Мурашу отваливался, отработано хватался за подвешенный к поясу игломет, а Тутор-Рор елейно улыбался, потягивался в боевом кресле и с полной серьезностью сообщал:
– Пожалуй, пора сворачивать регламентные работы, мой любезный Мурашу.
63. Неумолимая подвижность
"Рельсовый метатель" под номером "87" имел зону поражения от пятидесяти до двухсот пятидесяти километров. Это обычными, сверхтяжелыми снарядами, весом тридцать девять тонн. Взрывчатка составляла около трети веса, так что это являлось достаточно серьезным оружием. Разумеется, до летающих "цистерн" брашей ему было далеко. Подкалиберными "восемьдесят седьмой" стрелял несколько дальше, однако в связи с тем, что использование небольших количеств взрывчатки считалось в век "свиноматок", тем более против них самих, делом зряшным, то на большие дальности "метатели" стреляли только спец-зарядами, то есть, ядерными боеголовками. Беда "восемьдесят седьмого", впрочем как и всех остальных "рельсовиков", была в том, что в высоких военных инстанциях Империи они справедливо считались каким-то нелепым недоработанным чудачеством, поставленным на вооружением по чьей-то протекции. А поэтому, они хоть и были приспособлены для стрельбы этими самыми специальные зарядами, но в штатном, передвижном снарядном погребе их не имели. Тот выстрел, который недавно совершил "восемьдесят седьмой", сделали по особому распоряжению ИШКО (Имперского Штаба Континентально Обороны), снарядом, который доставили с секретного подземного склада, как не странно, целехонького по сию пору.
Теперь по причине отсутствия спецсредств, "восемьдесят седьмой" не мог "достать" подвижную крепость "Сонный ящер", однако в его зону поражения прекрасно вписывался "Крикливый аист". Понятно, учитывая маскировочные завесы, "колокольчики" и прочие технические чудеса позволяющие "свиноматке" прятаться, "восемьдесят седьмой" не мог начать обстрел с места в карьер. Кроме того, информация о цели поступала к нему не от штатных разведывательных средств (здесь эйрарбакские стратеги разумно подстраховались, не желая показывать свой сюрприз загодя), а от локаторов расположенных в других местах. Поэтому пока, "метатель-87" продолжал неторопливо кататься туда-сюда по своей семикилометровой ветке, а его команда наращивать рельсовое поле.
Кстати, в последнее время темпы строительства снизились. За текущую неделю рельсовые бригады не собрали и километра трассы. Основной причиной, понятно, было изменение климата в связи с рукотворной полярной ночью, подмявшей под себя весь континент, однако вмешались и человеческие факторы. Полторы тысячи человек "экипажа" было изъято по приказу ВКСНО (Верховного Командования Стратегических Наступательных Операций) в другие виды вооруженных сил. Те, кто остался, внезапно поняли, что нахождение их в обслуживающем персонале "метателя" не обеспечивает "брони" от попадания на передовую линию обороны, а потому, что работай, что не работай, а итог будет один – рано или поздно, тебе вручат тяжелый игломет и пошлют подавлять вражеские огневые точки.
Несколько десятков человек дезертировали, использовав вместо шпалы офицера пытающегося направить их на путь истинный. ОКН (Отдел Культуры Науки), который, оказывается, в связи с войной не разогнали, а напротив – укрепили, прислал роту "чёрных орлов". Полицейские, разумеется, не поймали беглецов – была охота лазить в темноте по обледенелым, обугленным лесам – зато, с бравой оперативностью, расстреляли трех рядовых и одного мецо-капрала. Дисциплина сразу повысилась, тем более, всем под роспись довели, что поскольку теперь "восемьдесят седьмой" более не является экспериментальной техникой, то на его обслуживающий персонал автоматически распространяются параграфы императорского военно-полевого суда.
И рельсы "пошли" дальше.
