18. Странники луны Мятой
По мере того, как отряд Лумиса, осторожно и тихо, но все более и более расширял зону своих интересов, перед ним открывались новые и новые картины разрушений. В основном – косвенные последствия ведущейся на материке ядерной войны, но попадались и свеженькие следы локального геноцида. Но однажды раскинувшаяся вокруг вселенная ужаса, видимо в качестве борьбы со скукой, преподнесла "исследователям" совсем нестандартный сюрприз…
– Это всё – правда, Фейн? – спросил Лумис Диностарио.
– Когда я сочинял сказки? – командир группы разведчиков знал, что обижаться на начальника не стоит, ведь он сам не поверил, когда ему доложили подчиненные. – Командор, я сам не поверил, когда мне сказали, – произнес он вслух. – Я вам говорю, это гигантское сооружение, я не знаю, сколько метров оно в высоту, не имелось ориентиров. Понятное дело, я не могу объяснить, почему его нет на картах: наша ведь не настолько старая. Думаю, нужен не один месяц, а то и не один цикл, чтобы возвести такую бандуру. К тому же, мне кажется, она не из стекломильметола, и уж точно не из камня.
– Что же это такое? – задумался Лумис, все еще не слишком веря.
– Может что-нибудь военное, секретное? – предположил Фейн. – Пожалуй, больше ничем не объяснишь отсутствие этой штуки на карте. Мы с ребятами, на обратном пути, сколько не ломали голову, ничего другого не придумали, я имею в виду, путного.
– И никто не пытался подобраться ближе?
– Я же уже докладывал, по склону, с того края, где мы сидели, не спуститься – почти вертикальная стена. Обойти с любой стороны – очень далеко, да и неизвестно, есть ли там поблизости подходящий спуск. И, честно говоря, я не решился. Думаю, если что случись, не сможем доложить вообще ничего. Сейчас, когда вы в курсе, пожалуйста, приказывайте. Рискнем, если что, – Фейн тяжело вздохнул.
– Что такое, товарищ Фейн? – улыбнулся Лумис.
– Не нравится мне эта штука. Знаете, что говорят некоторые?
– Разве в отряде уже пошел слух? – нахмурился Лумис Диностарио.
– Некоторые из тех, кто были со мной, разумеется, – пояснил Фейн. – Мне, право, даже неловко, я ведь ко всяким легендам, сами знаете, как отношусь.
– Ну, не тяни, сходу разворачивай Мятую истинной стороной.
– Говорят, что это гости.
– Какие гости? – не понял Лумис.
– Гости с луны Мятой, вот так. Эта штука – летающая, и они прибыли на ней собирать в ад оставшихся живых.
– Что за глупость? – сказал Лумис, но улыбка улетучилась, наверное, была плохо наклеена.
– Я же не сказал, что верю, командор Лумис, – сделал попытку оправдаться командир боевой разведки, – я просто доложил, что лопочут подчиненные. У нас люди разные, многие будут напуганы, гарантирую.
– Это уж точно, – нахмурился Лумис. – Именно поэтому штуковину и надо исследовать. Ты не пробовал осветить ее локатором?
– У нас его, в этот раз, не имелось.
– Слушай, Фейн, но как же ты ее видел? Ведь несколько километров до нее, по твоим же словам, – сейчас темно!
– Я уже пояснял, командор. У меня еще не происходило галлюцинаций, но за час до того, в небе появилось зеленое солнце.
– Может подрыв водородной бомбы? – со слабой надеждой предположил Лумис Диностарио.
– Командор, подрывов за последние месяц-два я насмотрелся достаточно – различу. Эта штука горела чрезвычайно долго и совсем ровным светом. Это было новое солнце.
– Да, ты уже говорил. Допустим так, но это ведь еще хуже.
– Я не знаю, командор, – пожал плечами Фейн. – А что собственно хуже?
– Здесь вообще нет объяснений.
– Я рассказываю то, что наблюдал. Ничего не сочиняю. К тому же, я не один. Нас трое. Да и то, это только на счет постройки, а зеленое солнце наблюдали еще двое. Или, думаете, все-таки, какая-нибудь наведенная галлюцинация?
