- Да, - ответил Вэйлок. - Это борьба за существование вечная борьба, но самая жестокая и безжалостная за всю историю человечества. И ты сочиняешь фальшивые теории, обманываешь себя, ослепляешь… Если бы ты честно смотрела в лицо действительности, в Паллиаториях было бы меньше пациентов.
- Браво! - воскликнул канцлер Имиш, подошедший сзади. - Неортодоксальный взгляд на вещи, высказанный с большой искренностью.
Вэйлок поклонился.
- Благодарю. - Он кивнул Джакинт и пошел через толпу.
3
Вэйлок присел на скамейку в уединенном уголке зала. Значит, Джакинт заманила его сюда, чтобы установить его личность. Если не с помощью Абеля Мандевиля, то по телевекторным диаграммам, которые, по требованию Анастазии, достал ее поклонник.
Вэйлок достал пленки и стал рассматривать их. Телевекторные диаграммы Гэвина Вэйлока и Грэйвена Варлока совпадали полностью. Вэйлок улыбнулся и разорвал их. На диаграмме Анастазии изображение было расплывчатым, как будто два изображения наложили одно на другое. Даже красный крест - знак совмещения - и тот был двойным. Один четкий и яркий, другой - бледный и расплывчатый. Почему же такая нечеткость, двойное изображение? Вряд ли это неполадка в машине. Впечатление такое, как будто наложились диаграммы двух человек. Но это же невозможно. Альфа-диаграммы каждого мозга уникальны…
И вдруг у Вэйлока вспыхнула мысль, с первого взгляда абсурдная, но… Но если это так…
Возбуждение охватило его. В его мозгу созрел подробный план действий.
Но вот звуки труб разорвали течение его мыслей. Голоса затихли, свет стал меркнуть.
4
Часть стены отошла в сторону и открыла сцену с черным занавесом. На сцене появился молодой человек.
- Друзья искусства! Перед нами согласилась выступить самая замечательная актриса современности. Я, конечно, имею в виду несравненную Анастазию де Фанкур. Она поведет нас за кулисы иллюзий и скинет вуаль с действительности. Выступление будет коротким, и она просила меня извиниться за некоторую схематичность представления. Но я не хочу этого делать. Помогать Анастасии будет музыкант-любитель, иными словами - я.
Он поклонился и исчез. В холле стало темно.
Черный занавес задрожал. Вспыхнул свет прожектора, но на сцене никто не появился.
Потом из мрака вышла хрупкая белая фигурка в костюме Пьеро. Казалось, она вся трепещет в ярком свете. Она нерешительно подошла к занавесу и как бы в нерешительности отогнула его. Что-то большое, черное прыгнуло на нее. Девушка бросила занавес, отскочила, пошла в глубь сцены. Луч света преследовал ее. Она повернулась к зрителям. На белом, как снег, лице четко выделялись черные губы. Волосы едва прикрывала белая шапочка с черным помпоном. Традиционный костюм Пьеро состоял из свободного белого балахона с черными помпонами на месте пуговиц. Черные большие глаза, брови, выгнутые так, что придавали лицу изумленное выражение, - наполовину клоун, наполовину привидение…
Она отошла к самому краю сцены и смотрела на занавес, который, дрожа, отошел в сторону.
Так началась пантомима, которая длилась пятнадцать минут. Она состояла из трех эпизодов, в каждом из которых утверждалась победа сердца над разумом, фантазии над реальностью. Каждый эпизод был обезоруживающе прост, но эту парочку было трудно увидеть за дьявольским очарованием мима, за скорбно опущенными углами черного рта, за большими, как чернильные озера, глазами. Каждый эпизод сопровождался музыкой, сюжет начинался с простейшего действия, которое, постепенно усложняясь, переходило в сложные построения, имеющие глубокий философский смысл.
Действие первого эпизода происходит в лаборатории парфюмерной фабрики, где девушка работает лаборантом. Она смешивает разные масла, эссенции, но в результате получает только зловонный пар, который заставляет морщиться зрителей в зале. Девушка в отчаянии всплескивает руками и берет толстую книгу. Затем она бросает в чашу рыбью голову и горсть розовых лепестков. В чаше вспыхивает зеленое пламя. Девушка в трансе. Она роняет в чашу свой платок и из чаши поднимается сноп разноцветных искр - чудо пиротехники. Все это сопровождается чарующей музыкой.
