- Что-нибудь серьезное? - хрипло спросил мистер Три. В его голосе звучала неподдельная тревога.
- Просто живот прихватило. У нее это частенько бывает, с самого детства. Живот увеличивается и твердеет. Возможно, аппендицит, но в наши дни с хирургией большие проблемы… - Бонни осеклась, и взглянула на Барнса. - Я рассказываю о своей дочке. Вы еще не знакомы с ней… она очень любит этого пса. Да, кстати его зовут Терри. Они большие друзья. Когда мы с ней бываем здесь, они могут битый час болтать друг с другом.
Мистер Три заметил:
- Да, и она, и ее брат.
- Послушайте, - вдруг сказала Бонни. - Мне это начинает надоедать. Я же велела Эдди прекратить эту глупость. Кстати, именно поэтому я и люблю приводить ее сюда, чтобы она поиграла с Терри. Ей нужны товарищи по играм, иначе она совсем замкнется, и полностью попадет под власть своих фантазий. Согласитесь, мистер Барнс, вы ведь учителью. Ребенок должен жить в реальном мире, а не в мире фантазий, верно?
- В наши дни, - задумчиво отозвался Барнс, - я вполне могу понять ребенка, ретирующегося в мир собственных фантазий… трудно винить его за это. Возможно, нам всем следовало бы поступить точно так же. - Он улыбнулся, но ответной улыбки ни от Бонни, ни от мистера Три так и не дождался.
Бруно Блутгельд буквально не спускал глаз с молодого учителя … если только этот невысокий молодой человек в защитного цвета брюках и рабочей рубашке и в самом деле был учителем, как утверждает Бонни.
"Может быть, он тоже охотится за мной, - спросил себя Блутгельд. - Как предыдущий? Не исключено. А Бонни привела его сюда… не может ли это означать, что она тоже на их стороне? Против меня?"
Ему не хотелось в это верить. Тем более, после стольких лет. К тому же, именно Бонни выяснила истинную причину появления мистера Остуриаса в Уэст-Марино. Бонни спасла его от старого учителя, и Бруно был очень благодарен ей за это. Если бы не она, то сейчас бы его уже не было на свете, и он никогда не забудет ей этой услуги. Поэтому, возможно, мистер Барнс и впрямь был тем, за кого себя выдает, и беспокоиться не о чем. Блутгельд немного расслабился, успокоился и решил показать Барнсу только что родившихся суффолкских ягнят.
"Но, рано или поздно, - сказал он себе, - кто-нибудь все равно выследит меня и убьет. Это - вопрос времени. Меня ненавидят буквально все, и никогда не оставят в покое. Весь мир по-прежнему ищет человека, ответственного за то, что случилось, и это совершенно справедливо. Люди совершенно правы. Кроме всего прочего, на мне лежит ответственность за гибель миллионов, за утрату трех четвертей планеты, и ни человечество, ни я забыть этого просто не в состоянии. Только Господь властен забыть и простить столь ужасное преступление".
Ему пришла в голову мысль:
"Мне не следовало допускать убийства мистера Остуриаса - надо было дать ему убить меня. Но Бонни и остальные - в принципе, это было их решение. Не мое, поскольку я больше не принимаю решений. Господь больше не доверяет мне такой ответственности, и это правильно. Мое дело - сидеть здесь, пасти овец и ждать того, кто придет - человека, которому суждено вершить последний суд, ангела мщения.
Когда же он придет? - спросил себя Блутгельд. - Скоро? Я и так жду уже долгие годы. Я устал… Надеюсь, ждать осталось недолго".
Мистер Барнс между тем спросил:
- Мистер Три, а чем вы занимались до того, как стали пасти овец?
- Я был физиком-ядерщиком, - ответил Блутгельд.
Бонни поспешно вмешалась:
- Джек был преподавателем физики. В университете. Конечно, далеко отсюда.
- Преподавателем, - протянул мистер Барнс. - В таком случае, у нас много общего. - Он улыбнулся доктору Блутгельду, и тот машинально улыбнулся в ответ. Глядя на них, Бонни ужасно нервничала. Она судорожно стиснула руки, как будто боясь, что вот-вот произойдет нечто ужасное.