– Я не знаю, что думать, – взялся за виски Лумис Диностарио. – мать-звезда Фиоль, слушай, у нас же есть астроном!
– Я тоже, еще по дороге, прикидывал на счет него, командор, – внезапно развеселился старший разведчик. – Давайте спросим у него на счет пришельцев с Мятой луны.
– Не пори ерунды, – махнул ладонью в его сторону Лумис, а сам подумал, что, в принципе, почему бы нет.
– Я понимаю ваш скепсис, командор, – таинственно улыбнулся Фейн, – но как вы объясните то, что эту громадину осветило именно зеленое солнце?
И тогда Лумис Диностарио воздержался от парирования: все жители планеты Гея ведали, что в небесах отсвечивает зеленым только луна Мятая и именно там, согласно божественному распорядку, помещается ад.
19. Умственный фонд Эйрарбии
Астроном прибился к ним – точнее – его подобрал отряд – в дальних окрестностях радиоактивного пепелища столицы Империи. Лумис изначально не планировал никаких гуманитарных миссий по спасению чего бы, и кого бы-то ни было. Не имелось у отряда ни сил, ни возможностей помочь сотням тысяч несчастных – счастливчиков уцелевших при взрывах, по которым их тройная мощь, со всеми поражающими факторами, прошлась вскользь, не превратив с настенные, зажаренные обои, в обгоняющие ветер летающие куклы, в пепельную золу, подвешенную в черной стратосферной печали, или еще в тысячи вещей, в которые легко и просто обращается человеческое тело, если не поскупиться высвободить очень много энергии в очень малую долю секунды. И уж тем более Лумис не предполагал участвовать в сохранении умственного фонда Эйрарбии, тем паче не сегодняшнего, а былого, почти эфемерного, эдакого унесшегося в тартарары, покрытого пылью циклов, времени забытой славы имперского до-атомного расцвета. Когда в толпе бредущих непонятно куда, но понятно почему, беженцев, Лумис увидел астронома, он, конечно же, сразу его узнал. Безусловно, повстанец Лумис высматривал в толпе не его, а хоть кого-то из собратьев по убитой намедни революции. Однако их простуженные судьбой лица не наблюдались.
Допустимо было пройти мимо, или приостановиться, давая видению затеряться в тысяче понурых затылков, однако это лицо, единственное знакомое среди моря чужой скорби, лицо вынесенное из того, похороненного пеплом блокадного героизма, побудило Лумиса дернуться; мягко, но с суровой непреклонностью цели, вклиниться в податливую тягучесть киселя толпы; выстоять, отжать покатостью плеч напирающую волну, и необъятным монолитом застыть поперек циркуляции иссохшего от тягот планетарного бытия астронома. Конечно, тот тоже его узнал.
– Молодой человек, – сказал он, когда людской прибой впечатал его в мертво стоящую, мускулистую преграду, – я не совсем понял, для чего вы тогда меня спасли? После уничтожения обсерватории – которое я вам, кстати, не прощаю – злой рок тянет меня из муки в муку, так что может вам вовсе не стоило меня выручать? А?
Разглядев академика, а особенно ощутив запах планетарного эксперта вблизи, Лумис сразу понял, что при обычном раскладе судьбы, не смотря на явно приобретенный в последние недели иммунитет к бытовым тяготам и врожденную философскую отрешенность, до конечного финала, ученому остается очень немного.
– Придется выручать вас снова, хотя к лучшему это или нет, я покуда не знаю, – предрек он словно разговорившаяся скала. – Следуйте за мной, надо отсюда выбираться. Держитесь за руку.
А когда они вырулили из потока и оказались около, недавно конфискованных у каких-то бандитов, вездеходов, Лумис добавил, обращаясь к одному из молодых соратников по истреблению избранных:
– Будете присматривать за пожилым. Заодно, если не лень, почерпнете каких-нибудь никчемных, но крайне забавных знаний. Человек интересный. Накормите и напоите его. Внутри машины, понятное дело, иначе эта толпа несчастных захлебнется слюной.
