Валентайну очень хотелось знать, поступит ли Вориакс столь же благородно, если ему откажут в венце звездного взрыва вопреки всем обещаниям, и провозгласят Венценосцем кого-нибудь из высокопоставленных особ - Елидата, например, или Морвойла, или Тунигорна. Иногда Валентайн тайком произносил их имена, чтобы услышать на слух: Властитель Елидат, Властитель Тунигорн, Властитель Морвойл, Властитель Вориакс и даже - Властитель Валентайн. Но подобного рода фантазии были глупыми и редко приходили на ум. Валентайн не желал занимать место брата, но очень хотел, чтобы именно Вориакс сделался Венценосцем, когда придет время Малибору стать Понтифексом. Но сейчас сложная путаница дворцовых перестановок была далека от Валентайна. Они с братом находились на отдыхе у подножья Горы. Это была давно откладываемая поездка, так как в позапрошлом году во время путешествия со своим другом Елидатом в лесах пигми под Амблеморном Валентайн получил ужасный перелом ноги, и лишь недавно оправился. Это был последний длительный отдых Валентайна, поскольку ему исполнилось семнадцать лет и предстояло войти в группу княжичей, из которой обычно набирались Венценосцы и правители городов, а там предстояло учиться многому, после чего начиналась бесконечная работа.
Он ехал с Вориаксом, который под благовидным предлогом - присматривать за братом, удрал от своих обязанностей в Замке и радовался этому, как мальчишка. От семейного дворца в Халанксе до ближайшего города удовольствий Верхнего Морпина можно было добраться на Колеснице Джаггернауна по силовым тоннелям, но Валентайну хотелось прокатиться на зеркальных катках. Он высказал свое пожелание, намекнув, что хотел бы испытать сломанную ногу; по лицу Вориакса он понял, что тот сомневается, сумеет ли Валентайн справиться, но был слишком тактичен, чтобы высказывать сомнения вслух.
Когда они неслись вниз, Вориакс держался возле Валентайна, подстраховывая брата. Валентайну это не понравилось, и он отъехал на несколько шагов. Вориакс не отставал; так продолжалось до тех пор, пока Валентайн не оглянулся.
- Боишься, что я шлепнусь?
- Совсем не боюсь.
- Тогда чего прилип? Сам боишься грохнуться? - Валентайн расхохотался. - Не волнуйся, я успею тебя подхватить.
- Какой ты всегда рассудительный, брат, - улыбнулся Вориакс в ответ. А затем катки развернули зеркала, и больше не оставалось времени для шуток. Какое-то мгновение Валентайн чувствовал себя неловко (зеркальные катки не для калек, а после перелома осталась легкая, но приводящая в ярость, хромота), он быстро ухватил ритм и выпрямился, великолепно балансируя даже на самых бешеных виражах, и когда, крича во все горло, пролетел мимо Вориакс, то заметил, что тревога исчезла с лица брата. Тем не менее, суть эпизода заставила Валентайна о многом подумать, пока они спускались до Тентага, где любовались празднеством деревенских танцев, а потом до Эрсад Гранда, Минимэйла и через Гимкандэйл до Фьюрибла, города каменных птиц. Обычно, пока они ждали начала скольжения зеркальных катков, Вориакс держался с братом, как любящий страж, и его забота о безопасности Валентайна казалась последнему чрезмерной и неуместной, но он понимал, что Вориаксом движет братская любовь, и не корил его.
После Фьюрибла они миновали Бимбак Восточный и Бимбак Западный, задержавшись в обоих городах, чтобы полюбоваться двойными башнями в милю высотой, вид которых заставлял даже самых чванливых чувствовать себя ничтожными муравьями, и за Бимбаком Западным они пересели на маунтов и выбрали путь, ведущий к Амблеморну, где десять бешеных потоков сливались, образуя могучую реку Кланг. На нижнем склоне Горы со стороны Амблеморна находилось плоское пространство в несколько миль в поперечнике с плотной меловой почвой, и деревья тут не превышали роста человека и толщины девичьего запястья. Именно здесь, в лесу пигми с Валентайном и случилось несчастье в позапрошлом году. Он тогда слишком сильно пришпорил маунта там, где этою делать не стоило: коварные корни здесь выдавались над землей. Маунт оступился, и Валентайн упал. Нога застряла, согнувшись между двух тонких, но неподатливых деревьев, чьи стволы закостенели за тысячелетия; шли казалось, месяцы мучений и боли, пока кость медленно ломалась пополам - и целый год бытия его юности исчез из жизни. Зачем они вернулись сюда теперь? Вориакс пробирался по странному лесу так осторожно, словно искал спрятанные сокровища. Наконец он повернулся к Валентайну и сказал:
- Место кажется зачарованным.
