Флот готовился к отплытию, а Делиамбера все не было. Валентин в отчаянии разрывался между необходимостью двигаться вперед и нежеланием уехать без своего самого полезного советника, но тут вруон сам появился в Нуминоре, никак не объяснив, где он был и как прошел через весь Остров незамеченным. Итак, все собрались.
На Горе Замка Лорд Валентин имел свой круг приближенных, чьи лица и имена восстановить теперь в памяти было легко. Илидат, Стасилейн, Тонигорн были самыми близкими друзьями. Однако, хотя он чувствовал, что предан этим людям, все они стали очень далекими его душе. Ему гораздо ближе была эта случайно собранная во время странствий компания, и он раздумывал, как сумеет примирить эти две группы, когда вернется в Замок.
В одном, по крайней мере, он был уверен: в Замке его не ждали ни жена, ни невеста, ни даже сколько-нибудь заметная любовница, могущая оспаривать место Карабеллы рядом с ним. Как принц и как молодой Корональ, он жил, благодарение божеству, свободным от забот и привязанностей. И так нелегко будет сказать двору, что возлюбленная Короналя - простая женщина из нижнего города, странствующий жонглер, а если бы его сердце было отдано кому-то раньше, было бы совсем немыслимо требовать его обратно.
- Валентин! - окликнула его Карабелла.
Ее голос вывел его из задумчивости.
Он оглянулся. Она засмеялась и бросила ему дубинку. Он поймал ее, как его учили, между большим пальцем и остальными, так, чтобы головная часть ее была обращена к углу. Тут же прилетела вторая дубинка от Слита и третья от Карабеллы. Он засмеялся и послал дубинки кружиться над головой старым знакомым рисунком, бросал и ловил, а Карабелла хлопала в ладоши и тоже бросала и ловила. Как хорошо было снова жонглировать!
Лорд Валентин, великолепный атлет с быстрым глазом, ловкий во многих играх, но слегка прихрамывающий после давнего падения с лошади, не умел жонглировать.
Жонглирование было искусством простого Валентина. На борту этого корабля он нес теперь ауру величия, пришедшую к нему после того как мать излечила его мозг, и чувствовал, что его компаньоны держатся от него на почтительном расстоянии, но, тем не менее, пытаются по возможности видеть в нем прежнего Валентина из Зимрола. Поэтому ему было особенно приятно, что Карабелла так непочтительно швырнула ему дубинку.
Работать с дубинками ему тоже было приятно, даже когда он уронил одну, а пока поднимал, вторая стукнула его по голове, что вызвало презрительное фырканье Залзана Кавола.
- Сделай так вечером, - сказал скандар, - и будешь неделю без вина!
- Не бойся, - ответил Валентин, - я уронил ее только для практики. Вечером ты таких ошибок не увидишь.
Их и в самом деле не было. Весь корабельный народ собрался на палубе, когда зашло солнце. Эйзенхарт со своими офицерами занял платформу, откуда было лучше видно. Он позвал Валентина, предлагая ему почетное кресло, но тот с улыбкой отказался. Эйзенхарт растерянно посмотрел на него, но выражение его лица даже близко не соответствовало тому, каким оно стало через несколько минут, когда Шанамир, Виноркис и Лизамон ударили в барабаны и затрубили в трубы. Из люка показались жонглеры, и среди них - Лорд Валентин Корональ, который начал весело швырять дубинки, блюда и плоды, словно самый обыкновенный жонглер.
Глава 2
Если бы адмирал Эйзенхарт действовал по своему усмотрению, Валентину была бы устроена в Стойене пышная встреча, вроде фестиваля в Пидруде во время визита фальшивого Короналя, но Валентин, узнав о планах Эйзенхарта, тут же запретил это.
Он еще не был готов требовать трон, публично обвинить того, кто называл себя Лордом Валентином, или ждать какого-то почета от горожан.