64. Ответ
И снова напряженные, отупевшие от недосыпания лица офицеров "купола". (Именно их стандартная бледность, отливающие фиолетовой прозрачностью, провалы глазниц лучше всего маскируют внутреннее погружение генерала-канонира, глушат сомнения верного друга Меча. Глядя на себя в зеркало, Мурашу-Дид сам пугается, замечая все более проявляющиеся признаки сходства с этими помешанными технарями.) И вновь хриплость микрофонных команд. И непонятное волнение, вибрирующее в уплотнившемся воздухе. И странная смесь веры и неверия в демонстрируемый планшетами и светящимися стеклами мир. И шелест не смолкая трещащих динамиков, и глупое, гонимое прочь желание, уловить в этом шуршании, что-то так понятное, или кажущееся понятным, всем в округе, тончайшую, невидимую струну, потянув за которую можно выдернуть клубок и разжать узлы спутанной многогранности мира.
И внешняя – в разговоре после – понятность волнения. Потому как в сущности, все просто: вытолкнута из ствола и движется по траектории – где-то во внешней реальности глотая километры – десятитонная подкалиберная жуть. В ней – вот она ясность трепетания сердца – пятьсот килотонн. Это приговор покусившемуся на "Ящер" гига-танку.
И здесь, в "куполе" все, вроде бы, в норме. Вот только спин за индикаторами меньше обычного, ибо не все, не все согласятся, или скорее всего не согласятся, выпуливать килотонны по родной армии. А потому предельно малый по количеству боевой расчет – все, кто вне "купола", и еще двух оперативных залов, в полном неведении о происходящем. Разумеется, нельзя не ощутить, когда принимает отдачу главный калибр – опытный канонир по сотрясению койки, по режущей жуткости стона вертикальных опор, пронизывающих навылет "гору", может догадаться о том, сколько пороховых шашек выгорело секунду назад в казеннике, и сколько тонн ушло вверх, в черноту ночи. Но львиной доле, танкистов, полицейских и даже техников – откуда им знать? Ну, пальнули, и пальнули. Значит надо. Ведь у "Сони" в настоящее время предостаточное количество врагов.
А еще в "штаб-куполе" слишком много, непомерно, невиданно много друзей Честного Меча. Навряд ли они до конца понимают, что меркнет и разгорается в индикаторной зелени, – они здесь по другому делу – стоять на страже и бдить. И может время для них не разматывается в такие вечности, как у знающих что к чему, но даже они прячут в уставших бегать зрачках кристаллизующееся в пространстве "купола" напряжение.
Но все же, когда-то кончается, растянутая нервами в бездны, дискретность трех с мелочью минут. И те, кто слушает ведущийся вслух отсчет, невольно щурятся и напрягают втиснутые в кресло ягодицы – готовятся к слепящему, выжигающему глаза удару, и к ужасу тяжелой, катящейся в вертикаль тьмы. Это давит рассудок, бьет наповал абстракцию математики, излишек отгравированного природой воображения – что ему до двухсот километров? До того, что даже грохот рвущего атмосферу и раскидывающего прочь стратосферный мусор столба не достанет через горы? Нет ему дела. И приходится мириться с избыточной сложностью прилипших к индикаторам существ – нет на всей Гее роботов способных их заменить. Наверное и не будет, исчерпала тутошняя цивилизация задел для научно-технических новаций.
Но еще до апогея, до последнего, латающего трехминутную бездну стежка отсчета, те, кто держит в ведении пульс основных систем внешней индикации, вздрагивают: что-то не так! Но четко хронометрировано доводится до нуля счет, прежде чем кто-то решается доложить:
– Подрыв с опережением семь-восемь секунд!
– Перехват?! – отзывается, проворачиваясь вместе с креслом, генерал-канонир.
– Пока не ясно, – басит кто-то из офицеров-наведенцев.
– Что это значит? – шипит Тутору-Рору верный друг Честного Меча.
Командир "горы" не глядя отмахивается от него, сверлит взглядом индикаторы: на многих из них сплошная рябь.
