Скандары, четверорукие и тяжеловесные, проявляли чудеса координации, но мужчина и женщина не уступали им и жонглировали столь же искусно. Валентин стоял на безопасном расстоянии, очарованный этим зрелищем.
Затем один скандар хрюкнул:
- Хоп!
Рисунок сменился: шесть чужаков начали бросать кинжалы только друг другу, удваивая и утраивая интенсивность, а двое людей отошли в сторону. Девушка ухмыльнулась Валентину:
- Эй, давай с нами!
- Что?
- Играть с нами!
Глаза ее лукаво блеснули.
- Опасная, я бы сказал, игра.
- Все хорошие игры опасны. Лови!
Она без предупреждения бросила ему кинжал.
- Как тебя зовут, парень?
- Валентин, - выдохнул он.
Он отчаянно схватил кинжал за рукоятку, когда тот пролетел мимо его уха.
- Хорошо схватил, - сказал беловолосый. - А ну-ка этот!
Он тоже метнул кинжал. Валентин засмеялся, схватил его чуть менее неуклюже и встал, держа по кинжалу в каждой руке.
Скандары, полностью игнорируя эту сцену, методично продолжали игру.
- Верни бросок, - сказала девушка.
Валентин нахмурился и бросил слишком осторожно, глупо боясь задеть ее. Кинжал описал слабую дугу и упал к ногам девушки.
- Мог бы бросить лучше, - насмешливо сказала она.
- Прости.
Он бросил другой кинжал с большей силой. Она спокойно поймала его, выхватила еще один у беловолосого и бросила их один за другим Валентину. Думать не было времени - и он схватил оба.
Пот выступил на лбу, но он вошел в ритм.
- Давай, - сказала она.
Он бросил ей один, второй, поймал от беловолосого третий и послал его в воздух, но к нему уже летели один и второй.
Хорошо бы это были игровые, пустые кинжалы, но он знал, что это не так, и стоял, волнуясь. Это занятие требовало автоматизма, заставляло тело сосредоточиться. Встречая подлетающий кинжал, надо было уверенно отправлять другой.
Валентин двигался равномерно, ловил, бросал, ловил, бросал, и все время один кинжал летел к нему, а другой улетал от него.
Валентин понял, что настоящий жонглер должен пользоваться обеими руками одновременно, но он не был жонглером, так что ухитрялся только координировать хватку и делать бросок. Он подумал, скоро ли произойдет неизбежный промах, и он будет ранен. Жонглеры смеялись и убыстряли темп. Он тоже смеялся и бросал и ловил еще добрых три минуты, пока не почувствовал, что его рефлекс слабеет от напряжения. Пора было остановиться.
Он хватал и намеренно бросал наземь каждый из кинжалов, пока все три не легли у его ног, а затем наклонился над ними, тяжело дыша.
Оба жонглера-человека аплодировали.
Скандары не прекращали чудовищное кружение кинжалов. Но вот один из них крикнул:
- Хоп!
Секстет чужаков, не сказав ни слова, двинулся прочь в направлении спальных помещений.
Молодая женщина подошла к Валентину.
- Я - Карабелла, - сказала она.
Она была не выше Шанамира и совсем молодая. В ее маленьком мускулистом теле была неукротимая жизненная сила. На ней был плотно облегающий светло-зеленый камзол и брюки, а на горле - тройная нитка полированных раковин. Глаза были такие же темные, как и волосы. Она улыбалась тепло и приветливо.
- Ты раньше жонглировал, друг? - спросила она.
- Никогда, - ответил Валентин.
Он вытер лоб.
- Хитрый спорт. Удивляюсь, как я не порезался.
- Никогда не жонглировал? - закричал беловолосый. - Только природная ловкость и больше ничего?
- Полагаю, что именно так, - сказал Валентин.
Он пожал плечами.
- Можно ли этому поверить? - спросил беловолосый.
