Он опасливо открыл дверь, но на этот раз перед ним не возникло никакой стены воды – лишь подвесной мост, терявшийся в тумане.
– Я вижу мост.
– Он послужит для того, чтобы вы перебрались из настоящего в прошлое. Идите.
Давид осторожно двинулся по мосту, хватаясь за натянутые по бокам веревки.
Он пошел дальше, обернулся и не увидел за собой никакой двери.
В этот момент Давид почувствовал, что восприятие его изменилось. Дойдя до другого края моста, он обнаружил вокруг себя фантастический пейзаж, которого раньше даже представить не мог.
60
На чем я остановилась?
На своих дебютных опытах по сотворению жизни, благодаря которым у меня появились первые жильцы: бактерии, водоросли, вирусы…
В первозданном океане все эти соперничавшие между собой виды стали противоборствовать, пытаться сожрать друг друга и, таким образом, эволюционировать.
И по-настоящему ожесточились.
Их тактика оттачивалась, становясь все замысловатее и тоньше.
Вскоре произошло первое разделение на формы жизни "дичь" и формы жизни "хищники".
Дичь усиленно трудилась над своим умением убегать и прятаться, равно как и над способностью в больших количествах воспроизводить потомство.
Хищники же развивали зубы, мышцы, когти и яд.
Обычных хищников поедали суперхищники.
Суперхищников побеждали сверхсуперхищники: гигантские монстры с острыми зубами, могучими челюстями и отточенными плавниками.
Чем активнее хищники потребляли протеин своих жертв, тем больше развивались их мышцы, тем быстрее и безжалостнее они становились.
Другие виды, слишком медлительные, заметные или же воспроизводящие недостаточно потомства, были обречены.
С тех пор установились правила игры. Они гласили следующее.
"Сильный поедает слабого".
"Быстрый поедает медлительного".
"Плотоядный поедает травоядного".
"Суперплотоядный поедает обычного плотоядного".
Океан превратился в своеобразную арену, где все боролись за то, чтобы убить другого и не быть убитым самому. И вот наступил день, когда одна рыба вышла из воды.
Это произошло 521 миллион лет назад. Ранним утром, на заре. Я перехватила мозговые волны и ощутила охватившую ее панику.
Она была травоядной и скорее относилась к категории жертв.
Она была ранена, но в последний момент сумела бежать и теперь была жива, несмотря на весь охвативший ее ужас.
Рыба оцепенела, ей было очень плохо.
Она пребывала в том же состоянии что и я, когда в меня ударила Тейя (ее "Тейя" была похожа на громадную акулу, вырвавшую из нее часть бока, точно так же как Тейя когдато вырвала часть моей земной коры).
Порой ужас обладает способностью пробуждать.
Именно так эта пугливая рыба превзошла себя и все изменила. Движимая страхом, она вышла из воды и стала ползать на плавниках по суше.
Жизнь в ее теле укоренилась прочно, она выжила.
Рыба стала плодиться, дети ее приспособились к новой окружающей среде и развили в себе способность жить вне воды.
После этого подвига ее примеру последовали и другие неугомонные.
С тех пор жизнь стала приобретать все более и более сложные черты, ведь в плане действия земная среда давала гораздо больше возможностей, чем водная.
Так 475 миллионов лет назад появились снабженные корнями растения. Ими были водоросли, которые тоже решили рискнуть и выйти из воды. Вначале они устраивались по берегам, но затем двинулись в глубь суши. Водоросли стали травой и отправились покорять материк. Затем эстафету у травы переняли кусты, а у кустов – деревья, которые представляли собой самую могущественную и высокоорганизованную форму растительной жизни. Моя поверхность стала прирастать лесами.
Сначала я обросла зеленым пушком, затем шерстью и, наконец, мехом. Я покрылась плотным слоем густых лесов. После атмосферы и океана они стали моей третьей защитной оболочкой.
61
Пчелиное жужжание усилилось и стало оглушительным.
Аврора открыла глаза.
Я не умерла.
Она услыхала женщин, говорящих на своем языке, затем ее подняли чьи-то руки и опустили в бассейн. Вода была достаточно соленой для того, чтобы она могла держаться на поверхности. Девушке казалось, что тело превратилось в неодушевленный предмет, над которым парили мысли.
Пентесилея и жрицы сгрудились вокруг нее и стали касаться кончиками указательных пальцев. Вода была теплой. С дна бассейна просачивался затхлый запах серы. Сцену освещали факелы, в свете которых на своде пещеры плясали отблески воды.
Пение стало громче. Под потолком закружились пчелы.
