Лоцман пожал плечами. Он слишком устал, чтобы в чем-то ее убеждать. Она с минуту сверлила его взглядом горящих из-под полумаски глаз, затем усмехнулась.
- Однако ты храбр… юный седой Лоцман. Не убоялся прекословить Богине. - Красавица повернулась и, мягко ступая босыми ногами, заскользила прочь по галерее. Среди белых скульптур в последний раз мелькнуло зеленое кимоно, и Богиня исчезла.
Лоцман смятенно провел рукой по лицу. Стыд какой - он нарушил свой долг! Но до чего же она хороша… Жестокая. Кто бы мог подумать, что страсть в такой пленительной женщине подстегивается чужой болью. Внезапно он испугался. Богиня, которая не любит и не жалеет своих актеров, заставляет их мучиться и умирать, - сегодня она вмешалась в съемки, отвлекая и соблазняя Лоцмана, а завтра, скажем, наутро пневмопочта принесет сценарий, который предпишет Рафаэлю в страшных мучениях умереть от ран. А сценарий - это высший закон, и супротив него Лоцману не пойти. Он обязан следить, чтобы действие не отклонялось от текста, и даже если Богине вздумается казнить всех четверых, охранитель мира обязан подчиниться. Он стиснул зубы. Посмотрим, кто здесь будет подчиняться. Лоцман существует не для того, чтобы склоняться перед прихотями бессердечной извращенки; потребуется - он и на нее найдет управу.
А всё-таки она упоительна и бесподобна…
Не перебив ни словом, Ингмар выслушал рассказ. Помолчал, размышляя.
- Ты глупый самонадеянный мальчишка, - наконец вымолвил он добродушно. - С какой стати Великая Богиня явится к тебе заниматься любовью? Это была не она.
Лоцман в задумчивости расстегнул куртку, под которой оказался зеленый свитер, и его серые глаза приобрели зеленоватый оттенок.
- Но она сама так говорила.
- Это ты назвал ее Богиней, а она не отказалась. Ешь пирог. - Ингмар подвинул угощение на салфетке.
Лоцман покачал головой:
- В горло не полезет. Инг, а ну как она вздумает уморить вас всех? Заточить в подземелье, запытать до смерти?
- Пойми же: она не Богиня. Наша Богиня - Ясноликая, а твоя красотка - в маске.
- Тогда кто она такая? - Лоцман воспрял духом. Если таинственная красавица не Богиня, она не имеет абсолютной власти над миром Поющего Замка.
- Там, где я жил раньше, - северянин кашлянул, словно у него запершило в горле, - у нас был свой Лоцман. Неплохой парень, хоть и с ленцой… - Ингмар сглотнул и помотал головой, как будто в горле застряла болезненная кость. - Он рассказывал… - Актер задохнулся, схватился за грудь.
Лоцман вскочил, уложил его на спину, принялся расстегивать куртку, в спешке оборвал бронзовые застежки под горлом.
- Что с тобой?! - Он перепугался, вообразив, что загадочная красавица в гневе наслала на актеров мор.
- …Рассказывал про второе "я" нашего Бо… - северянин захрипел, забился, - Бога.
- Молчи! - Лоцман зажал ему рот рукой. Напружинился так, что перед глазами всё поплыло, и сотворил кислородную подушку.
- Его звали Хо… Хо…- Ингмара свело жестокой судорогой, глаза закатились.
- Милосердная Богиня! - Лоцман прижал маску ему ко рту, пустил кислород. Слова будто комьями застревают у северянина в горле, душат его и пытаются погубить. - Молчи, не хочу ничего слышать! - рявкнул он, едва актер ровно задышал и открыл глаза.
Ингмар отвел от лица маску и сел, опираясь на обе руки. Посмотрел на кислородную подушку, на Лоцмана и с виноватым видом растянул в усмешке посеревшие губы.