Во втором эпизоде девушка ухаживает за садом. Земля сухая и каменистая. Она выкапывает ямки и в каждую сажает цветок - розу, подсолнух, лилию. Цветы один за другим сохнут и желтеют. Девушка в отчаянии. Она ломает руки, рвет цветы, бросает их на землю. В порыве отчаяния она втыкает в землю лопату. Тут же из черенка лопаты начинают расти ветки, покрытые зелеными листьями. На ветках висят спелые плоды.
В третьем эпизоде сцена абсолютно темная. Виден только циферблат часов, зеленые стрелки и красная метка на цифре двенадцать. Девушка выходит на сцену, смотрит на небо и начинает строить дом. Она строит его из совсем неподходящих материалов - сломанных досок кусков металла, осколков стекла. Несмотря на это, у нее что-то получается. Вырисовываются контуры дома. Девушка снова смотрит на небо и начинает работать быстрее. Стрелка приближается к красной отметке.
Дом готов. Девушка счастлива. Она открывает дверь, чтобы войти, и отгоняет птиц. Пока она этим занята, стрелка касается красной отметки яркая вспышка света, гром яростный белый прибой расшвыривает обломки досок и камней, захлестывает и уносит девушку. Рев, скрежет, нечеловеческий вопль.
В холле включился свет, занавес опустился, секция стены встала на место.
5
Анастазия де Фанкур вернулась в свою комнату, скрыла за собой дверь. Она чувствовала себя так, как будто вынырнула из ледяной воды и вернулась на солнечный пляж.
Спектакль вроде бы получился, хотя и были шероховатости. Возможно, придется добавить еще один эпизод.
Она застыла. В комнате находился кто-то чужой. Незнакомый. Она заглянула в маленькую прихожую. Там сидел мужчина. Большой мужчина с бородой.
Анастазия сняла шапочку. Волосы рассыпались роскошными черными локонами.
- Мистер Рейнгольд Бибурсон. Большая честь для меня.
Бибурсон медленно покачал головой.
- Нет. Это честь для меня. Я не буду извиняться за вторжение. Космолетчики выше условностей.
Анастазия рассмеялась.
- Я бы согласилась с вами, если бы знала какие условности вы имеете в виду.
Бибурсон отвел глаза в сторону Анастазия подоила к столу взяла полотенце и начала вытирать грим с лица.
- Я не из тех, кто умеет хорошо говорить - начал Бибурсон - В моих мыслях рождаются картины которые трудно перевести в слова. Мне приходилось бодрствовать на вахте недели, месяцы, пока остальные спали.
Анастазия скользнула в кресло.
- Вы, должно быть, очень одиноки.
- У меня есть работа. Есть скульптуры. Есть музыка. Сегодня я увидел вас и поразился. До сих пор я только в музыке находил то, что всколыхнули во мне вы.
- Этого следовало ожидать. Мое искусство похоже на музыку. И я, как и музыканты, пользуюсь символами, далекими от реальности.
Бибурсон кивнул.
- Я понимаю.
Анастазия подошла к нему, заглянула в его лицо.
- Вы странный человек. Вы чудесный человек. Почему вы здесь?
- Я пришел просить, чтобы вы полетели со мной. - Ответил Бибурсон с величественной прямотой. - В космос. Стар Энтерпрайз готовится к полету. Скоро мы полетим на Акарнар. Я зову вас с собой, в черное, украшенное звездами небо.
Анастазия улыбнулась.
- Я такая же трусиха, как и все остальные.
- В это трудно поверить.
- Но это правда. - Она подошла к нему, положила руку на плечо. - Я не могу покинуть свои суррогаты. Тогда распадется связь между ними. Как видите, моя свобода весьма ограниченна.
Сзади послышались шаги и раздался хриплый голос:
- Должен сказать, что сценка весьма любопытная.
В дверях стоял Абель Мандевиль и осматривал комнату. Лицо его искажала злоба.
- Крутишь шашни с этой бородатой вороной? Обнимаешься с ним?