И тогда жрица осветила еще один, новый участок пещеры, являя взорам огромный натуральный кварц, торчавший из земли прозрачным монолитом свыше десяти метров в высоту. Антигония включила прислоненные к кристаллу громкоговорители и с чувством произнесла:
– О наша планета, о наша Земля, о Гайя, мы, жрицы Иштар, присутствуем на церемонии общения. Когда-то мы уже входили с тобой в контакт. Этот смерч подсказал нам, что ты хочешь поговорить с нами, твоими дочерями. Наша посредница – чужестранка с золотистыми глазами. Она здесь. Она прошла обряд посвящения. Согласна ли ты говорить через нее? Мы слушаем тебя, о планета, о Гайя!
62
Веки Давида были опущены, но глаза двигались из стороны в сторону.
– Что вы видите, би’пеНе Уэллс? – спросила Нускс’ия.
– Я на каком-то пляже. Вижу человека – и знаю, что это я.
Молодая пигмейка перевела его слова.
– Что это за эпоха? В какой вы стране? Кто этот человек?
– Пока не знаю.
– А что вас окружает?
– Кокосовые пальмы… Странно.
– Почему?
– Они совсем крошечные. Это карликовые кокосы, не превышающие в высоту нескольких десятков сантиметров!
– Чем вы заняты?
– Купаюсь. Вокруг меня резвятся дельфины, но тоже очень маленькие, их даже можно принять за сардин. Кроме того, я могу прикоснуться и к другим обитателям моря. Это киты. Я играю с китом, который лишь ненамного больше меня. Но на самом деле это не они маленькие – кокосовые пальмы, дельфины и киты, это… я великан.
Изумленный Давид хотел открыть глаза, но Майе’мпа тут же положил ему на веки ладонь и запихнул в рот горсть охряной кашицы. Давид проглотил и успокоился.
Нускс’ия заговорила повелительным тоном:
– Чтобы ни случилось, главное – не открывайте глаза. Продолжайте. Вы говорили, что по размерам почти не уступаете киту?
– Меня окружают другие люди. Они все того же роста, что и я. В сущности, я от них ничем особо не отличаюсь. Мы все такие – намного выше деревьев.
– Вы знаете, где находитесь?
– На острове, который носит название Ха-Мем-Пта. По нашему календарю сейчас 3754 год.
Давид собрал свою волю, попытавшись сосредоточиться на нахлынувших ощущениях и мыслях. Затем на него вдруг снизошло интуитивное озарение.
– Мне кажется, что потом, много позже, это место назовут иначе… его назовут…
Его брови нахмурились.
– Как его назовут? – настаивала Нускс’ия.
– Атлантидой.
– А как зовут вас?
– Я не знаю своего имени, потому что называю себя "я". Думая о себе, говорю "я". Поэтому ответить на ваш вопрос не могу.
– Что вы чувствуете?
– Покой. Я размеренно дышу. Никогда еще не чувствовал себя так хорошо.
– Какое отношение это видение имеет к "треку" вашей "самой красивой в этой жизни любви"?
– Я ухожу с пляжа и направляюсь в город. Иду по широкой улице и поворачиваю направо, чтобы зайти в таверну.
– Опишите то, что вы видите.
– Вокруг столов сидят люди, нам в больших кружках подают благоухающий специями напиток. Смесь ароматов солода, меда и тмина. Я здороваюсь с другими посетителями, занимаю свободное место и с наслаждением пью, смакуя каждый глоток. Вдруг свет гаснет, и зажигаются огни сцены.
– Какой сцены?
– Раздвигается занавес. И появляется она. Это она.
– Она? Как ее зовут?
– Ее зовут "она", точно так же как меня – "я".
– И что она делает?
– Танцует пантомиму. Она изображает существо, которое извивается, ползет и постепенно выпрямляется во весь рост. Поворачивается, снимает с себя верхнюю одежду, являя взорам разноцветные трусики, похожие на крылья бабочки. Это танец превращения гусеницы. Она кружится, совершает пируэты и словно летит. Ее танец – это гимн трансформации живых существ.
– Хорошо, а что происходит сейчас? – с долей нетерпения спросила Нускс’ия.
– Мне кажется, что в танце она бросает в мою сторону мимолетные взгляды. Затем, закончив представление, подходит ко мне. Говорит, что она ученый, что знакома с моими исследованиями и хотела бы работать со мной.
– В чем заключается ваша работа?
Зрачки Давида под тонкой кожей век забегали быстрее.
– Я… специалист по уменьшению физических размеров людей.
Вдруг раздался какой-то грохот, за ним – резкий свист. Молодой человек не знал, происходило ли это в прошлом или в настоящем, здесь или там, в жизни Давида Уэллса или же атланта.