- Надо бы нам встречаться почаще, - угрюмо кивая, сказал Блутгельд. - Нам есть о чем поговорить.
Глава 9
Когда Стюарт Маккончи после путешествия на полуостров к югу от Сан-Франциско вернулся в Ист-Бэй, он обнаружил, что кто-то - а это несомненно была группа ветеранов, обретающихся под пирсом - убил и съел его коня, Эдуарда Принца Уэльского. От бедняги остались лишь скелет, копыта и голова, словом, кучка отходов совершенно бесполезных как для него, так и для кого-либо еще. Стюарт некоторое время постоял над останками в раздумье. Да, дорого ему обошлась эта поездка. К тому же, он все равно опоздал: фермер уже распродал всю электронную начинку своей ракеты по частям и за сущие гроши.
Конечно, мистер Харди наверняка даст другую лошадь, но уж очень Маккончи любил Принца Уэльского. Да и вообще, убивать лошадей ради пропитания было неправильно, поскольку они были жизненно необходимы для совершенно иных целей. Теперь, когда большая часть лесов была вырублена и использована в качестве топлива для газогенераторных автомобилей, а также на дрова для обитающих в холодных подвалах людей, они являлись основным видом транспорта, а кроме того, были просто незаменимы в восстановительных работах и, учитывая отсутствие электричества, являлись практически единственным источником энергии. Стюарта просто в бешенство привела очевидная глупость расправы с Эдуардом. "Да, - думал он, - это уже самое настоящее варварство, а его люди теперь боятся больше всего. Самая настоящая анархия, причем в центре города - в Окленде - и среди бела дня. Раньше на такое, пожалуй, способны были бы лишь красные и китайцы".
Теперь, оставшись безлошадным, он медленно поплелся пешком в сторону Сан-Пабло-авеню. Солнце уже клонилось к горизонту, разливая над городом необыкновенно густой сочный закат, к которому за прошедшие со времени катастрофы годы все уже привыкли. Так что Стюарт не обращал на него ни малейшего внимания. "Может, - думал он, - стоит заняться каким-нибудь другим бизнесом. Небольшие капканы… да, конечно, и на них кусок хлеба всегда заработаешь, вот только перспективы практически никакой. Да и, какие перспективы могут быть в подобном занятии?"
Утрата коня привела его в глубокое уныние. Стюарт тащился мимо унылых фабричных развалин по заросшему бурьяном растрескавшемуся тротуару. Из логова неподалеку блеснули чьи-то глаза. Зверь пристально уставилась на него. "Тебя бы, - мрачно подумал Маккончи, - давно бы надо освежевать да подвесить за ноги.
Теперь понятно, - размышлял он, - почему Хоппи мог вполне законно решить, будто видит загробную жизнь". Все эти развалины, блеклое небо в дымке… голодные глаза все еще следили за ним - существо явно прикидывало, сможет ли оно справиться с человеком. Стюарт нагнулся, поднял кусок бетона и швырнул его в сторону логова, сооруженного из органического и неорганического материала, плотно склеенного чем-то вроде белой слизи. Очевидно, неизвестное существо превратило часть окружающего мусора в клейкую массу и использовало его для строительства своего убежища. "Занятная зверюга, - подумал Стюарт. Впрочем, ему было наплевать. Мир вполне мог бы обойтись без всяких там замечательных и занятных созданий, появившихся на свет Божий за прошедшие годы.
" К тому же, я и сам изменился, - сказал он себе, еще раз обернувшись на случай, если неизвестное существо все же вздумает наброситься на него сзади. - Например, я стал куда сообразительнее, чем был прежде, и вряд ли ты со мной справишься, так что оставь-ка ты эту затею".
Очевидно, существо пришло к тому же решению, так как даже носа из своей норы не высунуло.
