Скандар налил себе выпивки двумя внутренними руками, а другую пару рук раскинул через стол, словно хотел захватить его в собственность. Грубым грохочущим голосом он сказал:
- Я видел, как ты утром кидал ножи со Слитом и Карабеллой. Ты можешь нам пригодиться.
- Каким образом?
- Мне нужен третий жонглер-человек, и быстро. Ты знаешь новый приказ Короналя о выступающих на публике?
Валентин улыбнулся и пожал плечами.
- Это глупо и бессмысленно, - сказал Залзан, - но Корональ молод и, думаю, пускает стрелы куда попало. Был приказ, что во всех артистических труппах, состоящих более чем из трех индивидуумов, одна треть должна быть из граждан Маджипура человеческой расы. И этот приказ вступает в силу в этом месяце.
- Такой указ, - сказала Карабелла, - не даст ничего, кроме межрасовой розни на планете, где множество рас тысячелетиями жили мирно.
Залзан Кавол нахмурился.
- Тем не менее, указ существует. Наверное какие-нибудь шакалы в замке наплели этому Лорду Валентину, что другие расы слишком многочисленные, что люди Маджипура голодают, когда мы работаем. Глупость опасная. В обычное время никто и внимания бы не обратил на такой указ, но тут фестиваль в честь Короналя, и если мы хотим получить разрешение на выступление, должны повиноваться правилам, пусть даже идиотским. Я и мои братья много лет зарабатываем хлеб жонглерством, и это не вредило ни одному человеку, но теперь мы должны пополнить труппу. Я нашел в Пидруде Слита и Карабеллу и включил их в нашу программу. Через четыре дня мы участвуем в параде и мне нужен третий человек. Хочешь стать нашим учеником, Валентин?
- Но разве можно научиться жонглировать за четыре дня?
- Ты будешь просто учеником, - сказал скандар. - Мы найдем тебе какое-нибудь дело на параде, чтобы ты не осрамил ни себя, ни нас. Насколько я понимаю, закон не требует, чтобы все члены труппы имели равную ответственность или умение. Главное - чтобы трое были людьми.
- А после фестиваля?
- Пойдешь с нами.
- Вы обо мне ничего не знаете, а приглашаете меня разделить вашу жизнь.
- Я ничего о тебе не знаю и не хочу знать. Мне нужен жонглер твоей расы. Я буду оплачивать твое помещение и стол, и кроме того, платить тебе десять крон в неделю. Согласен?
Глаза Карабеллы странно вспыхнули, как будто она говорила о том, что он мог бы получить больше. Но деньги для него мало что значили.
Ему достаточно было иметь пищу и место, и он будет со Слитом и Карабеллой, с двумя из троих людей, которых он знал в этом городе и - как он понял со смущением - во всем мире. Потому что прошлое было для него пустым местом. У него были какие-то смутные представления о родителях, о кузенах и сестрах, о детстве где-то на востоке Зимрола, о школе и путешествиях, но все это казалось ему нереальным, не имело плоти и сути. И в будущем тоже была пустота. Эти жонглеры обещали наполнить ее. Но только…
- Одно условие, - сказал он.
- Какое? - спросил Залзан Кавол с недовольным видом.
Валентин кивнул на Шанамира.
- Я думаю, что этому парнишке надоело разводить животных, и он наверное хочет путешествовать. Я прошу, чтобы ты принял его в свою труппу…
- Валентин! - вскричал мальчик.
- Как грума или слугу, или даже как жонглера, если он сможет, - продолжал Валентин. - Если он хочет быть с нами, прими его вместе со мной. Примешь?
Залзан Кавол помолчал, как бы прикидывая, и откуда-то из глубины его громоздкого тела вырвался рычащий звук. Затем он спросил Шанамира:
- Ты хочешь присоединиться к нам?
- Еще бы!
- Этого я и боялся, - угрюмо сказал скандар. - Значит, решено. Мы нанимаем вас обоих за тринадцать крон в неделю плюс ночлег и еда. Идет?
- Идет! - крикнул Шанамир.
Залзан Кавол одолел остатки пальмового вина.
