У русских, в свою очередь, даже и не возникало сомнения, что все это - дело рук капиталистических поджигателей войны. Когда же сквозь железный занавес просочились слухи о вторжении инопланетян, красные ответили следующими взаимоисключающими утверждениями: во-первых, все это - ложь чистой воды, попытка скрыть приготовления к войне; во-вторых, все это - правда, ибо капиталисты, верные себе, атаковали мирных, ничего не подозревающих инопланетян атомными бомбами; и, в-третьих, правда это или нет - СССР будет непоколебимо бороться за мир во всем мире всем имеющимся в его распоряжении оружием, кроме бактериологического.
Одним словом, все возвращалось на круги своя. Люди говорили: "Ай, и не напоминайте мне об инопланетянах. Однажды я уже поверил в эту чепуху. Хватит! Стоит задуматься всерьез… Интересно, какую игру ведут русские? Непременно они что-то затевают, если здесь замешаны атомные бомбы".
Так, довольно скоро, status quo ante bellum hyphotheticum был восстановлен, и мы снова оказались в привычном положении взаимных подозрений. Единственный положительный результат - морская страховка подскочила на один процент.
- Нам не везет, - жаловалась Филлис. - Болидов все меньше и меньше, интереса к ним никакого. После первого погружения и то не было так скверно. До сих пор не понимаю, как мы упустили Бокера. Теперь его идея окончательно зашла в тупик. Впечатление такое, будто и впрямь ничего не происходит.
- Если бы ты внимательно читала газеты, - сказал я, - ты бы узнала, что на той неделе сброшено еще две бомбы: одна - в бухте Падающих Кокосов, другая - во Впадине Принца Эдуарда. Сейчас надо читать то, что напечатано мелким шрифтом.
- И чего они выбирают какую-то глухомань для своих бомбежек?
- Ни один цивилизованный регион не положит атомных бомб у своего порога, и никто их за это не осудит. Предложи мне хоть миллион, все равно откажусь от зрелища дохлой рыбы.
- Может быть, нам стоит пойти в Уайтхолл и поговорить с твоим адмиралом?
- Он капитан, - поправил я, обдумывая эту мысль. - В прошлую нашу встречу мне показалось, ты произвела на него впечатление…
- Я тебя поняла, - Филлис не дала мне закончить. - Хм, тогда - обед во вторник. Однажды ты обнаружишь, что промахнулся и получил отставку.
- Прелесть моя, тебе же самой так нравится водить всех за нос. Ты бы рассердилась, если бы я потребовал от тебя зарыть свой талант в землю.
- Все это прекрасно, милый, но мне хотелось бы знать, чей нос ты имеешь в виду?
Капитан Винтерс принял приглашение на обед.
- По-моему, - сказала Филлис, откидываясь на подушку и изучая потолок, - Милдред очень привлекательна.
- Да, дорогая, - не задумываясь, откликнулся я.
- Да?
Мы немного помолчали.
- Мне показалось, она отвечала тебе взаимностью, - заметила Филлис.
- Э… - промямлил я, - так, легкое увлечение.
- Вот-вот.
- Дорогая, ты ставишь меня в неловкое положение. Мне надо было сказать, что одна из твоих лучших подруг некрасива?
- Я не уверена, что Милдред - одна из моих лучших подруг. Но она действительно привлекательна.
- И все равно, она не может сравниться с тобой. Ты у меня - сама искренность: глаза, улыбка… Ты - чудо. Да тебе самой это прекрасно известно. И, честное слово, ты была на высоте.
- А капитан тоже ничего! - увернулась Филлис.
- Можно подвести итог: мы провели вечер с двумя милыми привлекательными людьми, не так ли?
Филлис что-то пробурчала.
- Любимая, не ревнуешь же ты меня в самом деле? Мой талант притворяться…
- Как-то внезапно он у тебя прорезался, дорогой, - оборвала меня Филлис.
- Я всегда сочувствовал мужчинам, толкущимся вокруг тебя.
- Мне они не нужны.