- Не положено потчевать тебя байками о других Лоцманах и Хоз… - Он поперхнулся. - Строго-настрого запрещено, сам видишь. Доброй ночи. - Северянин поднялся на ноги, миновал строй малахитовых чаш с цветущими розами и пропал из виду; шелест шагов потонул в нескончаемом пении Замка.
Лоцман был сбит с толку. Что за ерунда? С чего это актер не имеет права поведать о самом интересном? Надо же - у Ингмара прежде был другой Лоцман и даже не Богиня, а Бог. Кто бы мог подумать! Обидно: оказывается, я на удивление мало знаю о своих актерах - да и обо всём прочем тоже. И это называется охранитель мира…
- Лоцман, - вздохнул нежный голос.
Он вскинулся, заозирался. Красавица в черной полумаске выступила из-за усыпанного белыми цветами куста.
Взамен разорванного кимоно на ней было зеленое платье из плотной материи, однако ноги остались босыми, а на голове поблескивала самоцветами знакомая диадема. Слава Богине - она пришла!
- Слышала я, как ты расписывал меня Ингмару, - начала она. - Спасибо, что не приврал. - Женщина печально вздохнула. - Я не такая уж стерва, как тебе показалось. Мучить актеров - бесчеловечно, понимаю… но тяга к жестокому сидит во мне, она порой сильнее, чем… - красавица с трудом подыскала верные слова, - чем добрые инстинкты. А сегодня всё как-то не так, я сама не своя… Лоцман, - она протянула руку, пригладила его густые, черные с проседью, волосы, - мой бедный седой Лоцман. Прости, мне очень неловко за сегодняшнее.
Он поймал ее запястье и придержал, вглядываясь в загадочное, полускрытое черным шелком лицо:
- Зачем тебе маска?
- Прятаться.
- От кого?
- Дурацкий вопрос. - Она недовольно повела плечами, и Лоцман поспешил спросить о другом:
- Кто ты?
- Хозяйка.
- Второе "я" нашей Богини?
Женщина прищурилась; он уловил движение длинных ресниц в прорезях полумаски.
- Напрасно Ингмар наболтал тебе лишнего… - протянула она. - Согласна: второе "я".
- То есть тяга к жестокому сидит в самой Богине? - уточнил Лоцман, озабоченный будущим своих актеров.
- Ну-у… можно сказать и так, - неохотно признала Хозяйка. - Ведь мы с тобой - ее воплощения.
- Замечательно, - хмуро бросил он. - Великая честь - воплощать в себе такую злыдню.
- Не богохульствуй! - возмутилась женщина. Лоцман продолжил расспросы:
- А почему ты не появлялась раньше?
- Хозяйка всегда скрывается от обитателей мира, - отозвалась она холодно. - И от Лоцмана тоже.
- Отчего же сегодня вышла? Стало невтерпеж? - Она выдернула руку из его пальцев. Гордые губы сурово сжались, женщина отступила.
- Погоди обижаться, - попросил он. - Я пытаюсь понять, что к чему.
Хозяйка смягчилась.
- Я и сама не понимаю толком. Что-то изменилось в мире - я пока не разобралась, что именно. Но мне захотелось к тебе явиться, и я смогла. - Она потянулась к Лоцману, заставила его нагнуть голову и прохладными, как ночной ветерок, губами коснулась лба. - Я еще приду к тебе, хочешь? - Хозяйка неожиданно смутилась, переступила с ноги на ногу и попала босыми пальцами на край полотняной салфетки. - О-о, что тут лежит! - вскричала она обрадованно, словно только сейчас обнаружила принесенный Ингмаром пирог.
- Я съем кусочек?
- Сколько угодно. Постой, я сделаю ужин. - Лоцман оглянулся, прикидывая, где расставить посуду с яствами.
- Не трудись. - Красавица засмеялась. - Я хочу только пирога.
Он поднял угощение вместе с салфеткой, разломил пополам и поднес Хозяйке.
- Благодарю. - Она выбрала себе долю и съела, откусывая маленькими кусочками и смакуя. - Восхитительно. В наших кладовых довольно всяческих запасов, но клянусь Ясноликой, Эстеллина стряпня превосходит всё.