- Значит, Карабелла, возьми этого иноземца во двор и начинай делать из него жонглера. А ты, парень, пойдешь со мной. Я хочу, чтобы ты посмотрел на наших животных.
Глава 6
Они вышли. Карабелла побежала за снаряжением. Валентин любовался ее изящными движениями и представлял, как играют гибкие мышцы под ее одеждой. Слит сорвал белую ягоду и кинул ее в рот.
- Что это? - спросил Валентин.
Слит бросил ему ягоду.
- Токка. В Нарабале, откуда она родом, лозы токки прорастают за одно утро и к вечеру достигают высоты дома. Правда, в Нарабале благодатная почва и на заре каждый день дождь. Еще?
- Пожалуйста.
Быстрым движением кисти Слит бросил ягоду. Жест был еле заметным, но эффектным. Слит был человеком экономичным, без единой унции лишней плоти, с точными жестами, с сухим, хорошо поставленным голосом.
- Жуй семена, - посоветовал он. - Они усиливают мужественность.
Он легко усмехнулся.
Карабелла вернулась с многоцветными резиновыми мячами, которыми она по дороге жонглировала, не сбиваясь с шага. Она бросила один мяч Валентину, три - Слиту, а три оставила себе.
- А ножи? - спросил Валентин.
- Ножи для выступлений. А сегодня мы займемся основами, - сказал Слит, - философией искусства. Ножи будут отвлекать.
- Как это - философией?
- Ты думаешь, что жонглирование - просто трюк? - обиженно спросил Слит. - Развлечение для зевак? Средство выколотить пару крон на провинциальном карнавале? Все так, но прежде всего - это образ жизни, друг, кредо, образец для поклонения.
- И род поэзии, - сказала Карабелла.
Слит кивнул.
- Да, и поэзия тоже, и математика. Жонглирование учит расчету, контролю, равновесию, чувству движений. Тут беззвучная музыка. Но превыше всего - дисциплина. Я говорю вычурно?
- Может, звучит и вычурно, - сказала Карабелла, - но все, что он сказал - правда.
Она озорно блеснула глазами.
- Ты готов начать?
Валентин кивнул.
- Сначала успокойся, - сказал Слит, - очисти мозги от всех ненужных мыслей и расчетов. Войди в центр своего существа и держи себя просто.
Валентин прочно встал на ноги, сделал три глубоких вдоха, расправил плечи, чтобы не чувствовать болтающихся рук и замер в ожидании.
- Я думаю, - сказала Карабелла, - что этот человек живет большую часть времени в центре своего "я". А может, он без центра и поэтому не может отойти далеко?
- Ты готов? - спросил Слит.
- Готов.
- Мы будем учить тебя основам по одному приему за один раз. Жонглирование - это серия отдельных мелких движений в быстрой последовательности, что создает впечатление постоянного и одновременного потока. Одновременность - иллюзия, когда ты жонглируешь и даже когда не жонглируешь. Все события происходят на одном дыхании.
Слит улыбнулся. Он, казалось, говорил с расстояния во много тысяч миль.
- Закрой глаза, Валентин. Ориентация в пространстве и времени очень важна. Думай, где ты, где находишься по отношению к миру.
Валентин представил себе Маджипур, могучий шар, висящий в пространстве, половина его, если не больше, поглощена Великим Океаном. Валентин видел себя, крепко стоящего на краю Зимрола. Море было позади, континент развернулся перед ним, на Внутреннем Море была точка - Остров Сна, - а дальше - Алханрол и громадная выпуклость Горного Замка, и солнце, желтое с бронзово-зеленым оттенком, посылающее обжигающие лучи на пыльный Суврейл и на тропики и греющее все остальное, и луны где-то далеко, и еще дальше - звезды и другие миры, откуда пришли скандары, хорты, лимены и все прочие, и даже тот мир, откуда эмигрировал народ Валентина четырнадцать тысяч лет назад - Старая Земля, маленькая голубая планета, абсурдно крохотная по сравнению с Маджипуром, она очень далеко, почти забыта где-то в другом конце Вселенной. Валентин вернулся через звезды обратно в мир, на этот континент, в эту гостиницу, в этот двор, на этот маленький клочок влажной плодородной земли, в которую вросли его сапоги, - и сказал Cлиту, что он готов.
