- Ну конечно, я могу доставить вас прямо на место. - Хилари задумчиво оглядел Хэла. - С Джейсом-то у меня проблем не возникнет, а вот то, что я смогу предложить из одежды тебе, боюсь, будет слегка маловато.
- Давай примерим то, что у тебя есть, - предложил Джейсон.
Хилари повел их в отгороженную часть помещения. Пройдя через дверь, они попали в кладовую, где до самого потолка громоздились разнообразные контейнеры со всевозможными припасами. Хилари пробрался между штабелями ящиков и коробок к огромной куче, состоящей из одежды и туристского снаряжения, и стал вытаскивать из нее отдельные предметы.
Минут двадцать спустя для обоих нашлось по комплекту прочной, добротной одежды и обуви, пригодной для прогулок по горам и лесам. Как и предполагал Хилари, доставшиеся Хэлу сорочка, куртка и нижняя рубашка оказались узкими в плечах и с короткими рукавами. Вся остальная одежда оказалась впору. Для Хэла подобрали и армейские горные сапоги подходящего размера.
- Ну а когда вы ели в последний раз? - спросил Хилари, после того как процесс экипировки завершился.
Ощущение голода стремительно ворвалось в сознание Хэла. Когда в камере он понял, что на получение еды в ближайшее время надеяться нечего, то рефлекторно заблокировал свою потребность в ней, причем весьма надежно: утром, сидя с Джейсоном в кафе, где ее можно было заказать, он даже и не вспомнил о ней.
- А мы вообще не ели ничего, с тех пор как сошли с корабля, - сообщил Джейсон.
- Ну, в таком случае мне, наверное, стоит вас покормить, а? - предположил, усмехаясь, Хилари. Они вышли из кладовой, и Хилари повел их в другой угол строения, где находились койка, раковина, оборудование для хранения продуктов и различные устройства для приготовления пищи.
Он приготовил им огромное количество еды: обжаренные овощи, местная баранина и хлеб. Запивали они ее предложенным в неограниченном количестве некрепким сладковатым пивом, которому по вкусу и аромату было очень далеко до одноименного напитка, вырабатываемого на Земле. Переполнившая желудок пища подействовала на Хэла не хуже снотворного, и как только он вместе с остальными оказался в потрепанном шестиместном фургоне военного образца, сразу же устроился поудобнее и заснул.
Разбудили его непрерывно повторяющиеся монотонные звуки. Взглянув в боковые окна, он понял, что это ветки хлещут по кузову машины, фургон двигался по очень узкой лесной дороге и едва проходил между кустами, растущими по обеим ее сторонам. Джейсон и Хилари, расположившиеся на переднем сиденье, вели, видимо, уже давно начатый разговор.
- ...Конечно, это их не остановит! - горячо доказывал Хилари. - Но если и существует на свете что-нибудь, на что эти сатанинские отродья хоть как-то реагируют, так это общественное мнение. Если Рух и, ее сподвижники сумеют позаботиться о геостанции, то Иные окажутся перед выбором: либо посадить на голодный паек Хоуп, Вэливэйл и другие близлежащие города, либо перенести оснащение кораблей в центр на Южный Промис. Тогда им не придется создавать нового центра. Конечно, это всего лишь временная палка в их колесо, но чего еще мы можем сейчас требовать?
- Мы можем требовать победы, - ответил Джейсон.
- Господь позволил дьявольским отродьям добиться контроля над нашими городами, - сказал Хилари. - Всевышний освободит нас от них в свой урочный час. А до тех пор мы должны доказывать свою верность Ему.
Джейсон вздохнул.
- Послушай, Хилари. Иногда я забываю, что ты такой же пожилой человек, как и другие, когда речь заходит о чем-нибудь таком, что выглядит как проявление Божьей воли.
- Ты еще мало пожил на свете, - сказал Хилари. - Тебе кажется, что все вокруг зависит от тех событий, которые произошли в течение немногих лет твоей жизни. Когда ты станешь постарше и приглядишься ко всем четырнадцати мирам, то поймешь - час Страшного Суда уже близок. Наша раса состарилась и погрязла в грехе. В каждом из миров все рушится и приходит в упадок. И появление здесь Иных, стремящихся сделать каждого из нас скотиной в своем личном стаде, - это еще один знак приближения Судного Дня.
