Чужой объект пульсировал на нём красной точкой. На срезе с терагерцовой камеры было отлично видно, как иф прижался к пластику контейнера и стискивает оружие, готовый стрелять. Рядом с ним стоял побитый байк, он прикрывал врага с одного бока. Иф поглядывал в свой смарт, что-то бурчал в него, только робарт уже давно его блокировал. Лишь полиция могла бы спасти фашиста, но Зид отрезал этого ублюдка от города. В порту, на территории складов Микемото, одинокий иф стал лёгкой добычей.
– Отличный улов! – сказал Тони, связавшись с Зидом. Довольная физиономия диспетчера расплылась по экрану смарта. – Остальные где?
– Сбежали, симатта! Я когда их кранами и погрузчиками стал давить, сразу обгадились от испуга. Думали, им удалось удавить твоего робарта своим тухлым вирусом! Коно-яро! А это вонючее ксо я ловко зацепил каром, байк его поганый помял и ногу, кажется. Остальные свалили обратно, когда я про полицию через мегафоны объявил.
– Не знаешь, что их сюда принесло?
– Я с нашей фермой связался, где они свиней на органы закупают. Похоже, кто-то из ифов пронюхал, что хвосты и уши они тебе поставляют. Тоже хотят их продавать, что ли? – хохотнул Зид.
– Твари, – сплюнул Сэйдзи. – Натуральные животные. Ладно, одного ифа достаточно, чтобы преподать урок уважения к частной собственности. Эй, парни, у всех работает блокировка звука на смартах? Ну-ка отпубили голосовой диапазон…
– Хай! – закивали мы. Я тоже, когда впомнил о наставлениях чиппера. И поспешил нажать на клавиатуре смарта звёздочку и решётку, как и остальные.
Сэйдзи подошёл к углу контейнерной горы и крикнул, обращаясь к противнику:
– Брось оружие, тэмаэ! Живым отпущу! – С полминуты он ждал, потом повернулся в нашу сторону и скомандовал слазить с байков. – Упирается, ахо. Ладно, сейчас мы с ним поиграем. Егор, давай на кран.
Кажется, он перехватил управление портовыми механизмами. Некоторые трудились как прежде, а ближайший к нам кран, который сухогруз подчищал, изменил действия и оставил свою тяжесть. Он задрожал, перемещаясь вдоль рельсов, и с лязгом подкатил к нам поближе. Камайну заорали от восторга.
– Давай наверх!
Я подошёл к огромному основанию крана и стал карабкаться на него. На жёлтом корпусе монстра были поручни для персонала. Иф пока не мог меня видеть, скрытый контейнерами.
– Ковш, заходи с другой стороны.
– Он же меня подстрелит!
– Без команды не суйся, бакаяро! Что, повторить?
Ковш выставил оружие и скрылся за другим боком контейнерной горы, приседая на полусогнутых ногах. Шпион, симатта.
– А дальше что? – спросил я, когда влез на пять метров.
– Выше давай, выше. До самой развилки ползи, а потом по стреле.
Ветер стал рвать полы моего суйкана, в лицо полетели колючие снежинки. Подошвы байкерсов были рифлёные, поэтому не скользили по металлическим перекладинам. Только руки быстро замёрзли. Пальцы стали как деревянные. Наземные огни удалялись, зато корабельные росли надо мной как болиды. Только очень медленные.
Я добрался до горизонтальной площадки, от неё вбок шла широкая стрела крана. Я поглядел вниз, и голова у меня закружилась. Кран покачивался и скрипел. В пятнадцати метрах ниже видны были крошечные фигурки байкеров. Сйэдзи махнул рукой вбок. Я расставил ноги пошире и стал карабкаться по стреле, перебирая руками. Приходилось на каждом метре перелазить через стальные балки, скрепляющие механизм. Ветер тут просто бушевал, он старался сдуть меня вниз, чтобы размазать по пристани. Или закинуть на борт судна. Или ещё того хуже – забросить в каёмку стылой воды. Она каждую минуту открывалась между сухогрузом и пристанью. Потом магниты опять включались, и судно с грохотом прилипало к ним.
Руки у меня совершенно окостенели. До конца стрелы оставалось ещё метров десять, как вдруг монстр подо мной вздрогнул и стал разворачиваться клювом к кораблю. Бортовые прожекторы поехали на меня, грозя ослепить. Я вдруг подумал, что выгляжу на этой верхотуре как мотылёк под лампой. Любой может выпустить в меня десяток зарядов, мышцы у меня откажут – и я рухну вниз.