Нускс’ия приблизила губы к его уху:
– У нас непредвиденные затруднения. Вам нужно возвращаться. Визуализируйте мост. Вы идете по лианам, погружаетесь в туман и находите дверь. Оказываетесь в коридоре и двигаетесь в обратном направлении. Ноль, 1, 2, 3 вы идете по веревочному мосту…
Грохот вокруг стал громче, пигмеи бросились запихивать в мешки пожитки. Нускс’ия не отходила от Давида ни на шаг.
– 4, 5, 6… готовьтесь к возвращению сюда… 7, 8… когда я скажу 10, вы подойдете к двери с надписью "Давид Уэллс", толкнете ее и откроете глаза… 9 и 10!
Француз мгновенно пришел в себя.
Земля дрожала, с покрывавших хижину листьев сыпалась пыль, чем-то похожая на снег. Грохот доносился снаружи.
– Быстрее, для объяснений нет времени, нужно бежать, би’пеНе Уэллс, – сказала Нускс’ия.
Все еще немного одуревший, Давид на негнущихся ногах выбрался из хижины и увидел окутанные облаками черного дыма бульдозеры – этаких динозавров со стальными челюстями, сокрушавших тысячелетние шестидесятиметровые деревья, которые со стоном валились на землю.
Впереди ехала огромная махина, на которой красовалась надпись: "Газонокосилка".
Падая, деревья издавали треск, напоминавший предсмертный хрип.
– Да, теперь я знаю, откуда у меня это интуитивное стремление к сокращению размеров живых существ…
Нускс’ия схватила его за руку и потащила за собой:
– Теперь нас спасут только быстрые ноги. Бежим!
– Но куда?
Она показала рукой на восток – туда, где над пеленой тумана возвышались очертания треугольной горы:
– Вулкан Ньирагонго. Там бульдозеры нас не достанут.
Для нашего народа он всегда был священен.
63
Ко мне обращается "круг человеческих умов".
Подобного не случалось уже давно.
Посмотрим где это.
На территории, которую они называют Турцией. В горах.
Недалеко от района, где я устроила смерч.
Вот оно, я их засекла.
Самки людей посылают мне волны с просьбой пообщаться способом, которому я очень давно обучила одну из них.
Я жду этого уже давно.
Вы должны прекратить буравить во мне дыры. Довольно с меня нефтяных скважин и подземных ядерных взрывов.
64
Они побежали по джунглям. Прямо перед ними высился курившийся Ньирагонго. Бульдозеры за их спинами продолжали неустанно уничтожать лес.
65
– О Гайя, вдохновившая нашу царицу Иштар, заклинаю, ответь нам. Скажи, почему ты насылаешь на нас смерч, почему гневаешься?
66
Вы ведете себя как паразиты. Как вши на собаке.
И вас слишком много. Выдержать столько паразитов псу не под силу. Он начинает чесаться.
Прекратите размножаться без счета.
Вы должны ограничить рождаемость.
8 миллиардов – это слишком.
Рожайте только тех детей, которых вы способны любить и поднять на ноги.
Это должно в огромной степени снизить перенаселенность.
67
Жрицы закрыли глаза и начали молиться, затем Аврора знаком велела им встать на колени вокруг исполинского кристалла, взяться за руки и сосредоточить все свои мысли на душе Земли, чтобы установить с ней обратную связь.
– Гайя, пожалуйста. Говори с нами, мы тебя слушаем. О наша планета. О Гайя! Ответь на наши молитвы, поведай о своих желаниях.
68
ЭЙ, ВЫ! ПОСЛУШАЙТЕ! ВЫ ЗАДАЕТЕ МНЕ ВОПРОС, ТАК БУДЬТЕ ЛЮБЕЗНЫ ВЫСЛУШАТЬ ОТВЕТ. УВАЖАЙТЕ НЕФТЬ – ЭТО МОЯ КРОВЬ. УВАЖАЙТЕ ЛЕСА – ЭТО МОЙ МЕХ. УВАЖАЙТЕ МЕНЯ, И Я БУДУ УВАЖАТЬ ВАС.
69
Мы слушаем тебя. Даже малейший знак с твоей стороны поможет нам тебя понять.
70
Они не слышат меня, потому что на самом деле не слушают. Вместо того чтобы говорить со мной как с индивидуумом, они видят во мне одно из своих божеств, и общение получается односторонним.
Дело плохо, но ничего не поделаешь. По крайней мере, среди них нашлись те, кто захотел ко мне обратиться. Явление достаточно редкое, и я это запомню.
Я ободрю этих девушек с помощью больших пузырей газа, содержащегося в скальной породе.
71
– Это чудо! Смотрите, Гайя отвечает нам!
Жрицы запели песнь радости и ликования, которая взмыла ввысь и зазвучала под сводами, освещенными факелами.