Слит и Карабелла стояли, согнув руки, прижав локти к бокам, раскрыв ладони, в правой - мяч. Валентин встал в ту же позу.
- Представь, - сказал Слит, - что у тебя на руках поднос с драгоценными камнями. Если ты будешь двигать плечами или локтями, поднимать или опускать кисти рук, камни рассыпятся. Понятно? Секрет жонглирования в том, чтобы тело двигалось как можно меньше. Двигаются вещи, ты управляешь ими, но сам остаешься неподвижным.
Мяч Слита неожиданно перелетел из правой руки в левую, хотя тело Слита оставалось неподвижным. Мяч Карабеллы сделал то же. Валентин, подражая им, перебросил мяч из одной руки в другую, чувствуя усилие при движении.
Карабелла сказала:
- Слишком сильно пользуешься запястьем и локтем. Раскрой ладонь, расставь пальцы. Ты выпускаешь пойманную птицу. Так. Рука раскрыта, птица летит вверх.
- Совсем не применять запястье? - спросил Валентин.
- Чуть-чуть и незаметно. Толчок исходит от ладони. Вот так.
Валентин попробовал. Минимальное движение предплечья вверх, мимолетное сжатие запястья, толчок в центре ладони и из центра самого существа Валентина.
Мяч перелетел в согнутую левую ладонь.
- Так, - сказал Слит, - еще раз.
Еще раз, и еще, и еще. Пятнадцать минут все трое перекидывали мяч из одной руки в другую. Они заставляли Валентина посылать мяч по почти неизменяющейся дуге перед лицом и не позволяли ни поднимать, ни поворачивать голову, чтобы следить за мячом. Руки ждут, мяч летает. Через какое-то время Валентин стал делать это автоматически. Из стойла вышел Шанамир и растерянно уставился на целеустремленные броски, а затем поплелся прочь. Валентин не останавливался. Пусть это перебрасывание мяча мало походило на жонглирование, но в данный момент это было событие, и он целиком отдался ему.
Потом он заметил, что Слит и Карабелла перестали перекидывать мяч, что он один действует как машина.
- Лови, - сказал Слит.
Он бросил ему только что сорванную ягоду токка.
Валентин поймал ее в промежутке между бросками мяча и держал, как бы думая, не следует ли жонглировать и ею, но Слит жестом пояснил, что ягоду нужно съесть - это его награда, премия.
Карабелла бросила ему второй мяч в левую руку, а третий - в правую, рядом с первым.
- У тебя большие руки, - сказала она, - тебе будет легко. Следи за мной и делай так же.
Она стала перебрасывать мяч из руки в руку, ловя его в корзинку, составленную из трех пальцев, а два других мяча держала в каждой ладони. Валентин стал подражать ей. Хватать мяч с полной ладонью было трудно, но не очень, и скоро он стал действовать безошибочно.
- Теперь, - сказал Слит, - пойдет начало искусства. Мы делаем обмен. Так.
Один мяч пролетел по дуге на уровне лица из правой руки Слита в левую. Пока мяч летел, Слит приготовил ему место в левой руке, бросив мяч, который был в ней, по более низкой дуге и под летящим мячом в правую руку. Маневр казался довольно простым - быстрый взаимный переброс, но когда Валентин попытался это сделать, мячи столкнулись и отлетели в сторону. Карабелла с улыбкой поймала и вернула их Валентину. Он попытался еще раз, но с тем же успехом, и Карабелла показала ему, как бросать первый мяч, чтобы он упал на левую ладонь, в то время как другой мяч пойдет внутри траектории первого, когда Валентин бросает его вправо. Валентин сделал несколько попыток, чтобы усвоить это. Он несколько раз промахнулся, хватая мяч, а глаза его метались во все стороны. Слит тем временем выполнял обмен за обменом, Карабелла натаскивала Валентина в двойном броске. Казалось, это длилось много часов, а может, так оно и было.