А прямо подо мной приближался край контейнерной горы! Ещё несколько секунд, и я увижу ифа, который за ней прячется. Но и он увидит меня словно муху на стекле! Ему останется только нажать на крючок, и веер заряженных пуль собьёт меня.
Я утвердился покрепче, рванул карман и выхватил пистолет. Тот едва не выскользнул из каменных пальцев. Но я стиснул ладонь и растянулся на стальной балке. Подошвами упёрся в какие-то продольные железки. В следующую секунду по стали вокруг меня защёлкали шарики пуль. Несколько, по-моему, пробили полы плаща. Слабые разряды побежали у меня по мышцам, но я удержался! Прицел прыгал перед глазами как сумасшедший. Кое-как я поймал в него исламо-фашиста и увидел его испуганное лицо. Он палил почти не целясь, потому что ему приходилось отвлекаться на другое направление. С земли его атаковал Ковш, он палил выставив одну только руку с пистолетом. И к тому же я двигался, а иф всё-таки торчал на месте.
Я вдавил крючок и промазал. Пули прострекотали по байку врага. Зато следующий десяток впился прямиком ему в бедро. Иф дёрнулся всем телом и выронил оружие. Но я не удержался и послал в него ещё одну порцию. На неё иф уже никак не среагировал – он опрокинулся в лужу и замер.
Из моей глотки вырвался звериный вопль. Наверное, он прозвучал не хуже сирены. Камайну внизу вскинули руки и повторили его. Дрожа, я спрятал оружие в карман суйкана и расслабился прямо на ледяной стали. Она немного охладила мою горящую физиономию и заодно мозги. А то они чуть не расплавились от возбуждения и ужаса.
Я плыл над бездной на стреле и лежал, не в состоянии двинуться. Подо мной уже показалась палуба, затем груз на ней. Стрела дёрнулась в последний раз и замерла. Метрах в пяти ниже видна была пирамида каких-то грязных тюков.
– Ну, ты там примёрз? – Насмешливый голос Тони прозвучал у меня из модуля короткой связи. Смарт, понятно, я бросил в сумке. – Прыгай, а то потом сам назад полезешь.
Тут я испугался. Снова карабкаться по ледяным балкам и цепляться за ступени? Лучше я умру прямо здесь! Я отклеился от стрелы, перекинул ноги через её край и спрыгнул на тюк. На миг замерло сердце – вдруг промахнусь? Но упал я удачно, успел ухватиться за пластиковую ленту, что опоясывала груз. Правда, руку слегка порезал. Но боли в ней не было, сплошной холод. Тотчас крюк крана подхватил груз, и через минуту я был уже на асфальте, рядом с камайну и неподвижным врагом.
– Обдолбись! – похвалил меня Гриб и сунул апоморфин. Тело у меня ныло, а руки-ноги тряслись, будто я три тонны ящиков на горбу перетаскал. По пальцам текла кровь из пореза, так что я быстро залепил его пластырем из аптечки.
Ифа уже привели в чувство, плеснув ему в морду водой из лужи. Это был нормальный перуанец лет двадцати, с видео-татуировкой на щеке. Ковш уже стянул с ифа половину одежды. Всё тело фашиста покрывала такие же подвижные зелёные картинки – какие-то полумесяцы, бородатые рожи, бегущие строки на арабском…
Посмеиваясь, камайну разоблачили парня до трусов. Тот сжался от холода, посинел и дрожал, скрючившись. Но молчал и держался за бедро, в которое я из пистолета засадил. Там у него была россыпь фиолетовых точек – попаданий от пуль. А на другой ноге ифа красовался приличный ушиб около колена. Вообще он стоять почти не мог, заваливался. И двигло на байке у него тоже было повреждено, а то бы иф вместе со своими удрал.
– Ну, и что ты делал на моих складах? – мягко, даже ласково спросил у него Тони. Он играл своим оружием, целя им в лоб врагу. Тот молчал, неотрывно глядя на пистолет. – Что ж, будем учить. Как известно, среди людей свирепствуют две болезни – исламо-фашизм и материализм. Вы видите перед собой одного поражённого. Лечиться будем?
