- Как тебя зовут? - спросил он с фальшивой веселостью.
Она с подозрением на него поглядела. - Мари.
Фамилий у клонов не бывает. - Милое имя. Пойдем, Мари. Я отведу тебя обратно в твою… э-э… спальню. Ты почувствуешь себя лучше, когда снова окажешься вместе с подругами.
Волей-неволей она пошла за ним.
- Знаешь, сержант Таура хорошая. Она действительно хочет о вас позаботиться. Ты ее просто перепугала, вот так убежав. Она беспокоится, как бы с тобой ничего не случилось. Ты ведь на самом деле не боишься сержанта Тауру, верно?
Ее прекрасные губы сомкнулись в смущении. - Я… не уверена. - Она шла изящной, раскачивающейся походкой, причем при каждом шаге ее груди самым отвлекающим образом колыхались, наполовину прикрытые розовой курточкой. Стоит предложить ей пройти процедуру уменьшения груди, хотя Марк был не уверен, есть ли у судового хирурга "Сапсана" необходимый для этого опыт и квалификация. А если ее физический опыт жизни у Бхарапутры подобен его собственному, то сейчас ее, наверное, тошнит от хирургии. Его-то точно тошнило после всего, чем искалечили его тело.
- Мы не корабль работорговцев, - с энергией начал он снова. - Мы везем вас на… - Новость, что их целью полета стала Барраярская Империя, может стать не столь уж утешительной. - Нашей первой остановкой, наверное, будет Комарр. Но тебе не обязательно там оставаться. - У него нет власти что-нибудь обещать ей насчет конечного пункта назначения. Ничего. Один пленник не может спасти другого.
Она закашлялась и потерла глаза.
- С тобой… все в порядке?
- Я хочу попить водички. - Ее голос охрип от бега и рыданий.
- Я тебе дам, - пообещал он. Его каюта была прямо по коридору, если идти назад; он повел ее туда.
По прикосновению его ладони к пластине дверь с шипением открылась. - Входи. У меня никогда не было возможности с вами поговорить. Может, если бы было… эта девчонка никогда бы тебя не одурачила. - Он провел ее внутрь и усадил на свою кровать. Она слегка дрожала. Как и он сам.
- Она тебя одурачила?
- Я… не знаю, адмирал.
Он горько фыркнул. - Я не адмирал. Я клон, как и ты. Я вырос у Бхарапутры, этажом выше, чем ты живешь. Жила. - Он пошел в ванную, налил чашку воды и принес ей. И подавил порыв предложить ей эту чашку, опустившись на колени. Ее нужно убедить… - Я должен сделать так, чтобы ты поняла. Поняла, кто ты, что с тобой случилось. Чтобы тебя не одурачили снова. Тебе нужно много выучить, чтобы защитить себя. - Конечно - с таким-то телом. - Ты должна ходить в школу.
Она проглотила воду. - Не хочу в школу, - пробормотала она в чашку.
- Неужели бхарапутряне никогда не пускали тебя в виртуальные обучающие программы? Когда я там был, это было самое лучшее. Даже лучше, чем игры. Хотя игры я, конечно, любил. Ты играла в "Зайлек"?
Она кивнула.
- Это забавно. Но шоу по истории, по астрографии - самой забавной програмой был виртуальный учитель. Седой старикан в одежде двадцатого века, и этот его пиджак с заплатками на локтях - мне всегда было интересно, основан он на реальной личности или собран из кусочков.
- Никогда их не видела.
- Что же вы делали целыми днями?
- Болтали друг с другом. Делали прически. Плавали. Наставники заставляли нас каждый день заниматься аэробикой…
- Нас тоже.
- … пока мне не сделали вот это. - Она коснулась груди. - Тогда меня заставляли только плавать.
Это было логично. - Последний раз твое тело меняли довольно недавно, вижу.
- Где-то месяц назад. - Она помолчала. - А ты правда… не думаешь, что меня ждала мама?
- Мне жаль. У тебя нет мамы. И у меня нет. Что тебя ждало… это был ужас. Почти непредставимый. - Хотя он все представить мог, и даже слишком наглядно.