"Я, конечно, стал совершеннее, - подумал Маккончи, - но и сентиментальнее". Потому что ему действительно было жаль коня. "Черт бы побрал этих разбойников-ветеранов, - сказал он себе. - Небось, стоило нам оттолкнуть плот от берега, как вся шайка навалилась на беднягу Эдуарда. Как хотелось бы выбраться из этого города, и переселиться куда-нибудь в пустынное место, где не будет всей этой жестокости и преступности. Ведь именно так после катастрофы и поступил тот психиатр. Стокстилл сразу же убрался из Ист-Бэя - я сам видел. Да, видать, умный он мужик. Он даже не пытался вернуться к прежнему ремеслу, а уж тем более остаться на прежнем месте, как сделал я".
"То есть, - подумал Стюарт, - для меня после этой чертовой катастрофы практически ничего не изменилось. Раньше я продавал телевизоры, а теперь - электронные капканы на грызунов. А какая, собственно, разница? И то, и другое, в сущности, полная фигня. Нет, скорее я даже постепенно скатываюсь по наклонной".
Дабы хоть немного утешиться, он вытащил одну из немногих оставшихся дорогих сигарет, и закурил.
"Из-за этого идиотского визита на ту сторону залива целый день коту под хвост, - с досадой осознал Маккончи, - Через пару часов стемнеет, и я отправлюсь спать в утепленную кошачьими шкурками комнатушку в подвале, за которую плачу мистеру Харди доллар серебром в месяц. Конечно, можно зажечь жировую лампу и немного почитать книгу, или часть книги - в основном его небольшая библиотека состояла из частей поврежденных книг. А можно навестить старого мистера Харди с его старушкой и у них послушать передачу со спутника".
Кроме всего прочего, он пару дней назад лично отправил по находящемуся на побережье в западном Ричмонде радио заявку Дэнджерфилду с просьбой прокрутить песенку "Здорово потанцевали" - старую добрую вещицу, которую помнил еще с детства. Правда, он точно не знал, имеется ли этот шлягер на бесконечных милях записей Дэнджерфилда, поэтому, возможно, так его и не дождется.
Дальше он шел уже мурлыкая себе под нос:
Ох и слышал, братцы, новость,
Потанцуем нынче всласть
Ох и новость, вот так новость !
Потанцуем нынче всласть!
Уж сегодня я подружку обхвачу
Крепко-накрепко прижму и покручу.
От воспоминания о песенке из добрых старых времен у него слезы навернулись на глаза. "Теперь ничего не осталось, - с горечью подумал Стюарт. - Так сказать, начисто блутгельднуто… а все, что мы теперь имеем, так это какую-то играющую на флейте крысу, да и ту уже давно задавили".
Была у него и еще одна любимая старая вещица, песенка о парне с ножом. Стюарт стал припоминать, как там было дело. Что-то насчет акулы с зубами, а может и просто насчет зубов. Нет, никак не вспомнить. Пластинку с этой песенкой несколько раз ставила ему мать; исполнял ее певец с хриплым голосом, и она Маккончи страшно нравилась.
"Да, бьюсь об заклад, той крысе ее бы нипочем не сыграть, - сказал он себе. - Ни за что на свете. То есть, для нас это буквально священная музыка. Музыка из нашего прошлого, в котором просто нет места никакому, даже самому удивительному животному и разным там уродам. Это прошлое принадлежит исключительно нам, нормальным людям. Хорошо бы (его и самого потрясла эта мысль) уметь так же, как Хоппи, погружаться в транс, только видеть бы не будущее, как он, а наоборот возвращаться назад .
Интересно, если Хоппи все еще жив, смог бы он такое? Пробовал когда-нибудь? Кстати, интересно, где он теперь, этот пророк? Да, точно, иначе его и не назовешь, один из первых таких калек - без рук, без ног. Скорее всего, сумел вовремя смыться. Может, даже, отправился сдаваться китайцам, когда они высадились на севере.
Скорее всего, я бы хотел вернуться в тот день, когда впервые встретил Джима Фергюсона. Я тогда искал работу, а для негра получить работу, в которой приходится общаться с людьми было ой как трудно. В этом плане Фергюсон был молодец: он плевал на расовые предрассудки. Я помню этот день. Тогда я как раз одно время ходил по домам, продавая алюминиевые кастрюли, а потом договорился распространять Британскую энциклопедию по подписке. Боже мой, - вдруг осознал Стюарт, - ведь свою первую настоящую, постоянную работу я получил у Джима Фергюсона, поскольку работа вразнос в счет идти не может".
