ПЕРВЫЙ ЗАКОН
Майку Доновану стало скучно. Он поглядел на пустую пивную кружку и решил, что наслушался предостаточно.
- Если уж разговор зашел о странных роботах, - сказал он громко, - так мне однажды довелось иметь дело с таким, который нарушил Первый Закон.
Это было настолько невероятно, что все сразу замолчали и повернулись к Доновану.
Донован туг же пожалел, что распустил язык, и попробовал переменить тему:
- Вчера я слышал забавную историю о…
- Ты что, знал робота, который причинил вред человеку? перепил сидевший рядом Макферлейн.
Само собой разумелось, что нарушение Первого Закона могло означать только это.
- В некотором роде, да, - ответил Донован. - Так вот, я слышал историю о…
- А ну-ка, - потребовал Макферлейн, а остальные принялись стучать кружками по столу.
Донован понял, что отступать некуда.
- Это произошло на Титане лет десять назад, - начал он, лихорадочно соображая. - Ну да, в двадцать пятом. Мы только что получили трех роботов новой модели, созданной специально для Титана. Это были первые роботы серии МА. Мы назвали их Эмма-1, 2 и 3.
Он щелкнул пальцами, требуя очередную кружку пива, и задумчиво поглядел вслед официанту. Ну а дальше-то что?
- Полжизни занимаюсь роботехникой, Майк, но ни разу не слышал о серии МА, - заметил Макферлейн.
- А их сняли с производства сразу же после… после того, о чем я собираюсь вам рассказать. Неужели ты не помнишь?
- Нет.
И Донован поспешно продолжал:
- Мы их приставили к делу, не теряя времени. В сезон бурь, который на Титане длится в течение восьмидесяти процентов его обращения вокруг Сатурна, наша база полностью бездействовала. Во время снегопада стоило отойти от базы на сотню ярдов - и пиши пропало. В жизни не отыскать. От компаса мало толку - у Титана нет магнитного поля. Роботы МА были оснащены вибродетекторами новой конструкции и шли прямо к базе в любых условиях, так что добыча руды могла продолжаться хоть круглый год. Помолчи, Мак. Вибродетекторы тоже перестали поступать в продажу, поэтому-то ты о них ничего не слышал. - Донован кашлянул, - Их засекретили, понял?
- В первый сезон бурь, - продолжал он, - роботы действовали безупречно, но вот с началом спокойного сезона Эмма-2 принялась выкидывать номера: пряталась по углам, забивалась под штабеля ящиков, и выманить ее оттуда было не так-то просто. В конце концов ушла с базы и не вернулась. Мы решили, что в ее конструкции был какой-то дефект, и продолжали обходиться двумя оставшимися. Но как-никак мы лишились трети наших роботов, и поэтому, когда в конце спокойного сезона один из нас должен был отправиться в Корнск, я вызвался слетать туда без робота. Особой опасности не предвиделось: начало бурь ожидалось не раньше чем через двое суток, а я должен был обернуться за двадцать часов. Я уже возвращался и был в каких-нибудь десяти милях от базы, когда внезапно подул сильный ветер и пошел снег. Я тут же посадил машину, не дожидаясь, чтобы ветер разбил ее вдребезги; определив направление на базу, я побежал. Преодолеть оставшееся расстояние при малой силе тяжести на Титане было нетрудно, сложность заключалась в том, чтобы не сбиться с пути. Запас воздуха был у меня вполне достаточным, система обогрева скафандра работала нормально, но десять миль на Титане в бурю бесконечны.
Затем снег повалил так густо, что все вокруг потемнело и превратилось в мутный сумрак, в котором померк даже Сатурн, а Солнце превратилось в бледную точку. Я остановился, и ветер чуть не сбил меня с ног. Прямо впереди я заметил какое-то небольшое темное пятно. Я различил его лишь с трупом, но я знал, что это такое. Буранник - единственное живое существо, способное вынести снежные смерчи на Титане, и самый свирепый хищник на свете. Я знал, что мой скафандр от него не защита. Видимость была такой скверной, что стрелять можно было только в упор. Промахнись я - мне конец!