Она сердито на него посмотрела, явно отказываясь расстаться со своей мечтой о волшебном будущем. - Мы все красивые. Если ты правда клон, почему ты некрасивый?
- Рад видеть, что ты начинаешь думать, - осторожно сказал он. - Мое тело было создано так, чтобы соответствовать моему прародителю. А он калека.
- Но если это правда - про пересадку мозга - то как ты не…?
- Я был… частью другого плана. Мои заказчики забрали меня целиком. Только это было после того, как я достоверно узнал всю правду про Бхарапутру. - Он присел рядом с ней на кровать. Ее запах… неужели к ее коже был генетически добавлен этот тонкий аромат? Он пьянил. Воспоминание о ее мягком теле, извивающемся под ним на палубе шлюзового коридора, будоражило Марка. Он мог бы раствориться в нем… - У меня были друзья - а у тебя?
Она молча кивнула.
- Когда я смог что-то для них сделать - нет, намного раньше, чем я смог бы что-то сделать, - их уже не стало. Их всех убили. Вместо этого я спас вас.
Она недоверчиво на него уставилась. Он не мог угадать, что она сейчас думает.
Каюта поплыла, и приступ тошноты, не имеющий ничего общего с подавленным эротическим влечением, скрутил его желудок.
- Что это было? - задыхаясь, проговорила Мари, широко распахнув глаза. Она бессознательно стиснула его руку. От ее прикосновения рука Марка горела.
- Все в порядке. Даже больше. Это был твой первый П-В переход. - Имея преимущество в, э-э, несколько скачков, он говорил доброжелательным и успокаивающим тоном. - Мы ушли. Джексонианцы не могут нас достать. - Куда лучше, чем двойной обман, все время наполовину ожидаемый какой-то частью его сознания, пока Васа Луиджи оставался заложником в его жирных руках. Никакого рева и сотрясений от вражеского огня. Просто милый маленький неопасный скачок. - Мы в безопасности. Теперь мы все в безопасности. - Он подумал о сумасшедшей девочке-евразийке. Почти все.
Он так хотел, чтобы Мари поверила. Дендарийцы, барраярцы - от них он не ждал особого понимания. Но эта девочка - если бы он только мог блистать в ее глазах! Он не хотел никакой награды, кроме поцелуя. Он сглотнул. "Ты уверен, что хочешь всего лишь поцелуй?" В животе, под этим жутко затянутым поясом, рос неудобный, горячий ком. Чресла смущающим образом отвердели. Может, она не заметит. Не поймет. Не осудит.
- Ты… не поцелуешь меня? - робко спросил он совершенно пересохшим ртом. Он взял у нее чашку и выпил последний оставшийся глоток воды. Его не хватило, чтобы снять напряжение в горле.
- Зачем? - спросила она, наморщив бровь.
- По… понарошку.
Такая просьба была ей понятна. Она моргнула, но довольно охотно подалась вперед и прикоснулась губами к его губам. Ее курточка приоткрыла тело…
- Ох, - выдохнул Марк. Он обхватил руками ее шею и не дал ей отодвинуться. - Пожалуйста, еще… - Он прижался к ее лицу. Она не сопротивлялась и не отвечала, но ее рот все равно был изумителен. Хочу, хочу… Не будет никакого вреда, если ее потрогать, просто потрогать… Ее руки машинально обвились вокруг его шеи. Он ощущал каждый прохладный пальчик, заканчивающийся остреньким ноготком. Ее губы раскрылись. Он растаял. В голове гулко стучала кровь. Разгорячившись, он скинул китель.