Тут заговорила Антигония:
– О Гайя, вот незнакомка с золотистыми глазами, которую ты ждала… Как тебя зовут?
– Аврора. Аврора Каммерер.
– Используй эту Аврору и говори с нами, как раньше:
через кристалл, воду и пчел. О Гайя, мы тебя слушаем.
72
Так значит, это ты можешь меня слышать?
Тогда слушай меня внимательно, Аврора Каммерер. Скажи своим соплеменникам, чтобы они прекратили воспроизводить себе подобных в таких количествах. Отдавайте предпочтение качеству. Ваш вид нуждается в саморегуляции, так займитесь ею.
Аврора? Ты меня слышишь? Она ничего не воспринимает. И окружающие ее женщины тоже.
Все бесполезно.
Создать механизм общения – этого мало, его еще нужно… использовать в двух направлениях.
Я напрасно теряю время.
Эти люди не умеют слушать.
И даже если слушают, то ничего не слышат.
А если слышат, то ничего не понимают.
Между мною и ими такая широкая пропасть.
И они почти лишены способности видеть перспективу.
Они по привычке без конца воспроизводят те же модели и схемы, что и их родители. Живут культом прошлого. Но если бы их предки были такими уж одаренными, то не довели бы ситуацию до ее нынешнего состояния.
Им нужно перестать отчитываться перед родителями, они должны отчитываться перед детьми. Как им это объяснить? С помощью боли? До них доходит лишь тогда, когда случаются катастрофы, заставляющие их страдать. По правде говоря, выбора у меня нет.
Кому-то должно быть больно – либо им, либо мне.
73
Из конголезского вулкана Ньирагонго извергались султаны красного дыма. Но пигмеи, несмотря ни на что, упорно продолжали идти к нему.
Давид спросил у своей юной подруги:
– А если начнется извержение вулкана?
– Мы называем Ньирагонго "пупом земли", считая, что человек из него вышел и в него же должен вернуться. Ведь смысл любого бегства – в возвращении к исходному месту.
– К "исходному месту"?
– Когда ребенок начинает болеть, его кладут туда, где была закопана его пуповина. Так он получает возможность войти в контакт с тем периодом, когда был всего лишь зародышем.
От дремлющего вулкана дрожала земля.
– Здесь мы в безопасности, – заверила Нускс’ия.
И она показала на бульдозеры за спиной, которые вдруг остановились и сделали разворот.
– Почему?
– Потому что банту хоть и переняли европейские ценности, но знают, что вход в эту зону – для них табу.
Пигмеи обнажили мачете и стали прорубать в безбрежном океане растительности проход. Затем вышли на поляну, над которой возвышалось огромное одинокое дерево.
На глазах у Давида члены племени стали возводить из листьев хижины в форме полусферы. Жесты их были быстрыми, точными и эффективными.
– Теперь, би’пеНе Уэллс, вам надо отдохнуть.
– Нускс’ия, я приехал сюда в научных целях. Вы тоже ученая, и я обращаюсь к вам за помощью.
– Что вы хотите?
– Сделать анализ крови, чтобы посмотреть, отличается ли ваша иммунная система от нашей.
Он открыл рюкзак, вытащил из него какие-то принадлежности и подключил их и компьютеру. Нускс’ия села рядом и протянула руку. Молодой человек набрал немного ярко-красной жидкости и поместил ее в сосуд с маленькими стеклянными пластинами, предварительно капнув на каждую из них немного раствора, в каждом случае разного. И стал смотреть в микроскоп.
– Так я и думал! – заявил он. – Ваша иммунная система реагирует намного быстрее, именно поэтому вам не страшны ни малярия, ни лихорадка чикунгунья, ни лихорадка денге.
– Существует и другая причина, – ответила она, – мы живем в мире с лесом. Из чего самым естественным образом вытекает мирное сосуществование со всеми его обитателями, в том числе с насекомыми, даже с бактериями и вирусами.
– В подобные предрассудки я поверить не могу.
– А видения о вашей первой жизни благодаря сеансу Ма’джобы?
– Это может просто оказаться галлюцинацией, вызванной вашим наркотиком. Когда я курил марихуану, мне доводилось видеть пещерных людей. Фантасмагория и не более того.
Пигмейка, казалось, была на грани отчаяния:
– А муравьи?
– Мы же от них сбежали. В противном случае они бы нас просто сожрали.
– Они не причинили бы нам никакого вреда, ведь мы, как и они, живем одной общиной, тоже охотимся и собираем дары леса. И лес этот не уничтожаем. Переносить свое жилище на другое место, чтобы избежать истощения почвы, – вот в чем заключается урок, который нам преподают муравьи.
Земля опять задрожала, и из вулкана вырвалась новая порция клубов красноватого дыма.