- Дорогая, - заметил я спустя некоторое время, - я начинаю сомневаться, стоит ли нам еще встречаться с Милдред.
- Мм… и с капитаном тоже.
- А все-таки, что говорил тебе капитан?
- О, массу комплиментов! В нем определенно есть ирландская кровь.
- И все-таки, давай от дел суетных перейдем к насущным, о чем вы говорили с капитаном?
- О чем? Да, в основном, он старался держать язык за зубами, а то, что мне удалось из него вытянуть, не очень-то утешительно. Местами - просто ужасно…
- ???
- В принципе, ничего не изменилось. Ни здесь, ни там - на глубине. Во всяком случае, никто не имеет ни малейшего представления о том, что нас ждет. Неизвестность нагнетает тревогу, и наши адмиралы боятся, как бы она не обернулась паникой. Из его объяснений я поняла, что все их попытки исследования Глубин не увенчались успехом. Например - эхолокация. Они прощупали все дно, но ничего не определили. Вторичное эхо оказывалось настолько слабым, что понять - стайки ли это мелких рыб или более крупные существа - было невозможно.
Мало проку и от глубинных микрофонов: то абсолютная тишина, то невообразимое нагромождение звуков, подобное тому, что мы слышали из телебата. Помня о том, что случилось с исследовательским судном, они попытались использовать трос из токонепроводящего материала, но и он сгорел на глубине тысяча саженей. Телекамера, работающая в инфракрасном свете, расплавилась на глубине восьмисот саженей и замкнула половину их приборов, хорошо, что они догадались изолировать ее от судна.
С атомными бомбами покончено, во всяком случае - на некоторое время. Капитан сказал, что их разрешено использовать только в определенных местах - "у черта на рогах". Но все равно радиоактивность уничтожает несметное число промысловой рыбы. Рыбинспекция по обе стороны Атлантики подняла дикий гвалт и утверждает, что своими испытаниями ВМС нарушили естественный процесс миграции рыб, а заодно и всю экологическую систему. Правда, кое-кто из специалистов считает, что данных для подобных утверждений маловато, что все это может происходить и по другой причине. Бесспорно - это отразится на обеспечении продовольствием. В общем, общественность без понятия, чего еще ждать от бомб, кроме гибели рыбы и повышения цен, поэтому популярность их резко упала.
- Ну, все это мы знали и раньше, - заметил я.
- Тогда кое-что новенькое для тебя: из сброшенных бомб две не взорвались.
- И что?
- Не знаю. Но адмиралы явно перетрусили. Видишь ли, эти бомбы сконструированы так, что взрываются на заданной глубине от давления. Надежно и весьма просто.
- Значит, они не достигли области нужного давления и застряли где-то по пути.
- Все это было бы так, но дело в том, что в бомбы вмонтировано специальное устройство, срабатывающее в подобных случаях как часовой механизм. И только на этот раз произошла осечка. Вот это и беспокоит адмиралов.
- Все элементарно, мой дорогой Ватсон, - улыбнулся я, - вода попала в часовой механизм, чего-то там заклинило и…
- Во-первых, ничего там не заклинило, - холодно обрубила Филлис, - во-вторых, Ватсон - это ты, а в-третьих, видел бы ты при этом лицо Винтерса…
- Еще бы! Посеять парочку атомных бомб - не шутка, я бы на их месте тоже не прыгал от радости, - откровенно признался я. - Что еще?
- Еще три судна пропали без вести.
- Когда?
- Одно - полгода назад, второе - с месяц, третье - на прошлой неделе.
- Возможно, здесь нет никакой связи.
- Все может быть… Но капитан уверен в обратном.
- Сколько осталось в живых?
- Никого.
Мы помолчали.
- Что-нибудь еще? - спросил я.
- Подожди, дай вспомнить. Ах, да… Они разработали какой-то специальный снаряд убийственной силы, но - не атомный. Правда, испытать не успели.
Я с восхищением посмотрел на свою жену.
