Но решиться самой на такие действия оказалось гораздо сложнее. Сначала она не умела отличать законных воров от любителей, и не решалась хватать крадущего за руку. Она удивительно легко научилась замечать кражи, но если рядом не было кого-нибудь из клана Агормэйла, чтобы посоветоваться, то ничего не предпринимала. Разумеется, постепенно она начала узнавать многих законных представителей гильдии, хотя все равно почти каждый день замечала новую фигуру, роющуюся среди товаров, и наконец, через несколько недель она решилась, думая, что если наткнется на законного вора, то всегда может извиниться. Суть системы заключалась в том, чтобы не просто красть, но и охранять, и она понимала, что отлынивает от обязанностей.
Первой ее задержанной оказалась угрюмая девушка, воровавшая зелень; говорить Иньянне ничего не пришлось, поскольку девушка в ужасе выронила все и улетучилась. Следующим оказался старейший вор, дальний родственник Агормэйла, который любезно разъяснил Иньянне ее ошибку, зато третий оказался любителем, но не испугался и отвечал на увещевания Иньянны руганью и невнятными угрозами. Иньянна холодно ответила, что семь человек следят за ними и немедленно вмешаются в случае затруднений, после чего испарился и этот. Зато дальше она не испытывала сомнений и действовала спокойно и уверенно.
Само по себе воровство не тревожило ее совесть после первого раза. Но в глубине души она ждала мести Короля Снов, считая, что погрязла в грехах, и когда, еще не заснув, закрывала глаза, кошмары и мучения лихорадили душу, но то ли Король Снов не считал мелкие кражи грехом, то ли он и его помощники наказывали за более тяжкие преступления, то ли у него просто не хватало на нее времени, но по каким бы то ни было причинам он не посылал ей посланий. Правда, иногда она видела дурные вести с обожженного и бесплодного Сувраэля, - но в этом не было ничего необычного, поскольку время от времени он появлялся в снах у каждого, и это ничего не означало. Иногда также Иньянна видела благословенную Властительницу Острова Снов, нежную мать Венценосца Властителя Малибора, и ей казалось, будто она печально покачивает головой, словно говоря, что горько разочарована своей девочкой Иньянной. Но выше сил Властительницы упрекать тех, кто сбился с праведного пути. При таком отсутствии нравственных поправок Иньянна быстро приучилась смотреть на новую профессию как на что-то обычное.
Со временем она взяла в любовники Сидэйна, старшего брата Лилэйв. Ростом он был ниже Иньянны и так костляв, что обниматься с ним в постели было небезопасно. Но человек он был мягкий и задумчивый, сносно игравший на карманной арфе и певший старинные баллады чистым воздушным тенором. Чаще всего они отправлялись теперь на дело вместе, и она находила его самым приятным спутником. Пришлось, правда, произвести некоторую перестановку спальных мест в логове Агормэйла, чтобы проводить ночи вместе, но остальные смотрели на это милостиво.
Иногда они катались на лодке, подъезжая к Ниссиморну, а иногда спускались по Зимру до устья Стейши, по которой, если подняться выше, можно было попасть на территорию Метаморфов. Но такое путешествие заняло бы слишком много времени, и они добирались лишь до маленькой рыбачьей деревушки лименов, к югу от Ниссиморна, где покупали свежей рыбы и устраивали пикник на пляже, плавали и лежали под солнцем. Или безлунными вечерами шли на Хрустальный Бульвар, где вращавшиеся фонари бросали на мостовую поразительный вечно изменчивый свет. Еще одним их любимым местом стала Паутинная Галерея - балкон в милю длиной, повисший высоко над улицами, где находились самые дорогие магазины Ни-Моуа, о которых говорили, что они самые лучшие из всех, имеющихся на Зимроэле и даже в Замке-Горы. Когда они собирались туда, Иньянна и Сидэйн наряжались в самые богатые одежды, которые позаимствовали в лучших лавках Большого Базара - не подделываясь, разумеется, под аристократов, но все же наряды были на разряд выше тех, в которых они щеголяли в повседневной жизни. Иньянна снимала костюм Калибая и надевала легкое женское платье и, легко касаясь кончиками пальцев руки Сидэйна, величественно прогуливалась по Галерее, предаваясь приятным мечтам, пока они рассматривали драгоценности, украшенные перьями маски или шлифованные амулеты и металлические безделушки, только за одну из которых пришлось бы выложить пару пригоршней блестящих ройялов, целое состояние. Иньянна знала, что ни одна из этих вещей никогда не будет принадлежать ей. Воровать, почти не опасаясь, можно было на Большом Базаре, но не здесь.