Анастазия разозлилась.
- Не слишком ли много ты позволяешь себе?
- Ха! Моя грубость менее тошнотворна, чем твое легкомыслие.
Бибурсон встал.
- Боюсь, что я испортил вам весь вечер, - печально сказал он.
Мандевиль хмыкнул:
- Не обвиняй себя. На твоем месте мог быть любой другой.
Раздался еще один голос. В комнату заглядывал Винсент.
- Могу я поговорить с тобой, Анастазия?
- Еще один! - воскликнул Абель.
Роденейв напрягся.
- Это оскорбление, сэр.
- Не имеет значения. Что тебе здесь нужно?
- Я не вижу, почему это вас должно интересовать?
Абель двинулся к нему. Роденейв, ростом чуть ли не вдвое ниже его, не тронулся с места. Анастазия очутилась между ними.
- Эй, петухи! Остановитесь! Абель, уйдешь ли ты наконец?
Абель взбесился.
- Мне уйти? Мне?
- Да.
- Я уйду последним. Я хочу говорить с тобой. - Он махнул в сторону Роденейва и Бибурсона. - Эй, вы, уходите!
Бибурсон поклонился с печальной грацией и вышел. Винсент нахмурился.
- Может быть, мы увидимся позже? Мне нужно объяснить… Анастазия склонила голову. Ее лицо выражало страшную усталость.
- Не сегодня, Винсент. Мне нужно отдохнуть. Роденейв заколебался, затем ушел. Анастазия повернулась к Абелю.
- Абель, пожалуйста. Мне нужно переодеться.
Но Абель стоял, набычившись, и не двигался с места.
- Мне нужно поговорить с тобой.
- Я не хочу ничего от тебя! - Голос ее внезапно сорвался на крик. - Ты понимаешь, Абель? Я с тобой покончила навсегда, насовсем! Уходи! - Анастазия отвернулась от него и стала вытирать грим.
Сзади послышались тяжелые шаги, затем в комнате раздался возглас, стон, звук упавшего тела и мерное капанье - кап, кап, кап., которое скоро прекратилось.
XII
1
Наступило воскресенье. Вэйлок проснулся в состоянии полной прострации. Он медленно оделся, вышел на улицу и пошел вдоль озера по направлению к бульвару Эстергази. Выбрав место в небольшом кафе, откуда он мог видеть и озеро и набережную, он заказал крепкий чай и рогалики с джемом.
Площадь была залита солнечным светом. Народу было больше, чем обычно. Дюжина крикливых детей играла в игру "Найди Гларка" Поблизости от Вэйлока сидели трое юношей и разговаривали, изредка громко смеясь.
Вэйлок прислушался. Юноши рассказывали анекдоты, большей частью неприличные.
Настроение его ухудшалось. Он мог повернуться к ним и сказать.
- Смотрите на меня, я монстр Я убил не один раз, а два. А сейчас я обдумываю способ убить много людей.
Эти идиоты раскрыли бы рты от страха, они подавились бы своим кретинским смехом.
Солнце грело все сильнее, и постепенно к Вэйлоку стало возвращаться присутствие духа.
События прошлого вечера должны были реабилитировать его. Это должна была признать даже Джакинт. Если она согласится прекратить свои преследования, он может забыть тот ужасный план, что зрел в его голове. Однако он понимал, что ему будет трудно отказаться от него.
Вэйлок достал из кармана конверт Роденейва и стал рассматривать пленку Анастазии. Разделить эти два изображения, наложенные друг на друга, совсем нетрудно. Обычная фототехника с фазовым анализом.
Он снова спрятал конверт в карман. Роденейв сильно рисковал из-за Анастазии. Если бы все открылось, он потерял бы работу и его ждала бы Клетка Стыда. Он, Вэйлок, однажды рискнул и ничего не выиграл. Кажется, сейчас ему не останется ничего, кроме как рискнуть снова, но с большей вероятностью выигрыша.
