- Я не ищу неприятностей, - произнес он морозящим тоном, - но и не избегаю их. Владек получил за дело, а если и у вас руки чешутся, то, пожалуйста, я готов. Только что ж вы сами за девушку не вступились? А, херои?
Поднялся гвалт. Команда кричала:
- А твое какое дело?! Будет он нам тут еще!..
- Сами как-нибудь разберемся!
- А то нашелся тут… моралист вшивый!
- Да что вы как с цепи сорвались?!
- А ты не защищай! Защитничек выискался!
- Но-но! Я тебя трогаю, что ли?!
Сквозь толпу протолкался долговязый, носатый парень с темным тощим лицом.
- Нечего нам тут выговаривать! - грубо сказал он. - У нас тут свои порядки, ясно тебе? Они с Машкой как-нибудь сами разберутся, а ты не лезь! - Он повернулся к толпе и спросил: - Правильно, безопасники?
- Вер-рна! - заревела команда.
Холодное напряжение на лице Жилина сменилось иронической усмешкой.
- "Безопасники"! - сказал он с презрением. - Пурпуров развели, как тараканов, а туда же! Да по вас самих изолятор плачет! И почему это мы должны были ваших людей с полюса снимать?! А вы где были?! "Сами разберутся"! - хмыкнул Жилин. - Это мужчины пусть заботятся о себе сами, с ними нянчиться я не собираюсь. Но попробуйте еще хоть раз обидеть при мне женщину! Так всыплю - синие будете ходить! И давайте кончать этот базар, мне нужно работать.
Тогда долговязый повернулся к нему и сказал:
- А может, мы не хотим, чтобы ты тут работал?
Жилин посмотрел долговязому в запавшие глаза долгим, упорным взглядом.
- А мне наплевать, чего вы хотите, - медленно проговорил он.
Из столовой торопливо вылезла Маша. Она была уже в спецкостюме, со шлемом под мышкой.
- Я готова! - радостно сказала она.
- Ты куда, Лиса? - удивилась команда.
- Я к ним! - Девушка подбородком указала на Жилина. - Хоть кем! Хоть грунтокопом! Лишь бы подальше от Базы! Не хочу я больше бояться и гадости выслушивать! Хватит с меня! Натерпелась!
Незаметно Жилин расстегнул клапан бокового кармана на комбинезоне, где лежал его табельный пистолет-парализатор.
- А ну, стой! - рявкнул долговязый. - Останови ее, Саид!
- Не советую, - спокойно сказал Жилин.
- Интересно, а кто нам помешает? - Долговязый дрожал от ярости, но что-то в поведении Жилина его удерживало. Киберинженер не боялся и не нервничал, в его голосе скорее чувствовалось пренебрежение.
- Я, - по-прежнему спокойно сказал Жилин.
Лицо долговязого побелело, затем покраснело от бешенства.
- Ты что, совсем считать разучился?! - проговорил он спертым голосом. - Нас тут девять человек!
- Вот и прекрасно, - ухмыльнулся Жилин, - силы вроде как сравнялись!
Он чуть наклонил голову и сунул руку под клапан, так, чтобы ладонь была в нескольких сантиметрах от истертой рукоятки ПП.
- Ну что? Сдавайте карты, безопаснички! Я сделаю ход, как только скажете!
Загремели шаги ярусом ниже, и по эскалатору взбежали Габа, Гоша и Антон Родин.
- Здорово, ребята! - приветствовал их Жилин, не сводя глаз с толпы. - Я тут продаю билеты на вечеринку с танцами. Не желаете выбрать себе партнеров?
- Мы уже настраиваем скрипки, афанде! - мгновенно оценил ситуацию Габа и выхватил пистолет-парализатор. Стажер и наноинженер молча вынули свои, демонстративно сдвинули до конца муфты излучателей, а ползунки регуляторов довели почти до упора, до зловещей красной риски.
- Осторожно и медленно поднимите руки, - проговорил Жилин, - расстегните оружейные пояса и бросьте на пол. А затем поворачивайтесь и шагайте.
Верзила позади долговязого негромко произнес:
- Считай меня вне игры, Мирон.
И Глеб услышал стук брошенного на пол разрядника. Тут же вслед за первым полетели и остальные.
- Расстегни пояс!
