- А нам не опасно находиться на планете, пока вы занимаетесь вашей плазменной живописью? - поинтересовался Хит.
Кобринский утвердительно кивнул.
- Бункер имеет противорадиационную защиту, - снова пауза. - Если у вас на корабле есть защитные костюмы, было бы неплохо достать их и принести сюда. Для вас-то я могу что-нибудь выкопать, но ума не приложу, что подойдет ему.
И он кивнул на меня.
- Тогда я немедленно принесу их, - сказал Хит и вышел из бункера.
Мы с Кобринским несколько минут сидели молча. Наконец он глубоко вздохнул.
- Хотите верьте, хотите нет, - сказал он. - Но хотелось бы, чтобы вы не были сумасшедшим.
- О?
- Я всю жизнь был одинок.
- Мне казалось, что люди ничего не имеют против одиночества, - ответил я.
- Не верьте, Леонардо, - ответил он.
- В таком случае, можно мне задать вам личный вопрос?
- А какие же вопросы, по-вашему, вы тут задавали?
- Прошу прощения, если я обидел вас.
- Я не обижен, я смущен, - сказал Кобринский. - И поскольку смущают меня собственные ответы, то кроме себя, винить некого. Валяйте, спрашивайте.
- Если вам не нравится быть одному, почему большую часть сознательной жизни вы посвятили профессиям одиночки?
Он надолго задумался.
- Будь я проклят, если знаю, почему, - и замолчал снова.
Минуту спустя вернулся Хит с двумя защитными костюмами.
- Снаружи становится кошмарно жарко. Наверное, градусов под 120.
- Учтите, это сухой жар, - заметил Кобринский. - Влажности практически нет.
- Мокрый или сухой, а жареное мясо - это жареное мясо, - ответил Хит.
Кобринский хмыкнул.
- Были бы вы со мной на охоте за рогатодемонами на Ансарде V. Тогда бы вы оценили сухую жару.
- С удовольствием поверю вам на слово, - сказал Хит, вытащив платок и вытирая пот с лица.
- Что вы собираетесь изобразить сегодня? - спросил я.
- Еще не решил, - ответил Кобринский. - У меня есть полдюжины предварительных разработок.
- Предварительных разработок? - удивился я.
Он улыбнулся.
- Вы, наверное, никогда не видели плазменную живопись?
- Нет, не видел.
- Она проецируется на небо, примерно на две мили над землей, - объяснил он. - На безоблачной планете вроде Солитера можно поднять изображение до пяти миль, и заполнить все небо от горизонта до горизонта.
Он сделал паузу.
- На небесном полотне таких размеров деталь за деталью не прорисуешь. Эскиз создается вот на этом компьютере, - он показал на один из них.
- А потом, когда вы удовлетворены результатом, вон тот, - и он показал на другой, - анализирует изображение и определяет, как лучше всего облучить атмосферу, чтобы создать нужный эффект. Остальные машины выполняют его команды.
- Какие цвета можно получить? - спросил Хит.
- Все, от ультрафиолетового до инфракрасного, - ответил Кобринский.
- Цвета прозрачные, заметьте - иначе сожжете планету дочерна. Кроме того, мне нравится, когда сквозь мое творение просвечивают звезды.
- Сколько это длится? - спросил Хит.
- Картина обретает нужный вид примерно за минуту, а в следующие девяносто секунд постепенно рассеивается. Изображение сохраняется законченным и целым примерно секунд тридцать.
- Простите мое замечание, - сказал Хит, - но мне кажется, что ради полуминутного эффекта вы идете на слишком большие затраты и трудности.
- Сложностей и затрат не больше, чем в вашем поиске призрака, - ответил Кобринский. - А те полминуты, пока длится эффект, я радуюсь, что создал нечто великолепное, чего до меня никто не делал.
- Можно взглянуть на эскизы, которые вы подготовили к сегодняшнему вечеру? - спросил я.
- Почему нет? - пожал он плечами.
Устной командой он включил первый компьютер и приказал ему спроецировать перед нами голограмму первой картины.