Вэйлок посмотрел на залитую солнцем площадь, где играли дети, где мужчины и женщины шли в Актуриан и выходили оттуда с неподвижными лицами, угасшими глазами. Вэйлок взял утреннюю газету. С первой страницы на него смотрело лицо Анастазии де Фанкур, прекрасное и одухотворенное, как лицо Сильфиды. Да, ее выступление было потрясающим. Вэйлок взглянул на название газеты "Кларион" - газета Абеля.
Вэйлок быстро пробежал глазами новости. Миллионер Гларк предлагал все свое состояние за то, чтобы стать Амарантом. Автор жестоко высмеивал незадачливого миллионера. Новый суперинтендант Леон Гра-делла рассказывал о Балиасском Паллиатории. Лига Гражданской Морали гневно клеймила развлечения в Карневале, называя их позорными, грязными, отвратительными.
Вэйлок зевнул, отложил газету. По набережной шла странная пара: высокий угрюмый молодой человек и женщина, такая же высокая, с гладкими рыжими волосами и длинным лицом. На женщине был ярко-зеленый жакет, ярко-желтая юбка, на руках звенела дюжина медных браслетов.
Вэйлок узнал ее: Пледж Каддиган. Они встретились глазами.
- Гэвин Вэйлок! - воскликнула она и всплеснула длинными руками. Она подхватила молодого человека под руку и потащила его к столу, где сидел Вэйлок.
- Роджер Бисли, Гэвин Вэйлок, - представила она. - Мы можем посидеть с тобой?
- Конечно.
Если Пледж и скорбела о муже, то она хорошо скрывала свои эмоции. Пледж и Роджер сели за стол Вэйлока.
- Я надеюсь, Роджер, - сказала Пледж, - что Гэвин Вэйлок станет одним из наших.
- Кем же? - спросил Вэйлок.
- Визерером, конечно. Сейчас все мыслящие люди приходят к нам.
- А кто такие Визереры?
Пледж в притворном удивлении расширила глаза:
- О нас так много говорят… Мы люди протеста. Мы создали свою коалицию и теперь организуем центральный комитет.
- Зачем?
Пледж удивилась.
- Чтобы мы стали социальной силой и могли что-то делать с правительством.
- Что именно?
Пледж снова всплеснула руками. Браслеты зазвенели.
- Если мы все будем заодно, то все будет просто. Нынешние условия жизни невыносимы. Мы все хотим перемен. Все, кроме Бисли.
Бисли кротко улыбнулся.
- Наш мир несовершенен. Но я уверен, что нынешняя система ничем не хуже любой другой.
Пледж сделала гримасу.
- Видишь, насколько он консервативен?
Вэйлок посмотрел на Бисли.
- Почему же тогда он с вами?
- А почему бы и нет? - воскликнул Бисли. - Я самый настоящий Визерер. Они спрашивают друг друга: каким будет мир? А я конкретизирую вопрос: каким будет мир, если нынешние условия сохранятся?
- Он не предлагает ничего конструктивного, лишь спорит с нами.
- Ничего подобного. У меня есть четкая точка зрения. Она настолько проста, что Пледж и ее горячие друзья не могут понять ее. Я считаю так: первое - каждый хочет вечной жизни. Второе - этого нельзя допустить, иначе мы вступим в новый век Хаоса. И третье - очевидное решение - дать вечную жизнь только тем, кто заслужил ее. А это и есть наша нынешняя система.
- Но люди! Их постоянное нервное напряжение, страдания, ужас! Что ты скажешь о несчастных, заполняющих Паллиатории? Двадцать пять процентов всего населения!!!
Бисли пожал плечами.
- Мир несовершенен. В нем всегда будет страх и боль. Мы стремимся уменьшить их. Именно этим и нужно заниматься.
- О, Роджер! Ты не можешь серьезно верить в это!
- При отсутствии доказательств обратного, верю. - Он повернулся к Вэйлоку. - Во всяком случае, такова моя точка зрения, за что и подвергаюсь нападкам со стороны этих горячих голов.
- Я встречался с Визерером прошлым вечером, - сказал Вэйлок. - Его звали Якоб Мил…
- Якоб Мил! - Пледж от возбуждения ущипнула Бисли. - Роджер, позвони ему. Он живет рядом. Спроси, не придет ли он сюда.
Роджер Бисли сделал гримасу, и тогда Пледж сказала:
- Хорошо. Я сама. - Она встала, пошла к телефону.
