Ботари был прав – сложилась внутренне нестабильная ситуация. Майлзу вряд ли бы удалось неделю или даже больше держать всю команду парализованной и втиснутой в этот маленький тюремный блок, не нанеся им серьезного физического вреда. Собственная команда Майлза была слишком рассредоточена, обслуживая оба корабля и круглые сутки охраняя пленников – и скоро усталость должна была привести к многочисленным оплошностям. Майлз подумал, что предложенное Ботари смертоносное и окончательное решение проблемы было по-своему логично. Но тут его взгляд упал на безмолвную фигуру в углу комнаты – прикрытое простыней тело пилота наемников – и Майлза незаметно передернуло. Только не снова. Он подавил нервную панику, которую вызывал у него внезапно разросшийся круг проблем, и принялся забрасывать удочки.
– Мы оказали бы услугу адмиралу Оссеру, отпустив вас прямо сейчас и позволив отправиться восвояси. – ответил он Торну. – Там у него все вроде вас?
– Оссеровцы – свободная коалиция наемников, – холодно произнес Торн. – Большинство капитанов – владельцы кораблей.
Майлз чертыхнулся, неподдельно удивленный. – Это не цепь командования. Это какой-то чертов комитет.
Он с любопытством уставился на Осона. Доза обезболивающего наконец отвлекла здоровяка от его собственных телесных мук, и тот сердито надулся в ответ.
– Тогда кому присягала ваша команда – вам или адмиралу Оссеру? – спросил его Майлз.
– Присягала? Контракты каждого я держу в сейфе у себя на корабле, если вы об этом, – проворчал Осон. – Каждого. – Он кинул сердитый взгляд на Торна, раздувавшего ноздри.
– У меня на корабле, – поправил Майлз. Осон оскалился, испустив безмолвное рычание и сверкнув глазами в сторону нейробластера, но, как и предсказывал Ботари, спорить не стал.
Медтехник уложила поврежденную руку капитана в поддерживающую форму и принялась трудиться над ней с помощью хирургического тягового луча. Осон побледнел и замкнулся. Майлз ощутил легкий порыв сострадания.
– У вас, безо всякого сомнения, самая жалкая отговорка для военного, какую мне случалось встречать за всю мою карьеру, – изрек Майлз, провоцируя ответную реакцию. Уголок рта Ботари дернулся, но это Майлз проигнорировал. – Чудо, что вы все до сих пор живы. Вам следует очень осторожно выбирать себе противника. – Он потер свой все еще ноющий желудок и пожал плечами. – Впрочем, думаю, именно так вы и поступаете.
Осон слегка покраснел и отвел глаза. – Мы просто хотели взбодриться небольшой стычкой. Мы уже целый паршивый год держим эту чертову блокаду.
– "Взбодриться небольшой стычкой", – с отвращением пробормотал Торн. – Да уж.
"Теперь вы мои!" Ощущение уверенности гудело у него в мозгу, подобно колокольному звону. Тщетные грезы о мести капитану наемников испарились в жару новой и куда более захватывающей дух идеи. Пронзив Осона взглядом, он внезапно рявкнул: – Когда здесь в последний раз была общефлотская инспекция?
Судя по виду Осона, тот лишь сейчас запоздало понял, что должен был ограничиться в этой беседе упоминанием своего имени, должности и личного номера. Но Торн ответил: – Полтора года назад.
Майлз с чувством выругался и агрессивно вздернул подбородок. – Не думаю, что смогу вынести это дольше. Очередная инспекция будет у вас прямо сейчас.
Ботари, прислонившийся к стене, поразительным образом сохранял молчание, но Майлз ощущал, как тот сверлит его лопатки своим самым что ни есть какого-черта-ты-сейчас-творишь взглядом. Майлз не обернулся.