Это был жутковатый инопланетный пейзаж с кроваво-красной рекой, плескавшейся в пустынных берегах, и деревья без листвы, словно скелеты, склонялись к воде под немыслимыми углами.
- Лараби IV, - сказал Кобринский.
- Не слышал о такой, - сказал Хит.
- Это за скоплением Квинелл. Самая странная планета из всех, которые мне приходилось видеть. Там существует только два цвета - глубокий красный и темный фиолетовый. Все - камни, вода, растительность - либо красное, либо фиолетовое.
- А животные там есть? - спросил я.
- В отчете Корпуса Пионеров сказано, что есть, но я ни одного не видел. Следующую!
Перед нами друг за другом быстро появились и исчезли пейзаж дорадузского горного хребта, довольно абстрактное изображение лазерной винтовки, натюрморт из фруктов со Байндера X и натуралистическое изображение громовой ящерицы.
- Мне почти стыдно показывать вам последнюю, - признался Кобринский.
- Почему?
- Я почти один к одному слизал ее с той картины, которую вы видели.
- Черная Леди? - спросил я.
- Вы так ее называете?
- Она сама так себя называет, - ответил я. - Разрешите посмотреть, пожалуйста.
- Следующую, - приказал Кобринский, и мгновение спустя появилось лицо Черной Леди. Я мог бы дотронуться до нее. Ее печальные глаза смотрели прямо на меня.
- Сомнений нет, это она, - сказал Хит.
- В самом деле, необыкновенное сходство, - согласился я. - Как долго вы над ней работали?
- Три года, - сказал Кобринский таким тоном, будто ему было стыдно, что он не мог создать ее за вечер.
- Где вы устроите взрывы? - спросил я.
- Наверное, в глазах, - сказал он. - Это их оживит.
Я одобрительно кивнул.
- Может быть, тогда она покажется не такой грустной.
- А может, тронуть мочки ушей? - предложил Хит. - Я не вспомню, она носила серьги или нет?
- Она не носила никаких украшений, друг Валентин, - сказал я.
- Компьютер - выключить, - скомандовал Кобринский.
Изображение исчезло - и как только оно растаяло, дверь открылась, и в бункер вошел Рубен Венциа.
- Кто вы такой? - спросил Кобринский.
- Это Рубен Венциа, - сказал я.
- Ну-ну, - произнес Хит, кривя губы в усмешке. - Вся шайка в сборе.
Глава 22
- Здесь ее еще нет, друг Рубен, - сказал я, глядя, как Венциа вытирает потное лицо.
- Но все равно - спасибо, что подождали нас, - добавил язвительно Хит.
- Я просто не мог рисковать, - ответил Венциа. - Для меня было слишком важно опередить ее. Кроме того, мы с вами ни о чем не договаривались: я не обязан был брать вас ни сюда, ни куда-нибудь еще.
Вы же просто хотите продать ее Аберкромби.
- Минутку, - прервал Кобринский и повернулся к Хиту. - Вы так и не сказали, что от нее нужно вам. По-моему, пора признаться.
- Почему? - возразил Хит. - Вы все равно в нее не верите.
- Если она существует, я не позволю вам ее продать никому.
- Она сама о себе позаботится, - сказал Венциа. - Разве Хит не говорил вам, что случилось в прошлый раз, когда ему пришло в голову ее продать?
- Ну? - спросил Кобринский, глядя на Хита.
- Она исчезла.
- Как понимать "исчезла"?
- А так, - ответил Хит, - что она исчезла с герметичного космического корабля.
Кобринский недовольно покачал головой.
- Вы все сошли с ума.
- Я не говорил этого, - подчеркнул Венциа.
- Нет, но вы этому верите.
- Да, верю.
- Между прочим, - обратился Хит к Венциа. - Как это вы так быстро сюда добрались? Я готов был поклясться, что мы прилетим на Солтмарш на три дня раньше вас.
- Я лег в глубокий сон на две недели, а когда проснулся, послал радиограмму вперед, обнаружил, что Кобринский на Солитере, и изменил курс.