Прекрати. Прекрати прямо сейчас, черт тебя подери. Но она могла быть героиней его романа. У Майлза их целый чертов гарем, сомнений нет. Может ли она позволить ему… больше, чем поцелуй? Не проникнуть в нее, конечно же, нет. Ничего, чтобы могло бы повредить ей. Но если потереться между ее больших грудей, это ей не повредит, хотя, безусловно, смутит. Он может погрузиться в эту пышную плоть и достичь удовлетворения столь же полно - еще полнее - чем меж ее бедер. Может, она посчитает его психом, но вреда ей не будет. Его рот снова жадно накрыл ее губы. Он коснулся ее кожи. Еще. Он стянул с ее плеч курточку, высвободив тело для своих изголодавшихся рук. Ее кожа была мягкой и бархатной. Другой, дрожащей, рукой, он расстегнул удушающе-тесный пояс брюк. Что за облегчение. Он был чудовищно, мучительно возбужден. Но он не прикоснется к ней ниже талии, нет…
Он повалил ее на спину, прижав к кровати, покрывая яростными поцелуями все тело. Она онемела от испуга. Его дыхание сделалось тяжелее, и вдруг внезапно остановилось. Глубокий спазм охватил его легкие, словно все бронхи сжались одновременно со щелчком захлопнувшегося капкана.
"Нет! Только не снова!!" Опять, точно так же, как в прошлый раз год назад, когда он попытался…
Он скатился с нее; ледяной пот выступил у него по всему телу. Он боролся с перехваченным удушьем горлом. Выдавил один астматический, дрожащий всхлип. Вспышка памяти была почти галюцинаторно ясной.
Разгневанный крик Галена. Ларс и Мок по приказу Галена распластали его и содрали с него одежду - словно побоев, которые только что ему от них достались, недостаточно для наказания. Девушку они прогнали прочь прежде, чем начали; она убежала, словно заяц. Он сплюнул отдающую железом и солью кровь. Шоковая дубинка нацеливается, касается: сюда и сюда, удар и треск. Гален все больше багровеет, обвиняя его в измене, и хуже, неся какой-то бред относительно сомнительных сексуальных склонностей Эйрела Форкосигана, наращивая мощность все сильнее. "Переверните его". Ужас, скручивающий в узел его кишки, животная память о боли, унижении, ожоги и спазмы, странное возбуждение, подобное короткому замыканию, и жутко постыдный оргазм вопреки всему, вонь обожженной плоти…
Он оттолкнул прочь эти видения и, почти теряя сознание, попытался вдохнуть и выдохнуть еще раз. Почему-то вдруг оказалось, что он сидит не на кровати, а на полу, судорожно поджав руки и ноги. Потрясенная и полураздетая блондиночка скорчилась на разворошенной постели, уставившись на него. - Что с тобой такое? Почему ты остановился? Ты умираешь?
"Нет, но хотел бы."
Это нечестно. Он точно знал, откуда взялся этот условный рефлекс. Это было не воспоминание, погребенное в подсознании, не что-то из его далекого, смутного детства. Это случилось всего четыре года назад. Разве не должно такого рода ясное осознание освободить человека от демонов прошлого? Будет ли он впадать в вызванные им же самим спазмы всякий раз, когда попробует секс с настоящей девушкой? Или дело просто в крайнем, вызванном обстоятельствами, напряжении? Будь ситуация спокойнее, будь угрызения совести меньше… если когда-нибудь ему выдастся случай заняться любовью не в спешке и потной возне, может, он справится со своей памятью и безумием? "А может, и нет." Он боролся за очередной дрожащий вдох. Еще один. Легкие снова заработали. Грозила ли ему реальная опасность умереть от удушья? Должно быть, если он однажды и вправду вырубится, автономная нервная система вернет себе управление.
Дверь каюты скользнула в сторону. В проеме обозначились силуэты Тауры и Ботари-Джезек, всматривающихся в темноту слабо освещенной комнаты. То, что они увидели, заставило Ботари-Джезек выругаться, а сержанта Тауру - оттерев ее плечом, шагнуть вперед.
Сейчас! Марк захотел потерять сознание прямо сейчас. Но его бесхитростный демон не был настроен на сотрудничество. Так что он продолжал дышать, стреноженный спущенными до колен брюками.
- Ты что делаешь? - прорычала сержант Таура. Опасный, поистине волчий тембр голоса; в неярком свете в уголках ее рта сверкнули клыки. Он видел, как ей случалось вырвать человеку горло одной рукой.
Девочка-клон сидела на коленях на кровати, страшно встревоженная; ее руки как обычно старались прикрыть и поддержать самую заметную часть ее внешнего облика, как обычно же лишь привлекая к ней еще больше внимания. - Я только попросила попить водички, - прохныкала она. - Простите.