– Какого черта! – произнес Осон, эхом откликаясь на молчание Ботари, – о чем ты это говоришь? Кто вы? Я в вас точно раскусил контрабандистов, когда вы дали нам перевернуть ваш корабль вверх дном и даже не пикнули, но, ручаюсь, мы не пропустили… – он вскочил на ноги, тут же попав под прицел нейробластера Ботари. От разочарования его голос срывался на визг: – Ты же контрабандист, черт побери! Я так ошибиться не мог. Что это вообще за корабль? Кому он нужен? Какого черта вы везли контрабандой?
Майлз холодно усмехнулся. – Военных советников.
Просто воочию Майлз увидел в произнесенных им словах тот крючок, на который он подцепил капитана наемников и его лейтенанта. А теперь надо потянуть за леску.
Майлз с удовольствием начал инспекцию прямо с лазарета, поскольку чувствовал здесь твердую почву под ногами. Находящаяся на прицеле нейробластера медтехник предъявила свою штатную опись препаратов и принялась под пристальным взглядом Майлза выворачивать содержимое шкафов. Ведомый уверенным инстинктом, Майлз в первую очередь сосредоточился на тех препаратах, которыми можно было злоупотреблять как наркотиками, и обнаружил несколько весьма неудобных расхождений в их количестве.
Затем – оборудование. Майлзу не терпелось добраться до криогенной камеры, но он чувствовал, что эффекта ради стоит ее отложить на конец представления. Неисправностей здесь и так хватало. Несколько наиболее ядовитых оборотов из дедовского лексикона, подходящим образом отредактированных, заставили медтехника побелеть, как мел, к тому моменту, когда они подошли к критической точке.
– Ну, и как давно эта камера неисправна, медтехник?
– Полгода, – пробормотала она. – Инженер-ремонтник все говорил, что за нее возьмется… – добавила она, защищаясь, в ответ на сердитый взгляд и удивленно приподнятые брови Майлза.
– И вам ни разу не приходило голову его поторопить? Или, что правильнее, потребовать этого от ваших вышестоящих офицеров?
– Казалось, что у нас куча времени. Мы ведь не пользовались…
– И за эти шесть месяцев ваш капитан ни разу не проводил внутреннюю проверку?
– Нет, сэр.
Майлз окинул Осона с Торном пристальным взглядом – словно ледяной водой окатил – а потом специально позволил своим глазам задержаться лежащем под простыней мертвом теле. – А вашему капитан-пилоту времени не хватило.
– Как он погиб? – резко спросил Торн – словно сделал выпад клинком.
Майлз парировал эту реплику намеренным непониманием. – Храбро. Как солдат. – "Ужасно, как принесенное в жертву животное", мысленно поправил он. Необходимо, чтобы они об этом не догадывались. Но внезапно он добавил. – Мне жаль. Он был достоин лучшего.
Пораженная медтехник смотрела на Торна. Тот мягко произнес: – В любом случае криокамера ничего не сделает, если получить в голову заряд нейробластера, Кела.
– Но у очередных пострадавших, – вставил Майлз – могут оказаться и какие-то другие ранения. – Отлично, этот чересчур наблюдательный лейтенант вывел свою собственную теорию того, что случилось с пилотом и отчего он погиб, не видя отметок у него на теле. Майлз испытал крайнее облегчение, и не в последнюю очередь потому, что это избавляло его от необходимости подло возлагать на медтехника ответственность за то, в чем она по-настоящему виновата не была.
– Сегодня попозже я пришлю сюда своего техника из инженерной части, – продолжил Майлз, – Я хочу, чтобы к завтрашнему дню каждая единица здешнего оборудования действовала исправно. А пока можете начать с приведения этого места в порядок, чтобы оно стало больше похоже на военный лазарет и меньше – на чулан для хранения швабр и тряпок. Это понятно, медтехник? – Он понизил голос до шепота, похожего на шипение или удар кнута.
Медтехник вытянулась по стойке "смирно" и выкрикнула: – Так точно, сэр!
Осон покраснел; губы Торна приоткрылись в некоем выражении, весьма похожем на признательность. Они покинули помещение, оставив женщину трясущимися руками разбирать содержимое шкафов.
