Замок лорда Валентина. Хроники Маджипура - Роберт Силверберг 62 стр.


- Ну, пока не выспалась.

Иньянна огляделась - вокруг были следы вечеринки: пустые фляжки, чаши, тарелки, предметы туалета, не было только воров. Они на утреннем промысле, объяснила Лилэйв. Она показала Иньянне, где можно умыться и привести себя в порядок, после чего они поднялись по веревочной лестнице и окунулись в водоворот большого базара.

День был такой же оживленный, как и предыдущий, но теперь все казалось менее сказочным - и ткань не такая яркая, и атмосфера не так заряжена электричеством. Обычный, хоть и большой, переполненный толпой рынок - сегодня он не казался Иньянне загадочной вселенной.

Они немного задержались, чтобы украсть еды на завтрак с трех-четырех прилавков, причем, Лилэйв занималась этим откровенно бесстыдно, и походя смеялась над смущением Иньянны, которая только уверовала еще больше, что ей никогда не сделаться воровкой. А затем, продолжая шагать по невероятно путаным Лабиринтам базара, они вдруг вырвались на чистый живительный воздух открытого мира.

- Мы вышли из Пилиплокских ворот, - заметила Лилэйв. - Отсюда ближе всего до представительства Понтифекса.

Путь оказался недолгим, но ошеломляющим: вокруг, в каждом уголке, таились новые чудеса. На одном из великолепных бульваров Иньянна обратила внимание на поток яркого сияния, словно второе солнце тянувшийся из мостовой. Лилэйв объяснила, что это начинается Хрустальный бульвар, сияющий днем и ночью, когда освещается фонарями. С другой улицы она увидела то, что могло быть только дворцом Герцога Ни-Моуа, устроившегося на востоке города в месте, где Зимр резко поворачивается, загибаясь к югу. Он выглядел копьем, и стеклянным, и каменным одновременно, покоящимся на многочисленных колоннах, огромный даже на таком большом расстоянии, окруженный парком, казавшимся настоящим ковром зелени. Еще один поворот, и Иньянна увидела нечто похожее на распущенную стеклянно-хрустальную паутину неведомого насекомого, подвешенную над необъятно широкой аллеей. "Паутинная Галерея, - хмыкнула Лилэйв. - Тут товары по карману только богачам. Может, и ты когда-нибудь будешь сорить ройялами в здешних лавках… Вот и пришли - Прогулочная Родамаунтская. Сейчас разузнаем о твоем наследстве".

Улица круто заворачивала к безликим башням одинаковой высоты, а потом шла в противоположную сторону к невысоким, зато огромным зданиям, очевидно, правительственным учреждениям. Иньянна была подавлена столь сложнейшим комплексом контор, и она могла бы несколько часов пробродить снаружи в смущении, но Лилэйв, относившаяся без какого-либо смущения к правительству, быстро расспросила кое-кого и повела Иньянну внутрь по коридорам, почти не уступавшим запутанностью Лабиринту Большого Базара; в конце концов, Иньянна обнаружила, что сидит в большом и ярко освещенном зале и следит за мелькающими именами на световом табло. Через полчаса появилось и ее имя.

- Там Бюро по наследству? - спросила она, когда они входили.

- Нет, - буркнула Лилэйв. - Это прокторы. Если кто и сумеет тебе помочь, то только они.

Хджорт с угрюмым обрюзгшим лицом и выпученными глазами, как у всех его соплеменников, попросил изложить суть дела, и Иньянна, поколебавшись сначала, многоречиво выложила свою историю: приехавшие из Ни-Моуа, наследство, двадцать ройялов.

Хджорт облокотился на стол и принялся тереть щеки, вращая своими огромными шарообразными глазами. Когда Иньянна закончила, он взял расписку и задумчиво пробежался толстыми пальцами по гребню печати Понтифекса. Потом мрачно сказал:

- Вы уже девятнадцатая наследница Ниссиморн Проспект, приехавшая за этот год в Ни-Моуа. И боюсь, будет еще больше. Гораздо больше.

- Девятнадцатая?