И в одну из таких прогулок по Паутинной Галерее Иньянна попалась на глаза Галайну, брату Герцога.
8
Она, конечно, и не заметила, что произошло. В мыслях ее не было ничего, кроме невинного флирта. Была полночь позднего лета, и она надела самое легкое свое платье из материи, казавшейся легче паутинки. Они с Сидэйном зашли в магазинчик, где торговали резьбой по кости морских драконов, поглядеть на необычные, с ноготь величиной, шедевры капитанов-скандаров, вырезавших за время долгих путешествий мельчайшие до неправдоподобия переплетения и красивые завитки на кости, когда четыре человека в мантиях, по которым сразу угадывались аристократы, вошли внутрь. Сидэйн сразу стих в уголке, понимая, что и одежда, и манера ее носить, и стриженые волосы говорят, что он здесь не ровня никому. Но Иньянна, сознавая, что линии ее тела и холодный блеск зеленых глаз могут возместить отсутствие необходимых манер, дерзко осталась у прилавка. Один из вошедших взглянул на фигурку в ее руке и сказал:
- Купив ее, вы не прогадаете.
- А я не собираюсь ничего покупать, - отозвалась Иньянна.
- Могу я взглянуть?
Она опустила фигурку в его ладонь, и в тот же миг ее глаза бестрепетно встретились с его взглядом. Он улыбнулся, но сразу перевел внимание на резную фигурку, карту-глобус Маджипура, собранную из бесчисленных прилаженных друг к другу кусочков кости. Минутой спустя он бросил владельцу:
- Сколько?
- Дарю, - в тон ему отозвался высокий и суровый чаурог.
- В самом деле? Ну и я вам тоже, - и незнакомец сбросил игрушку в ладонь пораженной Иньянны. Улыбка его стала еще шире.
- Вы из Ни-Моуа? - спросил он.
- Я живу в Стрилэйне, - ответила Иньянна.
- Вы часто обедаете в плавучем ресторане Нарабала?
- Когда есть настроение.
- Отлично. Не заглянете ли вы туда завтра вечером? Там будет еще кое-кто, кому не терпится продолжить знакомство.
Скрывая замешательство, Иньянна чуть наклонила голову. Незнакомец с поклоном отвернулся, затем купил три маленькие безделушки, бросил на прилавок мешочек с монетами, и все четверо вышли. Иньянна с изумлением смотрела на изящную фигурку в руке. Сидэйн, возникнув из тени, шепнул:
- Она стоит два десятка ройялов! Продай ее снова хозяину.
- Нет, - отрезала она и повернулась к хозяину. - Кто это был?
- Разве вы с ним не знакомы?
- Иначе я бы не спрашивала.
- Да, да… - чаурог испустил тихий свистящий звук. - Его зовут Дюранд Ливолк, постельничий Герцога.
- А те трое?
- Двое на службе у Герцога, а их товарищ - брат Герцога Галайн.
- О! - прошептала Иньянна. Она протянула резной шарик хозяину. - Можно повесить его на цепочку?
- Одну минуту.
- А цена цепочки будет ему соответствовать?
Чаурог подарил ей долгий прикидывающий взгляд.
- Цепочка лишь прилагается к резьбе, - сказал он наконец, - а поскольку сувенир подарен, то с цепочкой будет так же. - Он подобрал изящные золотые звенья к маленькому шарику и упаковал безделушку в коробочку.
- По меньшей мере двадцать пять ройялов с цепочкой, - бормотал пораженный Сидэйн, когда они вышли. - Иньянна, давай зайдем в другой магазин и продадим?
