Пеллиане, как выяснилось, оказались не таким уж "эскадроном смертников", чтобы с презрением отвергнуть предоставленный им слабый шанс спасти свои жизни. В этот узкий временной зазор и проскользнул Майлз вместе с техниками, проложив себе путь через запертый кодовым замком воздушный шлюз с помощью бластера – грубо, зато быстро.
Майлз проклинал неудобство своего слишком большого по размеру скафандра. Просторная оболочка собиралась в складки и натирала кожу. Холодный пот, как он обнаружил, был термином, имеющим вполне буквальное значение. Он повертел головой туда-сюда, окидывая взглядом изгибающиеся темные коридоры незнакомого корабля. Техники один за другим отделились от группы, каждый направился в назначенный ему квадрант.
Майлз избрал для себя пятое, менее вероятное, направление – чтобы быстро проверить тактическую рубку, каюты экипажа и мостик на наличие как взрывных устройств, так и каких-нибудь полезных для разведки данных, могущих валяться вокруг. Всюду его встречали развороченные бластерами приборные панели и оплавленные банки данных. Он проверил время: каких-нибудь пять минут – и пеллианский катер окажется на безопасном расстоянии от, скажем, радиации при взрыве двигателя.
По ушам резанул торжествующий вопль, раздавшийся из комм-линка его скафандра: – Есть! Есть! – кричал техник. – Они заложили в реактор взрывное устройство. Цепная реакция остановлена, я его отключаю.
"Ура!" – эхом прокатилось в эфире. Майлз на мостике так и осел в кресло возле пульта; сердце у него тяжело стучало, потом вдруг чуть не остановилось. Он включил комм-линк на общую связь и на полную громкость, перекрывая голоса своей команды: – Думаю, мы не можем самонадеянно считать, что здесь установлена лишь одна мина-ловушка, верно? Продолжайте поиски – по меньшей мере, еще минут десять.
Встревоженный гул голосов подтвердил, что приказ понят. Следующие три минуты комм-линк передавал лишь звуки тяжелого дыхания. Майлз, в поисках капитанской каюты пробегавший через камбуз, вдруг хватанул ртом воздух. Из микроволновой печи – панель разворочена, провода наскоро подсоединены крест-накрест, таймер отсчитывает секунды, – торчал баллон со сжатым кислородом. Вероятно, личный вклад техников пищеблока в производство оружия. Две минуты спустя он разнес бы не только камбуз, но и прилегающие помещения. Майлз оторвал баллон от контактов и побежал дальше.
– Ох, черт! Черт! – раздался из комм-линка рыдающий голос.
– Кэт, ты где?
– В арсенале. Их слишком много. Я со всеми не справлюсь. Ох, ч-черт!
– Продолжай работать. Мы идем! – Майлз, пока он еще был на связи, приказал всем остальным членам своей команды бегом двигаться в арсенал – и бросился туда сам.
Добравшись до арсенала, он двинулся на свет, более яркий, чем инфракрасное изображение на внутренней поверхности лицевой пластины его шлема. Ворвавшись в складское хранилище, он обнаружил, что женщина-техник медленно двигается вдоль стеллажей со сверкающими боеприпасами.
– Здесь все бомбы-"одуванчики" на боевом взводе! – крикнула она, уделив ему лишь взгляд. Голос ее дрожал, но руки безостановочно отстукивали коды отключения. Майлз, сосредоточенно приоткрыв рот, сперва наблюдал за ее движениями из-за плеча, затем принялся их повторять в другом ряду . Плакать от ужаса в скафандре, как обнаружил Майлз, было крайне неудобно прежде всего потому, что при этом не вытрешь ни лицо, ни нос. Хотя ультразвуковые очистители и предохраняют внутреннюю поверхность лицевой пластины – ту, где высвечивается ценная информация – от брызг при чихании. Он исподтишка шмыгнул носом. Из желудка поднялась кислая, обжигающая горло отрыжка. Собственные пальцы казались ему толстыми, как сосиски… Сейчас я мог бы быть на Колонии Бета… или дома в постели… или дома под кроватью…
Краем глаза Майлз заметил, что к ним присоединился еще один техник. Никто из них не стал отвлекаться на дружескую болтовню. Они работали в тишине, нарушаемой только рваным ритмом их учащенного дыхания. Автоматика костюма Майлза уменьшила подачу кислорода, поскольку ей не очень-то понравилось то возбуждение, в котором он сейчас находился. "Ботари никогда не позволил бы мне присоединиться к группе высадки… может, мне не стоило приказывать ему исполнять свои обязанности на заводе…" К следующей бомбе – и к следующей – и к сле… а следующей нет. Закончено.