Майлз жестом приказал обоим наемникам двигаться дальше по коридору, а сам приотстал – по быстрому шепотом переговорить с Ботари.
– Вы собираетесь оставить ее без охраны? – проворчал сержант неодобрительно. – Безумие.
– Она слишком занята, чтобы удрать. Если нам повезет, я даже смогу так ее загрузить, что она не успеет провести вскрытие этого пилота. Быстро, сержант! Если я хочу изобразить из себя Общефлотскую инспекцию, где самое подходящее место, чтобы копать?
– На этом корабле? Да где угодно!
– Нет, на самом деле. Мой следующий шаг не должен смотреться слишком плохо. Я не смогу прикинуться техническим специалистом, придется подождать, пока Баз найдет время прерваться.
– Тогда попробуйте в жилых каютах. Только зачем?
– Я хочу, чтоб эти двое считали, будто мы – элитное подразделение наемников. У меня есть идея, как не дать им сговориться и попытаться вернуть свой корабль.
– На это они не купятся.
– Еще как купятся! Им это понравится. Они это проглотят. Разве не видишь, это спасет их гордость. Мы их били – до сих пор. Как ты думаешь, во что они скорее поверят – в то, что мы такие крутые, или в то, что они – кучка неудачников?
– Не слишком это незамысловато?
– Вот и посмотрим! – Несколько шагов вприпрыжку – нечто вроде беззвучных танцевальных па – и, натянув на лицо маску неприступной строгости, он широким шагом двинулся следом за пленниками, с лязгом впечатывая подошвы ботинок в пол коридора.
С точки зрения Майлза, жилые каюты экипажа оказались сплошным развлечением. Ботари устроил разбирательство. Его чутье к отыскиванию свидетельств тайных грешков и обыденной неряшливости было просто сверхъестественным. Майлз предположил, что в свое время тот сам все это повидал. Когда Ботари обнаружил бутылки у одного любителя этанола, Осон и Торн восприняли это как само собой разумеющееся: про этого человека здесь явно знали и терпели это, пока он держался в рамках. Однако двое пристрастившихся к травке кавы оказались неожиданностью для всех. Майлз немедля конфисковал весь запас. А вот собранную одним из солдат выдающуюся коллекцию эротических игрушек он не тронул – просто осведомился у Осона, вопросительно приподняв бровь, на каком же корабле тот летал: на крейсере или на яхте для круизов? Осон вскипел от злости, но ничего не произнес. Майлз от души понадеялся, что капитан проведет остаток этого дня, запоздало придумывая едкие ответные реплики.
Собственные каюты Осона и Торна Майлз изучал сосредоточенно, выискивая ключи к личностям обоих. Каюта Торна, что любопытно, была практически близка к тому, чтобы пройти инспекцию без замечаний. Когда они наконец добрались до каюты Осона, тот выглядел так, словно еле держит себя в руках, чтобы не давать волю ярости. Майлз вкрадчиво улыбнулся и приказал Ботари после осмотра привести все в порядок – в больший порядок, чем обнаруженный до его начала. Может, дело было многолетней службе Ботари в качестве офицерского денщика, но, когда они закончили, помещение словно преобразилось. Судя по уликам или по отсутствию возражений, за Осоном, похоже, не водилось грехов серьезнее, чем природная склонность к праздности, от скуки переросшая в лень.
Коллекция экзотического личного оружия, собранная за время этого обхода, образовала впечатляющую кучу. Майлз заставил Ботари осмотреть и проверить каждый экземпляр. Он сознательно устраивал целый спектакль из факта обнаружения каждой нестандартной единицы, отмечая ее галочкой в списке напротив фамилии владельца. Испытывая веселье и порыв вдохновения, он сделался изумительно саркастичным; наемники корчились от неловкости.
Шла проверка судового арсенала. Майлз снял с пыльной полки плазмотрон и прикрыл ладонью контрольный индикатор на рукоятке.