- Думаю, что можно, - сказала Карабелла. - Он хорошо, сбит, но не в форме. Ты же видел, как его руки двигаются чуточку нервно, чуточку жадно, а не ждут, когда рукоятка окажется в нужном месте. А еще броски? Поспешно дикие. Ни один из тренированных не мог бы так легко имитировать неуклюжесть, и зачем? У этого Валентина хороший глаз, Слит, но он сказал правду. Он никогда не занимался с кинжалами.
- Глаза у него больше, чем хороши, - пробурчал Слит, а его проворству можно позавидовать. У него дар.
- Откуда ты? - спросила Карабелла.
- С востока, - уклончиво ответил Валентин.
- Я так и думала. Ты говоришь как-то странно. Ты из Велатиса или из Кантора?
- Из тех краев.
Отсутствие уточнения не ускользнуло от Карабеллы и Слита. Они переглянулись.
Валентин подумал, что, вероятно, это отец и дочь. Но, пожалуй, нет. Слит вовсе не так стар, как это показалось с первого взгляда.
Он был средних лет.
Белизна кожи и волос делала его старше. Он был крепким, подтянутым, с тонкими губами и короткой остроконечной бородкой. От уха до подбородка шел рубец, теперь уже бледный.
- А мы с юга, - сказала Карабелла. Я из Тил-Онона, а Слит из Нарабала.
- Вы приехали выступать на фестивале Короналя?
- Именно. Только что наняты труппой Залзана Кавола, скандара, чтобы помочь им выполнить недавний указ Короналя насчет найма людей. А ты? Что привело тебя в Пидруд?
- Фестиваль, - сказал Валентин.
- Хочешь найти работу?
- Просто посмотреть на игры и парад.
Слит понимающе засмеялся.
- Не стесняйся, друг. Нет ничего особенного в том, чтобы продавать животных на рынке. Мы видели, как ты приехал с ними и мальчиком прошлой ночью.
- Нет, я только вчера встретился с молодым погонщиком, когда подходил к городу. Это его животные. Я просто пришел с ним в гостиницу, потому что я здесь чужой. И у меня нет никакого товара.
В дверях показался один из скандаров, гигантского роста, раза в полтора выше Валентина, страшно неуклюжий, с тяжелой жестокой челюстью и узкими желтыми глазами. Его четыре руки свисали до самых колен, кисти были похожи на громадные корзины.
- Идите в дом! - резко крикнул он.
Слит поклонился и поспешно ушел. Карабелла помедлила, улыбаясь Валентину.
- Ты очень необычный, - сказала она. - Ты не врешь, но и правды не говоришь. Я думаю, ты и сам мало чего знаешь о собственной душе. Но ты мне нравишься. От тебя исходит свет, Валентин? Свет невинности, простоты, тепла и еще чего-то - не пойму.
Она почти робко коснулась двумя пальцами его руки.
- Да, ты мне нравишься. Может быть, мы снова будем жонглировать.
Она побежала вслед за Слитом.
Глава 5
Он был один, Шанамира не было и следа. Он очень хотел бы провести день с жонглерами и с Карабеллой, но надеяться на это не приходилось. Было утро. У него не было никакого плана, и это смущало его, но не очень. Перед ним лежал для осмотра весь Пидруд.
Он пошел по извилистым улицам, полным зелени. Пышные лианы и деревья с толстыми поникшими ветвями росли везде, радуясь влажному теплу солнечного воздуха. Издалека доносились звуки музыки, если скрипучую и бухавшую мелодию можно было считать репетицией к большому параду.
Речка пенившейся воды бежала по сточной канаве, дикая живность Пидруда резвилась в ней - минтоны, часоточные собаки и маленькие шипоносые дроли. Битком набитый город, где все и вся, даже бездомные животные имели какие-то важные дела и торопились их сделать. Все, кроме Валентина, который шел бесцельно, не выбирая дороги. Он останавливался, чтобы заглянуть в темную лавочку с гирляндами образчиков тканей или в какой-то склад пряностей, в ухоженный элегантный сад с цветами всевозможных оттенков, зажатый между двумя высокими узкими зданиями.
Прохожие смотрели на него, как на чудо, потому что он мог себе позволить спокойно гулять.
