры жертвоприношения, и стоило только попытаться вспомнить о них, как тут же его начинало мутить. Хотя, в сущности, ничего особенного он не сделал – ему пришлось всего лишь отрубить вороне крылья, ноги и голову, разложить их на каменном столе в определенном порядке, а потом разрезать птице живот и вымазать ее кровью стену в усладу великой шлюхе Иштар…
Для чувствительного Игоря, который и курицу-то, купленную в магазине, не мог разделать, муторных впечатлений было более чем достаточно.
К счастью, одежда, припасенная для Игоря, хранилась в другом помещении и не пропахла гниющими остатками кровавых жертв. И все же Игорь, даже вырвавшись уже на свежий воздух, не мог избавиться от единственного, пожирающего его желания – поскорее удрать с этого вонючего острова, попасть домой, упасть в ванную и отмокать в ней три часа…
Он прекрасно понимал, что никуда он с этого острова не денется. Иштархаддон не отпустит. Ему, Иштархаддону, было нужно что-то от Игоря. Да и сам Игорь не ушел бы просто так – одним лишь глазком заглянув в щелочку, за которой скрывалась тайна, равной которой не открывалось ни одному ученому за все времена существования современной цивилизации.
Хадди вышагивал впереди – мерно, неутомимо, оглядываясь время от времени на Игоря – не отстал ли тот. Игорь уже порядком подзапыхался шлепать – новые высокие сапоги из толстой кожи натерли ноги, меч в ножнах, висящий на поясе, хлопал при каждом шаге по бедру. Да и жарко было: длинная рубаха из шерсти, шерстяные же штаны, колпак, плотно натянутый до самых ушей (чтоб не свалился парик и не были видны тесемки от бороды – такого же фасона, как и у Иштархаддона). Конечно, шерстяная ткань, из которой была изготовлена одежда Игоря, имела тонкую выделку, была украшена бахромой и геометрическим орнаментом, словом, была богатой по местным меркам, но это отнюдь не делало ее менее жаркой.
Дойдя до небольшой рощицы финиковых пальм, Иштархаддон неожиданно остановился.
– Тебя не удивляет, что мы не встречаем людей? – спросил он.
– Удивляет, – сообщил Игорь, едва переводя дыхание.
– После этих деревьев кончается место, куда нельзя ходить непосвященным. Дальше люди и рабы будут встречаться очень часто. Так часто, как ты никогда не увидишь в своей стране. Поэтому мы отдохнем здесь, в тени, и я дам тебе последние наставления. Я расскажу тебе, кто ты такой. Я думаю, это самому тебе интересно.
– Интересно, конечно, – простонал Игорь и шлепнулся наземь.
ГЛАВА 2
Иштархаддон извлек из кожаной сумки кусок сыра и ячменную лепешку, предложил Игорю. Игорь вежливо отказался – отбило ему аппетит начисто. Хадди жевал сыр и хлеб, запивал его какой-то гадостью из небольшого меха и втолковывал Игорю, что и как следует делать в этой стране, чтобы самому не попасть на жертвенный стол – на "кормежку" кровожадным богам.
– В Ашшуре есть свободные люди, их приблизительно треть от всех, кто живет на острове, – объяснял Хадди. – В вашей стране вы назвали бы их полноправными гражданами. В нашей стране они именуются авелу – "человек", или мар авелим – "сын человека". Авелу – это настоящие ассирийцы, чья принадлежность к древним родам записана в летописях. Все, что есть в этой стране, и сама земля этой страны принадлежит только авелу. Все остальные делятся на мушкенов – "склоняющихся ниц" и варду – рабов. Всё это низшие люди – те, кто был захвачен на чужих землях в боевых походах и привезен сюда, а также их потомки. Раб может стать мушкеном, если научится хорошо воевать. Но никогда мушкен не станет авелу. Ты теперь – авелу, Игар, ты должен это хорошо усвоить и вести себя соответственно.
– Как же я могу вести себя соответственно, если я понятия не имею, что это означает? – озадаченно спросил Игорь. – Нужно родиться и вырасти авелу, чтобы знать, что можно делать, а что нельзя.
– Это так, – согласился Хадди. – И поэтому я придумал для тебя хорошее объяснение. Один из моих младших братьев, Шулманашар, был захвачен в плен дикими всадниками в юном возрасте. Это случилось двадцать лет назад. Конечно, он давно уже мертв. Так вот, я скажу, что он, то есть ты, выжил, и я прознал о том и выкупил тебя из неволи. Такое бывает редко, но все же иногда бывает. Теперь ты Шулманашар. Ты не помнишь почти ничего о порядках царства Ашшур, ты не можешь говорить, потому что тебе отрезали, как и положено пленнику диких всадников, половину языка. Теперь ты будешь немым, но в то же время и не глухим. Ты сможешь слушать меня, но сам не выдашь своего неумения жить по нашим законам. Это хороший выход. Ты будешь везде ходить со мной, пользуясь покровительством великой Иштар и учиться…
– Э, подожди, – перебил его Игорь. – Ведь язык-то у меня на самом деле не отрезали. А если кто-нибудь обнаружит это?