- По нашим сведениям. Другие могут и не решиться надоедать прокторам рассказом о мошенниках.

- Мошенники? - повторила Иньянна. - Но как же так? Они мне показывали документы, генеалогическое древо, бумаги с моим именем - неужели они проделали такой путь от Ни-Моуа до Велатхуса, чтобы только выманить у меня двадцать ройялов?

- Почему же только у вас, - отозвался хджорт. - Скорее всего, в Велатхусе обнаружатся еще трое-четверо наследников Ниссиморн Проспект, да пятеро в Нарабале, семеро в Тил-Омоне и десяток в Пидрайде - создать генеалогическое древо да подделать документы труда не составит. Двадцать ройялов от одного, тридцать от другого, приятное времяпровождение, коли вы не живете на одном месте.

- Но ведь это незаконно!

- Разумеется, - согласился хджорт.

- И Король Снов…

- Накажет их, можете быть уверены, правда, не сильно, да и мы наложим штраф, когда арестуем. Кстати, вы нам окажете огромную помощь, если составите их описание.

- А мои двадцать ройялов?

Хджорт пожал плечами.

- Значит, нет надежды их вернуть? - настойчиво продолжила Иньянна.

- Никакой.

- Но тогда я теряю все.

- От имени Понтифекса я приношу самые искренние соболезнования.

И это было все.

Выйдя, Иньянна резко бросила Лилэйв:

- Покажи мне Ниссиморн Проспект.

- Но ты убедилась…

- Что он не мой? Конечно. Но я хочу его увидеть. Я хочу знать, что мне продали за двадцать ройялов.

- Зачем тебе это?

- Пожалуйста, - повторила Иньянна.

- Хорошо, идем, - согласилась Лилэйв.

Они снова сели во флотер, как вчера на пристани, и Лилэйв набрала маршрут. Широко раскрытыми глазами Лилэйв смотрела вокруг, пока маленький экипаж нес их по величественной Ни-Моуа. В теплом полуденном солнце все казалось омытым светом, и город пылал, но не холодной красотой хрустального Дэлорна, а трепещущим, чувственным великолепием, отражающимся от каждой омытой белым цветом стены.

Лилэйв вкратце описала знаменитые места, по которым они проезжали. "Музей Миров, - говорила она, указывая на огромное строение, увенчанное тиарой, - Тут хранятся сокровища тысяч планет, даже кое-что со Старой Земли. А это Палата Колдовства, здесь все о магии и сновидениях. Никогда тут не была. А там - видишь трех птиц, символ города, на фронтоне? - Городской Дворец, там живет гражданский мэр".

Они свернули к подножию у реки.

- В этой части гавани плавучие рестораны, - продолжала Лилэйв, обводя панораму широким жестом. - Девять из них как настоящие маленькие островки. Говорят, на каждом подают блюда отдельной провинции Маджипура. Когда-нибудь мы там закусим, в каждом из девяти, а?

Иньянна печально улыбнулась.

- Приятно об этом помечтать.

- Не грусти, у нас впереди жизнь, долгая и всякая, а жизнь у вора вполне приличная. В свое время я побродила по всем улицам Ни-Моуа, да и сейчас могу шляться куда и когда захочу, а ты будешь ходить со мной. Между прочим, в Гимбелии есть Парк Мифических чудищ, там всякие твари, что вымерли давным-давно: сигимонсы и галвары, димилионы и все такое прочее. А еще Дом Оперы, где играет оркестр - слыхала о нашем оркестре? Тысяча инструментов, ничего подобного во всей вселенной, и еще… О, нам сюда!