- А сам я об этом не подумал, - признался Хит.
- Тоже мне, вор высшего класса! - презрительно бросил Венциа.
- Ладно, неважно, - пожал плечами Хит. - Мы обогнали ее, а это главное.
Он сделал паузу.
- Кстати, не только у вас есть к ней вопросы, когда она явится.
- О чем вы говорите?
- Черная Леди посетила ночью нашего друга Леонардо.
- Она в самом деле явилась к вам? - взволнованно спросил Венциа, повернувшись ко мне.
- Я не вполне уверен, друг Рубен, - ответил я. - Именно об этом я и хочу ее спросить.
Венциа, кажется, собирался сделать какое-то замечание, но потом поджал губы и коротко вздохнул.
- Значит, ждем, - произнес он.
- Ждем, - согласился я.
- Простите, что я вас прерываю - насмешливо сказал Кобринский, - но в этом бункере нет четырех спальных мест. Собственно, в нем даже двое не поместятся. Я счастлив, что трое сумасшедших немного развлекли меня днем, но когда захотите спать, возвращайтесь по кораблям.
- Вы хотите, чтобы мы сейчас ушли? - спросил я.
- Как хотите. Но на бортовых экранах не будет виден весь эффект плазменной живописи.
- Когда вы начнете? - спросил я.
- Стемнеет минут через двадцать или около того, - сказал он. - Наверное, где-то через час.
- Тогда, если вы не возражаете, - сказал Хит, - мы с Леонардо останемся до конца.
- И я остаюсь, - прибавил Венциа.
- Устраивает, - ответил Кобринский. - Но должен вас предупредить, что и еды тут еле хватит одному мне. Если вы, парни, голодны, то как раз успеете сбегать к своим кораблям и что-нибудь перехватить.
- У вас еды только на один раз? - спросил Венциа, явно не веря.
- Я завтра улетаю, - ответил Кобринский.
- И куда вы направитесь?
- Не знаю. Если останусь недоволен своей картиной, возможно, разыщу еще какую-нибудь покинутую планету и снова попробую.
- А если останетесь довольны?
Он пожал плечами.
- Какой смысл повторять, если сразу хорошо получилось? На Периферии организуется новая лига Смертобола. Может, попробую свои силы.
- Смертобол? - заинтересованно спросил Хит.
Кобринский кивнул.
- Это сочетание из древней игры под названием регби, и того, что называлось Мотобол с шипами.
- Мотобол с шипами? - эхом откликнулся Хит. - Разве пару столетий назад его не запретили?
- В Олигархии, - ответил Кобринский. - В него еще играют на Внешней Границе.
- В этой игре погибало много людей, - сказал Хит. - А какой процент потерь в смертоболе?
- Двадцать восемь процентов за сезон из десяти матчей, - сказал Кобринский. - Звучит захватывающе.
Меня передернуло.
- Это звучит страшно.
Кобринский минуту смотрел на меня.
- Знаете, что на самом деле страшно? Лежать на больничной койке, в полном одиночестве, и ждать смерти.
Он выглянул в окно.
- Если проголодались, парни, шевелитесь.
- Сколько времени вам потребуется, чтобы там вверху получилась картина? - спросил Хит.
- Полчаса, наверное.
- Тогда я, пожалуй, посмотрю на нее до ужина. Ничто так не портит удовольствие от еды, как спешка.
- Как хотите, - безразлично произнес Кобринский.
- Я тоже останусь, - сказал я. - Мне хочется посмотреть, как создается плазменная картина.
- А вы? - спросил Кобринский у Венциа.
- Там чертовски жарко, - пробормотал Венциа. - Мой корабль отсюда в двух милях. Подожду, пока станет прохладнее.
- Какую картину вы изобразите? - поинтересовался я.
- Поскольку здесь вы трое, можно будет попробовать Черную Леди, - ответил Кобринский.
Он скорчил рожу.
- На самом деле я собирался еще месяца два над ней поработать, пока не добьюсь абсолютной точности в каждой детали.