Долговязый Мирон пристально смотрел на Жилина широко открытыми глазами. По его щекам стекал пот. Затем он провел языком по пересохшим губам и начал расстегивать пряжку пояса. Кто-то в толпе шумно вздохнул. В какое-то мгновение Мирон мог попытаться выхватить квантовый разрядник, но он не стал дергать тигра за хвост и разжал пальцы. Оружейный пояс упал на пол.
Мирон попятился назад. Потом повернулся и пошел прочь, все ускоряя шаг. Стало вдруг очень тихо. Маша повернулась, быстро поцеловала Глеба в губы и побежала к выходу. А краснощекие богатыри остались стоять, будто оплеванные. Они стояли и молча смотрели, как их Лиса, их Ева, их Таис сбегает, не оглядываясь, по эскалатору, спеша покинуть Базу обетованную… И как можно скорее.
Глава 15
МАРС, СТАНЦИЯ "СОАМ"
Караван вездеходов, растянувшись на добрых полкилометра, медленно втягивался в устье широкого Ленточного каньона. Желтые песчаные танки гремели и лязгали меж изветрелых, угольно-черных скал, где металось басистое эхо, и нещадно коптили пылью.
Изрыже-красноватый прах клубился, повисал над танками плотной непроглядной тучей, заволакивая отвесные стены каньона, наплывавшие из красноватых потемок, и медленно оседал в лучах прожекторов на изгибистые дюны. Прах к праху.
Жилин ехал в голове каравана, в танке-транспортере типа "Ирбис". За пультом, опустив толстые красные пальцы на клавиши, сидел Руслан Алишеров. Он был невозмутим и величествен, а на его жесткое, плоское лицо так и просилась боевая раскраска.
Жилин пригнулся, чтобы не стукнуться головой об обивку низкого потолка, и просунулся в кабину.
- Долго там еще?
- Скоро уже! - быстро обернулся Руслан. - Если б сразу сели да поехали, - сказал он, будто оправдываясь, - а то, считай, весь день потеряли!
- Лучше не напоминай… - проворчал Глеб.
Добровольцы сильно припозднились с выездом. Пока дождались начальника космодрома, пока ругались со старшим инженером, вечерняя заря добагрянела и на небе зазвездило.
- Вот тебе и "взвейся-развейся!" - бурчал Руслан. - Как веселиться, так все на месте, а как поработать - никого не дозовешься… Ну, неужели нельзя было все еще с утра подготовить?! Знали же, что "Бора" на подлете! Нормальные люди спать уже ложатся, а мы все никак не раскачаемся…
- Э, э, не газуй! - встревожился Жилин.
Транспортер вздыбился, завис и тяжко ухнул с крутого взгорка. Загремели, заскрежетали гусеницы, тарабаня по камням. Глеб только крякнул и крепче вцепился в поручень.
- Куда ты так гонишь?
Руслан белозубо ощерился.
- Все путем, мастер! Прорвемся!
- Штрафовать тебя некому…
Шатаясь и переступая, Жилин пролез в пассажирское отделение. Здесь будто никто и не замечал валкой дороги и того, как все трясется и качается, как пол то бьет по пяткам, то резко уходит из-под ног. Бросив глазеть на однообразную багровую муть за спектролитовым колпаком, добровольцы переключились на спор.
- Ты знаешь, шо мене сдается? - услыхал Глеб (по мягкому выговору узнавался Лева Соловейчик). - Мене сдается, шо все они трохи вольтанутые!
- База называется… А еще - первопоселе-енцы, первопоселе-енцы…
- Я что угодно была готова увидеть, но такое!..
- Туристы еще эти… Чего вот шляться зря?
- Да брось ты! Не всем же новые земли открывать! Кому-то достаточно просто полазить по ним, посмотреть направо, посмотреть налево…
- Значит, ты считаешь, что все нормально?
- Нет, ну а что ты еще хочешь?! Чтобы все и сразу?
- Да подождите вы! Работает только двадцать процентов, а…
- И ничего не двадцать!
- А сколько?!
- Двадцать шесть!
- Ты что, с дуба рухнул?! Кто тебе такое сказал?
- СВ смотреть надо! И не сериалы, а новости!
- А что, точно двадцать шесть?