Они вышли из флотера. Они стояли у речной насыпи, и перед ними лежал Зимр, величайшая река на свете, такая широкая в этой части, что с трудом можно было разобрать противоположный берег, и смутно-смутно проглядывалась зеленая линия Ниссиморна на горизонте. Слева Иньянна увидела забор из металлических копий в два человеческих роста высотой, отстоящих друг от друга на восемь-десять футов и соединенных газовой, почти невидимой паутиной, издающей глубокий и зловещий гул. За этой оградой раскинулся удивительно красивый сад с прореженными изящными кустами в золотых, бирюзовых и алых цветах; лужайки были так аккуратно и коротко подстрижены, что можно было разглядеть тянувшиеся из почвы корни. Чуть подальше земля сада начинала подниматься, сам особняк стоял на скальном выступе, вздымаясь над гаванью, - это был поразительной величины дворец, белостенный по обычаю Ни-Моуа, в который вложили душу и легкость, типичные для здешней архитектуры. Ниссиморн Проспект показался Иньянне самым красивым зданием, какое она видела в Ни-Моуа. И это то, что она думала унаследовать! Она засмеялась. Потом побежала вдоль ограды, замерла и снова принялась рассматривать огромный дом, и смех ее лился, словно кто-то сказал ей подлинную правду вселенной, правду, содержащую тайну всех истин, что неизбежно вызывало взрыв смеха.

Лилэйв бежала за ней, прося ее остановиться, но Иньянна вновь сорвалась с места, как одержимая. Наконец, она очутилась у парадных ворот, где двое слоноподобных скандаров в безупречных белых ливреях стояли на страже, выразительно скрестив руки на груди.

Иньянна продолжала хохотать. Скандары нахмурились.

Лилэйв, подбежав сзади, дергала Иньянну за рукав, понуждая убраться, пока не начались неприятности.

- Подожди, - попросила Иньянна, задыхаясь от смеха, и подошла к скандарам. - Вы на службе Галайна?

Они молча смотрели на нее.

- Передайте своему хозяину, - безмятежно продолжала Иньянна, - что была Иньянна из Велатхуса, осматривала дом, но, к сожалению, не смогла зайти отобедать. Благодарю вас.

- Идем, - прошептала Лилэйв настойчиво.

Гнев начал сменять равнодушие на волосатых лицах огромных стражей. Иньянна грациозно отсалютовала им, вновь согнулась от смеха, кивнула Лилэйв, и они бегом рванулись обратно к флотеру.

6

Прошло довольно много времени, прежде чем Иньянна вновь увидела в Ни-Моуа свет солнца - теперь она жила жизнью вора в глубинах Большого Базара. Поначалу она и не думала осваивать ремесло Лилэйв и ее семейства, но практичный взгляд на вещи вскоре заставил ее пересмотреть нравственные устои. Она не могла вернуться в Велатхус, даже и не хотела, после того, как впервые увидела Ни-Моуа. Ничего не ждало ее дома, кроме торговли клеем да гвоздями, поддельным атласом и фонарями из Тил-Омона. Но чтобы оставаться в Ни-Моуа, нужно было искать себе средства на жизнь, а она ничего не умела, разве что торговать, но чтобы торговать и открыть лавку, необходим капитал, которого у нее не было. И довольно скоро, после того, как последние деньги были истрачены (она не собиралась жить на милостыню новых друзей, приютивших ее в своем обществе, а иных перспектив у нее не было), ей стала казаться вполне приемлемой воровская жизнь. Пусть она и чужда ее природе, но теперь, ограбленная мошенниками, Иньянна смотрела на вещи немного по-иному, чем раньше. В конце концов она решилась надеть мужскую одежду - рост у нее был довольно высокий, костюм она носила, хоть и неуклюже, но вполне правдоподобно, чтобы сойти за мужчину, - и вот под именем Калибая, младшего брата главаря Агормэйла, она вступила в гильдию воров.

Лилэйв стала ее наставницей. Три дня Иньянна ходила за ней по пятам по Базару и внимательно следила, как девушка с лавандовыми волосами легко снимает с прилавков товар тут и там. Кое-какие приемы оказались довольно грубыми, как, например, примерить плащ в лавке и вдруг исчезнуть в толпе. Некоторые трюки выглядели фокусами, ловкостью рук, а иные требовали тщательно разработанного плана. И еще была обязанность - пресекать действия воров-любителей. Дважды за три дня Иньянна видела, как это делает Лилэйв - рука на запястье, холодный гнев в глазах, резкий шепот, и в результате страх, извинения, поспешное бегство нарушителей. Иньянна сомневалась, что у нее когда-нибудь хватит смелости поступить так же. Это казалось ей трудней, чем само воровство, а ведь она вовсе не была уверена, что сумеет заставить себя воровать.