Иф медленно помотал головой. Отказывался, я так понял. Тони плюнул ему на байк и отступил на шаг, поглядел на воду и сухогруз. Тот как раз отклеился от мощных магнитов и покачивался на волнах. Через несколько секунд судно замерло, снова встав "на прикол".
– Забинтуйте малышу ручки, – скомандовал одзи. – Потом двое взяли его за ноги и сюда, вниз головой держим!
Кому надо было держать ифа, никто даже не сомневался. Мы дружно стянули скотчем его руки за спиной, хотя он извивался и скрипел зубами. Потом я и Ковш ухватились за голые лодыжки врага и поволокли его к краю пристани. Хорошо ещё, перуанец попался не самый тяжёлый. Он пробовал вырваться, да не тут-то было. Куда ему с вывихнутой ногой? Мы вздёрнули фашиста над чёрной водой, метрах в трёх от кормы сухогруза. Впаянная в ифа музыкальная плата, поймав расстроенные чувства хозяина, тихо завела трагическую эмпешку. По скрюченному телу парня забегали мрачные зелёные разводы.
– Погляди, что там под твоей башкой. – Тони присел перед ифом. – Видишь срез причального магнита? Иногда он отключается, но потом всё равно из него появляется поле силой в один тесла. А иначе как бы удалось такой тяжёлый корабль держать? – Он гордо показал на стометровый сухогруз. Работа на нём продолжалась, краны и погрузчики шумно освобождали палубу и трюмы от содержимого.
Рука у меня уже сильно ныла, но я стискивал зубы и крепился. Тони вдруг приказал нам бросить ифа на асфальт и поменяться местами с Ковшом, и я с облегчением потряс уставшей рукой. Ковш пыхтел и морщился. Потом мы снова повесили врага над магнитом. Тот в это время уже отключился, и одзи скомандовал опускать ифа. Его голова оказалась напротив полуметрового среза магнита. Срез блестел от множества корабельных бортов, что годами елозили по нему.
– Дамэ! – заверещал, не вытерпев, исламо-фашист. – Ямэро! Не надо, пожалуйста, не делайте это!
– Так ты умеешь говорить? – спросил Тони. – А врезаться в кар моей фирмы – это хорошо? – Он упёрся согнутой ногой в край пристани и наклонился над ифом. Тот боялся пошевелиться, чтобы кто-то из нас с Ковшом не выпустил его ногу. – Мешать работе моих складов – прилично? Знаешь, в любую секунду поле может включиться, и что тогда станет с твоими мозгами?
– Тасукэтэ! – изо всех сил заорал пленник. Но никто прийти ему на помощь, само собой, не мог. Людей в порту практически не было, одни диспетчеры, но у них свои важные дела.
Тони махнул рукой вверх, и мы опять свалили ифа на пристани. В то же мгновение магниты врубились, притягивая судно с берегу. Оно прогрохотало лебёдками и грузом и замерло, а через секунду опять получило свободу. Тони показал пальцем вниз. Физиономию ифа искажал ужас. А камайну, не занятые в экзекуции, подогнали байки и сидели на них. Минору глупо посмеивался, как обкуренный, а Чипаня с Грибом молчали.
– Я объясню, – нежно сказал Тони. – Действие магнитного поля на мозг плодотворно. Оно восстанавливает душевное равновесие. Почему? Да потому, что подавляет выработку гормонов страха. Тебе станет хорошо, и ты не будешь нас бояться.
– Он же подохнет, одзи, – заметил Гриб. – Там же один тесла!
– Онорэ! – сменил репертуар иф. – Кусотарэ! Ну, убей меня, кисама. Погляжу я на тебя потом, как наши тебе глаза вырвут. – Как-то он смешно выражался.
Тони опять позволил нам бросить ифа на асфальт и размять затекшие руки. Враг непрерывно ругался сквозь зубы, иногда звал на помощь или просил нас отпустить его. В общем, иф почти сошел с ума.
– Гормоны страха вырабатываются не только у того, кто боится смерти, – заявил Тони, глядя на Гриба. – Но и у тех, кто пытает врага.
– Тебе тоже страшно? – растерянно спросил Гриб.
– Естественно! Но в этом весь смысл – подавить свой страх. Научись этому, гнида! – заорал он ифу. – Заткнись и молча переноси пытку! Урусай! Чему учит твоя религия? И вы все тоже! – накинулся он на нас. – Всё это ксо вокруг от идиотского гуманизма! "Общечеловеческие ценности", эсу их в ухо. Наш вид деградирует с каждой минутой, он насквозь болен. Когда ты вчера погадил в пакгаузе, ты закопал своё ксо? А вот живая кошка, сходив по нужде, закопала бы! Ты паразит, ты вошь, ты ничего не даёшь миру взамен! – Тони побелел от злости и глядел в пустоту.