Пока он вспоминал Джима Фергюсона, который теперь был мертв - мертв все те годы, что прошли со времени падения бомбы - ноги, наконец, вынесли его на Сан-Пабло-авеню, где стали попадаться небольшие магазинчики - жалкие лавчонки, торгующие всякой всячиной - от вешалок до сена. Один из них , до которого идти оставалось всего ничего носил название "Харди и Ко. ГОМЕОСТАТИЧЕСКИЕ КАПКАНЫ НА МЕЛКИХ ХИЩНИКОВ ХАРДИ". Стюарт поспешил к нему.
Когда он вошел, мистер Харди бросил на него мимолетный взгляд из-за рабочего стола, за которым сидел. Стол заливал белый свет яркой дуговой лампы, а на столе высились груды электронных деталей, собранные по всей северной Калифорнии. Многие из них поступили из развалин Ливермора. У мистера Харди имелись неплохие связи с государственными чиновниками, и они всегда разрешали ему проводить раскопки в закрытых районах.
В прежние времена Дин Харди работал инженером на радиостанции в центре Окленда. Это был худощавый немногословный пожилой человек. Сейчас на нем был зеленый джемпер и даже галстук. А ведь в нынешние времена галстук был чрезвычайной редкостью. Голову старика украшала седая курчавая шевелюра, отчего Стюарту он всегда напоминал безбородого Санта-Клауса. Лицо Харди всегда хранило насмешливое ироничное выражение, а чувство юмора было довольно странным. Человеком он был некрупным и весил килограммов пятьдесят, никак не больше, но характером отличался властным, и Стюарт уважал его. Харди было под шестьдесят, и во многих отношениях он для Стюарта был чем-то вроде отца. Родной отец Стюарта, умерший еще в семидесятые годы, был страховым инспектором, тихим человеком, тоже носившим джемпер и галстук, вот только он не отличался буйным характером Харди и его вспышками гнева. Впрочем, может все это временами и имело место, только Стюарт никогда не был их свидетелем, а, может, просто навсегда подавил в себе память о них.
А еще Харди напоминал Джима Фергюсона.
Именно это в наибольшей степени и привлекло к нему Стюарта три года назад. Маккончи прекрасно понимал что, никогда не стал бы отрицать этого, да ему и не хотелось. Стюарту очень не хватало Джима Фергюсона, поэтому его всегда тянуло к людям его напоминавшим.
Он сказал мистеру Харди:
- Моего конягу кто-то слопал. - С этими словами он уселся на стоящий у входа стул.
В этот момент из задней части мастерской появилась Элла Харди, супруга его работодателя, которая как раз готовила обед.
- Ты оставил его одного ?
- Да, - вынужден был признать Стюарт. Внушительных размеров женщина взглянула на него с осуждением и негодованием. - А мне всегда казалось, что на городском причале Окленда он будет в полной безопасности. Ведь там есть специальный человек, который…
- Да нет, такое случается постоянно, - устало возразил Харди. - Проклятые ублюдки. Должно быть, это дело рук ветеранов войны, которые там гнездятся. Хоть бы кто-нибудь забросил под мост цианидную бомбу, ведь их там сотни. А где повозка? Похоже, тебе пришлось ее бросить, да?
- Мне очень жаль, - ответил Стюарт.
Миссис Харди едко заметила:
- Эдуард стоил восемьдесят пять серебряных долларов. Считай, лишились месячной прибыли.
- Да я все верну, - мрачно посулил Стюарт.
- Не бери в голову, - сказал Харди. - У нас в Оринде есть и другие лошади. Лучше скажи, что там насчет деталей от ракеты?
- Тоже не повезло, - ответил Стюарт. - Когда я добрался до места, все уже распродали. Кроме вот этого. - Он достал из кармана пригоршню транзисторов. - Фермер их просто не заметил, так что я попросту спер их. Впрочем, не могу сказать, годятся они на что-нибудь, или нет. - Он встал, подошел к столу и выложил добычу. - Прямо скажем, совсем не густо для целого дня. - Тут его настроение окончательно ухудшилось.