- Пока я не получу поддержки Понтифакса, - твердо сказал он адмиралу, - я намерен спокойно идти и собирать силы, не привлекая внимания. Так что никаких фестивалей для меня в Стойене не будет.
Итак, "Леди Тийн" причалила сравнительно незаметно в этом большом порту на юго-западе Алханрола.
Хотя флот состоял из семи кораблей, а корабли Леди, достаточно известные в гавани Стойена, обычно не прибывали в таком количестве, все они вошли спокойно, без каких-либо особо вычурных флагов.
Портовая администрация почти не задавала вопросов: корабли явно прибыли по делам Леди, а ее дела были вне компетенции обычных чиновников.
Для подкрепления этого мнения адмирал в первый же день разослал агентов по району верфей покупать материал для парусов, пряности, инструменты и тому подобное.
Тем временем Валентин и его компания потихоньку поселились в скромном торговом отеле.
Стойен был преимущественно приморским городом - экспорт-импорт, склады, судостроение. Город с населением около пятнадцати миллионов тянулся на сотни миль вдоль края громадного мыса, отделявшего залив Стойен от основной части Внутреннего моря. Ближайшим портом был не Стойен, а Алейсор, в тысячах миль к северу, но в этот сезон, когда господствовавшие ветры вызывали течения, быстрее и легче было доплыть до Стойена, чем идти более коротким, но более трудным путем к Алейсору.
Пополнив запасы воды и продовольствия, они должны были плыть по спокойному заливу вдоль северного берега мыса Стойенцар в тропический Карсиден, а затем в Треймон, прибрежный город, расположенный недалеко от Лабиринта.
Стойен показался Валентину поразительно красивым. Весь мыс был плоским, едва двенадцати футов над уровнем моря в самых высоких точках, и жители города устроили удивительные платформы из кирпича, облицованного белым камнем, чтобы создать иллюзию холмов. Среди этих платформ не было двух одинаковых по вышине: одни едва достигали десяти футов, другие поднимались в воздух на сотни футов.
Весь район шел вверх гигантскими пьедесталами в несколько десятков футов высотой и более четверти мили шириной.
Некоторые значительные здания имели собственные платформы и стояли, как на ходулях, за окружающими их домами. Чередование высоких и низких платформ создавало потрясающий эффект.
Все, что выглядело явно механической причудой, смягчалось тропической растительностью, равной которой Валентин еще не видел. В основании каждой платформы росло множество деревьев с широкими кронами. Их ветви, переплетаясь, создавали непроницаемое покрывало. По стенам платформы спускались каскады лиан. Широкие скаты, шедшие с уровня улиц на платформы, были окаймлены бетонными ящиками с группами утесов и кустов, узкие листья которых поражали разнообразием расцветок. В больших общественных парках города были собраны все наиболее поразительные растения.
Там были сады знаменитых одушевленных растений, которые вообще-то были растениями, поскольку жили, укоренившись на одном месте и питались с помощью фотосинтеза, но казались плотскими, потому что у них были трубчатые тела, качавшиеся и изгибавшиеся, руки, двигавшиеся в различном направлении, пристально смотревшие глаза. Хотя они получали достаточно питания от солнечного света и воды, они всегда были не прочь сожрать и переварить какое-нибудь мелкое живое существо, если удавалось его схватить. Элегантно рассаженные группы этих растений, окруженных низкой каменной стеной как с декоративной, так и с предупреждающей целью, были в Стойене повсюду. Валентин находил в них какое-то зловещее очарование. Он подумал даже, нельзя ли будет привезти такую коллекцию в Горный Замок.
- У меня от них мурашки по коже, - сказал Слит. - А тебе они нравятся, милорд?
- Не то что нравятся. Они своеобразны.
- Может, ты и тех, людоедских, привезешь?
- Конечно, - воскликнул Валентин.