- На голограмме она выглядела совершенно законченной, - заметил Хит.
Кобринский покачал головой.
- Рот не совсем получился.
- А по-моему, хорошо.
- Нет, - возразил Кобринский. - Она всегда словно собирается что-то сказать, будто сотая доля секунды - и губы зашевелятся. Когда я смотрю на голограмму, этого ощущения не возникает.
Он пожал плечами.
- Ладно, в самом деле. Может, буду работать еще пятьдесят лет, и не добьюсь. С тем же успехом могу попробовать то, что получилось.
Наступили короткие сумерки, а потом небо поразительно быстро потемнело.
Кобринский еще несколько минут подождал, пока за дальними горами погаснут последние отсветы солнца, и начал давать команды своим машинам.
Постепенно они загудели, мощность пульсировала в них почти осязаемо.
- Так и должно быть? - забеспокоился Хит.
Кобринский утвердительно кивнул.
- Они работают, как проводник, от реактора к полотну.
- Полотну?
- К небу, мистер Хит, - ответил Кобринский, довольно улыбаясь. - К Небу.
В течение следующих двадцати минут он продолжал отдавать команды, что-то регулировать, менять свои распоряжения, жонглировать векторами и углами. Наконец он на шаг отступил от машин, повернулся к нам и объявил:
- Уже почти готово.
- Куда смотреть? - спросил Хит.
- Все окна специально обработаны, - ответил Кобринский. - Можете смотреть в любое.
Он помолчал.
- Если не выходить из бункера, опасности нет, но лучше все-таки влезьте в защитные костюмы, просто для перестраховки.
- Какие защитные костюмы? - спросил Венциа.
- Да, верно: когда я о них говорил, вас тут не было. Когда начнутся взрывы, вся планета получит смертельную дозу радиации, - он подумал. - Здесь вам ничто не грозит.
- Но как я вернусь на корабль?
- У меня где-то завалялся запасной костюм. Откопаем, когда соберетесь уходить.
- Может, лучше мне сейчас сходить на корабль и найти свой собственный? - предложил Венциа.
Кобринский пожал плечами.
- Как хотите. Найдете дорогу в темноте? У Солитера лун нет.
Венциа на мгновение растерялся.
- Не уверен, - признался он. - Наверное, я все-таки останусь здесь и возьму у вас костюм взаймы, когда нужно будет уходить.
- Отлично.
Мы с Хитом облачились в экранированные защитные костюмы. Тут я заметил, что Кобринский не надел рукавицы, и указал ему на недосмотр.
- В них неудобно манипулировать, - ответил он. - А иногда в последние секунды требуется ручная регулировка.
Он повернулся к компьютерам и снова начал распоряжаться, произнося одни математические формулы, которых я абсолютно не понимал.
- Теперь скоро, - сказал он, не отрывая взгляда от оборудования.
Мы все трое подошли вплотную к одному из окон и уставились в тихое ночное небо.
- Еще немного, - пробормотал он, произнося последнее уравнение. - Теперь внимание - пуск!
Я во все глаза смотрел в окно. Сначала ничего вроде бы не происходило.
Потом, медленно, постепенно, воздух стал ощутимо густеть, и я различил, как возникают вихревые узоры, ставшее зримым молекулярное движение.
Сверкнула молния, непохожая на все молнии, которые я до сих пор видел, она не рассеялась, а осталась в небе, изогнувшись огненной кривой. Еще одна молния - еще одна линия рисунка. Вихри электрической энергии вместо грунта, сияющие ионизированные молекулы вместо красок, новые штрихи молний - и вдруг перед моим потрясенным взором стало приобретать форму лицо Черной Леди.
В следующее мгновение ее лицо заняло все небо, печальные глаза сияли светом дальних туманностей, звезды делали белые зубы еще белее, в волосах, волнующихся темным облаком, мерцали крошечные точки звездной пыли. Потом начались взрывы, невообразимое высвобождение энергии, и ее лицо заиграло бликами.
- Невероятно! - воскликнул я.
- Никогда не видел ничего подобного, - добавил Хит благоговейно.