Хозяйка заметила, что не притронувшийся к пирогу Лоцман глядит на нее во все глаза, и улыбнулась с тихой нежностью, так не похожей на страсть, свидетелем которой он был несколько часов назад.
- Мир изменился, это правда - но пусть бы он изменился к лучшему. Доброй ночи.
Лоцмана неодолимо потянуло коснуться ее на прощание, сказать: "Как жаль, что ты уходишь". Он придвинулся, хотел было взять ее за руку - но Хозяйка неожиданно шарахнулась, точно от ядовитой змеи.
- Нет! - И еще раз, жалобно, со всхлипом: - Нет!
- Ты что? - обескураженный, он отступил.
- Я поняла… Не подходи! - выкрикнула Хозяйка с надрывом, хотя Лоцман и не думал трогаться с места. - Я всё поняла! О-о, Светлоликая, будь же милосердна!
- Великий Змей! Что ты раскричалась? - Он сосредоточился - и сотворил на ладони серебряный кубок с вином. - Глотни-ка.
Женщина отшатнулась.
- Это твоя кровь, - вымолвила она трагическим шепотом. - Побереги ее!
- Конечно, сберегу, - кротко согласился Лоцман, посчитав, что Хозяйка внезапно повредилась в уме. - Смотри: она будет храниться здесь. - Он поставил кубок на край малахитовой чаши. - А теперь пойдем…
У нее задрожали губы - казалось, гордая красотка вот-вот ударится в слезы. В голубых сумерках лицо в полумаске казалось призрачным и еще более прекрасным, чем при ярком солнце.
- Дурачок, - прошептала она, - не понимаешь…
Хозяйка вдруг повернулась, кинулась бежать и в мгновение ока растаяла в душистых зарослях вечернего сада. Стало тихо, только посвистывал и напевал ветерок да жалобно позванивали осыпающиеся с печаль-дерева цветы. И будто дальнее эхо, долетел рыдающий голос:
- Отныне ты - мертвый Лоцман!
Глава 3
Поутру Лоцман явился в столовую, по обыкновению, позже всех. Однако сегодня он не гонял по округе на мотоцикле, а прочесывал дворец и башни Замка в поисках Хозяйки. Не нашел.
- Всем доброго утра. - Он уселся во главе длинного стола. Бросил вопросительный взгляд на Ингмара: поведал ли ты про выходки Хозяйки? Северянин невозмутимо поглощал мясо, заедая моченой брусникой. Стало быть, новостями не делился - не в его характере трепать языком направо и налево. После вчерашней исповеди Лоцмана они не видались, и северянин еще не знал о втором явлении Хозяйки и ее странных криках о "мертвом Лоцмане". Об этом следовало потолковать с глазу на глаз.
Сквозь высокие витражи лился золотисто-розовый свет. Он отражался в зеркалах, плыл над белой скатертью и фарфоровой посудой, зажигал блестящие точки на серебряных приборах. Охранитель мира оглядел выложенную на блюдах богатую снедь и с изумлением обнаружил жареного зайца: как повелось, если он сам не сотворял горячее, на завтрак жаркого не бывало.
- Что за переполох в приличном доме? - Эстелла положила ему в тарелку изрядный кусок:
- Чего не сделаешь ради Лоцмана! Даже встанешь спозаранку и зажаришь дичь.
- Спасибо. Потрясающе. - Он принялся уплетать зайца за обе щеки, хотя по сравнению с тем, что подавал на стол охранитель мира, мясо оказалось жестковато.
Рафаэль не поленился подняться с места и налить ему вина, Лусия то и дело подкладывала Лоцману кусочки повкуснее - все трое стремились загладить вчерашнюю размолвку. Он был тронут. В сущности, он сам провинился перед актерами - сорвал съемку, а виноватыми себя чувствуют они.
- Эст, как по-твоему, зачем красивой женщине скрывать лицо под маской? - выдержав приличную паузу, заговорил Лоцман.