Джейсон покачал головой.
- Я не могу принять такую позицию, - возразил он. - Мы должны были бы оставить все надежды, если в них нет смысла.
- В них есть смысл, - сказал Хилари, - в практическом понимании. Вынуждая эти отродья перенести осуществление своих планов в другой центр, мы способствуем задержке их выполнения. И кто знает, может быть, именно эта задержка является частью плана Господа в его подготовке к великому и последнему сражению.
Внезапно ветки перестали задевать за кузов и окна фургона. Он вынырнул на открытое пространство, поросшее только высокими, раскидистыми хвойными деревьями, разновидностями каких-то земных пород. Они стояли на значительном расстоянии друг от друга на неровной скалистой поверхности, не покрытой ничем, кроме редких пятен зеленого мха да опавших и уже порыжевших хвойных иголок. Здешнее солнце, которое Хэл впервые увидел с момента своего появления на Гармонии, пробивалось сквозь густую массу светлых и темных облаков; в некоторых местах их сплошную пелену разрывали порывы ветра, и в этих разрывах сиял удивительно яркий голубой свет. Ветер покачивал фургон, и тут Хэл впервые сообразил, что значительную часть пути они проделали, поднимаясь в гору. Окружающий ландшафт и характер растительности подтверждали, что сейчас они находятся значительно выше Цитадели. Хэл выпрямился на своем сиденье.
- Ну как ты там, жив? - спросил Хилари.
- Жив, - коротко ответил Хэл.
- Через несколько минут мы будем на месте, - сообщил Джейсон. - Знаешь, Ховард, давай сначала я поговорю с Рух насчет тебя. В конце концов, это она будет решать, принимать тебя в отряд или нет. Если она не захочет, мы вернемся обратно и вместе подождем, пока Хилари найдет такую группу, которая согласится взять к себе нас обоих.
- Учтите, в городе вам придется позаботиться о себе самим, - предупредил Хилари. - Я не смогу оставить вас в гараже. Ваше пребывание там было бы наверняка замечено, а это небезопасно.
- Да, мы знаем, - сказал Джейсон.
Фургон еще некоторое время поднимался вверх, а затем, перевалив через вершину, стал довольно круто спускаться вдоль напоминающей гигантский овраг расселины, словно прорезанной в склоне ножом. Метрах в двадцати внизу лежала долина, которую пересекал ручей, едва заметный среди разросшихся по его берегам невысоких деревьев, покрытых густой зеленое хвоей. Фургон скользнул по склону на дно долины, лавируя между деревьями, и остановился невдалеке от ручья. Сверху Хэл не замечал признаков присутствия здесь людей или наличия каких-либо укрытий, а теперь они очутились в самой середине раскинувшегося вокруг маленького лагеря.
Солнечный свет, прорвавшийся на минуту сквозь разрыв в облаках, осветил несколько палаток, похожих на пчелиные ульи высотой в рост человека. На их окрашенных в оливковый цвет стенках и крышах были укреплены ветки деревьев для дополнительной маскировки. Посредине открытого пространства Хэл увидел сидящего на камне седого мужчину с наполовину разобранным - видимо, для чистки - конусным ружьем в руках. На чистой тряпке, разостланной на коленях, лежали детали ружья. Стоящая перед ним высокая, стройная молодая женщина повернулась лицом к фургону. На ней была темно-зеленая армейская куртка, многочисленные прямоугольные карманы которой, видимо основательно заполненные, сильно оттопыривались. Плотные темно-коричневые брюки были заправлены в короткие сапоги. Тонкую талию туго перехватывал ремень портупеи; висящая на нем большая кобура с опущенным и наглухо застегнутым клапаном заметно оттягивала его вниз.
Коротко стриженные черные волосы, узкое смуглое лицо с широкими бровями и темными блестящими глазами - все делало ее облик гармоничным, близким к совершенному.