– Вы храните оружие заряженным или нет?
– Незаряженным, – пробормотал Осон, вытягивая шею.
Майлз поднял брови и навел оружие на капитана, прижав палец к спусковому крючку. Осон побелел. В последнюю секунду Майлз чуть дернул запястьем влево, заставив сгусток энергии просвистеть возле самого уха Осона. Здоровяк шарахнулся, когда обжигающие капли расплавленного металла и пластика брызнули со стены у него за спиной.
– Незаряженным? – пропел Майлз. – Вижу. Уверен, это мудрая политика.
Обоих офицеров передернуло. Когда они вышли, Майлз услышал, как Торн прошептал: "Я же тебе говорил". Осон прорычал что-то невразумительное.
Прежде чем они приступили к инженерному оборудованию, Майлз зажал База в углу на пару слов наедине.
– Ты теперь – рассказывал он, – командор дендарийских наемников Базиль Джезек, старший инженер. Ты суров и груб, нерадивых техников из инженерной части ты пожираешь на завтрак, и ты пришел в ужас от того, что они сотворили с этим прекрасным кораблем.
– На самом деле тут не так уж и плохо, насколько я могу судить, – сказал Баз. – Лучше, чем то, что мог бы сделать с такими продвинутыми системами я. И как я собираюсь проводить инспекцию, если они знают больше меня? Они тотчас поймают меня на ошибке.
– Ничего подобного. Помни: ты задаешь вопросы, а они на них отвечают. Говори "гм" и побольше хмурься. Не давай им перехватить инициативу… Слушай, ну неужели у тебя никогда не было такого среди твоих командиров – настоящего сукина сына, которого все ненавидели, но который всегда оказывался прав?
Баз смущенно задумался. – Это командор-лейтенант Тарский. Мы уже привыкли в свободное время изыскивать способы, как бы его отравить. Но все, что мы придумали, было не очень-то применимым.
– Отлично. Его и изобрази.
– Они мне в жизни не поверят. Я не могу… я ведь никогда… у меня даже сигары нет!
Майлз секунду подумал, ринулся куда-то и через несколько секунд галопом вернулся с коробкой длинных сигар, прикарманенных в каюте одного из наемников.
– Но я не курю, – забеспокоился Баз.
– Тогда просто сунь ее в зубы. Может, даже к лучшему, что ты ее не зажжешь. Бог знает, какой дрянью они могли ее приправить.
– Ого, а вот и идея, как отравить старикашку Тарского – такое сработало бы…
Майлз увел его от этой темы. – Отлично, итак – ты портящий атмосферу сукин сын, который слова "я не знаю" и за ответ-то не считаешь. Если я могу это сделать, – прибегнул он к своему последнему, отчаянному доводу, – то можешь и ты.
Баз замер, выпрямился, откусил кончик сигары и лихо сплюнул его на палубу. Какое-то мгновение он разглядывал этот огрызок. – Однажды я поскользнулся на одной из этих чертовых мерзких штуковин. Чуть шею себе не свернул. Тарский, значит. Хорошо… – Он сжал сигару в зубах под самым угрожающим углом и решительно направился в главный инженерный отсек.
Майлз собрал всю команду "Ариэля" в их собственном зале для совещаний, сам заняв позицию в центре. Вооруженные до зубов Ботари, Елена, Джезек и Даум удерживали фланги, разбившись на пары и заняв посты у каждого выхода.
– Меня зовут Майлз Нейсмит. Я представляю Свободный флот наемников Дендарии.
– Никогда не слыхал о таком, – отважно прервал его кто-то из расплывчатого месива лиц перед глазами Майлза.