- Вот это работка, дорогая. И ты еще говоришь, что капитан держал язык за зубами! Да у тебя мертвая хватка! Может быть, тебе удалось раздобыть и какие-нибудь чертежи или рисунки?
- Глупая твоя голова. В газетах нет публикаций только потому, что никто не хочет лишний раз волновать народ. Ни одна редакция не пойдет на это. Прошлый шум-гам настолько сократил число тиражей, что теперь рекламодатели ни за что не станут рисковать. Никто ведь не собирается звонить, например, во впадину Минданао и интересоваться - не хочет ли там кто-нибудь приобрести любопытную информацию.
- Пожалуй, ты права, - согласился я.
- Иногда и вояки проявляют здравый смысл, - задумчиво констатировала Филлис и добавила: - Хотя, возможно, он и умолчал о чем-нибудь.
- Наверняка, - поддакнул я.
- А! Самое главное, - спохватилась Филлис, - капитан обещал познакомить меня с доктором Матетом.
Я сел.
- Но, милая, после нашей последней передачи Океанографическое общество пригрозило отлучением всякому, кто посмеет связываться с нами. Это же часть их антибокеровской кампании.
- Да, но доктор Матет - друг капитана, он в курсе всех дел. И мы с тобой все-таки не отъявленные бокерианцы, не так ли?
- Кто знает, совпадет ли твое мнение о нас с мнением доктора Матета? Ну, да ладно… Когда же мы встречаемся с ним?
- Полагаю, я увижу его через пару дней, милый.
- Не понял. Не хочешь ли ты сказать, любимая…
- Так мило с твоей стороны доверять мне.
- Но…
- Все, дорогой. Пора спать, - отчеканила Филлис.
Как потом рассказывала Филлис, Матет встретил ее обычными словами.
- И-Би-Си? - недоуменно воскликнул он. - Мне помнится, капитан Винтерс говорил про Би-Би-Си.
Это был довольно крупный худощавый человек с огромной шарообразной головой. Полированный загорелый лоб заканчивался, казалось, на самой макушке, и весь величественный купол его головы был обрамлен волнистыми седыми волосами. Слегка портили впечатление пучки волос, торчащие из ушей. Два горящих карих глаза, выдающийся римский нос, большой выразительный рот, тяжелый, чуть-чуть раздвоенный подбородок… - Филлис настолько образно описала мне этого человека, что я ясно представил, как он сутулится под тяжестью своей невообразимой ноши.
На его вопрос Филлис вздохнула и в очередной раз пустилась в рутинные объяснения о различии двух радиовещательных компаний, уверяя, что спонсорство отнюдь не означает продажность и бессодержательность. Матет нашел, что это новая и любопытная точка зрения. Тогда Филлис процитировала лучшие фрагменты из наших самых популярных передач, перечислила имена всех знаменитостей, которые когда-либо давали нам интервью, и постепенно, шаг за шагом, ей удалось убедить доктора, что мы - достаточно милые и даже мужественные люди, сражающиеся во славу передовых идей науки. А когда Филлис заверила, что имя доктора Матета не будет упомянуто ни при каких обстоятельствах, он понемногу разговорился.
Все его объяснения, выдержанные в строго академическом стиле, изобиловали несчетными силлогизмами и всевозможными специальными терминами. Филлис пришлось изрядно поломать голову над этой "тарабарщиной". Я изложу лишь суть разговора, не вдаваясь в подробности.
С год назад появились сообщения об изменении цвета некоторых океанических течений. Так в течении Куро-Сио, на севере Тихого океана, впервые обнаружена необычная муть, уносимая на северо-восток и постепенно исчезающая в безбрежных просторах.
- Само собой, мы взяли пробы воды и подвергли их тщательному анализу, - сказал Матет. - И чем бы, вы думали, вызвано изменение цвета?
Филлис выжидающе молчала, и он сам ответил на вопрос.
- В основном - илом из ракушек радиолярий с заметным вкраплением диатомового ила.
- Как интересно, - удачно нашлась Филлис. - И в чем же причина?