- Нет, ну а что я тебе, врать буду, что ли?! По Всеобщему Вещанию шло… Или по Мировой Сети?.. Короче, какой-то спец из Экономического Совета что-то там объяснял… ой, я не помню уже! Перед самым отлетом было - я собираюсь, а он там вещает…
- Ну, пусть даже двадцать шесть! Все равно ведь абсолютное большинство не работает!
- Да и хрен с ним!
- Правда что…
- Тебе хрен, а мне не хрен!
- Да что вы заладили: меньшинство-большинство! Люди-то тут при чем? Это реформаторам надо "спасибо" сказать!
- Ну, началось! Политики им уже виноваты!
- Это прогресс, старик! Плоды Второй НТР!
- Кушайте их большой ложкой!
- Все равно, - расстроенно протянула Марина. Ее губки искривились, надломившиеся брови придали лицу выражение горького недоумения и досады. - Такие странные… Взяли повыгоняли всех… Зачем, спрашивается? Ну, могли же как-то иначе все сделать, по-доброму! Просто какое-то издевательство над людьми!
- Ох и не говори… - вздохнула Гунилла. - Странные до ужаса!
- Ой, да ерунда это все! Вы так говорите… Можно подумать, при капитализме лучше было!
- Ага… Сильно бы тебе понравилось работать на босса? Посмотрел бы я тогда…
- Знаешь что?! - возмутилась Марина.
- Что?
- Ничего! Говоришь что попало! Ты хоть задумывался когда-нибудь, чем это ваше "безиндустриальное общество" закончится? Да человечество просто выродится! Тебе хоть приходило в голову, что вместе с частной собственностью погибла и нормальная семья?!
- Господи! Да семья-то тут при чем?!
- А при том! Раньше вон Фонда изобилия не было, никто вам благополучия просто так не давал - за него драться надо было, жилы рвать! Вот и держалась семья! И мама, и папа, и дите были крепко связаны - их один дом вместе держал! Они были нужны друг другу! А сейчас что? Сейчас каждый третий - безотцовщина! Вон сколько школ-интернатов понаоткрывали! Матери, и те деточек бросают! А что им? У всех же все есть! И никто уже никому не нужен!
- Зато изобилие! - сказал Соловейчик проникновенно.
- А меня тошнит от изобилия! - с силой сказала Марина.
- Всеобщее благоденствие, - вякнул Лева.
- А меня тошнит от благоденствия!
Девушка сердито посмотрела на растерянного одессита, нахмурилась, но не выдержала и рассмеялась.
- Не, ну правда, - смущенно заговорила она, - ну разве это нормально?
- Ой, да хватит вам мировые проблемы решать! Нашли о чем говорить! Ну, посокращали большинство! А оно что, на другую работу устроиться не может?
- Так, а кто под сокращение-то попал? Рабочие и эти… крестьяне. А берут инженеров!
- Не вопрос! Отучатся - и возьмут!
- А оно им надо?
- Значит, так это большинство работать хочет! У меня вон дядька на ферме работает - китов пасет. И ничего! А брат смотрителем устроился куда-то на плантации ламинарии!
- А у меня мамуля лет пятнадцать на одном хлебзаводе безвылазно как работала старшим оператором, так и работает! И уходить совсем не думает - коллектив, говорит, хороший подобрался. А батек всю жизнь протрубил пилотом на дирижабле-лесовозе! Рассказывал как-то, Амазонию-де с Сибирью изучил, как коврик в ванной!
- Вот! Видишь? А ты - издевательство, издевательство… Кто хочет, тот работает, а работы - край непочатый! Учителей одних - вон сколько нужно! Постоянно! А инженеров, операторов, врачей, ассенизаторов?!
- Так что же не идет никто? - не сдавалась Марина.
- Ну почему не идет? Идет…
- Ага, дождешься от них! Дураки они идти! Что хотите можете говорить, все равно человечество захлестнули трутни!
- Да ну… - протянул Никольский. Еще перед финишем он сбрил свою эспаньолку - проиграл пари, - и "голое" лицо заметно отвердело, прибавило мужественности, вернее, этакой рубленой мужиковатости.
- Вот тебе и "да ну"!
Жилин нашел свободное место и втиснулся в компанию.
- Глеб Петрович! Скажите ей, чтоб больше не ругалась на человечество!
- Ты, что-ли, человечество?!
- Не ругайся, Маринка, - улыбнулся Жилин.