Льдистые глаза Ингмара блеснули, однако он промолчал и как ни в чем не бывало продолжал жевать. Эстелла отнеслась к вопросу серьезно: руки с ножом и вилкой опустились, брови сдвинулись - она усердно ловила разлитые в воздухе сведения. Лоцман и сам полночи ловил, что мог, процеживая информационное поле, но ему хотелось услышать мнение актрисы.
- По обычаю, - Эстелла перевела дух. - В некоторых странах женщине положено прятать лицо от чужих, и ее видят только домашние.
- Или, к примеру, лицо обезображено, - подсказала Лусия.
Все посмотрели на девушку, и от смущения у нее закраснелись мочки ушей.
- А если она носит полумаску? - продолжал Лоцман.
- Значит, обезображена середина лица. А что?
- Ничего, так просто…
Охранитель мира способен творить жареное мясо, канистры с бензином и целительное вино, но в силах ли он исправить лицо Хозяйки? Лоцман невольно провел пальцами по извилистому шраму на щеке. Вчера перед сном он попытался стереть след старой раны - и с досадой обнаружил, что собственное тело не подчиняется приказаниям. Оно находится выше уровня, на котором Лоцман может творить и изменять свой мир. А Хозяйка - она и есть Хозяйка, а не простая актриса; и большой вопрос, распространяется ли на нее власть охранителя мира.
- А может, у нее прыщ на носу, - продолжала Эстелла, размышляя.
- Или веснушки высыпали, - подхватила Лусия. - И бородавки.
- Светлоликая, оборони! - Эстелла в деланном ужасе всплеснула руками. - Не поминай лихо - заведется.
- Не буду, не буду… Я вчера прочла одну книжку. - Разговорившись, Лусия позабыла обычную стеснительность. - Называется "Последний дарханец"…
Лоцман выронил вилку.
- Как ты сказала? - Голос сел от внезапного волнения, пальцы задрожали, охранитель мира прижал ладони к столу. - Как называется?
- "Последний дарханец", - ответил за Лусию Рафаэль. - Я тоже прочел - здорово. Главное, я понял: вот настоящая книга, а всё наше - барахло для слабоумных.
Дворцовая библиотека и впрямь вызывала недоумение и обиду: на трех стеллажах теснились убогие книжонки с обрывочным, невнятным и путаным текстом. Несколько детских книг заметно выигрывали - истории про Красную Шапочку, Робин Гуда и капитана Гранта были изложены полно и хорошим языком - однако для целого мира этого, конечно, мало. А уж так называемый Большой Толковый словарь попросту вызывал смех: четыре томика с мизинец толщиной, статей в них кот наплакал, а объяснения таковы, что нет смысла читать. Проще сосредоточиться и выловить желаемые сведения из окружающего информационного поля.
- Одно плохо - повесть без конца, - добавил виконт.
- Погодите. - Лоцман вскочил из-за стола. - Где книга?
- У меня в спальне. - Лусия вгляделась. - Тебе нехорошо? Ты весь побелел.
- Я возьму ее - можно? - Он рванулся к двери.
- Возьми! - крикнула актриса вдогонку, когда Лоцман уже бежал по коридору.
"Последний дарханец"! Магические слова потрясли его, оглушили, взяли в плен. Книга, о существовании которой он пять минут назад даже не подозревал, неодолимо влекла к себе, и Лоцман откликнулся на зов, ринулся к ней со всех ног. Едва заставил себя сдержаться и не высадить дверь плечом, а повернул рукоять и вошел в комнату, как положено культурному человеку.
В спальне Лусии было опрятно, уютно и пахло благовониями; интуиция подсказала, что Рафаэля эти стены еще не видали. Это спальня юной целомудренной девушки, и Лоцману стало неловко от того, что ворвался сюда и нарушил покой не знающей мужчин девичьей комнаты. Он углядел на подоконнике томик в сером переплете, схватил его и выскользнул вон.
За дверью Лоцмана встретил Ингмар; глаза актера блестели, как осколки голубого льда.