На одной улице он остановился посмотреть на детей, разыгрывавших что-то вроде пантомимы. Мальчик с повязкой золотистой ткани на лбу стоял в центре и делал угрожающие жесты, а остальные танцевали вокруг него, делая вид, что боятся, и пели:
Старый король Снов
Сидит на троне.
Он никогда не спит,
Он никогда не бывает один.
Старый Король Снов
Приходит ночью.
Если ты плохо себя вел,
Он приносит тебе страх.
У старого Короля Снов
Каменное сердце.
Он никогда не спит,
Он никогда не бывает один.
Когда дети заметили, что Валентин за ними наблюдает, они повернулись к нему и стали гримасничать, указывая на него. Он засмеялся и пошел дальше.
В середине утра он был в порту.
Длинные пирсы уходили далеко в гавань, где царила лихорадочная активность. Докеры четырех или пяти рас разгружали корабли, пришедшие из двадцати портов всех трех континентов. Здесь было много крика и яростной маневренности, когда мимо проносились огромные тюки.
Валентин следил за этим с пристани, когда вдруг почувствовал резкий удар между лопатками. Обернувшись, увидел толстомордого хорта, размахивавшего руками и показывавшего на пирс.
- Давай туда, - сказал он. - Нам нужно еще шестеро для работы на суврейлском корабле!
- Но я не…
- Быстро! Пошевеливайся!
Ладно. Валентин не был расположен спорить. Он пошел на пирс и присоединился к группе грузчиков, которые ревели и рычали, спуская вниз скот. Валентин тоже ревел и рычал с ними до тех пор, пока животные, длинномордые годовалые блавы, не оказались на пути к скотным дворам или к бойням. Затем он быстро ускользнул и пошел по набережной до пустого пирса.
Там он постоял несколько минут, глядя на бронзово-зеленое, белопенное море, словно пытался рассмотреть за горизонтом Алханрол и его Горный Замок, поднявшийся к небесам.
Разумеется, Алханрол не был виден отсюда, за десятки тысяч миль, через пространство такого широкого океана, что между берегами двух континентов могла бы разместиться какая-нибудь планета. Валентин посмотрел под ноги и задумался о том, что лежит на той стороне планеты, если считать по прямой. Он подумал, что вероятно это западная половина Алханрола.
География была для него туманной и запутанной. Ему казалось, что он забыл очень многое из того, что учил в школе, и теперь старался вспомнить хоть что-то. Возможно, он теперь находился как раз напротив - по диаметру через планету - убежища Понтифакса, страшного Лабиринта. А может быть, и это вполне вероятно, прямо под ногами Валентина лежит Остров Снов, где живет ласковая Леди, жрецы и жрицы которой вечно поют, посылая благословенные послания всем спящим мира. Валентин с трудом мог поверить, что такие места существуют, что в мире есть такие персонажи и такие силы, как Понтифакс, Леди Острова, Король Снов и даже Корональ, хотя он, Валентин, лишь несколько часов назад видел Короналя своими глазами. Эти властелины казались нереальными. Реальностью были доки Пидруда, гостиница, где Валентин спал, жареная рыба, жонглеры, мальчик Шанамир и его животные, а все остальное было фантазией, миражом.
Стало жарко, влажность усилилась, хотя с моря дул приятный ветерок. Валентин опять проголодался. На краю набережной он купил за пару медяков полоски голубой рыбы, маринованной, в горячем пряном соусе. Он запил ее чашей пальмового вина поразительного золотого цвета и на вкус более обжигающего, чем соус. Затем он решил вернуться в гостиницу, но понял, что не знает ни названия гостиницы, ни улицы, помнит лишь, что она недалеко от портового квартала. Невелика потеря, если он и не найдет гостиницы: все его имущество было при нем. Но он никого не знал в Пидруде, кроме Шанамира и жонглеров, и ему не хотелось так скоро расстаться с ними.
Он пошел обратно и быстро запутался в лабиринте одинаковых улочек и переулков.