Восьмифутовая сержант Таура моментально опустилась на одно колено, раскрыв ладони и показывая девочке, что на нее она не сердится. Марк не был уверен, уловила ли Мари эту тонкость.
- Что случилось? - сурово спросила Ботари-Джезек.
- Он заставил меня его поцеловать.
Ботари-Джезек окинула взглядом беспорядок в его одежде, и глаза ее свирепо вспыхнули. Она была сейчас напряжена, словно натянутый лук. Она развернулась на месте и взглянула Марку в лицо. Голос ее был совсем тих: - Ты сейчас пытался ее изнасиловать?
- Нет! Не знаю. Я только…
Сержант Таура поднялась, сгребла его за футболку, защемив и кожу, вздернула на ноги и еще выше и притиснула к ближайшей стене. Пол был в метре от его вытянутых ступней. - Отвечай прямо, черт тебя подери, - рявкнула сержант.
Он зажмурил глаза и глубоко вдохнул. Не из-за угроз женщин Майлза, нет. Не из-за них. Но из-за второго унижения, которому подверг его Гален - в некотором смысле более мучительном насилии, чем первое. Когда Ларс и Мок, встревоженные, наконец убедили Галена прекратить, Марк был в таком глубоком шоке, что оказался на грани остановки сердца. Галени был вынужден посреди ночи отвести своего драгоценного клона к доверенному терапевту - тому, которого он каким-то образом заставил помогать себе с препаратами и гормонами, необходимыми для поддержания развития Марка идентичным майлзовому. Галени объяснил врачу его ожоги тем, что Марк якобы тайком занимался онанизмом с помощью шоковой дубинки, случайно включил ее и не смог выключить из-за вызванных шокером мышечных судорог, пока его крики не услышали и не прибежали на помощь. Доктор просто поперхнулся от смеха. Марк слабым голосом подтвердил эту версию, слишком боясь противоречить Галену даже наедине с терапевтом. Однако доктор видел его кровоподтеки и должен был понять, что за этой историей кроется нечто большее. Но он ничего не сказал. И ничего не сделал. Впоследствии Марк больше всего сожалел о собственном вялом согласии; больнее всего его обжег этот смешок. Он не мог допустить, чтобы Мари вышла отсюда, обремененная похожими уликами.
В коротких, недвусмысленных фразах он точно описал, что именно только что попытался сделать. Звучало все ужасающе мерзко, хотя заставила его потерять голову именно ее красота. Он не открывал глаз. Не упомянул своего приступа паники, не попытался объяснить про Галена. Внутри он весь корчился, но рассказывал чистую правду. Пока он говорил, стена за его спиной медленно скользила вверх, пока его ступни снова не оказались на палубе. Сжимавшая его рубашку рука разжалась, и он посмел открыть глаза.
И чуть не закрыл их снова, обоженный открытым презрением во взгляде Ботари-Джезек. Ну, все. Та, что ему почти симпатизировала, была почти ласкова, почти стала здесь его единственным другом, стояла, окаменев от ярости, и он понял, что от него отвернулся тот самый человек, который мог замолвить за него слово. Это было больно, убийственно больно - иметь столь малое и потерять это.
- Когда Таура доложила, что одного клона не хватает, - отрезала Ботари-Джезек, - Куинн сказала, что ты настоял на том, чтобы проводить эту девочку. Теперь мы знаем, зачем.
- Нет. Я не намеревался… ничего. Она действительно захотела попить воды. - Он показал на чашку, лежащую возле него на палубе.
Таура повернулась к нему спиной, опустилась на одно колено у кровати и обратилась к блондинке намеренно мягким голосом: - Он тебе сделал больно?
- Я в порядке, - дрожащим голосом отозвалась она, снова натягивая свою курточку и пожимая плечами. - А вот этот человек правда болен. - Она уставилась на него с озадаченным интересом.
- Явно болен, - пробормотала Ботари-Джезек. Она вздернула подбородок и взглядом пригвоздила Марка, снова прижавшегося к стене. - Ты под домашним арестом, мистер. Я снова ставлю у твоей двери охрану. Даже не пытайся выйти.
Не буду, не буду.