Я начал медленно пятиться, а темная тень двинулась ко мне. Расстояние между нами сокращалось. Шепча молитву, я уже поднял бластер, как вдруг из сумрака внезапно появилась еще одна тень, но побольше, и я завопил от радости. Это была Эм- ма-2, пропавший робот. Со времени ее исчезновения я постоянно размышлял о том, что могло с ней случиться и почему.
- Эмма, девочка, прикончи буранника и проводи меня на базу, - взмолился я.
Она только взглянула на меня, будто и не слышала моих слов, и крикнула:
- Не стреляйте, хозяин, только не стреляйте.
И кинулась к бураннику.
- Прикончи эту чертову тварь, Эмма! - рявкнул я.
А она схватила буранника и побежала дальше. Я продолжал звать ее, пока совсем не потерял голос, но она так и не вернулась, оставив меня погибать под снегом.
Выдержав эффектную паузу, Донован добавил:
- Все вы, разумеется, знаете Первый Закон: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред! Так вот, Эмма-2 убежала с буранником и оставила меня умирать. Первый Закон был нарушен. К счастью, я остался цел и невредим. Через полчаса ветер стих. Это был случайный шквал, и длился он недолго. Такое там бывает. А настоящий буран разразился лишь на следующий день. Едва снег перестал валить, я со всех ног бросился к базе. Через два часа туда явилась и Эмма-2. Разумеется, ее тайна тут же раскрылась, и роботов МА немедленно изъяли из продажи.
- Ну и в чем же было дело? - спросил Макферлейн.
- Видишь ли, Мак, это, конечно, верно, что мне, человеку, грозила смертельная опасность, но того робота заботило нечто более важное, чем я или Первый Закон. Ведь это были роботы серии МА, и тот робот, прежде чем исчезнуть, все норовил спрятаться в укромное местечко. Он вел себя так, будто с ним должно было случиться что-то необычное, что-то не предназначенное для посторонних глаз. Так оно и вышло.
Донован благоговейно поднял глаза к потолку, и голос его дрогнул:
- Буранник-то оказался вовсе не буранником. Мы назвали его Эмма-младшая; Эмма-2 привела ее с собой на базу. Эмма-2 испытывала необоримую потребность защитить ее от моего выстрела. Что такое Первый Закон в сравнении со святыми узами материнской любви?
Перевод Г. Орлова.
ЛЖЕЦ
Альфред Лэннинг неторопливо закурил сигару, но его пальцы слегка дрожали. Сердито насупив седые брови, он говорил сквозь сизые клубы дыма:
- Да, он читает мысли - это несомненно. Но почему? - Он посмотрел на главного математика Питера Богерта. - Ну?
Богерт обеими руками пригладил черные волосы.
- Это тридцать четвертый робот модели РБ, Лэннинг. И все остальные вполне соответствовали нормам.
Третий человек, сидевший за столом, нахмурился. Это был Милтон Эш, самый молодой в руководстве фирмы "Ю. С. Роботс энд мекэникл мен корпорейшн", чем он очень гордился.
- Послушайте, Богерт! Я ручаюсь, что сборка с начала до конца проведена совершенно правильно!
Толстые губы Богерта раздвинулись в покровительственной улыбке.
- Ручаетесь? Ну, если вы можете отвечать за всю линию сборки, то вас нужно повысить в должности. По точным подсчетам, для производства одного позитронного мозга требуется семьдесят пять тысяч двести тридцать четыре операции, успех каждой из которых зависит от различного числа факторов - от пяти до ста пяти. И если хоть один из этих факторов не будет точно выдержан, мозг идет в брак. Это я цитирую ваши собственные проспекты.
Милтон Эш покраснел и собрался ответить, но его перебил четвертый голос:
- Если мы начнем валить вину друг на друга, то я уйду… - Руки Сьюзен Кэлвин были крепко сжаты на коленях, морщинки вокруг ее тонких, бледных губ стали глубже. - У нас появился робот, который читает мысли, и мне представляется, что надо бы выяснить, почему это случилось. Но мы ничего не добьемся, если будем кричать: "Вы виноваты!", "Я виноват!"