С тех пор астроном и следовал с ними везде, ибо распрощаться с ним теперь значило свести на нет все то, что уже вложено в восстановление его физического облика, ведь времена теперь стали еще похуже тех, в которых профессора подобрали. Ценность же его, как узкого специалиста-теоретика, вместе с ценностью его науки, и раньше на практике сводящаяся к нулю, теперь упала в отрицательную область – ни Фиоль, ни Красный Гигант Эрр, ни, тем более, какие-либо планетарные элементы системы над Геей уже не наблюдались.
20. Без сучка и без задоринки
Привычность обстановки значительный плюс, даже больший чем перевес в вооружении, тем более что второй составляющей здесь не присутствовало. И все становится просто. Особенно сейчас в тесноте скученного подвижного железа. Это свои, танко-механики, у кого за плечами тысячи часов тренажерного пота и десятки минут прессованности боев, нутром ловят и предвидят за секунды, когда рукоятка, обернувшись волчком, оживит какую-нибудь большую твердую деталь. Тем, кому такая впаянная в нутро "Циклопа" жизнь внове, нужно время для приспособления. Конечно, среди расовых наблюдателей есть и такие, кого, пусть факультативно, но натаскивали в изучении общего устройства боевых машин. С ними сложнее. А с львиной массой – с теми, кого втиснули в специально освобожденное креслице кого-то из экипажа, просто чтобы таращиться глазами вокруг – с ними никаких проблем. Не нужно марать руки кровью, стукая в висок зажатой в кулаке гранатой. Не надо рисковать окружающими приборами, ибо неизвестно пробуравит ли приставленный вплотную игломет жертву насквозь. Нужно просто внезапно и без предупреждения крутануть башню и одновременно произвести выстрел каким-то из калибров. И тогда, не успевшего среагировать человека инерция шатнет в сторону и тут же его голову – неважно, в шлеме или без – припечатает, сомнет в кашу, отдача гавкнувшего орудия. И все! Куда унесся снаряд, значения не имеет – он был здесь фоновым героем.
Но нужно действовать по обстановке. Ведь не всегда возможно так удачно, мгновенно, без сучка и без задоринки, превратить приставленного к экипажу наблюдателя в кисель. Требуется прикладная оперативность ума. Иногда подвижность внутренней механики является только промежуточным этапом: допустим, неожиданным вращением башни зажать пальцы РНК-шника и обездвижить его посредством болевого шока. Конечно, хорошо если удастся сходу, метнув пятидесятитоннось башни на девяносто градусов, вырвать таким манером руку. Тогда добить так и так придется, хотя бы из гуманизма. (В первом случае, только из обязательства перед товарищами и из педантичной приверженности плану). В единичном примере, произошедшее даже можно выдать за чудное схлестывание в узел нескольких независимых случайностей. Разумеется, подозрительно и расследование неминуемо! Но попытаться-то…
Короче, уход из под власти Расового Наблюдательного Комитета в отдельно взятом танке не представляет особой сложности. В любом случае, против одного приставленного "друга" в сокращенном на стрелка-радиста экипаже остается шестеро. Соотношение в пользу восставших – на лицо. Проблемы возникает при синхронизации действий в "пятерне", тем более в "квадратной" и тем паче в еще больших формированиях. Но если все загодя договорено, то…
В общем, те мятежники, что произвели свое черное дело снаружи, в темноте расстелившейся долины, одержали над "друзьями" победу вчистую. Или почти вчистую. Подумаешь, в какой-то из машин какой-то резвый комитетчик успел воспользоваться иглометом: в экипаже шестеро, в разных углах – в процессе обстрела всех секторов из сидячего положения, он продырявил собственную ногу. Эффект тот же. Три-пять иголок одновременно – вызывают болевой шок.