- Это подарок, - холодно ответила она. - Я надену его завтра вечером, к обеду на Нарабальском островке.
Она не могла пойти на обед в платье, которое носила вечером, а чтобы найти другое, такое же нарядное и воздушное, пришлось потратить два часа на следующее утро в лавках Большого Базара. Наконец, она наткнулась на одно, скрывающее наготу чисто символически, однако, окутывающее тело тайной. Она надела его к обеду на Нарабальском островке, глобус висел на цепочке, покоясь в ложбинке между грудей.
В ресторане ее ждали. Сошедшая с парома, она была встречена темным и сосредоточенным броном в герцогской ливрее, проводившим ее сквозь буйную зелень листвы, виноградных лоз и папоротников в тенистую беседку, уединенную и душистую, находившуюся в той части островка, которая была отрезана густой растительностью от основной площади ресторана. Здесь, за мерцающим столом из полированной древесины ее ждали трое; виноградные лозы образовывали шатер над головой, и с их толстых стеблей свешивалась гирлянда гигантских шаров синих цветов. За столом сидели Дюранд Ливолк, подаривший ей резную безделушку, стройная и темноволосая женщина, такая же гладкая и лоснящаяся, как стол, и человек вдвое старше Иньянны, хрупкого телосложения, с тонкими поджатыми губами и мягкими чертами лица. Все трое были одеты столь роскошно, что Иньянне сделалось неловко за свои лохмотья. Дюранд Ливолк встал и подошел к ней со словами:
- Вы сегодня прелестнее, чем тогда. Идемте, я представлю вам своих друзей. Моя приятельница, госпожа Тискорна, и…
Изящный человек встал.
- Галайн из Ни-Моуа, - сказал он просто мягким и невыразительным голосом.
Иньянна смутилась, но лишь на мгновение. Она-то решила, что постельничий хочет ее для себя, теперь же до нее дошло, что Дюранд Ливолк просто залучал ее для герцогского брата. Негодование на миг полыхнуло в ней, но сразу угасло. Что тут оскорбительного? Многим ли молодым женщинам довелось обедать на Нарабальском островке с братом Герцога? И если кому-то покажется, что ее используют, пусть так.
Место ей приготовили рядом с Галайном. Она села, и брон мгновенно подал поднос с ликерами, все совершенно незнакомое: она выбрала наугад один с привкусом горных туманов, и сразу же начало покалывать щеки и в голове зазвенели колокольчики. Начался легкий дождь, стуча по блестевшим широким листьям деревьев и виноградным лозам, но ни капли не проникло в беседку. Буйная зелень тропиков на этом островке выращивалась под искусственными дождями, имитирующими климат Нарабала.
- У вас есть здесь любимые блюда? - осведомился Галайн.
- Полагаюсь на ваш вкус.
- Благодарю. У вас иное произношение, чем в Ни-Моуа.
- Я из Велатхуса, - объяснила Иньянна, - и приехала сюда только в прошлом году.
- Мудрое решение, - заметил Дюранд Ливолк. - А можно узнать, что побудило вас к этому?
Иньянна рассмеялась.
- По-моему, не стоит рассказывать эту историю сейчас.
- У вас очень милый выгокор, - сказал Галайн. - Мы здесь редко вспоминаем о Велатхусе. Красивый город?
- Едва ли.
- Угнездился в Конгаре, хотя… наверное, красиво, когда со всех сторон величественные горы?
- Может быть. Но, прожив там всю жизнь, не обращаешь внимания на величие. Хотя, возможно, даже Ни-Моуа покажется клеткой тому, кто здесь родился и вырос.
- Где вы живете? - поинтересовалась Тискорна.
- В Стрилэйне, - ответила Иньянна, а затем с проворством, - крепкий ликер давал себя знать - добавила: - На Большом Базаре.
- На Большом Базаре? - переспросил Дюранд Ливолк.
- Да, под рядами с сыром.
- И по каким же причинам, - сказала Тискорна, - вы избрали это место своим домом?
- Ну, - беспечно произнесла Иньянна, - там ближе всего до моей работы.
- В молочных рядах? - воскликнула Тискорна. В голове ее слышались нотки ужаса.