Слит только застонал. Но Валентин не обратил на это внимания. Взяв за руки Слита и Карабеллу, он сказал:
- Каждый Корональ что-то добавлял к Замку: библиотеку, обсерваторию, парапет, оружейную палату, зал для обедов, палату трофеев, и с каждым правлением Замок рос, изменялся, становился богаче и сложнее. Я так недолго был Короналем, что не успел даже обдумать, что вложу в него. Но скажите, какой Корональ видел Маджипур так, как я? Кто путешествовал так далеко и с такими переживаниями? Чтобы отметить свои приключения, я соберу все странные растения, которые я видел: и плотоядных, и этих одушевленных, и деревья-пузыри, и пару деревьев двикка, и рощу огненных пальм, сенситивы и поющий папоротник - все чудеса, виденные нами. В Замке нет ничего подобного, лишь маленькая оранжерея, устроенная Лордом Конфалумом. А я расширю ее. Сад Лорда Валентина! Звучит, как по-вашему?
- Это будет чудесно, милорд, - сказала Карабелла.
Слит кисло заметил:
- Я не хотел бы гулять среди плотоядных растений ни в саду Лорда Валентина, ни в герцогствах Ни-Мойи и Пилиплока.
- Мы будем заставлять тебя делать это, - сказал Валентин.
Он засмеялся.
Но пока Валентин не поселится снова в Замке, не будет никаких прогулок и никаких садов. А он целую неделю бездельничает в Стойене, ожидая, пока Эйзенхарт пополнит запасы.
Три корабля, груженые нужными Острову товарами, собирались вернуться обратно, остальные пойдут следом за Валентином как тайный эскорт. Леди дала ему более сотни своих самых крепких телохранителей под командой грозного иерарха Лоривейд. Они не были воинами в буквальном смысле слова, потому что на Острове не бывало насилия после последнего вторжения метаморфов несколько тысяч лет назад, но это были компетентные и бесстрашные мужчины и женщины, преданные Леди и готовые отдать жизнь за восстановление гармонии в королевстве.
Они были ядром частной армии и первой такой военной силы, организованной на Маджипуре, если не считать древних времен.
Наконец флот был готов отплыть.
Первыми ушли корабли, возвращавшиеся на Остров. Они отплыли на северо-запад ранним утром второго дня. Остальные ждали до полудня морского дня и поплыли в том же направлении, но с наступлением темноты свернули на восток, в залив.
Длинный и узкий мыс Стойенцар выходил из центрального массива Алханрола, как колоссальный палец. На его южной морской стороне было нестерпимо жарко. На этом побережье, покрытом джунглями и заполненном насекомыми, почти не было поселений. Основная часть населения группировалась вдоль берега залива. Там были большие города через каждую сотню миль, а между ними непрерывная линия рыбачьих деревушек, мелких городков и фермерских округов. Сейчас здесь было начало лета, и на почти неподвижной воде залива лежала плотная дымка жары. Флот остановился на день в Карсидене, где берег сворачивал к северу, а затем тянулся к Треймону.
Валентин проводил много времени в своей каюте, осваивая обруч, данный ему Леди. Через неделю он овладел искусством впадать в легкий дремотный транс, и в то же время сознавать внешнее окружение.
В таком состоянии транса он мог входить в контакт с другими, мысленно пройти по кораблю и отметить ауру спящих, поскольку спящий мозг более уязвим для такого проникновения, чем бодрствующий. Он мог слегка коснуться сознания малознакомых, как например, плотника Панделон или иерарха Лоривейд, хотя и это было пока еще трудно, разве что короткими фрагментарными вспышками. А вот послать сигнал в мозг не человеческого происхождения вообще не удавалось, даже когда дело касалось хорошо знакомых, вроде Залзана Кавола, Кона или Делиамбера. Но Валентин продолжал учиться и чувствовал, что его умение растет с каждым днем, как было когда-то с жонглированием. Да по существу это и был род жонглирования, потому что он также занимал положение в самом центре своего духа, не отвлекался на посторонние мысли и координировал все аспекты своего существа на толчке от контакта. К тому времени, когда "Леди Тийн" была около Треймона, Валентин продвинулся до уровня возможности поместить в чей-нибудь мозг начало сна с событиями и образами.