Если бы на палубах оставшегося в ущелье Верблюжьей Шеи гига-танка все произошло так же лихо, то…
21. Подход точной науки
– Я хотел с вами побеседовать, товарищ звездочет, – произнес Лумис, приглашая астронома присесть на разложенные на полу пещеры сиденья, выдранные когда-то из какого-то транспортного средства. Имя и фамилия ученого не имела для Лумиса Диностарио никакого значения, так же как его возможная былая слава в узких кругах мировых светил, уже само его занятие высвечивало такую грань индивидуальности, что атрибуты обычного человека совершенно не требовались. – Побеседовать по серьезной для нас теме.
– Понял вас, командор, – тряхнул солидно подбритой бородкой астроном. Обскоблить растительность пришлось в связи с частыми и неизбежными "напяливаниями" изолирующего противогаза, а называть Лумиса командором, для того чтобы хоть как-то выделить его их толпы "молодых людей". – Вы хотите поднять давно откладываемый вопрос о моей ненужности в вашем вынужденно узком кругу? Я вас весьма полностью понимаю, так что можете не извиняться. Как только вы скомандуете мне уйти, я сделаю это тут же. Можете не объяснять, я знаю, что количество продовольствия в вашем коллективе пополняется от случая к случаю, и совершенно нерационально тратить его, даже в небольшой дозе, на немолодого человека, не могущего принимать участия в активной деятельности по до-уничтожению чудом сохранившихся государственных структур. Я готов. Единственное, о чем попрошу, выдать мне некоторое количество воды, тогда я смогу отойти достаточно далеко от лагеря, на случай, дабы вас не кольнул укол совести, если случайно, в процессе странствий, мое остывшее тело попадется вам на глаза.
Лумис выслушал монолог ученого с неослабным вниманием.
– Ценю ваше самопожертвование, астроном, – кивнул он не дождавшись продолжения, – однако мы к вам уже попривыкли, так что не торопитесь. Все там будем. Вам тем более не к лицу – у вас есть цель. Это наша – не зависит от внешних условий непосредственно, а ваша как раз – очень. Помните, вы говорили, что пыль рано или поздно, по законам тяготения и энтропии, упадет? Ну, вот и дожидайтесь, когда на небе снова засияет мать Фиоль.
– Процесс может затянуться, – удрученно развел руками профессор, – и не знаю уж, на сколько.
– Вот и питайте надежду, – воодушевил его Лумис Диностарио. – Этот эксперимент получится провести без всяких приборов. Даты фиксируйте, вот и будет научный факт.
– Поражен вашим оптимизмом, молодой… э-э, командор, – глаза звездного специалиста заблестели. – Если бы вы были помоложе, а я – тем паче, можно было бы взять вас в ученики. С вашим упорством в достижении целей, я бы, после, рекомендовал вас в аспирантуру, а там глядишь…
– Я хотел у вас кое о чем спросить, гражданин космолог, – решился остановить умчавшийся от реальной действительности монолог Лумис.
– Да-да, я слушаю. Но должен предупредить, если вопрос касается того, когда, хотя бы прикидочно, излучение солнц сможет снова достичь поверхности, и альбедо планеты вернется к прежнему значению, то у меня совершенно отсутствуют какие-либо данные. Надо провести хотя бы несколько десятков запусков аэрозондов за границы тропопаузы, проделать спектральный анализ пыли. Затем, совершенно нет, до обидного в наши милитаристские времена, сведений, о количестве произведенных взрывов, о соотношении воздушно – которые нас, кстати, в этом вопросе, меньше интересуют, – и наземно расположенных гипоцентров. Хоть бы ниши боевые оппоненты – браши, похвастались по радио, сколько бросили на нашу голову. Тогда бы получилось, хотя бы грубо, учтя естественный пропагандистский трезвон, противодействие средств перехвата и прочее, приблизительно рассчитать тоннах, точнее мега-тоннаж, подброшенной вверх пыли. Хотя, – ученый комедийно быстро пожал плечами, – я припоминаю, что однажды, мы для себя, для развлечения и из интереса, к тому же маскируя вычисления всякой плановой галиматьей – не хотелось быть высланными на энерго-поселения за разбазаривание рабочего времени – произвели расчет падения на Гею небесного тела относительно малого размера: диаметр – пять километров, плотность – базальт, встречная скорость столкновения с планетой – сто километров в секунду. Дело в том, что как раз тогда один, примерно такой, блуждающий астероид разминулся с нами всего на двадцать световых секунд, это нас и подтолкнуло. Но понимаете, мы ввели несколько аксиом, например о том, что падение должно состояться над океаном – вероятность попадания в него больше из-за площади и так далее. Здесь, у нас сейчас, случай несколько…
– Мне очень интересно, господин ученый, – любезно прервал космогоника Лумис, – но вот, в чем вопрос.