Поэтическое воображение Хэла снова пробудилось, и ему в голову пришла мысль, что эта женщина подобна темному клинку меча, освещенному солнцем. Но в следующий момент ему пришлось резко переключить свое внимание. Несколькими молниеносными движениями седоволосый поставил на место лежавшие у него на коленях детали ружья и резким толчком вставил в паз расположенного под стволом магазина новый рожок с конусами. Он проделал все почти так же быстро, как делал Малахия, когда обучал Хэла этому искусству. Конечно, движениям этого человека не хватало плавности и непрерывности действий Малахии, но в скорости он почти не уступал ему.
- Все в порядке, - сказала женщина в армейской куртке. - Это Хилари.
Напряжение рук седого, сжимавших готовое к бою ружье, ослабло. Но оно по-прежнему лежало у него на коленях, поверх тряпки, и ствол был направлен в сторону неожиданно появившихся посторонних.
- Я привез вам парочку новобранцев, - сообщил Хилари таким спокойным тоном, будто сидящий на камне человек держал в руках сливочное полено. Он двинулся вперед, следом да ним Джейсон, последним - Хэл.
- Это Джейсон Роу, - начал говорить на ходу Хилари. - Возможно, вы его знаете. Второй - не поборник веры, но наш друг. Это Ховард Иммануэльсон, шахтер с Коби.
К тому моменту, когда Хилари закончил представлять прибывших, он оказался метрах в двух от женщины и седого человека с ружьем. Хилари остановился. Женщина взглянула на Джейсона, коротко кивнула, затем перевела свой пристальный взгляд на Хэла.
- Иммануэльсон? - переспросила она. - Я Рух Тамани. Это мой заместитель, Иаков Дитя Господа.
Хэл взглянул на седого заместителя. Угловатое, худое лицо, обтянутое иссеченной ветрами и дождями, опаленной солнцем сухой, огрубевшей кожей. Морщины, лучами расходящиеся от уголков его глаз, глубокие складки вокруг рта, идущие от носа к подбородку, и поблекшие голубые глаза, впившиеся в Хэла, - все это было как стволы наведенных на него заряженных ружей.
- Тот, кто не является поборником веры, - произнес он глуховатым тенором, - не имеет права быть среди нас.
Глава 16
Несколько мгновений все молчали.
- Он не такой поборник веры, как мы, - пояснил Джейсон, - но он враг сатанинских отродий, и они преследуют его; значит, он наш союзник.
Рух посмотрела на него:
- А ты?
- Все последние восемь лет я трудился во имя веры, - ответил Джейсон. - Я был одним из Воинов в Чарити-Сити даже тогда, когда учился в колледже. Потом, в разное время, я сражался в отрядах Колэмбайна и Оливера Маккоичена.
Он повернулся и кивнул в сторону Хилари.
- Об этом известно Хилари. Он знает меня.
- Это верно, - подтвердил Хилари. - Все, что он говорит, - правда. Я знаю его уже больше пяти лет.
- Но ты не знаешь того, другого, - сказал Иаков Дитя Господа.
- Он сообщил, что был шахтером на Коби, - продолжал Хилари. - Я пожал ему руку и почувствовал на ладони мозоли от резака. А шахты Коби - единственное место во всех четырнадцати мирах, где до сих пор работают лазерными резаками.
- Он может быть шпионом. - Голос Иакова Дитя Господа оставался спокойным и ровным.
- Он не шпион. - Иаков повернулся к Рух Тамани. - Могу я поговорить о нем с тобой наедине?
Она внимательно посмотрела на него.
- Ты можешь поговорить наедине с нами обоими, - ответила она. - Идем, Иаков.
Она повернулась и пошла. Иаков Дитя Господа поднялся, по-прежнему не выпуская из рук конусного ружья, и вместе с Джейсоном двинулся за ней на край поляны. Там они остановились и начали разговаривать.
Хэл ждал. Он встретился взглядом с Хилари, и тот едва заметно улыбнулся, возможно, стараясь приободрить его. Хэл тоже улыбнулся в ответ.