- Очень горячая особа, - заметил Бисли.
- Да, пожалуй.
Пледж вернулась.
- Он выходит. Сейчас будет здесь.
Вскоре появился Якоб Мил и был представлен Вэйлоку. Мил наморщил лоб.
- Ваше лицо мне знакомо. Мы уже встречались.
- Я видел вас вчера в Пан-Арт Юнион.
- Да? - Мил нахмурился. - Возможно. Я не помню… Ужасное событие.
- Действительно ужасное.
- А? Что случилось? - спросила Пледж и не успокоилась, пока не получила полный отчет обо всем.
Снова заговорили о Визерерах. Мил сетовал на упадок и дегенерацию современного общества Вэйлок сидел и смотрел на озеро.
Роджер Бисли воскликнул:
- Якоб, ты витаешь в облаках! Чтобы идти куда-то, нужно знать куда идти!
- Человечество уничтожило своего последнего врага. Мы открыли тайну вечной жизни, и она должна принадлежать всем!
- Ха, ха! - рассмеялся Бисли. - Под этой маской доброты скрывается самая жестокая доктрина. Кларжес, населенный Амарантами, плодящимися и размножающимися! А потом - спасайся, кто может!
Вэйлок задумчиво сказал:
- Ход событий будет неотвратимым. Сначала мы переполним свое государство. Затем перехлестнем границы. Варвары объявят нам войну Мы будем оттеснять их все дальше. Наше население все будет расти Мы оросим пустыни, воздвигнем острова в океанах, вырубим леса, и все это время нам придется воевать.
- Это будет империя, - пробормотал Бисли, - воздвигнутая на костях, сцементированная кровью.
- И что потом? - спросил Вэйлок. - Мы завоюем мир Через сто лет вечной жизни люди будут стоять на земле плечом к плечу на суше, а те, кому не нашлось места на суше, будут плавать на плотах.
Якоб Мил вздохнул.
- Именно это я и называю леностью мышления. Все видят проблему, обсуждают ее возможности решения, а затем опускают руки и живут по-прежнему, утешая себя мыслями о том, что хотя бы поговорили об этом.
Наступила пауза.
Снова заговорил Якоб Мил.
- Если бы у меня была власть, я никому не сообщил бы своих идей. Каждый должен самостоятельно дойти до этого, единственно правильного решения. Каждый должен понять необходимость такого шага.
- Но, Якоб! - сказала Пледж. - Все обеспокоены, все ищут решение, все думают, куда идти.
Якоб пожал плечами.
- Я знаю, куда мне идти, но пойдут ли за мной люди? Я не имею права звать за собой.
Роджер саркастически заметил:
- Ты не укажешь нам направления?
Мил улыбнулся и показал на небо.
- Вот наш путь. К звездам. Вселенная ждет нас.
Наступила тишина, полная замешательства. Якоб смотрел на них, улыбаясь.
- Вы считаете меня сумасшедшим? Может, я и есть сумасшедший? Простите меня.
- Нет, нет, - запротестовала Пледж.
- Возможно, это и решение проблемы, - сказал Бисли, - но не для жителей Кларжеса. У всех нас устоявшийся образ жизни, привычки, карьера в конце концов.
- Цитадель, - сказал Мил с презрением. И указал на Актуриан. - А это - сердце цитадели.
Пледж вздохнула.
- Ты мне напомнил. Мне нужно проверить свой слоп. Я не была там уже две недели. Кто-нибудь идет со мной?
Бисли согласился сопровождать ее. Все поднялись, вышли из кафе и разошлись.
Вэйлок купил свежую дневную газету. Заголовок на первой странице заставил его остановиться.
Абель Мандевиль совершил второе по тяжести преступление: самоуничтожение. Шеф Убийц Обри Херват говорил в интервью:
"Мы надеемся и настаиваем, чтобы те, кто будет общаться с новым Абелем Мандевилем, были великодушны и снисходительны. Естественно, такой поступок нельзя скрыть от нового Абеля, но не нужно рассматривать его как потенциального самоубийцу. Дадим ему шанс снова построить свою жизнь и будем обращаться с ним, как с обычным человеком".