Он послал Шанамиру сон о Филкинкине, о пасущихся на лугах животных и спускающихся с неба громадных джорна-птицах.
Утром за столом мальчик описал в деталях свой сон, но сказал, что птицы были милофты, пожиратели падали, с оранжевым клювом и мерзкими синими когтями.
- Что означает такой сон, когда спускаются милофты? - спросил он.
- Может, ты плохо запомнил сон, - сказал Валентин, - я видел других птиц, скажем, джорна? Они служат добрым предзнаменованием.
Шанамир простодушно покачал головой.
- Если я не умею отличать джорну от милофты, милорд, то мне следует вернуться в Фалкинкин и чистить стойла.
Валентин отвернулся, чтобы скрыть улыбку и решил работать более тщательно над техникой послания образов.
Карабелле он послал сон о жонглировании хрустальными стаканчиками с золотым вином. Она рассказала об этом, описав форму стаканчиков. Слиту он послал он о саде Лорда Валентина, где было множество всяких растений, но хищных не было. Слит с восторгом описал сон и сказал, что если бы у Короналя в Замке был такой сад, он, Слит, был бы счастлив погулять в нем.
Сны приходили к Валентину. Почти каждую ночь Леди, его мать, издалека касалась его духа. Ее ясное присутствие проходило через его спящий мозг, как холодный лунный свет, - успокаивало и ободряло. Он видел также былые дни в Замке, юношеские игры, друзей, брата Вориакса, учившего его обращению с мечом и луком, Лорда Малибора Короналя, который путешествовал по городам, расположенным на Горе, как некий великий сияющий полубог, и многое другое, выходившее из глубин его мозга.
Но не все сны были приятными. Накануне подхода "Леди Тийн" к Треймону Валентин увидел себя на берегу какой-то затерянной бухты, поросшей низким кривым кустарником. Он пошел к Замку на Горе, высившемуся вдали, но на его пути оказалась стена выше белых утесов Острова Снов, и была она железной - такого количества металла не существовало на всем Маджипуре - темное, страшное железное кольцо, казалось, опоясывавшее весь мир от полюса до полюса, и Валентин был по одну сторону, а Замок на Горе по другую. Подойдя ближе, он заметил, что стена потрескивает, как электрифицированная, и от нее исходит низкое гудение, а когда он подошел совсем близко, то увидел в блестящем металле свое отражение, но лицо, смотревшее на него с этого страшного железа, было лицом Короля Снов.
Глава 3
Треймон был городом, славившимся по всему Маджипуру из-за деревьев-домов. На второй день после высадки Валентин пошел посмотреть на них в прибрежный район к югу от устья реки Трей.
Деревья-дома не приживались больше нигде, кроме как в наносной пойме реки. У них были короткие стволы, несколько напоминавшие двикка, но не такие толстые, с красивой, блестящей бледно-зеленой корой. Из их бочкообразного тела росли короткие ветви, вверх и наружу, а по ним вились лианы, закрепляясь во многих местах, образуя уютные чашеобразные укрытия.
Древесный народ Треймона устраивал жилища по своему вкусу, вытягивая гибкие ветви в форме комнат и коридоров и закрепляя их, а кора срасталась вместе. Из листьев готовили вкусный салат, пыльца душистых кремовых цветов была слабым наркотиком, синеватые плоды использовались по-разному, а легко выжимавшийся сладкий сок служил вместо вина.
Каждое дерево жило тысячу лет, а то и больше. Семьи ревностно следили за ними.
На равнине было десять тысяч деревьев, все зрелые и все обитаемые. На окраине района Валентин увидел несколько молодых саженцев.
- Они недавно засеяны, - сказали ему, - чтобы заменить отмершие за последние годы.
- А что делает семья, когда ее дерево умирает?
- Идет в город, в так называемые траурные дома, пока не вырастет новое дерево. А это длится лет двадцать. Мы очень боимся этого, но подобное случается только в одном из десяти поколений.