– Что там? – Мурашу-Дид готов рвать всех на части, но его покуда сдерживают крепящие к креслу ремни.
– Сможем оценить примерную мощность? – холодно интересуется Тутор-Рор. – Хотя бы исходя из расстояния?
– Горы мешают, генерал. Разброс параметров от половины до трех мегатонн.
– Что? – РНК-шник уже освободился и дергает командира гига-машины за лацкан кителя.
– Напрягите мозги, Мурашу, – стреляет зрачками из-за припухлости век Тутор-Рор. – В лучшем для нас варианте, наша "посылка" перехвачена над целью.
– Так давайте дадим по ним еще! Ведь можно! – Мурашу-Дид все еще беспомощно теребит чужую генеральскую форму.
– А в худшем, – мрачно дополняет Тутор-Рор, – у нас само-подрыв. Сколько высота? – запрашивает он в сторону.
– Судя по времени, где-то километров восемь, – дает пояснение один из офицеров.
Тутор-Рор наклоняется к комитетчику и шепчет:
– Скорее всего, так и есть – досрочный подрыв. Вместо наземного взрыва – высотный в воздухе.
– Так давайте еще, – повторяется, тоже пытающийся перейти на шёпот Мурашу-Дид.
– Теперь нет уверенности в наших зарядах, – поясняет ему генерал-канонир. – Не дай Красный Пожиратель, рванет в стволе. Придется делать регламент.
– Опять?
– Снова! – раздражается Тутор-Рор.
– Мы протестировали орудия, но теперь вынуждены тестировать спец-боеприпасы. И может, не только "спец".
– Свались на меня Оторванная Голова Черепахи, – зеленеет Мурашу-Дид. – Перед походом, вы говорили, что у нас все в идеале.
– Так то перед походом, – пожимает плечами генерал. – Даже светила с того времени могли поменяться местами. Сейчас повышенный радиационный фон, кто когда-нибудь проверял, как он действует на хранение зарядов?
65. Числовая эквилибристика
То, что "рельсовый метатель" носил номер "87" вовсе не значило, что Империя Эйрарбаков владела столькими сверх-пушеками этого вида. У нее, например, имелся "метатель" под номером "203". Однако и это ничего не значило. Дело в том, что это являлось второй "линией обороны" против брашской разведки. Первой, ясное дело, было то, что наличие "рельсовых метателей" вообще скрывали. А вот на случай, если республиканцы все-таки узнали бы о "метателях", их нумерация и ставила агентурной разведке новую паучью сеть. В действительности "рельсовиков" стояло на вооружении гораздо меньше. Командиры супер-орудий догадывались об этом, но даже они не ведали, сколько все-таки у Империи пушек такого вида. Только в сейфах верховного командования значилось всё.
Оказывается, общее число "метателей" лишь чуть-чуть превышало тридцать штук. Но так было перед началом войны. В результате стратегического удара брашей и их тактических прорывов в трех местах материка, гига-пушек осталось только двенадцать. Однако браши, несмотря на уничтожение двух третей этих, все еще значащихся экспериментальными, систем, не слыхивали о них до сих пор – явное достижение имперской контрразведки. Вышедшие из строя орудия уничтожились брашами либо заодно с чем-то (всем понятно, если где-то взрывается пятьдесят или сто мегатонн, то всей округе наносится много-много разного сопутствующего ущерба), либо на всякий случай: на загоризонтных локаторах чудовищные рельсовые поля "метателей" давали большую, яркую засветку. Что это такое, брашские радио-разведчики так и не поняли, но разбираться времени не хватало, нужно было воевать.
"Восемьдесят седьмой", истинный номер которого оставался неизвестен никому, подобной засветки не давал. Возможно, он являлся самым экспериментальным из всех "экспериментальных", потому как шпалы и рельсы подвижной железной дороги, по которой он катался, имели специальное напыление, несколько по-другому рассеивающее радиоволны. Похоже, иногда милитаризированная наука Эйрарбии рождала чудеса. Однако чрезвычайная секретность, а так же неповоротливость гигантской структуры управления не давали этим чудесам прорваться всюду.