- Ага… Сами выведут сначала, а потом - "не ругайся, не ругайся…"
Жилин крепко обнял ее, девушка поворчала обиженно - для порядка - и притихла.
- Это нам только кажется, - начал Жилин, устраиваясь, - что проблема тунеядства возникла вчера. А собственно, что в ней нового? Это старая-престарая, почти что вечная проблема бездуховности. Проблема мещанства. А праздность - всего лишь мещанский идеал, хотя, с другой стороны, зачем это надо, чтобы трудиться людей заставляла нужда или закон? Зачем работу обязательно превращать в повинность? Наоборот, пусть можно будет выбирать! Хочу - работаю, хочу - нет. А как же? Зато уж теперь если человек занят делом, то любимым. Или его радуют аванс и получка. Ну, так… - Жилин развел руками. - Каждый выбирает для себя!
- Все равно, - затряс головой Никольский, - не понимаю я этих людей! Да вон, был я тем летом в Америке у тети - от скуки чуть не помер, честное слово! Встают поздно, поедят - и в церковь. Или по распределителям. Или на пляж. А вечером - в клуб. И так каждый божий день! Всю жизнь!
- А ты думаешь, у нас лучше?
- Ну, все равно, не так же!.. У нас даже мещане дружат с духом!
- Нет, надо что-то с ними делать, как-то бороться…
Жилин покачал головой.
- Нельзя бороться с людьми, - серьезно сказал он, - и не слушайте вы никого, кто будет звать на "борьбу с мещанством"! Поскребешь такого крикуна, а там - фашистик. Людей, какие бы они ни были, можно только учить. Ну, если не их самих, то хотя бы детей. Учить брать на себя ответственность и нести ее. Воспитывать смелость и трудолюбие. Отыскивать таланты и взращивать их… Только так.
Все молчали. Только и слышно было, как хлесткие струи песка били в днище. Йенсен, который писал что-то, устроившись за маленьким откидным столиком, вздохнул.
- Не слушайте, когда вам говорят, что передний край здесь, на Марсе, - проговорил Жилин. - Нет… Настоящий фронтир, он сейчас через лицеи проходит, через школы, через садики и ясли! Педагогика спасет мир! Учителя и воспитатели - больше некому! Иначе замкнется цивилизация, и будем мы все пищеварить, и спать по шестнадцать часов кряду, удовлетворять матпотребности и совершать половые отправления… Вот и приходится учителям крутиться, биться за каждого игнорамуса, за каждого подростка, - Жилин улыбнулся, - за этих тупиц малолетних, которым ничего не интересно и которые ни о чем не хотят думать…
Добровольцы слушали не шевелясь. Марина прошептала Глебу на ухо:
- А тебе и вправду можно в учителя. Смотри, как они все тебе в рот глядят…
Глеб улыбнулся.
- А ты что молчишь, Максим? - повернулся он к Гирину. - Скажи свое веское слово!
Гирин крякнул.
- А чего тут еще говорить? Я и не знаю даже… Хотя вру, знаю. Помню, когда я еще маленький был, батя мой все мечтал не ходить на работу. Эх, говорит, на травку бы сейчас, куда-нибудь под яблоньку. Не вставать по утрам, не вкалывать по пять часов, а на рыбалку смотаться или там в лес по грибы. В жару - холодная окрошечка на веранде… Вечерком - в картишечки перекинуться… Рай, да и только! Теперь вот он счастлив. А мне так его парадиз и даром не нужен. Помню, раньше я с батей ругался, все в свою веру перетащить хотел, а потом плюнул. Да идут они все в баню, думаю, пусть живут, как хотят! У них своя жизнь, у меня своя. А вообще, знаете, что я понял? Человеку для счастья нужен ад. Чего смеетесь? Именно ад, самый что ни на есть, вот как здесь, - чтобы из него сделать рай. Сделали, поставили Петра у ворот - и дальше пошли. Новый ад искать. Вот, наговорил тут, - закряхтел Гирин, - нагородил… Сам черт ногу сломит…
- Да нет, мы все поняли! - ответили добровольцы вразнобой.
Неожиданно вездеход перестал трястись и раскачиваться, и мощные двигатели загудели ровно, без взревываний. "Ирбис" выкатился из каньона и уверенно побежал по обширному плато.