К нему вернулось прежнее, хорошо знакомое чувство незащищенности и одиночества. Он ощутил его так же резко, как легко одетый человек, вдруг оказавшийся на улице в ненастную погоду, начинает дрожать от холода и пронизывающего ветра.
Внезапно его вернул к действительности тот факт, что разговор в дальнем конце поляны закончился. Джейсон и Иаков Дитя Господа шли обратно, в его сторону. Рух Тамани осталась там, где стояла во время разговора с ними. Она позвала его, ее звонкий голос был хорошо слышен через всю поляну.
- Подойди ко мне, пожалуйста.
Он подошел и остановился в метре от нее.
- Джейсон Роу сообщил нам все, что знает о тебе, - сказала она. Ее взгляд был пронзительным, но не жестким, глубина темно-карих глаз казалась бездонной. - Он верит тебе, но он может ошибаться. Нет никаких доказательств того, что ты не шпион. А Иаков очень этого опасается.
Хэл кивнул.
- Ты можешь как-нибудь доказать нам, что ты не шпион, подосланный Иными либо милицией?
- Нет, - ответил он.
- Я не имею права рисковать своими людьми, если это может обернуться опасностью для нас. Ты - один, а нас много, и то, что мы делаем, - важно.
- Это я тоже знаю, - сказал Хэл.
Рух смотрела на него изучающим взглядом. Ее лицо было подобно ее глазам - не настороженное, но в то же время непроницаемое, не дающее ни малейшего намека на то, о чем она думает. Он поймал себя на мысли о том, как хороша она, стоящая вот так, в лучах солнечного света.
- Те из нас, кто взял в руки оружие, чтобы сражаться против Иных и их рабов, - сказала она, - считают доказательствами не только документы. Если бы это было не так, мы бы не находились здесь, воюя с ними. Джейсон говорит, что ты даже не открыл ему свое подлинное имя. Это правда?
- Да, - ответил он. - Это правда.
Она снова молча смотрела на него секунду-другую.
- А мне ты не хочешь рассказать о себе и о том, как получилось, что ты оказался здесь? - спросила она после паузы. - Если ты расскажешь и я поверю тебе, то мы, возможно, позволим тебе остаться с нами.
Он колебался. Первое и самое главное правило из всех, какие ему внушали на тот случай, если ему придется скрываться - а именно это он и делал в последние годы, - держать в тайне свое подлинное имя. И в то же время что-то в его душе - возможно, вновь пробудившееся поэтическое начало - настойчиво призывало его любой ценой остаться здесь, с Рух и всеми ее людьми. Он вспомнил Авдия.
- Одним из тех, кто вырастил и воспитал меня, - сказал он, - был человек по имени Авдий, родом отсюда, со Старого Континента Гармонии. Однажды он заявил, имея в виду меня: "Мой народ никогда тебя не выдаст". Он говорил о людях, подобных вам, о том, что вы не выдадите меня Иным. Я хочу знать: могли бы вы выдать меня в том случае, если примете к себе? Можешь ты представить себе такие обстоятельства, при которых вы выдали бы меня?
Она смотрела на него широко открытыми глазами.
- Ты ведь не с Гармонии и не с Ассоциации, верно?
- Верно, - ответил он. - Я с Земли.
- Я так и подумала. Вот почему ты не понимаешь. На обеих наших планетах найдутся люди, которые могли бы выдать тебя Иным. Но мы не берем их в расчет. И Бог не берет их в расчет. Если мы примем тебя в свой отряд, то даже ради спасения всех остальных наших бойцов мы не выдадим тебя, точно так же как не выдали бы никого другого. Я объясняю это тебе только потому, что ты - не один из нас; и это не твоя вина, что приходится объяснять тебе то, что не нуждается ни в каких объяснениях. Какая была бы польза от нас и от всего того, что мы делаем, если бы мы принадлежали к тем, кто способен купить свою безопасность или победу ценой хотя бы одной-единственной живой души?
Он снова кивнул, на этот раз очень медленно.
- Этот твой Авдий, - заговорила она снова, - был твердым поборником веры?
- Да.
- И ты хорошо его знал?