- Объяснение простое. Корни деревьев не могут глубоко проникать в эту поганую твердую почву, и потому тянутся даже вверх, цепляясь во все, что попадается, и все равно умирают от истощения, и питаются…
- Да, я знаю, - холодно заметил Вориакс. - Я не сказал, что это место очаровывает, я сказал, оно кажется зачаровывающим, и даже целый легион колдунов-бронов не сумеет сотворить что-либо такое же безобразное. Однако, я рад возможности еще раз увидеть все это. Поедем дальше?
- Хитрец.
- Я? Я просто…
- …Предлагаю проехать там же, где я сломал ногу.
Румяное лицо Вориакса покраснело еще больше.
- Я не думаю, что ты упадешь снова.
- Конечно, не думаешь. Но думал, будто я могу так подумать. Ты ведь веришь, что преодолеть страх означает идти прямо на то, чего боишься, вот и подводишь меня к мысли еще раз проехать здесь, чтобы избавиться от робости, какую этот лес мне будто бы внушает. Вроде бы прямо, противоположное тому, как ты опекал меня на зеркальных катках, хотя, по сути - то же самое.
- Ничего не понял, - пробурчал Вориакс. - Тебя, наверное, лихорадит.
- Еще чего! Так едем?
- Нет.
Сбитый с толку Валентайн стукнул кулаком по ладони.
- Ты же только что сам предлагал!
- Да, - согласился Вориакс, - предлагал. Но ты обвиняешь меня в хитрости, а сам полон непонятного гнева и вызова, и если мы поедем по лесу, пока ты в таком состоянии, ты наверняка свалишься опять, и еще что-нибудь сломаешь. Заворачивай, едем в Амблеморн.
- Вориакс…
- Поехали!
- Я сам хочу проехать через лес. - Валентайн не сводил глаз с брата. - Сам! Ты поедешь со мной или будешь ждать здесь?
- С тобой, конечно.
- Теперь не забудь напомнить мне быть внимательным и смотреть под ноги, потому что там могут оказаться предательские корни.
Вориакс раздраженно дернул щекой. Он вздохнул.
- Ты не ребенок и я не стану тебе ничего говорить. И кроме того, если бы я думал, что ты нуждаешься в таких советах, я бы просто не пустил тебя.
Он пришпорил маунта и помчался вниз по узкой тропке между деревьев пигми.
Валентайн мгновенно последовал за ним, стараясь не отставать. Ехать было тяжело - повсюду подстерегали угрожающие ветви и корни, вроде тех что сбили его в прошлый раз, когда он здесь ехал с Елидатом, но теперь его маунт твердо ступал по земле и не было нужды натягивать поводья. И хотя воспоминание о падении оставалось ярким, Валентайн не испытывал никакого страха, он просто держался внимательнее и знал, что если упадет и на этот раз, то последствия будут уже не такими катастрофическими. Еще он удивлялся сам себе, что так отреагировал на заботу Вориакса. Наверное, он стал слишком обидчив и слишком чувствителен, раз с такой горячностью восстал против опеки старшего брата, а ведь тот готовился помочь, ему все равно придется брать на себя ответственность за всех и за каждого, особенно за младшего брата. Обдумав все это, Валентайн решил защищаться менее рьяно.