- Вы меня не так поняли. Я работаю на Базаре, но не торгую. Я - воровка.
Слово слетело с губ молнией, ударившей в вершину горы. Иньянна перехватила внезапный испуганный взгляд Галайна, обращенный к Дюранду Ливолку, и лицо последнего налилось кровью. Но они были аристократами и вели себя соответственно. Галайн первым оправился от удивления, и холодно улыбнувшись, сказал:
- Я всегда верил, что профессия накладывает отпечаток. В вашем случае это грация и остроумие. - Он коснулся своим бокалом Иньянны. - Я приветствую вора, открыто заявляющего, что он вор. Такая честность отсутствует у многих честных людей.
Вернулся брон, неся большую фарфоровую чашу, полную бледно-голубых ягод, казавшихся восковыми, с белыми кончиками. Иньянна узнала токку - излюбленное лакомство Нарабала, - которая, как говорили, горячит кровь и расширяет сосуды. Она взяла несколько ягод, Тискорна предусмотрительно выбрала одну, Дюранд Ливолк зачерпнул пригоршню, Галайн тоже. Иньянна обратила внимание, что последний ест ягоды с семенами, утверждая, что так полезнее. Тискорна отщипывала кусочками.
Затем пошли вина, кусочки пряной рыбы, устрицы, плавающие в собственном соку, грибные салаты и, наконец, вырезка ароматного мяса из ноги гигантского билатона, как пояснил Галайн. Иньянна ела помаленьку, пробуя всего понемножку.
Немного погодя подошли жонглеры-скандары и устроили чудесное представление с факелами, кинжалами, булавами, заслужив горячие аплодисменты присутствующих. Галайн протянул грубым четырехруким существам блестящую монету - пять ройялов, заметила изумленная Иньянна. Потом вновь начался дождь, хотя на них не упало ни капли, а еще позже, когда по второму кругу отведали напитки, Дюранд Ливолк и Тискорна извинились и оставили Галайна с Иньянной в одиночестве сидеть в туманной мгле.
- Вы действительно воровка? - спросил Галайн.
- Действительно. Но это произошло случайно, а вообще-то я владею лавкой в Велатхусе.
- И что же произошло?
- Я потеряла все, благодаря обману, и без денег явилась в Ни-Моуа, а здесь попала к ворам, оказавшимися людьми умными и симпатичными.
- А теперь попали к еще большим ворам, - заметил Галайн. Вас это не тревожит?
- Разве вы считаете себя вором?
- Я занимаю высокое положение лишь по стечению обстоятельств, только потому, что удачно родился. Я не работаю, разве что помогаю брату, когда понадобится, и живу в роскоши, невообразимой для большинства людей. Но ничего этого я не заслужил сам. Вы видели мой дом?
- Я его хорошо изучила. Снаружи, конечно.
- Если хотите, можете осмотреть и изнутри… сегодня.
Иньянна мельком подумала о Сидэйне, ждавшем ее в белой комнате под сырными рядами.
- Почему бы и нет, очень хочу, - кивнула она. - И когда увижу, расскажу вам небольшую историю обо мне, Ниссиморн Проспект и о том, как я попала в Ни-Моуа.
- Это будет очень интересно, я уверен. Мы едем?
- Да, - улыбнулась Иньянна. - Только вас не затруднит сперва остановиться у Базара?
- Впереди целая ночь, - ответил Галайн. - Нам некуда торопиться.
Одетый в ливрею брон освещал им путь сквозь буйную зелень сада до причала островка, где Галайна ждал личный паром, доставивший их на берег. Пока они высаживались, был подогнан флотер, и Иньянна быстро очутилась на площади у Пидрайдских ворот. "Я только на минуту", - прошептала она, и в призрачном платье сразу растворилась в толпе, даже в этот час заполнявшей Базар. Она спустилась в подземное логово. Воры уже собрались за столом и играли в какую-то игру в кости. Они одобрительно загудели и зааплодировали при ее величественном появлении, но она ответила лишь быстрой улыбкой и отвела в сторону Сидэйна.
- Я сейчас ухожу, - тихо сказала она, - на всю ночь. Ты меня прощаешь?