- Рот не получился, - сказал Кобринский и опять повернулся к машинам. - Если бы удалось поймать выражение губ, так, словно она вот-вот заговорит…
Он стал регулировать вручную.
- Сколько это продержится? - спросил Венциа.
- Секунд через десять начнет терять цельность, - сказал Кобринский, нажимая на кнопки и манипулируя векторами. - Проклятие! Все еще не так, и уже пропадает! Не успеваю регулировать!
- Но оно вовсе не распадается, - заметил Хит.
- Сейчас распадется.
Мы все не отрывали глаз от картины.
- Если на то пошло, я бы сказал, что изображение становится ярче, - заметил Хит.
Кобринский подошел к окну и смущенно нахмурился, глядя на свое творение.
- Не понимаю, - сказал он. - Она уже должна гаснуть и исчезать.
- Но она не исчезает.
- Тогда я еще успею дорисовать губы! - взволнованно воскликнул Кобринский.
Он бросился к машинам и нажал еще несколько кнопок.
- Вышло! - триумфально вскричал он, опять оказываясь с нами у окна.
И действительно, на космическом полотне теперь сияло совершенное во всех деталях изображение Черной Леди. Она казалась совсем настоящей, и я поймал себя на том, что уже прислушиваюсь к словам, готовым сорваться с ее губ.
А потом, так естественно, что лишь через несколько секунд я понял, что происходит, ее губы шевельнулись.
- Владимир, - прошептала она с небес, и горы содрогнулись. - Иди ко мне.
- Вы слышали? - спросил Кобринский со сверкающими от возбуждения глазами.
- Иди ко мне, Владимир, - пропела она, и бункер дрогнул, а машины жалобно и протестующе взвыли.
- Значит, это все-таки был сон, - пробормотал я ошеломленно, поняв, что она зовет только Кобринского.
Кобринский, как загипнотизированный, пошел к двери. Венциа схватил его за руку.
- Нет! - заорал он. - Сначала я задам свой вопрос!
Кобринский шевельнул плечом, и Венциа отлетел в дальний угол.
- И куда вы собрались? - спросил Хит.
- К ней, - невозмутимо ответил Кобринский.
- Если открыть дверь, Венциа умрет - и вы тоже, если не наденете рукавиц.
- Она не причинит мне вреда, - ответил Кобринский.
- Но ее там нет! - резко произнес Хит. - Вы выйдете в радиоактивную печь!
- Владимир, - прошептала Черная Леди.
- Она меня зовет.
- Леонардо, скажите же что-нибудь!
- Она не Мать Всего Сущего, - тускло проговорил я, чувствуя легкое головокружение. - Она всего лишь Черная Леди.
- Что вы несете? - обозлился Хит.
Я повернулся к нему.
- Чего же она хотела от меня? - растерянно спросил я. - Не понимаю.
- Иди ко мне, Владимир, - шептала Черная Леди.
Кобринский открыл дверь.
- Нет! - вскричал Хит, прыгнув к нему в тщетной попытке остановить.
Он опоздал, и через мгновение сильный порыв ветра захлопнул дверь снаружи.
Мы оба кинулись смотреть к окну, и к нам присоединился Венциа с безобразным кровоподтеком на лбу.
Кобринский стоял примерно в пятидесяти ярдах от бункера, молящим жестом воздев руки к небу - и как раз перед тем, как начала рассеиваться картина, неизменно печальное выражение на лице Черной Леди растаяло, вдруг сменившись улыбкой. Я перевел взгляд туда, где стоял Кобринский, но его не было. Ничего не было.
- Где он? - спросил я озадаченно.
- Исчез, - сказал Хит и смущенно нахмурился. - Во всяком случае, мне кажется, что он исчез.
- НЕТ! - завопил Венциа, подбегая к двери и распахивая ее. - Вы не можете уйти! У меня есть вопрос!
- Не выходите, друг Рубен! - закричал я ему вслед. - Когда Кобринский открыл дверь, вы уже попали под облучение, у вас нет защиты!
Вы умрете!