- А нельзя вырастить эти деревья где-нибудь в другом месте?
- Ни на один дюйм дальше того места, где ты их видишь. Они растут только в нашем климате и только на этой почве. В любом другом месте они проживут год-два и зачахнут.
Валентин снова сказал Карабелле:
- А мы все-таки сделаем эксперимент. Интересно, дадут ли они нам немного этой драгоценной почвы для сада Лорда Валентина?
Она улыбнулась.
- Даже маленькое дерево-дом - хорошее место, куда ты можешь уйти, когда устанешь от правления, будешь сидеть в листве, вдыхать аромат цветов, срывать плоды. О, хорошо бы тебе иметь все это!
- Когда-нибудь я буду это иметь, - сказал Валентин, - и ты будешь сидеть там рядом со мной.
Карабелла испуганно взглянула на него.
- Я, милорд?
- Конечно. Кто же еще? Доминик Барджазед?
Он слегка коснулся ее руки.
- Ты думаешь, наше совместное путешествие кончится, когда мы достигнем моего Замка?
- Не будем сейчас говорить об этом, - сказала она строго.
От Трейона до Лабиринта было несколько недель пути на скоростной плавучей повозке. Лабиринт находился в центре южного Алханрола. Местность была в основном низинная, с плодородной красной почвой в речной долине и тощей песчаной серой вне ее, а по мере продвижения Валентина и его отряда поселения становились все более редкими. Иногда здесь шел дождь, но вода, казалось, тут же впитывалась в пористую землю. Климат был жарким, и иногда жара прямо давила. Они шли день за днем.
Теперь такое путешествие было для Валентина полностью лишено магии и таинственности. Он с грустью вспоминал, как месяцами ехал по Зимролу в элегантном фургоне Залзана Кавола. Тогда каждый день казался путешествием в неизвестное, со свежими впечатлениями на каждом повороте, остановками в удивительных городах, и возбуждением выступлений. А теперь? Все для него делалось адъютантами и помощниками. Он снова становился принцем, хотя и с очень скромным могуществом - всего лишь с сотней приверженцев, - и он вовсе не был уверен, что это ему нравится.
Через неделю пути ландшафт резко изменился: стал пустынным и неровным. Из сухой, глубоко изрезанной земли поднимались холмы с плоскими черными вершинами.
Из растений здесь были только чахлые кусты, темные, искривленные, с мелкими восковыми листьями, а на более высоких склонах - колючие заросли лунных кактусов, призрачно-белых, вдвое превышающие рост человека.
Маленькие длинноногие животные с рыжим мехом и короткими пышными желтыми хвостиками нервно шныряли вокруг, исчезая в горах при приближении каравана.
- Это начало пустыни Лабиринта, - сказал Делиамбер. - Скоро мы увидим каменные города древних.
В своей прошлой жизни Валентин подходил к Лабиринту с другой стороны, с северо-запада. Там тоже была пустыня и громадные руины города, но он спускался с Горы на речном судне и проехал мимо всех этих мертвых земель, окружавших Лабиринт, так что эта унылая отталкивающая зона была для него новой. Сначала он находил ее захватывающе странной, особенно при заходе солнца, когда безоблачное небо прочерчивалось гротескными полосами яркой окраски, а сухая почва казалась металлической. Но через несколько дней все это перестало ему нравиться, стало казаться тревожным, угрожающим. Было что-то в резком воздухе пустыни, что действовало неблагоприятно на его чувства.
Он никогда не бывал в пустыне, потому что их не было на Зимроле, да и нигде в хорошо обеспеченном водой Алханроле, кроме этого сухого участка. Условия пустыни здесь имели что-то общее с Суврейлом, который Валентин достаточно часто посещал во сне, и он не мог отогнать от себя непонятное и иррациональное ощущение, что едет на свидание с Королем Снов.
- Вот развалины, - сказал Делиамбер.