– Почему я, Тони? – обиделся Гриб. – Не было такого…
– Хорошо, этот тухлый онорэ с полумесяцем, – очнулся одзи. – Но и вы все тоже! Вы так и останетесь паразитами, если сами не будете уничтожать гадов. О чем я говорил вам только сегодня? Никто не прислушался. Пока другие бичуют фашизм по голику, мы должны действовать. Кто же ещё? Земля – это священная корова. Кого она выберет – птицу, что клюет с неё блох, или блоху? А это что? – Он ткнул в скрюченного ифа. – Ну, я спрашиваю?
– Блоха! – крикнул Минору и заржал.
– Молодец, – похвалил его Тони. Он, по-моему, стал немного сумасшедшим, только не бился в истерике и не плевался пеной. Я замёрз и устал, все мышцы у меня болели, даже данкон, хотя он вроде не мышца. И я тоже почувствовал страх. – Поиграем в "дзян-кэн-пон".
– Зачем это? – опешил я, потому что он нас с Ковшом для игры назначил.
– Кто выиграет, тот отпустит ногу этого урода по моей команде, – объяснил Тони. – А второй будет держать до конца. Посмотрим, как он сумеет помочь природе в её борьбе с дани.
Словно парализованные, я и Ковш потрясли ладонями и с воплем "дзян-кэн-пон!" выкинули две фигуры. У него были тёки, а у меня гу. Мой камень тупил его ножницы. Ковш расширенными от ужаса глазами уставился на меня, потом на одзи.
– Ещё раз для верности? – пробормотал он. Его голый живот покрылся каплями пота, и на его роже они показались.
– Куда уж верней? – ухмыльнулся Тони.
А у меня внутри всё возликовало, будто я сразу пачку экстази проглотил. По жесту одзи мы опять потащили ифа к магниту. Иф уже почти не ругался и не звал на помощь, только скулил и размазывал кровь из ссадин. Руки его всё так же были стянуты. Секунды вязко капали в чёрную воду, почти неподвижную. Сухогруз вяло покачивался, но его свобода вот-вот могла закончиться на торцах магнитов. Ужас опять проник в меня.
– Бросай, Егор! – сказал Тони. Я отпустил лодыжку ифа и отступил от края.
Ковш покачнулся и перехватил ногу врага двумя руками, чтобы не выронить его. Его шатало, а лицо застыло в жуткой гримасе.
– Одзи, – просипел он. – Я не удержу! Сдохнет сейчас!… Я выроню его! Сейчас же включится! – Иф орал на одной долгой ноте, дополняя лязг кранов. – Егор, помоги! Парни, давайте отпустим его!
Камайну молчали, даже Гриб.
– Отпускай, – кивнул Сэйдзи.
Ковш упал на колени и пополз от края, вытаскивая за собой ифа. Магнит включился тотчас после того, как трусы пленника показались над пристанью. Ковш перевернул на спину разодранное в кровавые полосы тело фашиста и кое-как поднялся. Он обливался потом, несмотря на ледяной ветер.
– Осэва ни натта, одзи, – проговорил он, тяжело дыша.
– За что? – ласково спросил тот. – Ты не выполнил мой прямой приказ, дружок. Я сказал тебе бросить ифа, а не вытаскивать его.
– Что? – остолбенел Ковш. – Как?…
– Прощай, кусотарэ. – Тони поднял руку и вытянул её в сторону бывшего соратника. – С этой минуты Ковш, как преступивший законы камайну, не существует для банды. Контакты с ним запрещаются. Синдзимаэ! И забирай с моей территории это тухлое зелёное мясо, ты его заслужил. Чтобы через полчаса вас тут не было, а то полицию вызову.
Он отвернулся от Ковша и зашагал к своему байку. Я двинулся за ним, а камайну завели байки. Выруливая на прямую, свободную от грузов и каров, я заглянул за контейнерную гору и увидел, что Ковш сидит, сложив голову на скрещённые руки. А иф, как ни в чем не бывало, уже натягивал на себя одежду.