- О! - воскликнул доктор. - Вот в чем вопрос! Изменение весьма значительно, чтобы приписать его к явлениям обычным. Даже в образцах, взятых на другом конце океана - у берегов Калифорнии, мы обнаружили большой процент диатомового ила.
- Поразительно! И что же в результате?
- В результате? Очевидны лишь следствия, например, изменение миграций рыб. Совершенно естественно, что в воде, богатой диатомовыми водорослями…
Он еще долго продолжал в том же духе, а Филлис пыталась хоть что-нибудь уразуметь.
- …все это имеет огромное значение, но нас интересует первопричина. Я смотрю в корень. Что произошло в действительности? Как случилось, что иловые отложения поднялись с огромнейших глубин на поверхность в таких удивительных количествах?
Филлис почувствовала, что пора и ей вставить словцо.
- Может быть, это как-то связано с атомными бомбами? Мы там…
Доктор Матет так свирепо посмотрел на нее, что Филлис осеклась.
- Бомбы сбросили гораздо позже! И сомнительно, чтобы результат взрывов обнаружился в Куро-Сио, а не у Мариан.
- А-а-а…
- Естественней предположить, что мы наблюдаем вулканическую деятельность на дне океана. Как известно, это область повышенной сейсмической активности. Однако сейсмографы не зарегистрировали ни одного толчка…
Матет пустился в долгие пространные рассуждения о вулканах и о том, что причина кроется, безусловно, не в них.
- Тем более, - поддержала его Филлис, - ил не оседает, и нечто нам неизвестное продолжает происходить там, на дне.
- Да, - согласился Матет и вдруг, спустившись с высот Олимпа, добавил: - И, честно говоря, один Бог знает, что там за чертовщина.
Они поговорили еще немного, и Филлис выяснила, что изменения произошли не только в течении Куро-Сио: глубоководные отложения поднялись недалеко от Гватемалы - в Монзунском проливе, и по другую сторону перешейка - в Москитском течении. Повысилась плотность воды в экваториальной зоне Атлантики, у берегов Австралии, а также во многих других местах.
Филлис старалась записать все, что нам могло пригодиться для передачи. Только в конце беседы ей удалось задать вопрос, который давно крутился у нее на языке.
- Доктор, - спросила она, - как вы думаете, насколько это серьезно? Лично вас это беспокоит?
Он улыбнулся.
- Нельзя сказать, что я не могу уснуть по ночам, если вы это имеете в виду. Нет, нас, как вы изволили выразиться, беспокоит то, что мы вдруг оказались некомпетентны в сфере нашей компетенции. Мы бьемся лбами о стену и ничего не можем понять. - Он беспомощно развел руками. - А что касается результатов, считаю, что они даже благоприятны: со дна поднят огромный плодородный слой питательного ила. Я ожидаю в ближайшем будущем снижения цен на рыбу, и тем, кто предпочитает рыбные блюда, остается только позавидовать. К сожалению, я не из их числа. - Он опустил голову. - Меня беспокоит только то, что впервые я не могу ответить на простое "почему" в области, где я всегда считался неплохим специалистом.
- Слишком много географии, - сетовала Филлис, - слишком много океанографии, слишком много батиографии, слишком много всяких "графий". Будь ты хоть семи пядей во лбу, отобрать из этой кучи что-либо путное, по-моему, невозможно.
- Хм, - промычал я.
- Никаких "хм"! Когда у тебя в одно ухо влетает, а в другое вылетает, что в этом хорошего?
- Не думала ли ты, что Матет выложит тебе готовенький материал на целую передачу. Мало-помалу кое-что накапливается, это - еще одна капля. Огорчаться не стоит. Кстати, он никак не связывает это с болидами?
- Да нет. Я попыталась навести его на эту мысль, но он не отреагировал. Матета интересуют только факты, и, вообще, он был очень осторожен в высказываниях. Мне даже показалось, он сожалеет о том, что согласился на встречу. Знаменитость - не поддающаяся ни на лесть, ни на уговоры. Ничего кроме фактов, никаких тебе гипотез или догадок. Одно желание - не подмочить репутацию, как уже случилось с Бокером.