Когда Валентину удалось это сделать, он почувствовал усталость, но прошел через нее к состоянию полной гармонии и осознал, что мог бы бросать мячи таким образом целый месяц, не уставая и не роняя.
Вдруг он заметил, что Слит жонглирует всеми тремя мячами сразу.
- Делай то же и ты, - сказала Карабелла. - Это только кажется невозможным.
Легкость, с которой он сделал бросок, удивила не только его самого, но и Слита. Карабелла захлопала, а Слит одобрительно хмыкнул.
Валентин интуитивно бросил третий мяч, пока второй летел из левой руки в правую. Он схватил второй и снова бросил, и дальше так и пошло: бросок, захват, бросок - захват. Мяч все время был в воздухе, другой падал в его руку, а третий ждал, когда его бросят.
Валентин сделал это три, четыре, пять раз, прежде чем осознал трудность того, что сделал, и сразу же нарушил синхронность: мячи столкнулись и покатились по двору.
- У тебя талант, - пробормотал Слит, - явный талант.
Валентин был смущен столкновением мячей, но это не имело значения по сравнению с тем фактом, что он сумел с первой попытки жонглировать тремя мячами. Он подобрал их и начал снова, а Слит стоял против него и продолжал серию бросков, которую так и не прерывал.
Подражая стойке и синхронности Слита, Валентин начал бросать, уронил два мяча, поднял, бормоча извинения, начал снова и на этот раз уже не останавливался.
Пять, шесть, семь чередований, десять, а затем он потерял счет, потому что это уже был постоянный процесс. Его сознание как бы раздвоилось: одна часть следила за точностью и правильностью бросков и захватов, а другая управляла взлетом и падением мячей и быстро рассчитывала скорость, угол и темп броска. Сканирующая часть его мозга тут же передавала информацию другой части, управлявшей бросками и захватами. Время, казалось, длилось и распадалось на бесконечно мелкие отрезки, однако, как ни парадоксально, он не чувствовал их последовательности. Три мяча как бы фиксировались на своих местах: один все время в воздухе, два других - в руках, хотя в каждый момент эти положения занимали разные мячи, но это уже было несущественно.
Валентин не двигался, не бросал, не ловил, он только наблюдал за потоком, а поток этот застыл вне времени и пространства. Теперь Валентин понял секрет искусства. Он вступил в бесконечность своим расщепленным сознанием, он объединил их.
Он шел к внутренней природе движения и понял, что движение - иллюзия, а последовательность - ошибка восприятия. Руки его действовали в настоящем, глаза изучали будущее, и не было больше ничего, кроме этого настоящего мига.
Когда дух Валентина взошел к высотам экзальтации, он почувствовал еле заметной вспышкой сознания, что он не стоит на месте, а каким-то образом двигается вперед, магически притягиваемый вращающимися по орбите мячами, которые чуть отдалились от него. Они отступали через двор с каждой серией бросков, и он теперь снова ощущал, что это серийность, а не бесконечный, безостановочный континуум, и ему приходилось двигаться все быстрее, чтобы держать шаг с ними, и в конце концов он буквально бежал, пошатываясь вокруг двора. Слит и Карабелла отскочили. Наконец мячи совершенно отошли от него, хотя он сделал последний отчаянный рывок к ним, и запрыгали по двору в разных направлениях.
Валентин, задохнувшись, упал на колени. Он услышал смех своих инструкторов и тоже засмеялся.
- Что случилось? - спросил он наконец. - Я начал так хорошо, но затем…
- Мелкие ошибки накапливаются, - сказала Карабелла. - Ты увлекся и бросил мяч чуть-чуть правее, потянулся вперед, чтобы поймать его, и в результате следующий бросок был еще более неправильным, и так шло до тех пор, пока мячи не отошли от тебя. Ты стал охотиться за ними, но в конце концов преследование стало невозможным. Такое случается вначале со всеми. Не думай об этом.
- Подними мячи, - сказал Слит. - Через четыре дня ты будешь жонглировать перед Короналем.