- Что это ты всполошился?
- А ты что? - Прижимая "Последнего дарханца" к животу, Лоцман отступил, как будто северянину могло прийти на ум кинуться на охранителя мира в попытке отнять сокровище.
- Покажи-ка.
- Не здесь. Пошли, отыщем укромный закуток. - Они зашагали по широкому коридору, разделяющему дворец на две части - меньшую жилую и большую необитаемую. Коридор украшали классические скульптуры, морские пейзажи в резных рамах и бронзовые светильники - совершенно никчемные, поскольку их никогда не зажигали. Во всех внутренних, без окон, помещениях дворца светился самый воздух, к ночи угасающий одновременно с солнцем.
- С какой стати охранитель мира гоняется за дурной книжицей, точно веслоклюв - за пиявками? - заговорил Ингмар.
- Это же "Последний дарханец". - Лоцман поймал себя на том, что машинально гладит теплый на ощупь переплет, будто любимую кошку.
Актер поглядел на книгу довольно мрачно.
- Что тебе в ней?
- Сам не знаю. Она как живая - зовет, просит… Пощупай.
Северянин потрогал корешок.
- Меня не зовет. Давай сюда. - Он свернул в боковой коридор, который вел в никуда: в центральной части дворца тянулись анфилады одинаковых комнат с голыми унылыми стенами. Под потолком, будто слоистый дым, плавал сероватый свет, ненадежный пол скользил и проседал под ногами, а вездесущее замковое эхо здесь глухо молчало. Место, о котором Богиня не думает и не заботится, не живет.
Ингмар миновал пару холодных серых комнат, остановился.
- Хоть можно без опаски словом перемолвиться - эхо не пойдет гулять по закоулкам. Я вот что хотел сказать: не к добру все эти новшества. - Его обветренное лицо стало совсем хмурым.
- Какие новшества? - Охранитель мира прижал к груди "Дарханца", согреваясь исходящим от книги теплом.
- Во-первых, туннель в другой мир. - Северянин загнул палец на левой руке. - Где это видано, чтобы в горе возникал проход? Затем, - он загнул второй палец, - к тебе является Хозяйка… - Ингмар запнулся, удивленно уставился на Лоцмана: вчера актер чуть не погиб, пытаясь произнести воспрещенное имя, а сейчас оно свободно слетело с языка.
- Тебе не возбраняется говорить, что я и сам знаю, - предположил Лоцман.
- Похоже. Так вот, в мире что-то переменилось, и мне это не по душе.
Охранитель мира нахмурился; в ушах явственно прозвучал рыдающий крик: "Отныне ты - мертвый Лоцман!" Он спросил:
- А до тебя донеслось, что Хозяйка сказала на прощание? Уже после того, как мы с тобой разошлись?
- Нет.
То ли Ингмар был так занят своими делами, что не слышал, то ли непредсказуемое эхо затерялось в галереях. Скорее второе, потому как остальные актеры тоже ни словом не упомянули Хозяйкино откровение. А коли бы до них долетело "Ты - мертвый Лоцман!", разговорам не было б конца.
Северянин глядел выжидательно, однако Лоцман предпочел до времени помолчать и дослушать актера.
- Давай дальше: что там у нас третье?
- Да книга же. Сам говоришь - зовет и просит. И туман в туннеле манил и звал. По-твоему, это совпадение?
- По-моему, раз уж я не попал в туман, надо хоть "Дарханца" почитать.
Лоцман остро пожалел о том, что он, охранитель Поющего Замка, разбирается в законах своего мира куда хуже простого актера. Правда, Ингмар - не простой актер, а побывал где-то еще помимо Замка. А Лоцман? Шрам на щеке говорит: охранитель мира где-то был и что-то видел - однако память словно затянуло седым туманом.
- Инг, надо читать; я сдохну от любопытства. - Он раскрыл книгу на первой странице.
Северянин придвинулся и стал, глядя сбоку. Со страниц точно повеял свежий ветер, и в комнате как будто посветлело.