66. Синхронизация
Кто знает, может, проявила себя двойственная природа загороженных километрами копоти богов? Или они сыграли в кости, особыми кубиками, на которых выгравированы судьбы? А возможно, они, на время, перестали видеть взбившую пыльную перину Гею, и теперь на её коре удавалось происходить совпадениям невиданным доселе? А вдруг, исчезнувший звездный ветер перестал гасить телепатические послания? Или мыслительные процессы у людей, всю жизнь занятых расчетом траекторий и углов упреждения, сходны до того, что даже синхронизируются во времени? Кто знает, ведь может все-таки быть, что хоть одному "рельсовому метателю" – сколько их уже сгинуло зазря – подфартило? Тем более что обычно, либо совсем без исключений, везение одного – всегда неудача другого. Так уж создан, или самоорганизовался – как кому нравится – этот сложноустроенный мир.
Да, вот только случилось так, что "восемьдесят седьмой" наконец получил право начать обстрел оказавшейся в его зоне поражения цели. Может, рельсы, наконец, куда надо довели, а может, "Крикливый аист" "дошевелился" и "дошумелся", выбирая местечко поудобнее для перекидки "цистерн" через загораживающую "Ящер" горную цепь; или командование "рельсового метателя" окончательно поняло, что спец-боеприпасы со склада им в этой войне больше не перепадут, и придется действовать простыми; а еще скорее, с помощью радио, поступила откуда-то сверху, от пялящих глаза в истыканные булавками карты маршалов, команда к действию-противодействию, и всё. И тогда, славное творение имперской военно-инженерной науки вскинуло в темноту небес длиннющий ствол и последовательно, но быстро, пальнуло обойму из четырех тридцатидевятитонных снарядов.
Имел ли немодернизированный по последним перечням доработок "Крикливый аист" силы, перехватить летящих в него монстров? Учитывая, что у него не наличествовало ни одного "ЭМСУ-на", его оборонительные возможности были гораздо ниже, чем у "Ящера". Однако у него числились собственные калибры, причем вдвое большие, чем у "рельсового метателя", всяческие помеховые прибамбасы – на случай самонаводящихся в конечной траектории боеголовок, кроме того, в отличие от "Сони", он имел под своим самоходным днищем равнину, и мог двигаться. Ну и самое главное, подлетающие гига-бомбы выпустили из одного ствола, а значит падать на "Аист" они должны были последовательно. Это давало возможность ПВО подвижной крепости не распылять силы, а бить врагов поочередно. Так что, по серьезному, "рельсовый метатель-87" имел мало шансов на быструю победу. Но…
"Крикливый аист" не умел обнаруживать снаряды пока они не выпрыгивали из-за линии горизонта, даже активной локацией, а он, помня предупреждение о разведывательных свойствах "Ящера", опасался излишне "светиться". Так что рассчитывать приходилось только на пассивные методы обнаружение, и на скоростное предупреждение из вышестоящих инстанций. Последнее было маловероятно и даже глупо по двум причинам. Во-первых, связь, в условиях "синхронного задувания", стала делом недостаточно надежным. Во-вторых, в данном случае, играла роль каждая секунда, а промежуточных инстанций у ШОНО или ШВЗС наличествовало, ой как, предостаточно. Пассивная же локация, в условиях задымления атмосферы, имела заниженные шансы обнаружения. Тем не менее, все же имела, и при нормальном развитии событий козыря у "Крикливого" все-таки присутствовали. Но…
Кто знал, что опережая "восемьдесят седьмой" на сорок восемь секунд, по "Аисту" стрельнет доселе "молчаливый" "Сонный ящер"? (Кстати, его "посылку" с "Крикливого" засекли и уже обдумывали меры противодействия). Но кто мог ведать, что произведенный более чем в восьми километрах над Геей полумегатонный подрыв, совсем не опасный на таком расстоянии для панциря гига-танка, затенит подход посланников "РМ-87"?