Миновав лес, они въехали в Амблеморн, старейший из городов Замка-Горы, древнейшее местечко путаных улиц и увитых виноградом стен. Отсюда двенадцать тысяч лет назад началось покорение Горы, отсюда совершились первые рискованные вылазки на совершенно голый безвоздушный нарост тридцатимильной высоты, торчавший из почвы Маджипура. Тому, кто всю жизнь прожил в пятидесяти городах среди вечной благоухающей весны, трудно представить время, когда Гора была пустой и необитаемой. Но Валентайн знал историю первых подъемов на титанические склоны, во время которых первопроходцы подняли на вершины механизмы, вырабатывающие тепло и воздух для всей Горы; знал он и о том, как преобразовывалась Гора за проходившие столетия в место подлинной красоты, и увенчалась наконец небольшим зданием, воздвигнутым Властителем Стиамотом восемь тысяч лет назад, которое со временем неузнаваемо преобразилось, превратившись в колоссальный и непостижимый Замок, где царствовал сейчас Властитель Малибор. Они с Вориаксом замерли в благоговении перед монументом в Амблеморне с древней, вырезанной по дереву, надписью:
"Выше все было бесплодно".
Сад удивительных деревьев-халэтинг окружал подножье из полированного черного монумента, взметнувшегося ввысь.
Двое суток они провели в Амблеморне, после чего спустились по Долине Клайга к местечку под названием Чиселдорн. Там на краю мрачного и густого лесе в поселке жили несколько тысяч человек, переселившихся сюда из больших городов Горы. Они жили в шатрах, сотканных из черной шерсти диких блавсов, которые паслись на заливных лугах у небольшой речки и делились помаленьку своими шкурами со своими соседями. Кто говорил, будто они чародеи и колдуны, кто уверял, будто они бродячее племя Метаморфов, сумевшее избежать древнего изгнания своего рода с Альханроэля, и которое вынуждено теперь постоянно носить человеческий облик; правда же, подозревал Валентайн, заключалась в том, что народ этот просто отвратительно себя чувствовал в мире торговли и наживы, каким был Маджипур, и это заставляло их жить своей отдельной общиной.
Поздним полуднем они с Вориаксом добрались до холма, с которого увидели лес Чиселдорна, и сразу за ним деревню черных Шатров. Лес выглядел неприветливо: низкие и толстоствольные деревья-пингла с прямыми ветвями, росшими под самыми разными углами, тесно переплетались, образуя плотный балдахин, не пропускавший свет. А десятистенные шатры деревни, занимавшие обширнейшие пространства, походили на огромных насекомых необычной, но строго геометрической формы, замерших на мгновение перед тем, как продолжить свою неостановимую миграцию через местность, к которой были совершенно безразличны. Валентайн всегда испытывал большое любопытство к Чиселдорнскому лесу и его жителям, но сейчас, когда он добрался сюда, он почему-то уже не так страстно стремился проникнуть в их тайны.
Он смотрел на Вориакса и увидел на лице брата те же сомнения.
- Что будем делать? - спросил он.
- Ну, по-моему, лагерь разобьем здесь, а поутру съездим в деревню, поглядим, какой прием нам там окажут.
- Неужели ты думаешь, что на нас нападут?
- Нападут? Сильно сомневаюсь. По-моему, они миролюбивее многих наших знакомых. Просто, к чему навязываться на ночь глядя, раз и сами мы не хотим? Почему не уважить их стремление к одиночеству? - Вориакс указал на песчаную косу у реки. - Как, по-твоему, может, поставим лагерь здесь?
Они спешились, пустили маунтов пастись, распаковали мешки и принялись готовить ужин. Когда они собирали хворост для костра, Валентайн заметил:
- Если бы Властитель Малибор охотился за какой-нибудь тварью в здешних местах, интересно, что бы он подумал насчет уединенности здешних жителей, вернее, что бы подумали они.
- Ничто бы не помешало Властителю Малибору охотиться.
- Точно. И философские мысли его никогда не переполняют. Я думаю, ты будешь гораздо лучшим Венценосцем, Вориакс.
- Не говори глупостей.
- Это не глупости, а здравое мнение. Любой согласится, что Малибор профан в государственных делах. И когда ты…
- Замолчи, Валентайн!