Кэт поднялась на ноги и ткнула пальцем а одну из бомб в ряду. – Три секунды! Еще три секунды, и… – и она безо всякого смущения разразилась слезами, прижавшись к Майлзу. Он неуклюже похлопал ее по плечу.
– Ну-ну, поплачь, если хочешь… ты это заслужила.
Он на минутку отключил в комм-линке режим передачи и громко всхлипнул сам.
Майлз на подгибающихся ногах сошел в причальный отсек станции с борта своего вновь захваченного корабля, сжимая в руках неожиданный трофей – комплект пеллианской боевой брони такого маленького размера, что он ему почти подходил. Правда, устройство удаления отходов, что неудивительно, было приспособлено для женщины, но Баз наверняка мог бы его переделать. Заметив в составе комитета по встрече Елену, он гордо выставил свой приз напоказ: – Смотри, что я нашел!
Она озадаченно наморщила нос: – Ты захватил целый корабль просто ради комплекта брони?
– Нет, нет! Ради другого. Ради оружия… каким бы оно ни было. Это тот самый корабль, чей выстрел проник сквозь вашу защиту – кстати, попал он куда-нибудь? И что натворил?
Один из фелицианских офицеров как-то странно хмуро взглянул на Елену. – Он пробил дыру – ну, не совсем дыру – прямо сквозь секцию, где расположена тюрьма. Оттуда стал выходить воздух, и она их всех выпустила.
Его люди, как заметил Майлз, передвигались группами по три человека или более.
– Половина из них все еще где-то здесь бродит, – пожаловался фелицианин. – Попрятались по всей станции.
Елена выглядела ужасно огорченной. – Простите меня, милорд.
Майлз потер виски. – Хм. Полагаю, тогда будет лучше, чтобы Ботари пока что прикрывал мне спину.
– Когда он очнется.
– Что?
Елена насупилась, глядя в пол и изучая собственные ботинки. – Во время атаки он в одиночку охранял тюремную секцию… он пытался меня остановить, не дать их выпустить.
– Он пытался? И у него не получилось?
– Я выстрелила в него из своего парализатора. Боюсь, он будет очень зол… ничего, если я какое-то время буду неотлучно находиться при тебе?
Губы Майлза невольно сложились в трубочку, он безмолвно присвистнул. – Конечно. А пленники… нет, подожди. – Он повысил голос: – Командор Ботари, я одобряю вашу инициативу. Вы поступили правильно. Мы здесь чтобы выполнять особые тактические задачи, а не совершать бессмысленные убийства. – Майлз уставился на младшего лейтенанта фелициан – как его там, Гамада, – и тот сжался под его пристальным взглядом.
И продолжил уже тише, обращаясь к Елене:
– Кто-нибудь из пленных погиб?
– Двое тех, через чьи камеры прошел сам заряд рандомизатора электронных орбиталей.
– Заряд чего?
– Баз назвал это оружие рандомизатором электронных орбиталей… А еще одиннадцать задохнулись – те, до которых я не те успела добраться. – Боль в ее глазах пронзала его как ножом.
– А сколько погибло бы, если бы ты их не выпустила?
– Воздух вышел полностью изо всей тюремной секции.
– Капитан Танг…?
Елена развела руками. – Думаю, он где-то здесь. Среди тех тринадцати его не было. Ой, забыла сказать: один из них – пилот. А второго пилота мы пока не нашли. Это важно?