Возле той же самой тумбы с дешёвой рекламой, от которой мы отъехали только десять часов назад, камайну притормозили. Мне было нехорошо. Мало того, что мускулы ныли все до единого. Так ещё и в душе что-то тяжёлое ворочалось, холодное. Я нарочно эмпешку повеселее завёл, но она не помогла.
– Я провожу Егора? – спросил Гриб. Наверное, у меня плохая физиономия была, поэтому Сэйдзи кивнул, усмехнувшись. Глаза у него были острые и злые.
Мы с Грибом поехали в сторону моего маншёна. Гриб поставил свой байк в гараж, рядом с выходом, и поднялся со мной по лесенке на второй этаж. Он внимательно осматривался. Нам навстречу выкатилась на мароне Ёсико, заметила меня и хотела уже что-то крикнуть. Но потом зажала рот ладошкой, уставилась на Гриба и пропала за углом.
Гриб вошёл за мной в квартиру и разулся. Я зажёг свет и стянул мокрый суйкан.
– Охаё годзаймасу, дорогой гость, – сообщил сидор через динамики голика и мигнул "глазами".
Но Гриб не ответил моему роботу, пожал плечами и обогнул его стороной.
– Камадо не достаёт? – Он прошёл по кухне, отодвинул ширму перед входом в спальню и поглядел на протёртый футон. Потрогал зачем-то шкаф со шмотками, но внутрь не полез.
– Зачем? Я квартплату без задержек отчисляю… Беспорядков не чиню. Давай бакусю выпьем.
Я достал из холодильника единственную банку пива и разлил его по пластиковым стаканчикам. Гриб принюхался к напитку, потом выпил его и сел напротив меня, на татами. За окном прогрохотал кибертран, и посуда на столе запрыгала.
– Устал? – спросил он.
– Ну. Завтра на работу. Слушай, а зачем Тони так этого ифа пытал? У камайну с ними война, что ли?
Гриб как будто ждал этого вопроса, кивнул и даже добавил себе пива. По-моему, оно ему не нравилось. Он на минутку задумался, потягивая бакусю.
– Все банды воюют друг с другом, союзников тут нет. Не насмерть, естественно, кому же охота неприятностей с законом? Только Полоса – нейтральная зона, там мы соблюдаем перемирие. Иф забрались на территорию камайну, они заранее знали о неприятностях и были готовы к ним. Видать, рассчитывали порезвиться и слинять безнаказанными. Слышал, Зид что-то про их вирус толковал? Значит, подготовились. Но мы их подловили – точнее, Зид сумел это сделать. Ну, ты знаешь. Это игра такая, понял? Немного кровавая, ну и что с того? Зато так интереснее. Чтобы ты знал: ифы не только стариков на Полосе ловят, они ещё поросят с фермы крадут, на органы для бедных пускают. Поэтому так много свиней среди людей, – хмыкнул он.
– А Тони правда хотел убить фашиста?
– Нет, конечно. Он проверял на прочность Ковша, поверь.
– А если бы тот не выдержал и уронил ифа?! Или магнит бы включился? – чуть не крикнул я.
– Магнитами на пирсе управлял сам Тони, – сказал Гриб, глядя в сторону. Улыбка у него была какая-то напряжённая. – Если бы ты присмотрелся, то увидел бы, что его рука лежала на смарте. А купание не повредило бы парнишке. Кровь бы с кожи смыл, вместе со своими погаными картинками! Всё было под контролем, ясно? А ты молодец, смело по крану ползал! Считай, тест прошёл… – Он поднялся и похлопал меня по плечу, потом бросил стаканчик в раковину и направился к выходу. – Дзя! Да, я пистолет заберу… – Он вынул из моего суйкана оружие и спрятал в карман штанов.
– Дзя мата! – механически ответил я.
А когда Гриб ушёл, я вдруг подумал, что у ифа руки были замотаны скотчем… Если бы он свалился в воду, сумел бы выплыть? Не знаю. Что-то мало я понимал в этом кровавом развлечении. В Чайна-тауне было куда веселее.
Перед сном я полчаса ворочался, никак не мог толком отрубиться. Разные картинки перед из памяти лезли. Потный Ковш, ледяные поручни, Флорина варэмэ на губах, буру секкасу Пец, Херми, палица по лбу, омонку, скрюченный иф, клаус, мясная соломка, груди женщин-борцов, сёдзи с утками… Образы крутились по кругу, мешались между собой. Мозги у меня просто лопались от напряжения.