- Ты будешь Венценосцем, - убежденно произнес Валентайн. - К чему притворяться? Это наверняка произойдет, и скоро. Тупверас очень стар. Малибор переберется в Лабиринт через год-другой и, несомненно, провозгласит нового Венценосца; так как человек он не глупый, го…
Вориакс ухватил Валентайна за руку и сжал ее, в глазах его читалось раздражение.
- Такая болтовня добром не кончится. Прошу тебя, перестань!
- Только одно…
- Я больше не желаю слышать измышлений на тему, кто будет Венценосцем.
Валентайн согласно кивнул.
- Нет, не измышления, а вопрос брата к брату. Я почти все об этом думаю. Я больше не стану говорить, что ты будешь Венценосцем, но я очень хочу узнать - хочешь ли ты сам быть Венценосцем? Хочешь ли ты сам нести такое бремя на своих плечах?
После долгого молчания Вориакс ответил:
- От этого бремени никто не сможет отказаться.
- Но ты хочешь?
- Если судьба предопределит его мне, разве я смогу сказать нет?
- Ты уклоняешься от ответа. Посмотри, какие мы сейчас: богатые, счастливые, свободные. И никакой ответственности, как при дворе. Мы можем делать все, что нравится, ехать, куда заблагорассудится, например, на Остров Снов или на Зимроэль поохотиться на Канторских Болотах - все, что угодно! Лишиться всего этого ради венца звездного взрыва?
Возможности ставить подписи под указами? Совершать грандиозные шествия со всеми этими публичными речами и выступлениями, и в один прекрасный день упокоиться на дне Лабиринта - стоит ли, Вориакс? Неужели ты хочешь этого?
- Какой ты еще мальчишка! - вздохнул Вориакс.
Валентайн сник. Опять та же снисходительность! Но чуть погодя он понял, что заслужил ее сам своими ребячьими вопросами. Он успокоился и сказал:
- Ничего, когда-нибудь и я возмужаю.
- Да, но для этого тебе еще многое предстоит.
- Несомненно. - Он промолчал. - Хорошо. Ты признаешь неизбежность царствования, если Венценосцем провозгласят тебя. Но хочешь ли ты стать им? Действительно ли ты стремишься к этому, или просто склад характера и чувство долга заставляют тебя готовиться занять трон?
- Я, - медленно начал Вориакс, - готовлю себя не для трона, а на определенную роль в правительстве Маджипура, между прочим, так же, как и ты, и… да, дело здесь и в складе характера, и в чувстве долга сына Верховного Канцлера, Дамандайна, как и тебя тоже. Если мне предложат трон, я приму его с гордостью и буду нести эту ношу, как сумею, но я никогда не стремился царствовать, и очень мало размышлял на эту тему. А вообще я нахожу наш разговор утомительным и бесцельным, и прошу тебя собирать хворост молча.
Он посмотрел на Валентайна и со вздохом отвернулся.
Вопросы расцветали в Валентайне, как алабендисты летом; он подавил их, поскольку заметил, как у Вориакса подрагивают губы, и понял, что тот наглухо замкнулся. Вориакс подбирал и складывал сухие ломкие ветви с усердием, совсем не нужным для подобного занятия. Валентайн больше не пытался пробить броню брата, хотя и не узнал практически ничего из того, что хотел узнать. Правда, по отпору брата он заподозрил, что тот все-таки действительно желал царствовать и с увлечением предавался мечтам. А почему бы и нет? Нет ничего дурного в стремлении завоевать всеобщую любовь и славу, что несомненно, и произойдет с Вориаксом, когда он станет Венценосцем.
Он принес в лагерь связку хвороста и принялся разводить костер. Вориакс вернулся следом. Он упорно молчал, и холодок отчуждения пробежал между братьями к великому огорчению Валентайна.
Он хотел бы извиниться, но это было невозможно: он никогда не просил прощения за содеянное у Вориакса, как и Вориакс у него. Конечно, он и сейчас мог бы заговорить с братом совершенно свободно, но… этот холодок было тяжело переносить, и если он не исчезнет, то отравит им весь отдых.