Сердце Майлза провалилось прямо в его бурлящий сейчас желудок. Он обернулся к ближайшей наемнице: – Немедленно передайте всем мой приказ – пленных брать только живыми, с возможно минимальными телесными повреждениями. – Женщина поспешила исполнять приказ. Майлз сказал Елене: – Если Танг среди сбежавших, тебе действительно стоит быть при мне неотлучно. Боже правый. Ладно, думаю, тогда мне надо бы посмотреть на эту дыру, которая не совсем дыра. Откуда Баз выкопал такое название – язык можно сломать?
– Он сказал, это бетанская разработка, появившаяся пару лет назад. Она никогда особо хорошо не раскупалась – поскольку для того, чтобы защититься от этой штуки, достаточно поменять фазу генератора масс-экранов. Баз просил меня передать, что уже занялся этим и закончит перепрограммировать поля к вечеру.
– А-а. – Сокрушенный Майлз замолчал. Конец его фантазии: как он возвращается на Барраяр и возлагает генератор таинственного луча к ногам императора: капитан Иллиан сгорает от любопытства, отец изумлен… Он воображал, что это будет великолепный дар, доказательство его воинской доблести. А больше похоже на то, как кот приволакивает в дом дохлого рогатого прыгуна, которого выметают веником. Он вздохнул. По крайней мере теперь у него есть комплект космической брони.
Майлз, Елена, Гамад и техник из инженерной части двинулись в сторону тюремной секции; чтобы попасть туда, надо было пройти последовательно через несколько связанных друг с другом структур заводского комплекса. Елена шагала рядом с Майлзом.
– Ты выглядишь таким усталым. Может, тебе лучше, э-э, принять душ и немного отдохнуть?
– Ах, ну да: запашок высохшего страха, хорошенько пропеченного в герметичном скафандре, – он ухмыльнулся и покрепче прижал к боку снятый шлем – словно привидение, несущее свою голову под мышкой. – Подожди, пока не услышишь, что у меня был за денек. Что теперь говорит майор Даум насчет оборонительной системы? Думаю, лучше мне получить от него полный боевой рапорт; он, по крайней мере, вроде умеет правильно мыслить, – Майлз с усталой неприязнью впился взглядом в спину лейтенанта.
Лейтенант Гамад, чей слух оказался явно острее, чем полагал Майлз. оглянулся через плечо: – Майор Даум убит, сэр. Он с одним из техников совершал облет орудийных постов, и в их флиттер врезался несущийся на огромной скорости обломок – ничего не осталось. Разве вам не доложили?
Майлз замер на месте.
– Теперь старший офицер здесь я, – добавил фелицианин.
Понадобилось целых три дня, чтобы выловить разбежавшихся по всем уголкам завода пленников. Хуже всего было с десантниками Танга. В конце концов Майлз прибег к последнему средству: запечатал отсеки и заполнил их усыпляющим газом. Раздраженные намеки Ботари, что вакуум, мол, был бы куда дешевле и столь же эффективен, он проигнорировал. Большая часть обязанностей по проведению облавы пришлась, естественно, – хоть и несправедливо – на долю сержанта, отчего тот был напряжен, словно тетива натянутого до упора лука.
Когда всех, наконец, пересчитали по головам, обнаружилось, что Танга и семерых его людей, включая второго пилота, недостает. Как и одного станционного катера.
Майлз еле слышно застонал. Теперь выбора не было – оставалось ждать, пока эти копуши фелициане не прибудут затребовать свой груз. Он уже начал сомневаться, смог ли вообще катер, посланный на Тау Верде незадолго до контрнаступления, пересечь контролируемое оссеровцами пространство. Наверное, придется послать еще один. И в этот раз с мобилизованным, а не с добровольцем – у Майлза на сей счет была одна, тщательно подобранная, кандидатура.
Надувшийся от важности лейтенант Гамад, стоило ему унаследовать старшинство, проявил склонность оспаривать командование Майлза всем объектом, формально являвшимся фелицианской собственностью. После Даума – делового, хладнокровного, энергичного – Гамада Майлз выносил с трудом. Однако тот стушевался, случайно услышав, как один из наемников Майлза обращается к нему "адмирал Нейсмит". Майлз получил такое удовольствие от эффекта, произведенного фальшивым титулом на Гамада, что не стал поправлять наемника. К несчастью, обращение распространилось широко, и впоследствии он обнаружил, что не может больше вернуться к предусмотрительно-нейтральному "мистер Нейсмит".