Разумеется, предусмотреть этого не мог никто, такие совпадения весьма маловероятны. Однако это все-таки не чудеса. Ведь стало бы совсем удивительно, если бы атомный посол с "Ящера" расплавил подлетающие железки эйрарбаков. Вот этого как раз и не случилось. Чудо имело предел! Правда, не в пользу "Крикливого".
Но так уж получилось.
67. Ландшафт, зоология и расчеты
– Разорви меня на части Красный Гигант Эрр, командор Лумис, но я не смогу ничего сосчитать, – со слезами на глазах признался единственный в отряде специалист по атомным боеголовкам.
– Почему? – Лумис опустился на корточки рядом с сидящим на полу Забатом.
– Вы что думаете, я боюсь, командор? – он смотрел на Лумиса снизу вверх, потому как его макушка не доставала до плеча командира.
– Не волнуйся, этого я не думаю. Но все равно хочу знать, почему?
– Тут надо иметь море информации, – Забат шмыгал носом. – Знать плотность грунта. Располагать специальной сейсмической картой. Такой, для этого места, может вообще не существовать. Обычно в подобных случаях копается штольня – наклонный тоннель. Опять же, надо знать, куда и как ее вести.
– А без всего этого?
– Наобум? – Забат достал из кармана какую-то засмоктанную тряпку, высморкался, вытер слезящиеся глаза. От тряпки воняло, но Лумис даже не сморщился, потому как и от самого Забата несло старым, застоявшимся потом. Лумис не морщился, не по причине солдатской выдержки – он сам был не многим лучше. Где теперь мыться? Наружные водопроводы или расплавились, или стали частью изрытого воронками ландшафта, вместе с окружающими их городами; подземные – теперь тоже спали, в ожидании археологов грядущего; крупные реки – замерзли, а мелкие высохли, поскольку из-за взрывов атмосферная тропопауза сместилась ниже облачного слоя, и условия к выпадению дождей перестали возникать; к тому же, и та вода, которая вопреки теории могла выжаться сверху, в виде снега, и та, что текла внизу, в солидной мере насыщены нуклидами. Так что купаться часто, справедливо считалось опасным для здоровья.
Произведя чистку носа, Забат продолжил:
– Считать наобум, нет смысла. Тогда можно вообще не считать – сделать все на глаз, вдруг, что и получится.
– А есть вариант, что вообще ничего не получится? – несколько удивился Лумис, как-то он в последнее время приучился к мысли, что атомные бомбы являются абсолютно всесокрушающим изобретением.
– Командор, – пояснил выглядевший пожилым человеком, но по возрасту еще достаточно юный, Забат, – если бы у нас имелась мегатонна, то – вопросов нет. Положили там, здесь, сто метров туда, двести сюда – никакой разницы. Скорее всего, мы б эти скалы снесли, – он ткнул пальцем в расстеленную бумажную карту. – Подчистую, – добавил он, почему-то сделав паузу. – И никаких бы изолиний и прочего тут бы уже не существовало.
– Так, ладно, – подвел какой-то итог Лумис, сел на пол и тоже склонился над топографическим раритетом, давно ставшим привычным и надежно задвинувшим в прошлое кристаллический блеск хронопластин. – Хорошо, Забат, а вот подумай, можно завалить ущелье, взорвав наши заряды только с одной стороны?
Вообще-то, командир отряда предполагал, что в исполнении задачи возникнут трудности. Дело в том, что первично, несмотря на жажду опираться только на собственные силы, он все-таки надеялся, хотя бы иногда консультироваться с планирующей мощью армейских штабов. Однако не получилось. Несколько раз он отсылал запросные "пакеты", но ответа не дождался, и, по всей видимости, это произошло даже не по вине эйрарбакских военных, вполне могло случиться, что брашская "свиноматка" наконец-то проснулась и взялась ставить помехи радиосвязи.