Валентайн торопливо искал возможность восстановить прежние отношения и вскоре нашел - в детстве это срабатывало.
Он подошел к Вэриаксу, который в угрюмом молчании нарезал мясо на ужин, и предложил:
- Может, поборемся?
Вориакс вздрогнул.
- Что?
- Вот, захотелось размяться.
- Ну, так заберись на дерево и попляши на ветвях.
- Всего пару схваток.
- Чушь!
- Почему? Или, если я тебя припечатаю, твое достоинство сильно оскорбится?
- Валентайн!
- Ну, ладно, ладно, прости. - Валентайн пригнулся, став в борцовскую позу и вытянув руки. - Ну, пожалуйста, пару схваток, разомнемся перед ужином!
- У тебя нога только-только срослась.
- Но ведь срослась. Можешь бороться в полную силу, не бойся.
- А если треснет кость, а от нас день пути до города с врачевателями?
- Давай, - нетерпеливо подстегнул Валентайн, - Чего ты медлишь? Покажи лучше, на что ты еще способен! - Он пригнулся, хлопнул в ладоши и сделал вид, будто собирается укусить Вориакса за нос. Тот не выдержал и, вскочив на ноги, бросился на Валентайна.
Что-то было не так. Они боролись довольно часто с той поры, как Валентайн подрос достаточно, чтобы быть партнером Вориаксу, и он знал все уловки брата, все его хитрости. Но сейчас он боролся, казалось, с совершенно незнакомым человеком. Словно какой-то Метаморф схватился с ним в облике Вориакса. Но нет, виновата нога, понял Валентайн. Вориакс сдерживался, не выкладывался в полную силу, был заботлив и осторожен, он снова относился к нему снисходительно. С внезапно вспыхнувшей яростью Валентайн сделал выпад, и, хотя в первые минуты этикет предписывал только проверять противника, ухватив Вориакса, перебросил его через себя, заставив опуститься на колени. Вориакс выглядел изумленным. Валентайн, собравшись с силами, придавил плечо брата к земле. Вориакс подобрался и рванулся вверх, в первый раз использовав всю свою громадную силу, правда, он чуть не лег на землю, но выскользнул из захвата Валентайна, перекатился и вскочил на ноги.
Они осторожно принялись кружить вокруг друг друга.
- Вижу, я тебя недооценивал, - произнес Вориакс. - Твоя нога, должно быть, в полном порядке.
- Вот именно, я уже много раз тебе говорил. Я просто чуть прихрамываю, и только. Ну, давай еще раз!
Он снова пригнулся.
Они сцепились, плотно прижав друг друга, так что ни один не мог пошевелить руками, и стояли, как показалось Валентайну, час или больше, хотя, наверное, прошли минуты две. Затем он отжал Вориакса назад на несколько дюймов, но тот поднатужился и проделал с Валентайном то же самое. Они пыхтели, тяжело дыша, и улыбались друг другу. Валентайн только порадовался улыбке брата; она означала, что они снова друзья, что холодок между ними растаял и Вориакс простил его. В этот миг он просто обнимал брата вместо того, чтобы бороться с ним, но стоило ему чуть расслабиться, Вориакс пригнулся, вырвался и швырнул его на землю, придавив коленом живот и навалившись руками на плечи. Валентайн боролся изо всех сил, но долго продержаться в таком положении не мог. Вориакс неуклонно прижимал его плечи книзу, и в конце концов, припечатал к прохладной сырой земле.
- Твоя взяла, - пробормотал Валентайн, задыхаясь. Вориакс убрал колено и растянулся рядом. Оба расхохотались. - Но в следующий раз я тебе не сдамся.
Внезапно Валентайн услышал аплодисменты, доносившиеся издали.
Он сел, уставившись в сгущающиеся сумерки, и увидел стройную женскую фигуру с необычайно длинными и прямыми черными волосами, стоящую на опушке леса. Глаза у нее были яркими и мерцающими, губы полными, а непривычного покроя одежду составляли только сшитые между собой лоскуты из выдубленной кожи. Валентайну она показалась довольно старой - где-то под тридцать.