- С Бокером?! - воскликнул я. - Как хорошо, что ты напомнила. Уж он-то, наверняка, в курсе всех событий и имеет на этот счет свою теорию.
- После той пресс-конференции он избегает общения. - Филлис покачала головой. - И не удивительно: такая шумиха! Слава богу, мы не принимали в этом участия.
- Будем тянуть жребий - кому звонить? - предложил я.
- Я сама.
- Меня восхищает твоя непрошибаемая самоуверенность. Хорошо, давай.
Я развалился в кресле и с упоением слушал, как искусительница Филлис, пройдя через обычный ритуал объяснений, касаемых И-Би-Си - Би-Би-Си, очаровывает светило науки.
Должно признать, Бокер имел смелость и силу пойти против общественного мнения и не отказаться от своей, ставшей в одно мгновение непопулярной, теории. Но он сразу же дал нам понять, что не имеет ни малейшего-желания ввязываться в пустопорожние споры, так как ему совсем не улыбается вновь оказаться посмешищем для толпы.
Бокер сидел перед нами гордый и невозмутимый, слегка склонив набок голову с пышной седой шевелюрой.
- Вы хотите знать мою гипотезу потому, что у вас нет никаких мало-мальски приемлемых объяснений? Прекрасно, мне не составит труда ее изложить. Вряд ли вы с ней согласитесь, но, в любом случае, прошу не упоминать моего имени. Когда до всех дойдет, что я прав, тогда другое дело. Я не ищу дешевой славы и не хочу, чтобы обо мне думали, как о мелком трибуне. Договорились?
Я кивнул.
- Мы просто хотим, - пояснила Филлис, - воссоздать цепь событий. Если с вашей помощью удастся отыскать недостающее звено, мы будем очень признательны. Ну, а если вы нам не доверяете, это ваше право, и мы его уважаем.
- Мне нечего возразить, так что приступим. Теорию о происхождении глубинного Разума вы знаете - не буду ее повторять. А нынешняя ситуация представляется мне таковой… Существа… назовем их так, благополучно устроились в экологической нише и следующая их задача - обустроить новое жилище на свой лад. Ведь они - самые настоящие первопроходцы, колонисты. Чем, по-вашему, станет заниматься человек, прибыв на новое место? Благоустройством. И вот то, что мы наблюдаем сегодня, - и есть первый результат их деятельности.
- И чем же именно они заняты? - спросил я.
- Почем я знаю? - Бокер пожал плечами. - Учитывая то, как мы их встретили, думаю, чем-нибудь вроде защитных сооружений. Скорее всего, они добывают металл. Во впадине Минданао, а также в Глубинах юго-восточнее Бухты Падающих Кокосов работы идут полным ходом.
- Э… но горнорудные работы в таких условиях… - До меня дошло, почему Бокер пожелал остаться инкогнито.
- Откуда нам знать, каков уровень их цивилизации? Я могу привести вам множество примеров, где мы сами добились того, что, на первый взгляд, абсолютно невозможно.
- Это при давлении-то в несколько тонн, в кромешной темноте… - начал было я, но Филлис так взглянула на меня, что я тут же прикусил язык.
- Доктор Бокер, - сказала она, - вы обозначили две конкретные точки Мирового океана, почему именно эти?
Бокер перевел взгляд на Филлис.
- Как однажды заметил мистер Холмс знаменитому тезке вашего мужа: "Самая большая ошибка - строить теории на пустом месте. Но пренебрегать уже имеющимися данными - умственное самоубийство". Я обладаю неплохим воображением, но не могу представить себе ничего другого, кроме сверхмощного насоса, перекачивающего бескрайние залежи ила на поверхность океана.
- Но, - влез я, становясь в позу (мне порядком надоели постоянные издевки призрака мистера Холмса), - если, как вы утверждаете, они добывают руду, то почему цвет меняется за счет ила, а не за счет грунта?