Элла Харди, не говоря ни слова, удалилась обратно на кухню, задернув за собой занавеску.
- Пообедаешь с нами? - спросил Харди, выключая лампу и снимая очки.
- Даже и сам не знаю, - отозвался Стюарт. - У меня какое-то странное чувство. Очень уж расстроился, вернувшись и обнаружив, что Эдуарда сожрали. - Маккончи прошелся по мастерской. "Сейчас наши отношения с животными, - пришло ему в голову, - здорово поменялись. Они стали ближе. Исчезла разделяющая нас прежде пропасть". - Там, на другой стороне залива я видел кое-что, чего никогда раньше не видел, - вслух сказал Сюарт. - Какое-то существо вроде летучей мыши, только это была не летучая мышь. Она была больше похожа на куницу, вся такая худая и длинная, с большой головой. Местные называют их гляделками, потому что они ужасно любят кружить возле окон и заглядывать в них.
Харди отозвался:
- Да это же белки-летяги. Я таких видел. - Он откинулся на спинку стула и ослабил галстук. - Они пошли от белок, обитавших в парке "Золотые Ворота". - Тут он зевнул. - Одно время у меня даже были планы их использовать… по крайней мере теоретически они могут оказаться очень полезными для переправки почты. Могут планировать, или летать, или уж не знаю как они там это делают, по много миль кряду. Но очень уж злобные. Я оставил эту затею после того, как пообщался с одной из них. - Он поднял правую руку. - Видишь этот шрам? Так вот, это ее зубов дело.
- А парень, с которым я разговаривал, сказал, что они даже очень неплохи на вкус. Мясо напоминает куриное. Ими торгуют в центре Сан-Франциско. Там полно старушек, которые торгуют этими белками на улице в жареном виде, причем горяченькими.
- Только не вздумай пробовать, - предупредил Харди. - Многие из них ядовиты. Это как-то связано с их питанием.
- Слушай, Харди, - вдруг вырвалось у Стюарта. - Я решил выбраться из города и обосноваться где-нибудь подальше.
Хозяин недоуменно уставился на него.
- Очень уж жестокая здесь жизнь, - пояснил Стюарт.
- Так она нынче везде жестокая.
- Думаю, что нет, если уберешься подальше от города - по-настоящему далеко - скажем миль этак на пятьдесят-сто.
- Только непонятно, как там прожить.
- Слушайте, а вам не доводилось продавать капканы в сельскую местность? - спросил Стюарт.
- Нет, - ответил Харди.
- А почему?
- Мелкие хищники живут в городах, среди развалин. Ты же и сам прекрасно это знаешь, Стюарт, и попросту витаешь в облаках. Сельская местность стерильна, тебе попросту очень скоро станет не хватать потока идей, которые наводняют город. Там ничего не случается, там сеют, пашут, убирают урожай, да слушают спутник. Кроме того, вполне возможно, там тебе придется столкнуться со старыми расовыми предрассудками по отношению к неграм, поскольку сельские вернулись к прежним порядкам. - Он снова водрузил очки на нос, включил лампу и принялся собирать очередной капкан. - Прелести сельской жизни это один из самых обманчивых из когда-либо существовавших мифов. Поверь мне, ты прибежишь обратно не позже, чем через неделю.
- Я мог бы взять с собой несколько капканов, и отправиться с ними, ну, скажем, в окрестности Напы, - настаивал Стюарт. - А то и в долину Сент-Хелена. Может, удастся сторговать их за вино. Они ведь и по сию пору выращивают у себя виноград. Видно так уж привыкли.
- Вот только на вкус оно не как прежде, - заметил Харди. - Видно, сама земля изменилась. Теперь вино… - тут он сделал неопределенный жест рукой. - Впрочем, когда попробуешь - поймешь. Вкус просто ужасный. Скверный.
После этого оба некоторое время молчали.
- Тем не менее, его пьют, - наконец сказал Стюарт. - Я сам видел: его привозят сюда, в город на этих старых газогенераторных грузовиках.