Они увели Мари. Закрываясь, дверь просвистела, словно падающий нож гильотины. Марк забрался на свою узкую кровать, дрожа.
Две недели до Комарра. Он всерьез захотел умереть.
Глава 11
Первые три дня своего одиночного заключения Марк провел в депрессии, кучей тряпья валяясь на кровати. Он хотел своей геройской миссией спасать жизни, а не отнимать их. Он подсчитывал тела, одно за другим. Пилот катера. Филиппи. Норвуд. Десантник Кимуры. И восемь тяжелораненых. Когда он впервые все планировал, у этих людей не было имен. И все безымянные бхарапутряне - тоже. Среднестатистический джексонианский охранник - это просто солдат, с трудом зарабатывающий себе на жизнь. Интересно, вяло подумал он, не было ли среди них людей, с которыми Марк встречался или шутил, когда жил в интернате для клонов. Как обычно, маленьких людишек искрошили в фарш, в то время как те, у кого достаточно власти, чтобы нести ответственность, ускользнули, вышли на свободу, как барон Бхарапутра.
Перевешивают ли жизни сорока девяти клонов четырех погибших дендарийцев? Похоже, дендарийцы так не думают. Эти люди не были добровольцами. Ты заманил их в смертельную ловушку.
Нежданное озарение его потрясло. Жизни не складываются, как числа. Они складываются, как бесконечности.
Я не хотел, чтобы все так вышло.
И клоны. Девочка-блондинка. Он лучше, чем кто бы то ни было, знал, что она - не зрелая женщина, о чем ошеломляюще вопило ее общее физическое развитие и выдающиеся объемы. Шестидесятилетний мозг, который планировали перенести в это тело, без сомнения, знал бы, как с ним управляться. Но Марк так ясно видел своим внутренним взором десятилетнего ребенка внутри нее. Он не хотел сделать ей больно или напугать - хотя ухитрился сделать и то, и другое. Он хотел порадовать ее, заставить ее лицо осветиться. "Так, как все они вспыхивают при виде Майлза?", насмехался внутренний голос.
Ни один из клонов совсем не отреагировал так, как мучительно хотелось Марку. Он должен расстаться со своими фантазиями. Через десять, через двадцать лет они, быть может, поблагодарят его за спасение своих жизней. Или нет. Я сделал все, что мог. Простите.
Где-то на второй день его обуяла навязчивая мысль о том, что он сам - искушение перенести мозг Майлза в другое тело. Довольно странно - а возможно, довольно логично, - что со стороны Майлза он ничего подобного не опасался. Но Майлз сейчас вряд ли в том положении, чтобы наложить вето. А если кому-нибудь придет в голову, что куда легче перенести мозг Майлза в горячее и живое тело Марка, а не пытаться долго и нудно чинить разорванную смертельным ранением грудную клетку, да еще получить криотравму в придачу ко всему? Возможность эта была такой устрашающей, что он чуть было не пожелал вызваться добровольно, просто чтобы свыкнуться с неизбежным.
Единственное, что удержало его от срыва и бессвязного бормотания, так это соображение, что пока криокамера утеряна, эта угроза носит абстрактный характер. Пока она не найдется вновь. В темноте своей каюты, зарывшись головой в подушку, он осознал, что уважение за свое мужественное спасение клонов он больше всего мечтал увидеть на лице Майлза.
"Ты практически свел к нулю подобную возможность, а?"
Единственное избавление от круговерти мыслей приносили еда и сон. Запихнув в себя содержимое целого полевого рациона, он успокоил свою кровь до того, чтобы просто осоловеть и малыми урывками подремать. Желая забыться и не думать обо всем, он уговорил сердитого дендарийца, три раза в день просовывающего ему в дверь поднос с едой, принести добавки. Поскольку тот явно не счел флотскую одноразовую упаковку рациона чем-то опасным, то возражать никто не стал.
Другой дендариец принес и всунул в дверь набор чистой одежды Майлза из запасов с "Ариэля". На сей раз все знаки различия оказались тщательно сняты. К третьему дню Марк оставил даже попытки натянуть на себя форменные брюки Нейсмита, перейдя на просторные тренировочные штаны. В этот момент его и озарило вдохновение.