- Глеб! - крикнул Руслан. - Подъезжаем!
- Ага! - весело сказал Жилин и нащупал за спиной тяжелый шлем. - Передай там, как подъедем, пусть строятся в круг!
- Что?.. А, нуда!
Вскоре "Ирбис" остановился в сотне метров к югу от кратера Соам. Слева две мезы - небольшие столовые горы - поднимали свои квадратные склоны на фоне фиолетового неба. Справа озером беспросветной тьмы разливалась чаша кратера, посередине которого слабо отсвечивала центральная горка.
- Выходим!
Один за другим добровольцы выбрались на броню. Ночь была морозная и ясная. С востока светил Деймос - цедил свет, как три Венеры зараз, и угловатая туша вездехода отбрасывала зыбкую тень. На западе быстро всходил Фобос, но ярче этих маленьких блестящих пятнышек - местных хилых лун - сиял царственный Юпитер.
А станция, похоже, спала. Нигде ни огонька, прямоугольные бункера, крепко сидящие на высоком, плоском холме, отсвечивают зеркальными блистерами. Купола постов стоят раздраенные - заходи, бери что хочешь…
Жилин прижал к боку маленький контейнер с письмами и посылочками и двинулся к штабному куполу. Надо будет кому-то выволочку сделать, думал он. И хорошую. Не хотите защитные системы активировать - не надо. Но люки-то можно было задраить?..
В тамбуре Жилина встречал дежурный диспетчер. Это был худой, черный, с жесткой щеточкой усов человек. Глаза его были мрачны, и с лица не сходила угрюмость.
- Почту привезли? - спросил он громко. - Почту привезли?
- А як же! - ответил Глеб, перехватывая контейнер.
- Говорите громче, я глуховат! Я глуховат!
- Привезли! - повысил голос Жилин и похлопал по контейнеру. - Всем хватит!
Вдвоем они прошли в штаб. Выглядел он необжитым, как на всякой новой станции, но не запущенным. Обшивка блестела, словно протертая влажной тряпочкой - ни пылинки, ни соринки нигде.
- Наши в кают-компании все! - объяснял диспетчер. - Одни на смену, другие со смены уже! Чаи гоняют! А меня вперед послали, чтоб сказал, когда подъедете! А вот дудки! - Он хитро улыбнулся и вышел из роли бирюка. - А вот дудки!
Диспетчер открыл дверь в кают-компанию и крикнул:
- Выходи, работнички! Почта!
В кают-компании за столом сидели десять человек, кто в рабочих комбинезонах, кто в скафандрах с откинутыми колпаками. Они походили на монахов в трапезной, но при слове "почта" мигом утратили постный вид и благочиние.
"Работнички" загалдели, задвигались и окружили Жилина со всех сторон. Даже сверху, со стула, заглядывал лохматый инженер-контролер.
- Спокойней, спокойней! - осадил их Жилин. - Всем есть, никого не обидим. Сейчас… - Он достал пакет. - Так… Пер Гранквист! Есть такой?
- Есть, есть!
К Жилину пробился голубоглазый, светловолосый викинг с нашивкой строителя-энергетика на рукаве - желтая молния на черном щитке. Викинг улыбался от уха до уха.
- Тебе аж две посылки (в толпе застонали от зависти) и три письма… хм… от Карин, от Евы-Лотты и еще от Бетан! Держи!
- Ну, Пелле! - веселились в толпе. - Ну, тихоня!
Изрядно зарозовевший, Пелле сграбастал свою долю сокровищ и протолкался в коридор. А толпа все не могла успокоиться:
- Вот вам и Пимс!
- Недаром же говорят: в тихом омуте черти водятся! Вот вам, пожалуйста!
Жилин вынул следующий пакет.
- Люка Кампана!
- Мне, что ли? - подскочил дежурный диспетчер. - Мне, что ли?
- Ты Люка?
- Я Люка!
- Тогда - на! - Глеб протянул диспетчеру два конверта и объемистую посылку.
- Все. У меня перерыв! - объявил осчастливленный Люка и, держа почту над головой, стал пробиваться к двери. - У меня перерыв!
- Михаил Завьялов! Посылка тебе… да, и вот еще одна, маленькая… Тебе? Тебе. Писем нет, наверное, в самой посылке. Лю Шуйбэнь!