– Ах да, я уж подумал, что вы его задали, – озадаченно умолк на полуслове имперский академик.
– Нет, не успел пока, – пояснил Лумис. – Послушайте, мои люди, двое суток назад наблюдали солнце зеленого цвета. Это возможно? Или…
– Где? Какой был угол над горизонтом и время? Условия наблюдения? Азимут места? – старик просиял, а глаза его вспыхнули, словно у пыльного, забытого и заваленного хламом зайца-барабанщика, которому внезапно вставили новую батарейку.
– А зачем это надо? – скромно робея перед готовящимся колдовством, поинтересовался Лумис Диностарио.
– Если наблюдения точны, удастся рассчитать, спектр какого из светил пробил пылевую взвесь. Я почти уверен, пыле-дымовой шлейф поляризовался особым образом. Если бы получилось замерить магнитный потенциал… Задави меня Мятая луна, почему тогда мы не захватили из лаборатории кое-что из переносных приборов?
– Кто же знал? – несмело оправдался Лумис. – А на счет угла возвышения, сейчас вызовем Фейна, пусть отчитается.
22. Союзники
– Что скажете, генерал Тутор? Вам происходящее ничего не напоминает? – верный друг Меча шутил, но чувствовалось, что под маской непринужденного веселья кроется кипящая через край злость.
– Повторный урок, так я понимаю? – положа руку на сердце, Тутор-Рор был озадачен. По наивности он считал, что уже выполнил свою миссию – он привел "Сонный ящер" к месту назначения – и теперь может, разумеется, учитывая специфику условий, почивать на лаврах. Все оказалось не так просто.
– Знаете, генерал, если бы я за вами не следил ночи и дни напролет, то подумал, что вы имеете отношение, – главный РНК-шник сжал свою кисть так, что послышался хруст.
Старший канонир "Сонного ящера" пожал плечами.
– Ладно, к Оторванной Голове Черепахи болтовню. Давайте свои чертежи. Будем смотреть, что мы можем сделать? Я считаю, генерал Тутор, что в этот раз мы по одну сторону баррикад? Вы ведь слышали их требования? – Мурашу-Дид имел в виду один из пунктов ультиматума "пассажиров". Там значилась, выдача командира "боевой горы" в живом, но допустимо и в мертвом виде.
Некоторое время оба просматривали большие листы хронопластин; иногда комитетчик задавал вопросы, тыкая в схемы пальцем; Тутор-Рор давал пояснения.
– Мурашу, мы не знаем точно, что там делается внизу. Не знаем их потерь. Не знаем сколько "пассажиров" их поддерживает. Вдруг у них там новые свары между собой?
– Хотелось бы думать, Тутор, но… – комитетчик с подозрением посмотрел на генерала. – Вы в курсе, наши танки не прислали положенный позывной?
– Но ведь вы сами распорядились, и указание было выполнено, о снятии раций с большинства машин?
– Искусственно упрощенные там все-таки остались. И это особый позывной выдаваемый моими людьми с оговоренной периодичностью.
– Думаете…? – главный канонир "горы" поднял голову от чертежей.
– Все может случиться, генерал Тутор. Честно говоря, раздави меня наш спутник – Оторванная Голова, я не понимаю, каким образом они такое сделали. У меня там, в основном подготовленные "ученики" и даже "друзья". За сколько, по-вашему, танки могут добраться сюда, в ущелье? Как думаете, наш "Соня" сможет отбить нападение?