Ее холодные серые глаза остановились на Эше, и он усмехнулся.
Лэннинг тоже усмехнулся, и, как всегда в таких случаях, его длинные седые волосы и хитро прищуренные глазки придали ему сходство с библейским патриархом.
- Совершенно верно, доктор Кэлвин.
Его голос внезапно зазвучал решительно:
- В предельно краткой форме положение таково. Мы выпустили позитронный мозг, который не должен был бы отличаться от остальных, но который тем не менее обладает замечательной способностью принимать волны, излучаемые человеком в процессе мышления. Если бы мы знали, как это получилось, то роботехника шагнула бы сразу на десятилетия вперед. Но мы этого не знаем и должны выяснить. Вы согласны?
- Можно высказать одно предположение? - спросил Богерт.
- Слушаем.
- Мне кажется, пока мы не разберемся в этой истории - а как математик, я думаю, что это окажется чертовски сложно, - нужно держать в тайне существование РБ-34. Даже от служащих фирмы. Мы, руководители отделов, обязаны справиться с этой задачей сами, а чем меньше будут знать остальные…
- Богерт прав, - сказала доктор Кэлвин, - С тех пор как Межпланетный кодекс разрешил испытание роботов на заводе перед отправкой их на космические станции, пропаганда против роботов усилилась. И если кто-нибудь узнает, что робот способен читать мысли, а мы еще не будем хозяевами положения, на этом кое-кто мог бы сделать себе солидный капитал.
Лэннинг, продолжая сосать сигару, кивнул и повернулся к Эшу:
- Вы сказали, что были одни, когда впервые столкнулись с этим чтением мыслей?
- Я был один - и перепугался до полусмерти. РБ-34 прислали ко мне прямо со сборочного стола. Оберман куда-то ушел, и я сам повел его к испытательному стенду. - Он запнулся, и на его губах появилась слабая улыбка. - Никому из вас не приходилось мысленно с кем-то разговаривать, не отдавая себе в этом отчета?
Никто не ответил, и Эш продолжал:
- Знаете, сначала на это не обращаешь внимания. Так вот, он что-то мне сказал - что-то вполне логичное и разумное. И мы уже почти дошли до стенда, когда я сообразил, что я-то ничего ему не говорил. Конечно, я думал о том о сем, но это же другое дело, правда? Я запер его и побежал к Лэннингу. Представьте себе: рядом с вами идет робот, спокойно читает ваши мысли и копается в них! Мне стало не по себе.
- Еще бы! - задумчиво сказала Сьюзен Кэлвин. Ее взгляд с необыкновенным вниманием остановился на Эше, - Мы так привыкли к тому, что наши мысли известны только нам самим…
- Значит, об этом знаем только мы четверо, - нетерпеливо вмешался Лэннинг, - Отлично. Мы должны взяться за дело строго систематически. Эш, вы проверите линию сборки - всю, от начала до конца. Вы должны исключить те операции, где ошибка была невозможна, и составить список тех, в которых она могла быть допущена. Укажите характер возможной ошибки и ее предположительную величину.
- Ну и работка! - проворчал Эш.
- А как же? Конечно, вы будете делать это не один. Возьмите в помощники сотрудников вашего отдела, если нужно - всех до единого. Не выполните план - ничего! Но они, конечно, не должны знать, зачем это делается.
- Н-да. - Молодой инженер криво улыбнулся, - И все-таки работы хватит.
Лэннинг вместе со стулом повернулся к Кэлвин:
- Вам предстоит подойти с другого конца. Вы - наш робо- психолог, вам нужно изучить самого робота. Попытайтесь выяснить, как он это делает. Узнайте все, что так или иначе связано с его телепатическими способностями, каков их диапазон, как они сказываются на его мышлении и вообще на его стандартных рабочих качествах. Задача вам ясна?
Не дожидаясь ответа, Лэннинг продолжал:
- Я буду руководить работами и осуществлять математическую обработку результатов, - Он яростно затянулся сигарой, и сквозь дым прозвучало остальное: - В этом мне, конечно, поможет Богерт.
Продолжая полировать ногти мясистых рук, Богерт мягко ответил:
- Ну разумеется! Я как-никак в этом немного разбираюсь.