- Не всякой женщине дано поразить воображение постельничего Герцога.
- Не постельничего Герцога, - усмехнулась Иньянна, - а брата Герцога.
Она легонько коснулась губами Сидэйна, стоявшего с остекленевшими от изумления глазами.
- Затем снова пойдем в Парк Мифических Чудищ, ладно? - Она еще раз поцеловала его, зашла в спальню и достала из-под подушки фляжку с молоком дракона, где прятала ее несколько месяцев.
Возвращаясь, она задержалась у игрового стола, наклонилась поближе к Лилэйв и развела руками, показывая фляжку. Глаза у девушки сделались круглыми. Иньянна подмигнула и сказала:
- Помнишь, для чего я ее берегла? Ты хотела, чтобы я выпила ее с Галайном, когда попаду в Ниссиморн Проспект, и вот…
Девушка глядела на нее с раскрытым ртом. Иньянна подмигнула ей еще раз, поцеловала и вышла.
Гораздо позже, глубокой ночью, когда она достала фляжку и предложила ее Галайну, ее вдруг охватила паника, не нарушает ли она какой-нибудь этикет, предлагая средство для усиления полового влечения брату Герцога, подразумевая его бессилие. Но Галайн не выказал никакой обиды. Он спокойно принял ее дар, спокойно разлил бледно-голубую жидкость в фарфоровые чаши со столь тонкими стенками, что они казались почти прозрачными, и вложил одну в ее руку, вторую поднял сам. Молоко дракона оказалось необычным и горьким на вкус. Иньянна с трудом проглотила его, но выпив, она сразу ощутила нарастающий жар, запульсировавший в бедрах. Галайн улыбнулся. Они находились в Оконном Зале Ниссиморн Проспекта, где единая полоса окаймленного золотом стекла открывала трехсотшестидесятиградусный обзор гавани Ни-Моуа и далекого южного берега реки. Галайн коснулся переключателя. Огромное окно потемнело, круглое ложе поднялось внезапно из пола. Он лег на него и притянул Иньянну к себе.
9
Стать любовницей брата Герцога было достаточно для честолюбия воровки с Большого Базара. Иньянна не питала иллюзий относительно своей связи с Галайном. Дюранд Ливолк выбрал ее для него, наверное, углядев что-то в ее глазах, волосах или в том, как она держала себя. Галайн же, видимо ожидавший, что она окажется женщиной не столь низкого статуса, нашел что-то интригующее в связи с женщиной с самого дна общества, и потому-то она получила вечер на Нарабальском островке и ночь в Ниссиморн Проспект; приятное, хотя и краткое исполнение мечты. Она знала, что утром вернется на Большой Базар, и память о случившемся останется навсегда. Вот так.
Но не совсем.
Они не спали всю ночь - то ли, гадала она, это действие молока дракона, то ли он всегда так неистощим в любви - и на рассвете, обнаженные, прошли по величественному зданию, и он показывал ей свои богатства, а позже, когда они завтракали на балконе, повисшем над садом, он предложил прогуляться по своему парку в Истмоу. И в конце концов вышло так, что это не было приключением на одну ночь. Сначала она подумывала отправить на Базар весточку Сидэйну, что не вернется днем, но потом поняла, что Сидэйну это совершенно не нужно. Он и так истолкует ее молчание правильно. Правда, она не хотела бы причинять ему боль, но с другой стороны, она не была и его собственностью, так, вульгарная связь. А у нее сейчас происходило великое событие в жизни, и когда она вернется на Большой Базар, то сделает это не ради Сидэйна, а просто потому, что приключение закончится.
Так и случилось, что она провела шесть дней с Галайном. Днем они катались на его великолепной яхте, или гуляли в его саду, куда привозили лишние экспонаты из Парка Мифических Чудищ, или просто сидели на балконе Ниссиморн Проспекта, любуясь солнечной колеей, тянувшейся через весь континент от Пилиплока до Пидрайда. А к ночи начинались праздничные пиршества, иной раз на одном из плавучих островков, иной раз огромном Городском Дворце, а один раз в Палатах самого Герцога.