– Не высовывай свой длинный язык из своего болтливого рта без дела, и никто это не обнаружит, – сердито сказал Хадди. – А будешь разговаривать – я и в самом деле укорочу твой язык наполовину – это пойдет тебе на пользу.
– Понял, – сказал Игорь и благоразумно заткнулся.
– Иногда, если нужно, я буду говорить тебе что-то на языке твоего народа – я хорошо знаю его. Мы выдадим это за говор диких всадников – все равно его почти никто не знает. Не спрашивай меня ничего, но запомни вопрос и задай его, когда мы останемся с тобою наедине. Не здоровайся в ответ мушкенам, когда они будут кланяться тебе до земли.
– А как я узнаю, что это мушкены?
– У них есть одежда, но нет бороды. Бороду носят только авелу. Слушай далее: мушкена ты можешь ударить, если он ведет себя недостаточно почтительно. Бить нужно палкой – рукой у нас не принято. Но никогда не прикасайся к рабам и не останавливай своего взгляда на них. Рабы – это ниже, чем животные…
– А как определить, что перед тобой раб?
– У них нет одежды. Никакой. И рабы не живут в городе. Ты увидишь рабов на нашем пути. Сейчас мы пойдем в город Ашшур и придем в мой дом. Все, кто живет в этом доме и соседних домах, принадлежат к моему роду. Род наш называется "Слышащие Иштар". Это один из родов Благородных.
– А что, авелу и Благородные – это не одно и то же?
– Благородные – это самые знатные и древние семьи из числа авелу. Они ведут свое происхождение от богов. В нашем царстве всего одна дюжина родов Благородных. Десяти из них покровительствует бог Ашшур. И только двум семьям – великая богиня Иштар. Это наш род и род "Глядящие на Иштар". Сейчас я третий сын своего рода.
– Что это значит?
– Первый сын после смерти отца всегда становится главой рода. Второй сын – всегда главный жрец родового храма. Третий сын – всегда большой полководец. Поэтому я – реб-решши . В вашем мире меня называли бы генералом.
– У тебя есть армия?
– Есть.
– Как же ты можешь так свободно покидать свою армию, и разгуливать, и вообще исчезать надолго с острова? Неужели тебя никто не хватился? И что сейчас делает твоя армия?
– Я – могу, – горделиво сказал Иштархаддон. – Потому что я разведчик. Я хожу на другие острова и узнаю о их подготовке к войнам. У меня есть дар одиночного перемещения, которым владеют очень немногие. Поэтому никто не удивляется моему отсутствию. А армия моя… Конечно, все мои люди сейчас работают. Наши воины – это мушкены. Когда нет войны, они – простые ремесленники. Ткачи, кузнецы, ювелиры, строители домов, медники, плотники, прачечники, пекари, пивовары и другие. Если случится война, все они возьмут в руки оружие. А если меня не будет в это время в Ашшуре, меня заменят три моих младших брата. Они тоже полководцы, хотя и не такие великие, как я.
– Стало быть, ты великий полководец? – поинтересовался Игорь, стараясь не выдать свою иронию.
– Великий, – без тени сомнения подтвердил Иштархаддон. – Когда мне было лишь полторы дюжины лет, пошел я войною на Элладу, и осадил город их Афины, и убил три тысячи их воинов, увел в плен полторы тысячи рабов, а две тысячи пленных ослепил на месте, и отрубил им кисти рук и стопы ног и не прижег раны огнем, и также одну тысячу велел посадить на кол, чтобы Иштар радовалась их мукам, и скормил потом их тела львам и собакам. Еще через два года остановил я со своей армией злобное нападение персидского полководца Хувахштры, и сам погнался за бегущим врагом, и убил четыре тысячи, четыре сотни и пять десятков их воинов, моих же воинов полегло только тысяча и две сотни, и сжег я шесть сотен домов Персидского царства. Об этом высечен барельеф в храме Иштар Говорящей. На следующий год…
Игорь слушал, а Иштархаддон говорил и говорил, все более распаляясь от самовосхваления. Игорю давно уже надоело бесконечное перечисление тысяч убитых и искалеченных, но он боялся перебить Иштархаддона. Непонятно ему было – какой смысл был в этих невероятно жестоких побоищах, если в них не захватывали ни города, ни сокровища, а только лишь убивали, убивали и убивали. Даже большую часть пленников не уводили в рабство, как логично было бы предположить, а уничтожали на месте, или калечили так, что вскоре они должны были умереть.
И самое главное: каким образом все эти огромные армии перемещались с острова на остров, если ни ногой не могли ступить в океан? По воздуху летали? Изобрели какие-нибудь дирижабли?
Игорь фыркнул, представив, как греческие гоплиты в золотых шлемах, с круглыми щитами и с короткими мечами десантируются при помощи парашютов. Хохотнул коротко Игорь, забывшись, и тут же получил затрещину от новоявленного своего братца.
– Уж не надо мной ли ты смеешься? – зловеще поинтересовался Хадди.
– Нет, нет, конечно, – торопливо сказал Игорь. – Прости меня, брат Иштархаддон. Ты – великий воин и я преклоняюсь перед твоими подвигами.