Майлз ядовито усмехнулся:
– Если бы слышали, то в моем департаменте безопасности покатились бы головы с плеч. Мы себя не афишируем. Набор только по приглашениям. Честно говоря, – его внимательный взгляд обежал толпу, устанавливая с каждым контакт глаза-в-глаза, связывая с каждым лицом имя и личную ответственность наемника, – если то, что я успел увидеть, соответствует вашим общим стандартам, то, если бы не наше здешнее задание, вы бы о нас вряд ли узнали.
У Осона, Торна и старшего инженера, подавленных и измученных тем, что четырнадцать часов подряд их таскали по кораблю от одного его конца до другого – и пропесочивали насчет каждого шва, единицы оружия, инструмента, банка данных и складского помещения, – едва ли оставались силы на то, чтобы дернуться. Но у Осона при этой мысли вид сделался тоскливый.
Майлз расхаживал взад-вперед перед своими слушателями, словно посаженный в клетку хорек, излучая энергию. – Как правило, мы не вербуем новых рекрутов, особенно из столь тягостно сырого материала. После вчерашних событий лично я безо всяких сожалений избавился бы от всех вас и как можно более быстрым способом, просто чтобы придать этому судну вид боевого корабля. – Он свирепо на них нахмурился. Они выглядели нервозными, неуверенными; не было ли это хоть в малейшей степени подлым трюком? Вперед! – Но у меня выпросили ваши жизни, взяв с меня слово чести. И сделавшая это – настоящий солдат, лучший, чем те, какими большинство из вас только надеется стать… – и показывая, от кого исходило это редкое милосердие, он многозначительно взглянул на Елену, которая, заранее к этому подготовленная, стояла по стойке "вольно", вздернув подбородок.
Интересно, подумал Майлз, не хочется ли ей на самом деле вытолкнуть в ближайший воздушный шлюз хотя бы Осона. Но когда он дал ей роль "командора Елены Ботари, моего старшего помощника и инструктора по рукопашному бою", то ему пришло на ум, что он находится в превосходной позиции для игры в "хорошего и плохого парня".
– … так что я согласился на эксперимент. Переводя его смысл в знакомые вам термины -– бывший капитан Осон уступает мне ваши контракты.
Эти слова вызвали у слушателей возмущенный ропот. Пара из них вскочила со своих мест – опасный прецедент! К счастью, они заколебались, словно не будучи уверенными, кому первому им вцепиться в горло – Майлзу или капитану Осону. Прежде, чем рябь этих шевелений сумела превратиться в неостановимую приливную волну, Ботари навел свой нейробластер на цель, сопроводив это весьма звучным шлепком ладони. Губы его приподнялись в почти собачьем оскале, тусклые глаза вспыхнули.
Наемники мгновенно отступили. Рябь затихла. Двое поднявшихся осторожно сели обратно, смиренно и открыто положив руки на колени.
Вот черт, с завистью подумал Майлз, хотел бы я содержать в себе такую угрозу… Увы, хитрость была в том, что это совсем не было хитростью. Свирепая жестокость Ботари была ощутимо неподдельной.
Елена прицелилась из нейробластера, ее нервно сжимающие оружие пальцы побелели, глаза расширились; однако в данном случае явно нервничающий человек со смертоносным оружием был явной угрозой сам по себе, и не один наемник перевел взгляд с сержанта на второй возможный источник перекрестного огня. Один из сидящих мужчин попытался осторожно и умиротворяюще ей улыбнуться, разведя руки. Елена что-то прорычала вполголоса, и эта улыбка поспешно исчезла. Майлз повысил голос, перекрывая продолжающийся смущенный шепоток:
– Согласно дендарийскому уставу, вы все начнете с одного знания – самого низшего, рекрут-стажера. В этом нет ничего обидного – каждый дендариец, в том числе и я сам, начинали так же. Ваше повышение в звании будет зависеть от продемонстрированных вами способностей – продемонстрированных мне. Благодаря потребностям момента и тому, что у вас уже есть опыт, продвижение по службе может происходить гораздо быстрее обычного. Что по сути означает следующее: любой из вас не далее чем несколько недель спустя может досрочно оказаться капитаном этого корабля.