От грозящей опасности Гамад был спасен на восьмой день после контратаки – на мониторах появился внутрисистемный фелицианский крейсер. Наемники Майлза, ставшие дерганными и подозрительными после неоднократных обманных трюков противника, склонялись к тому, чтобы сперва разнести его на куски, а уж потом просеять останки в поисках идентификационных меток. Но Майлз в конце концов принял меры по проверке, и фелициане покорно пристыковались к причальному узлу.
Когда фелицианские офицеры вошли в заводской конференц-зал, внимание Майлза приковали два вместительных, делового вида пластиковых контейнера на антигравитационной платформе. Они приятно напоминали, по крайней мере своими размерами, древние пиратские сундуки с сокровищами. Майлз на мгновение забылся фантазией, будто там внутри – сверкающие диадемы, золотые монеты и нитки жемчуга. Увы, подобные яркие безделушки больше не были сокровищами. Кристаллические наносхемы, пакеты данных, цепочки ДНК, открытые фьючерсные контракты на основные сельскохозяйственные культуры или полезные ископаемые отдельной планеты: вот на чем богатые люди делали свое состояние в этот вырождающийся век. Конечно, были еще и произведения искусства. Майлз потрогал кинжал, висящий у него на поясе, и это прикосновение воодушевило его, словно сам старик только что пожал ему руку.
Замотанный и с трудом расстающийся с деньгами фелицианский казначей тем временем говорил: – … сперва получить грузовую декларацию майора Даума и лично проверить каждый предмет на счет возможного ущерба при доставке.
Капитан фелицианского крейсера устало кивнул. – Найдите моего старшего бортинженера и отберите себе в помощь людей, сколько понадобится. Но делайте это быстро. – Капитан перевел раздраженный, налитый кровью взгляд на Гамада, подобострастно следовавшего за ним. – Неужели этой декларации до сих пор не нашли? Или личных бумаг Даума?
– Боюсь, у него все было при себе, когда в них попали.
С возгласом досады капитан обернулся к Майлзу. – Значит, вы и есть тот самый полоумный инопланетный мутант, о котором я слышал?
Майлз выпрямился. – Я не мутант, капитан. – Последнее слово он протянул с нарочитой медлительностью, в наиболее саркастической отцовской манере – а затем взял себя в руки. Фелицианскому капитану последние несколько дней явно было не до сна. – Полагаю, вы должны проследить еще за одним делом.
– Да, понимаю – наемники должны получить свои деньги, – вздохнул капитан.
– И их тоже надо проверить на предмет ущерба при доставке, – намекнул Майлз, движением головы указывая на ящики.
– Займитесь этим, казначей, – распорядился капитан и развернулся. – Ладно, Гамад, покажите, что у вас за грандиозный стратегический план…
В глазах База мелькнуло подозрение. – Извините, милорд, но, думаю, мне лучше пойти с ними.
– И я с тобой, – предложил Мэйхью. Он слегка стиснул зубы, словно впиваясь кому-то в горло.
– Тогда вперед. – Майлз обернулся к казначею. Тот вздохнул и вставил кассету с данными в настольный считыватель.
– Итак… мистер Нейсмит, верно?… Можно мне посмотреть вашу копию контракта?
Майлз беспокойно нахмурился.
– У нас с майором Даумом было устное соглашение. Сорок тысяч бетанских долларов за доставку груза на Фелицию в целости и сохранности. Этот завод – фелицианская территория, не так ли?
Казначей изумленно на него уставился. – Устное соглашение? Устное соглашение – это не контракт!
Майлз напрягся. – Устное соглашение – самый обязывающий из видов контракта! Душа человека – в его дыхании, а значит – и в его голосе. Единожды дав обещание, ты обязан его исполнить.