Он три раза проходил мимо гостиниц, но среди них не было той, которая ему была нужна. Время шло, было уже часа два дня. Валентин понял, что так и не найдет гостиницу и ему стало грустно, когда он думал о Карабелле, о прикосновении ее пальцев, о быстроте ее рук, когда она бросала ножи, о блеске ее темных глаз. Но что пропало - то пропало, подумал он. И что пользы оплакивать потерянное. Придется искать новую гостиницу и новых друзей, пока не стемнело.
Он повернул за угол и оказался на рынке.
Это было обширное огороженное пространство, почти такое же огромное, как и Золотая площадь, только здесь не было дворцов с башнями и отелей с золотыми фасадами, а лишь бесконечные ряды крытых черепицей навесов, открытых скотных дворов и лавчонок. Здесь были все ароматы и все зловония мира, и выставленная для продажи половина мировой продукции. Валентин очарованно окунулся в этот мир. Под навесами на громадных крюках висели туши мяса. Другие навесы занимали мешки с пряностями.
В одном загоне были поразительные птицы-прядильщики, поднимавшиеся выше скандаров на своих несуразных ярких ногах. Они клевали и лягали друг друга. В другом были цистерны с блестящими змеями, свивавшимися и изгибавшимися, как потоки злобного пламени. Вот место для общественных писцов, которые писали за неграмотных, а тут - менялы, быстро обменивавшие деньги дюжины миров, а здесь ряд совершенно одинаковых ларьков с сосисками, и в каждом - вроде бы одинаковые лимены крутили вертела над дымившимися углями.
Тут и предсказатели судьбы, и колдуны, и жонглеры, только не те, кого знал Валентин, и сидевшие на корточках рассказчики, рассказывавшие за несколько медяков о сложных и малопонятных приключениях Лорда Стиамота, знаменитого Короналя, жившего восемь тысяч лет назад, деяния которого стали мифом. Валентин слушал минут пять, но не уловил смысла рассказа, который приводил в такое восхищение пятнадцать бездельников. Он пошел дальше мимо балаганчика, где золотоглазый вруон наигрывал на серебряной флейте несложную мелодию, чтобы очаровать какое-то трехголовое существо в плетеной корзине, мимо ухмыляющегося мальчишки лет десяти, зазывавшего играть в раковины и бусы, мимо ряда разносчиков, продававших флаги с изображением звезды Короналя, мимо факира, подвешенного над чаном с каким-то мерзким горячим маслом, мимо ряда толкователей снов, мимо переводчиков, продавцов драгоценностей, и, наконец, повернув за угол, дошел до скотного двора, где продавались верховые животные.
Сильные пурпурные животные спокойно и равнодушно смотрели на все, что происходило вокруг.
Здесь было что-то вроде аукциона, но Валентин решил, что разобраться в этом так же трудно, как и в легенде о Лорде Стиамоте. Продавцы и покупатели стояли двумя длинными рядами друг к другу лицом и делали рубящие жесты по запястьям, гримасничали, постукивали сжатыми кулаками и делали внезапный рывок локтем назад. Не произносилось ни одного слова, однако общение было на высоте, потому что писцы, стоявшие сзади, все время записывали акты продажи. Акт записи подтверждался отпечатками пальцев, окунутых в зеленые чернила, и торопливые писцы привязывали бирку со штампом Лабиринта Понтифакса к бедрам то одного, то другого животного. Идя вдоль линии аукциона, Валентин наконец нашел Шанамира, который яростно стучал кулаками, сучил локтями и рубил покупателя по запястью. Через минуту все было кончено, и мальчик выскочил из ряда с радостным воплем. Он схватил Валентина за руку и в восторге завертелся вокруг него.
- Все продал! И за высокую цену!
Он держал пачку расписок, которые дал ему писец.
- Пойдем со мной в казначейство, а потом будем играть! Ты рано встал?
- Наверное, поздно. Гостиница была почти пустой.
- Я не хотел будить тебя. Ты храпел, как блав. Что ты делал?
- Главным образом, осматривал порт. Я пытался вернуться в гостиницу и случайно наткнулся на рыночную площадь. Мне повезло, что я тебя нашел.