Глава 7
Он тренировался часами, работая всего с тремя мячами, но делал это до тех пор, пока раз десять не проник в бесконечность, переходя от скуки к экстазу и обратно, так что сама скука стала экстазом. Одежда промокла от пота и прилипла к телу. Даже когда пошел обычный для Пидруда короткий легкий дождь, Валентин продолжал перекидывать мячи. Дождь кончился и уступил место сумеркам. Вечернее солнце закрылось легким туманом, а Валентин продолжал тренироваться.
Безумная интенсивность переполняла его.
Он смутно видел фигуры, шедшие по двору - Слита, Карабеллы, скандаров, Шанамира, незнакомцев, приходивших и уходивших, но не обращал на них внимания.
Он был пустым сосудом, который наполнялся этим искусством, этой тайной, и не смел остановиться, боясь, что потеряет это и снова будет выжатым и пустым.
Затем кто-то подошел к нему, и он вдруг оказался с пустыми руками. Это Слит перехватил мячи один за другим, когда они были в воздухе.
Какое-то время руки Валентина еще продолжали двигаться в заданном ритме, глаза были сфокусированы только на плоскости, через которую летали мячи.
- Выпей это, - мягко сказала Карабелла.
Она поднесла к его губам стакан. Это было пальмовое вино. Валентин выпил его, как воду. Карабелла подала второй стакан.
- У тебя изумительный дар, - сказала она. - Не только координации, но и сосредоточенности. Ты прямо испугал нас, Валентин, когда не мог остановиться.
- В Звездный День ты будешь лучшим из нас, - сказал Слит. - Сам Корональ выберет тебя, чтобы похвалить. Эй, Залзан, что скажешь?
- Я скажу, что он весь мокрый, и ему надо переодеться, - прогромыхал скандар.
Он протянул Слиту несколько монет.
- Сходи на базар и купи ему подходящую одежду, пока ларьки не закрылись. Карабелла, отведи его в очиститель. Через полчаса будем есть.
- Пойдем, - сказала Карабелла.
Она провела ошалевшего Валентина через двор и спальни и дальше.
К боковой стене здания был пристроен грубый, открытый сверху очиститель.
- Животное! - сердито сказала она. - Не позволил себе похвалить тебя. Я знаю, что хвалить вообще не в его привычках, но ты произвел на него впечатление.
- На Залзана Кавола?
- Да. Он был поражен. Но разве он может хвалить человека? У тебя всего две руки! Ну, и вообще хвалить не в его стиле. Сюда. Раздевайся.
Она быстро разделась, и он сделал то же, бросив мокрую одежду на землю. В ярком лунном свете он видел наготу Карабеллы и весь сжался. Тело ее было стройным, гибким, почти мальчишеским, если не считать маленьких грудей и неожиданной выпуклости бедер ниже узкой талии. Под кожей виднелись хорошо развитые мускулы. На крепкой ягодице был вытатуирован цветок, красным и зеленым.
Она подвела Валентина под очиститель, и они стояли рядом, пока вибрация снимала с них пот и грязь. Затем они голые вернулись в спальни, где Карабелла достала для себя чистые брюки из мягкой серой ткани и камзол. Вскоре вернулся Слит и принес Валентину новую одежду: темно-зеленый камзол с алой отделкой, плотные брюки и темно-синий, почти черный, легкий плащ. Этот костюм был куда более элегантным, чем тот, который Валентин скинул. Надев его, Валентин почувствовал себя как бы выше рангом и нарочито высокомерно пошел за Слитом и Карабеллой на кухню.
На обед было тушеное мясо, обильно смоченное пальмовым вином. Шесть скандаров сели за один конец стола, а четверо людей - за другой. Разговора почти не было.
Поев, Залзан Кавол и его братья встали, не говоря ни слова, и вышли.
- Мы их чем-то обидели? - спросил Валентин.
- Это их обычная вежливость, - ответила Карабелла.
Хорт Виноркис, заговоривший с Валентином за завтраком, перешел комнату и навис над плечом Валентина, пристально глядя вниз своими рыбьими глазами. Очевидно, у него была такая привычка. Валентин неохотно улыбнулся.
- Я видел, как ты жонглировал сегодня во дворе. Очень здорово.
- Спасибо.
- Это твое хобби?