- Да, - повторил Хэл. И, воскресив в памяти образ Авдия, снова, несмотря на прошедшие годы, почувствовал, как у него сдавило горло.
- Тогда ты должен понимать то, что я тебе говорю.
Он справился со спазмом в горле и еще раз посмотрел ей в глаза. Они были не такими, как глаза Авдия, но в то же время похожими на них. А Авдий никогда бы его не предал.
- Я расскажу тебе все, - произнес он, - если этого не будет знать никто, кроме тебя.
- Нет, не будет, - ответила Рух. - Если твой рассказ меня убедит, то всем остальным вполне хватит моего ручательства за тебя.
- Ну, тогда слушай.
Стоя рядом с ней на краю поляны, он поведал ей все, начиная со своих смутных детских воспоминаний и кончая теми событиями, которые привели его к ним. Когда он стал описывать смерть Авдия, Уолтера и Малахии, у него снова перехватило горло, и несколько секунд он молчал, не в силах произнести ни слова. Когда голос вернулся к нему, он продолжил свой рассказ.
- Да, теперь я понимаю, почему ты не хотел говорить обо всем этом, - сказала она, дослушав его до конца. - Скажи, а почему твои учителя были так уверены, что Иные, узнав о твоем существовании, обязательно решат тебя уничтожить?
- Уолтер объяснял это с позиций онтогенетики. Тебе знакомо это экзотское научное направление?
Она кивнула.
- Некоторые из Иных являются экзотами по происхождению, и им известно, что, согласно онтогенетическим расчетам, я могу стать проблемой как для них самих, так и для того, чего они стремятся добиться. Поэтому они постараются убрать меня. Но если мне удастся уцелеть до тех пор, когда я стану достаточно взрослым, чтобы противостоять им, то я не только сумею сам защитить себя, но и смогу помочь остановить их.
- Понимаю. - Темные глаза Рух почти светились в солнечных лучах. - Если верить тебе - а я верю, - ты тоже карающий меч Господа, только на свой лад. - Она улыбнулась ему. - Мы берем тебя. Пошли.
Она повела его через поляну обратно к ожидавшим их Иакову, Хилари и Джейсону.
- Начиная с этого момента Ховард Иммануэльсон - член нашего отряда, - сообщила она, обращаясь к Иакову. Затем, повернувшись к Джейсону, добавила:
- И ты, конечно, тоже, если ты сам этого хочешь.
- Да, хочу, - ответил Джейсон. - Спасибо.
- Если тебе знакома жизнь воина - а судя по твоим словам, она тебе знакома, - то ты должен знать, что благодарить тут почти не за что. - Она снова повернулась к Иакову:
- Иаков, я приняла Ховарда в наши ряды потому, что он рассказал мне нечто такое, чего я не могу сообщить ни тебе, ни другим. Но я заявляю тебе, что полностью доверяю ему.
Взглядом голубых глаз, твердых, как сапфиры, Дитя Господа буквально буравил Хэла.
- Пусть будет так, если это говоришь ты, Рух, - медленно произнес он и добавил, обращаясь к Хэлу:
- Ховард, следующий, кто здесь командует после Рух, это, я. И ты должен всегда помнить об этом.
- Хорошо, - кивнул Хэл.
- Хилари, ты не останешься пообедать с нами? - предложила Рух.
- Спасибо, Рух, - поблагодарил Хилари, - но у меня много работы в мастерской, не говоря уж о том, что я сегодня дважды пропустил время молитвы, пока перевозил к тебе сюда этих людей.
- Но у нас будет молитва перед обедом.
- Ну как же, знаю, два раза в день, утром и вечером, - с ноткой сарказма изрек Хилари.
- И это все?
- Наступит день, и Господь предъявит тебе и твоим людям свой счет, Рух.
- Он предъявит свой счет каждому из нас, - отозвалась она.
- А ты решила теперь поступать по-новому и заменять молитвы своими боевыми действиями, так, что ли? - Хилари вздохнул и перевел взгляд на Дитя Господа:
- Ну а как твоя душа чувствует себя, когда ты молишься всего два раза в день?