- Ну, я приступаю, - Эш резко отодвинул свой стул и поднялся. На его приятном молодом лице появилась усмешка, - Мне досталась самая скверная работа, так что лучше уж не откладывать. Пока.
Сьюзен Кэлвин ответила едва заметным кивком, но ее взгляд провожал его, пока дверь за ним не закрылась. Она ничего не ответила, когда Лэннинг, что-то проворчав, сказал:
- Не хотите ли вы, доктор Кэлвин, теперь же пойти и посмотреть РБ-34?
Когда послышался тихий звук открывающейся двери, робот РБ-34 поднял фотоэлектрические глаза от книги и вскочил. В комнату вошла Сьюзен Кэлвин. Она задержалась, чтобы поправить на двери огромную надпись "Вход воспрещен", потом подошла к роботу.
- Эрби, я принесла тебе кое-какие материалы о гиператомных двигателях. Хочешь их посмотреть?
РБ-34 (иначе - Эрби) взял у нее из рук три тяжелых тома и открыл один из них.
- Хм! "Гиператомная теория"…
Что-то бормоча про себя, он начал листать книги, потом рассеянно сказал:
- Садитесь, доктор Кэлвин! Это займет несколько минут.
Она села и внимательно следила за Эрби, который занял место по другую сторону стола и приступил к систематическому изучению всех трех книг.
Через полчаса он отложил их в сторону.
- Я, конечно, знаю, зачем вы мне их принесли.
У Сьюзен Кэлвин дрогнули уголки губ.
- Я так и думала. С тобой трудно иметь дело, Эрби, ты все время на шаг впереди меня.
- Эти книги такие же, как и остальные. Они меня просто не интересуют. В ваших учебниках ничего нет. Важа наука - это просто масса фактов, кое-как скрепленных подобием теории. Все это так невероятно просто, что вряд ли достойно внимания. Меня интересует ваша беллетристика, переплетение и взаимодействие человеческих побуждений и чувств… - Он сделал неясный жест могучей рукой, подыскивая подходящее слово.
- Кажется, я понимаю, - прошептала доктор Кэлвин.
- Видите ли, я читаю мысли, - продолжал робот, - а вы не можете себе представить, как они сложны. Я не могу все их понять, потому что мое мышление имеет так мало общего с вашим. Но я стараюсь, а ваши романы мне помогают.
- Да, но я боюсь, что, когда ты познакомишься с некоторыми переживаниями по современным душещипательным романам, - в ее голосе прозвучала горечь, - ты сочтешь наши настоящие мысли и чувства скучными и бесцветными.
- Ничего подобного!
Внезапный энергичный ответ заставил ее вскочить на ноги. Она почувствовала, что краснеет, и в испуге подумала: "Наверное, он знает!"
Эрби уже успокоился и произнес тихим голосом, почти совсем не имевшим металлического тембра:
- Ну конечно, я знаю, доктор Кэлвин! Вы об этом постоянно думаете, так как же я могу не знать?
- Ты… говорил об этом кому-нибудь? - жестко спросила она.
- Разумеется, нет! - искренне удивился он и добавил: - Меня никто не спрашивал.
- Тогда ты, вероятно, считаешь, что это с моей стороны глупо?
- Нет! Это нормальное чувство.
- Может быть, поэтому оно и глупо, - Теперь ее голос звучал задумчиво и печально. Под непроницаемой маской доктора наук на мгновение проступили черты женщины, - Меня нельзя назвать… привлекательной…
- Если вы имеете в виду чисто внешнюю привлекательность, то об этом я не могу судить. Но, во всяком случае, я знаю, что есть и другие виды привлекательности.
- …да и молодой тоже… - Она как будто не слышала робота.
- Вам еще нет сорока, - В голосе Эрби появились тревога и настойчивость.
- Тридцать восемь, если считать годы. И все шестьдесят, если говорить об эмоциональном восприятии жизни. Я же все- таки психолог. А ему, - продолжала она с горечью, - тридцать пять, и выглядит он еще моложе. Неужели ты думаешь, что он видит во мне… что-то особенное?