- Еще десять минут - и ты потерял бы меня, - сказал Шанамир. - Вот сюда.
Он сжал запястье Валентина и потянул его в длинную светлую аркаду, где писцы за решеткой меняли расписки на деньги.
- Давай твою полсотню, - шепнул он. - Я ее разменяю.
Валентин отдал толстую блестящую монету и отошел в сторону, в то время как мальчик встал в очередь. Через несколько минут Шанамир вернулся.
- Это твои, - сказал он.
Он высыпал в раскрытый кошелек Валентина целый ливень - несколько монет по пять реалов и множество крон.
- А это мои, - добавил он.
Он лукаво улыбнулся, показывая три больших монеты по пятьдесят реалов, вроде той, которую он только что разменял для Валентина. Он положил их в пояс под камзолом.
- Выгодное путешествие! Во время фестиваля все быстро тратят свои деньги. Теперь пошли в гостиницу и отпразднуем это фляжкой пальмового вина за мой счет!
Гостиница, как оказалось, была всего в пятнадцати минутах ходьбы от рынка.
Как только они вышли на улицу, Валентин сразу узнал ее. Он подозревал, что просто прошел мимо нее. Но теперь это было неважно, он здесь, вместе с Шанамиром. Мальчик свободно вздохнул, избавившись от своих животных, и радовался цене, полученной за них. Он болтал о том, что будет делать в Пидруде, прежде чем вернется домой: танцы, игры, выпивка, представления.
Когда они сидели в таверне за вином, появились Слит и Карабелла.
- Можно сесть с вами? - спросил Слит.
Валентин сказал Шанамиру:
- Это жонглеры из труппы скандаров, которая будет участвовать в параде. Я познакомился с ними утром.
Он представил их друг другу. Жонглеры сели, и Шанамир предложил им вина.
- Ты был на рынке? - спросил Слит.
- Был и все сделал за хорошую цену.
- А теперь что? - спросила Карабелла.
- Побуду несколько дней на фестивале, - сказал мальчик, - а потом, наверное, домой, в Фалкинкин.
Он приуныл, подумав об этом.
- А ты?
Карабелла взглянула на Валентина.
- Какие у тебя планы?
- Посмотреть фестиваль.
- А потом?
- Там видно будет.
Вино кончилось. Слит резко махнул рукой и появилась вторая фляжка. Ее щедро разлили по кругу. Валентин чувствовал покалывание на языке от жгучей жидкости и легкое головокружение.
- А ты не хотел бы стать жонглером и войти в нашу труппу? - спросила Карабелла.
Валентин испугался.
- Я же не умею!
- У тебя природные способности, - сказал Слит, - только нет тренировки. Это мы с Карабеллой тебе устроим. Ты быстро научишься, могу поклясться.
- Я буду путешествовать с вами, вести жизнь бродячего артиста и ходить из города в город?
- Точно.
Валентин взглянул через стол на Шанамира. Глаза мальчика сияли. Валентин почти физически ощущал его возбуждение и зависть.
- Но с какой стати? - спросил Валентин. - Зачем приглашать чужеземца, новичка, ничего не умеющего?
Карабелла сделала знак Слиту, и тот быстро вышел из-за стола.
- Залзан Кавол объяснит, - сказала она. - Это не каприз, а необходимость. Нам не хватает рук, Валентин, и ты нам нужен. К тому же, тебе больше нечего делать здесь. Ты ведь в этом городе случайно. Мы предлагаем тебе сотрудничество и заработок.
Через минуту Слит вернулся с гигантом скандаром. Залзан Кавол был внушающей почтение фигурой, массивной, высоченной. Он с трудом сел на сидение, оно угрожающе затрещало под его весом. Скандары пришли из какого-то далекого продуваемого ветрами ледяного мира, и хотя они жили на Маджипуре уже тысячу лет, работая на тяжелых работах, требовавших большой силы и необычайной остроты глаза, они всегда выглядели злобными и недовольными теплым климатом Маджипура.
Может быть, дело было в их облике, думал Валентин, он считал скандаров неприятным и унылым племенем.