– Мистицизм здесь не уместен…
– Это не мистицизм, а общепринятый юридический принцип. – На Барраяре, сообразил Майлз.
– Впервые об таком слышу.
– Майор Даум его отлично понимал.
– Майор Даум был из Разведки. Специализировался на инопланетниках. А я как раз из Департамента Финансов…
– Значит, вы отказываетесь исполнить слово, данное вашим погибшим товарищем? Но вы же кадровый военный, не наемник какой-то…
Казначей покачал головой: – Не понимаю, о чем это вы бормочете. Но если груз в порядке, вам заплатят. Здесь вам не Единение Джексона.
Майлз слегка расслабился. – Очень хорошо. – "Этот казначей – не фор, ничего даже похожего. Маловероятно, что я нанесу ему смертельное оскорбление, пересчитав деньги у него на глазах." – Давайте посмотрим.
Казначей кивнул своему помощнику, и тот набрал цифровой код. Майлз затаил дыхание, радостно предвкушая зрелище самой большой кучи денег за всю свою жизнь… Крышка откинулась, и под ней обнаружилось бесчисленное множество упакованных в тугие пачки разноцветных кусочков бумаги. Повисла долгая, долгая пауза.
Майлз соскользнул со своего насеста – до того он, сидел, покачивая ногой, на столе для конференций – и вытащил одну из пачек. Каждая содержала с сотню одинаковых ярко гравированных картинок, состоящих из рисунков, цифр и букв странного, похожего на рукописный, алфавита. Бумага была тонкой, почти непрочной. Он вытянул одну штуку и поднес к свету.
– Что это такое? – спросил он наконец.
Казначей поднял брови. – Валюта в банкнотах. Служит в качестве дензнаков на большинстве планет.
– Это я знаю. Но что это за валюта?
– Фелицианские миллифениги.
– Миллифениги… – Прозвучало это слегка как ругательство. – Сколько здесь в переводе на настоящие деньги? Бетанские доллары или, скажем, барраярские имперские марки?
– А кто пользуется барраярскими марками? – озадаченно пробормотал помощник казначея.
Казначей прочистил горло: – В ежегодном списке Бетанской Валютной Биржи миллифениги котировались по отношению к бетанскому доллару по курсу 150%, – торопливо процитировал он.
– Разве это было не почти год назад? Что сейчас?
Казначей вдруг обнаружил за иллюминатором что-то достойное разглядывания. – Оссеровская блокада не дает нам возможности узнавать текущий валютный курс.
– Да-а? Ладно, тогда какая у вас имеется самая последняя цифра?
Казначей снова откашлялся; голос его сделался необычайно тихим: – Из-за блокады – ну, вы понимаете, – почти вся информация о ходе войны поступает на другие планеты от пеллиан…
– Курс, пожалуйста.
– Мы не знаем…
– Последний курс! – прошипел Майлз.
Казначей вздрогнул. – Мы правда не знаем, сэр. Последнее, что мы слышали: фелицианская валюта… – голос его сделался почти беззвучным, – …снята с торгов.
Майлз нащупал свой кинжал. – И чем же тогда эти миллифениги… – пожалуй, он опытным путем найдет, какой именно крепости яд следует вложить в произношение этого слова, – …обеспечены?
– Правительством Фелиции, – гордо вскинул голову казначей.
– Тем самым, которое проигрывает эту войну, верно?
Казначей пробормотал что-то невнятное.
– Вы же эту войну проигрываете, или как?
– Потеря позиций на дальних орбитах была просто запланированным отходом, – безнадежно принялся объяснять казначей. – Мы по-прежнему контролируем воздушное пространство планеты.
– Миллифениги, – фыркнул Майлз. – Миллифениги… Ладно, мне нужны бетанские доллары! – Он яростно воззрился на казначея.
Ответ казначея был именно таким, каким он должен быть у человека, гордость которого уязвлена и который загнан в угол. – Никаких бетанских долларов нет! Все, до последнего цента, плюс каждую кроху любой другой галактической валюты, которую удалось наскрести, – мы отправили с майором Даумом, чтобы он купил этот груз…
– … доставляя который, я не раз рисковал жизнью.