- Вы ошибаетесь! - Стальной кулак Эрби с лязгом обрушился на пластмассовую поверхность стола. - Послушайте…
Но Сьюзен Кэлвин гневно перебила его. Ожесточение и боль в ее глазах вспыхнули ярким пламенем.
- Зачем? Что ты об этом знаешь - ты, машина! Я для тебя - образчик, интересная букашка со своеобразными мыслями, которые ты видишь как на ладони. Превосходный пример разбитых надежд, правда? Почти как в книгах!
Ее сухие рыдания постепенно затихли.
Робот как будто съежился под этой бурей обрушившихся на него слов. Он умоляюще покачал головой.
- Ну пожалуйста, выслушайте меня! Если бы вы захотели, я мог бы помочь вам!
- Как? - Ее губы скривились, - Дать хороший совет?
- Нет, не так. Я просто знаю, что думают другие люди, например Милтон Эш.
Наступило долгое молчание. Сьюзен Кэлвин потупилась.
- Я не хочу знать, что он думает, - тихо сказала она. - Замолчи.
- А мне кажется, вы хотели бы знать, что он думает.
Она все еще сидела с опущенными глазами, только ее дыхание участилось.
- Ты говоришь чепуху, - прошептала она.
- Зачем это мне? Я хочу помочь. Милтон Эш… - Он остановился.
Она подняла голову.
- Ну?
- Он любит вас, - тихо сказал робот.
Целую минуту доктор Кэлвин молча, широко раскрыв глаза, глядела на робота.
- Ты ошибаешься! Конечно ошибаешься! С какой стати?
- Правда, любит. От меня этого нельзя утаить.
- Но я так… так… - Она запнулась.
- Он смотрит вглубь - он ценит интеллект. Милтон Эш не из тех, что женятся на прическе и хорошеньких глазках.
Сьюзен Кэлвин часто заморгала. Она заговорила не сразу, и ее голос дрожал.
- Но ведь он никогда и никак не обнаруживал…
- А вы дали ему такую возможность?
- Как я могла? Я никогда не думала…
- Вот именно.
Сьюзен Кэлвин замолчала, потом внезапно подняла голову.
- Полгода назад к нему на завод приезжала девушка. Изящная блондинка. Кажется, она была красива. И конечно, едва знала таблицу умножения. Он целый день пыжился перед ней, пытаясь объяснить, как делают роботов. - Ее голос зазвучал жестко. - Она ничего не поняла! Кто она?
Эрби, не колеблясь, ответил:
- Я знаю, о ком вы говорите. Это его двоюродная сестра. Уверяю вас, между ними нет никаких романтических отношений.
Сьюзен Кэлвин с почти девичьей легкостью встала.
- Как странно! Именно это я временами пыталась себе внушить, хотя серьезно никогда так не думала. Значит, это правда!
Она подбежала к Эрби и обеими руками схватила его холодную тяжелую руку.
- Спасибо, Эрби, - прошептала она голосом, слегка охрипшим от волнения. - Никому не говори об этом. Пусть это будет наш секрет. Спасибо еще раз.
Судорожно сжав бесчувственные металлические пальцы Эрби, она вышла.
Эрби медленно повернулся к отложенному роману. Его мысли никто не смог бы прочесть.
Милтон Эш не спеша, с удовольствием потянулся, так что кости хрустнули, и свирепо уставился на Питера Богерта.
- Послушайте, - сказал он, - я сижу над этим уже неделю и уже забыл, когда спал по-настоящему. Сколько еще мне возиться? Вы как будто сказали, что дело в позитронной бомбардировке в вакуумной камере Д?
Богерт деликатно зевнул и с интересом поглядел на свои холеные руки.
- Да. Я напал на след.
- Я знаю, что значит, когда это говорит математик. Сколько вам еще осталось?
- Все зависит…
- От чего? - Эш бросился в кресло и вытянул длинные ноги.
- От Лэннинга. Старик со мной не согласен. - Он вздохнул. - Немного отстал от жизни, вот в чем дело. Цепляется за свою обожаемую матричную механику, а этот вопрос требует более мощных математических средств. Уж очень он упрям.