На четвертый день Лилэйв объявила:

- Принеси мне фляжку с молоком морского дракона и пару фляжек с золотистым вином Пилиплока.

- Но ведь они стоят ройял за штуку! - пробормотала перепуганная Иньянна.

- Не может быть!

- Может, лучше начать с колбас?

- Стянуть редкое вино не так уж трудно, - заметила Лилэйв, - и значительно более выгодно.

- Я не готова…

- Ты просто так думаешь. Ты же видела, как это делается, и можешь сделать сама. Боишься ты зря, Иньянна, у тебя душа вора.

- Как ты можешь так говорить! - с ожесточением воскликнула бывшая лавочница.

- Тише, тише, я имела в виду только приятное.

Иньянна кивнула:

- Пусть так, но ты ошибаешься.

- По-моему, ты себя просто недооцениваешь, - сказала Лилэйв. - Кое-какие черты в твоем характере лучше видны со стороны. Я их заметила, когда ты любовалась Ниссиморн Проспект. Вперед: принеси мне фляжки Пидрайдского золотистого и драконьего молока. Хватит болтовни! Ты воровка в нашей гильдии, и нынче твой задел.

Не было возможности избежать этого. Но не было и причины рисковать, проделывая это в одиночку. И Иньянна попросила Атэйва составить ей компанию. Они вместе отправились на Проход Оссера, где с важным видом вошли в винную палатку - два молодых повесы, решивших купить себе немного радости.

Иньянну охватило странное спокойствие. Она выбросила из головы все мысли, не относящиеся к делу, как-то: нравственность, частная собственность или боязнь наказания, тем более, что раньше она была лавочницей, а сейчас хотела пощипать собрата по профессии, и не стоило усложнять ситуацию философскими колебаниями.

За прилавком стоял чаурог: ледяные, никогда не мигающие глаза, чешуйчатая кожа, змеящиеся волосы. Иньянна, стараясь, чтобы голос звучал по возможности проникновенно, поинтересовалась стоимостью молока морского дракона в прозрачном сосуде, в то время, как Атэйв копался среди бутылок с дешевым красным вином. Чаурог назвал цену. Иньянна всем видом показала, что шокирована. Чаурог пожал плечами. Иньянна взяла лежавшую сверху на сложенных фляжках прозрачную емкость и, хмурясь, начала рассматривать бледно-голубую жидкость, потом сказала:

- Оно темнее, чем обычно.

- Оно меняется год от года. И у разных драконов молоко разное.

- Но считается, что все должно соответствовать стандарту.

- Результат соответствует, - бросил чаурог с видом, равнозначным человеческому злобному взгляду под деланной улыбкой. - Несколько глотков, человек, и ты сможешь трудиться целую ночь.

- Дайте-ка мне минуту подумать, - попросила Иньянна. - Ройял сумма немалая, независимо от того, какой будет результат.

Это был знак Атэйву. Тот обернулся.

- И эта дрянь из Мазадона действительно стоит три кроны штука? Я уверен, что последние недели ее продают по две.

- Если найдете по две, покупайте по две, - ответил чаурог.

С хмурым видом Атэйв потянулся, немного наклонившись, словно собирался поставить бутылку на полку, но покачнулся и свалил целый штабель фляжек. Чаурог зашипел от гнева. Атэйв, бормоча извинения, неуклюже попытался поставить все на место, и уронил еще больше. Чаурог встревоженно вскрикнул. Он бросился к товарам, но они с Атэйвом только мешали друг другу. В то же мгновение Иньянна, запихав фляжку с драконьим молоком под тунику, прибавила к ней две фляжки золотистого и со словами: "Я, пожалуй, поищу где-нибудь подешевле", - вышла из палатки.

Она с трудом заставила себя не бежать, хотя щеки ее пылали и она была уверена, что все прохожие видят в ней воровку, лавочники вот-вот поднимут шум да и сам чаурог сейчас выскочит следом. Она заставила себя спокойно дойти до угла, где свернула налево и оглянулась на мирный проход, и прошла дальше, направляясь к рядам с маслами и сырами, где ее поджидала Лилэйв.

- На, - сказала Иньянна. - Они жгут мне грудь.

- Отлично сработано, - обнадежила ее Лилэйв. - Выпьем нынче ночью золотистого в твою честь.

- И драконьего молока?

- Сохрани его, - серьезно посоветовала девушка. - Выпьешь его с Галайном в ночь, когда тебя пригласят на обед в Ниссиморн Проспект.

Ночью Иньянна несколько часов лежала с открытыми глазами, боясь, что сон принесет послание, а с посланием и наказание. Вино выпили, но фляжка драконьего молока лежала у нее под подушкой, и она испытывала желание выскользнуть наружу и вернуть ее чаурогу, - сказывались поколения предков-лавочников. Воровка, думала она, воровка, воровка, я стала воровкой в Ни-Моуа. Почему я так поступила, по какому праву? По праву, - ответила она себе, такому же, по какому та парочка украла мои двадцать ройялов. Но при чем здесь чаурог? Если они украли у меня, а я пользуюсь тем же способом красть у него, он что, тоже пойдет воровать? Прости меня, Властительница, подумала она, Король Снов истерзает мою душу. Но в конце концов, она не могла не спать вечно, и уснула. Пришедшие сны были снами чудесными и величавыми, и она скользила бестелесно над городскими аллеями, над Музеем Миров, над Палатой Колдовства и Ниссиморн Проспект, где ее принял в объятия брат Герцога. Сон смутил ее, она ни в коем случае не могла видеть в нем наказание. Где же нравственность? Это шло против всего, во что она верила. Получалось так, словно сама судьба предназначила ей быть воровкой. Все, что произошло с ней за минувший год, подводило к этому. Так, может, по воле Дивине она стала тем, кем стала. Иньянна улыбнулась своим мыслям. Какой цинизм! Она не может противиться судьбе!

7

Она крала часто и ловко. Первый страх риска попасться прошел через несколько дней. Она свободно расхаживала по Большому Базару, иногда с кем-нибудь, иногда одна, прибирая все, что плохо лежит. Это было так легко, что начинало казаться почти не похожим на преступление, тем более, что Базар был всегда переполнен - население Ни-Моуа, говорили, составляет тридцать миллионов жителей и, казалось, все они находились на Базаре одновременно. Здесь шумели, торговались, спорили, и Иньянна с удовольствием вносила свою лепту в реку этого бытия.

Большая часть добычи у нее не задерживалась. Профессиональный вор редко хранил у себя что-нибудь, кроме еды, и почти все трофеи немедленно продавались. Эта обязанность лежала на хджортах. Их было трое - Бьорк, Ханх и Мозинхант - и они входили в широко раскинутую цепь скупщиков краденого, состоявшую в основном из их соплеменников; скупщики быстро и оптом вывозили краденое с Базара, а после продавали товары по законным каналам, и зачастую те возвращались к тем же торговцам, у которых были украдены. Иньянна быстро постигла, какие вещи нужно и можно красть, а какие нет.

Поскольку Иньянна была новичком, ей легко было действовать. Не все торговцы Большого Базара благодушно относились к гильдии воров, некоторые знали в лицо Лилэйв, Атэйва, Сидэйна и остальных и приказывали им убираться из своих лавок, едва те там появлялись. Но молодой человек Калибай был неизвестен никому, и Иньянна могла бы обирать лавки в здешнем столпотворении еще несколько лет, прежде чем ее начали бы узнавать.

Опасность подстерегала не столько от владельцев лавок, сколько от воров других семейств Базара. В лицо они ее пока не знали, а глаза у них были намного больше, чем у торговцев, и трижды за первые десять дней ее хватали за руку. Сначала было страшно почувствовать чужую руку на своем запястье, но она никогда не терялась, оставалась спокойной и говорила просто: "Вы нарушаете договоренность. Я Калибай, брат Агормэйла", и слова действовали мгновенно. После третьего случая ее больше не беспокоили.

Назад Дальше