- Сейчас этим занимается какое-то дочернее предприятие "Макрохарда" (шустрые ребята лезут всюду, откуда пахнет наваром). То есть вообще-то они там занимаются вынутыми алмазами - тоже счетастый бизнес, сам понимаешь. У этих парней исключительная монополия на геологические разработки, но постоянного поселения там нет… Ну, не подходящее там место для поселений… Проблема там одна, понимаешь… вот. Раз в три-четыре года они снаряжают экспедиции за камушками, а заодно и флайфлауэров отлавливают, пытаются разводить на Земле… Но когда на Земле, качество чем-то там хуже и разводятся эти фиалкотараканы плохо… В общем, ты когда-нибудь слышал о Бернарде Шостаке? Это биохимик, чуть ли не гейтсовский лауреат.
Молчанов нахмурился и промямлил какую-то нечленоразделыцину. Фамилию Шостак он определенно слыхал, и не раз, но, помнится, к биохимии и Гейтсовской премии слышаное отношения не имело…
А Крэнг продолжал:
- Он впервые сумел разработать синтезкод этого ферме… ферм… ну, этих духов. Но ты же понимаешь, синтетик стоит гроши и серьезным спросом пользоваться не будет (там же всей цены, что из редчайшей живности получают, а запах, по совести говоря, гадковатый)… Поэтому Шостак придумал основать на родине флайфлауэров колонию. Понимаешь…
- Не понимаю. У макросов с постоянным селением проблема, а у Шостака что?
- А у Шостака этой проблемы не будет, - сообщил Дик. - У него голова - куда там "крепко-твердым"! А ты лучше слушай. Колония будет вроде здешней, со всякой такой экзотикой. Только будут не лесорубы, конечно, а егеря-сборщики, которые как бы это… добывают этих… тварей… с риском для жизни, вот. И варят духи чуть ли не прямо в джунглях. На - гы-гы! - кострах. Но… - Дикки-бой попытался выдержать эффектную паузу (и выдержал бы, только терпения не хватило), - но это все так, заставка. А на деле - потайной бункерок и синтез-лаборатория. Маленькая, литров на сто пятьдесят - двести в год, иначе цена упадет. Понял? А в перспективе еще и туризм. Парфюм-сафари, а? Прилетел, сходил с профессионалом в джангл, сам себе сделал духи… Да за такое счетастые будут платить суперозверелые деньги! Понял?
- Я даже большее понял, - рассеянно вымямлил Матвей. - Максимум через год антимонопольный комитет заинтересуется всей этой лавочкой, мигом дороется, что объем производства намеренно ограничивается в целях жульнического раздувания прибыли… И останется твой Шостак без монополии. И без штанов.
- Не останется, - отмахнулся Крэнг. - Потому что никто не дороется. Говорю же, есть там…
Теперь настал Матвеев черед отмахиваться:
- Ладно, хрен с ними. Все я уже понял, в одно только втюхаться не могу: при чем здесь ты. И я.
Крэнг победоносно ощерился:
- При всем! По закону о преимущественных правах колонисты имеют безоговорочный эксклюзив на разработку основных ресурсов. ВСЕХ, понял? И алмазов - тоже. Поэтому Шостак возглавит колонию лично. А "Макрохарду" - вот! - Он оттопырил средний палец, поразмыслил секунду и вдобавок скрутил исконно славянскую дулю. - Как по-вашему говорят: на кость, выкоси?
- Как говорят по-нашему - это наше дело. Еще раз спрашиваю: какое отношение ко всему тобою вышеизложенному имеем ты и я?
- Я в деле, - гордо объявил Дик. - И между прочим, навербовать егерей-собирателей на Новом Эдеме - ну" чтоб с опытом безаппаратурной работы и вообще с подходящим опытом - это я посоветовал.
- Если руководство этой аферы прислушивается к твоим советам, можешь место мне не держать, - хмыкнул Молчанов и вдруг с маху хлопнул себя по лбу: - Ты как сказал, Шостак? А он, часом, не имеет отношения к "Шостак энд Сан Глобкэмикал"?
Крэнг тоже хмыкнул:
- Имеет. Он как раз именно сын. И "Глобкэм" финансирует всю эту, как ты говоришь, аферу.
- Подожди-подожди… Что-то же говорили такое, будто они на грани банкротства…
- Тушь, - пренебрежительно заявил Дикки-бой. - Видал? - Он чиркнул пальцами по комбинезонному рукаву, щелкнул по стеклу часов. - И это даже не весь аванс.
- Остальное небось выкинул на билет до Нового Эдема? - осведомился Молчанов.
- Никаких билетов. Экспедиция уже готова на все сто, транспортник сейчас на орбите. Навербуем здесь двадцать рабочих, заберем тебя - и вперед! С местными бонзами договорено. Они, правда, не очень обрадовались, но согласие на вербовку дали (кто-то из "Глобкэма" нашел способ на них нажать).
Ну конечно, вот что за гостей, явно не имеющих отношения к грузоперевозкам или туризму, готовились принимать в порту; вот из-за чего сдвоенные патрули и распоряжения удерживать юношество от опрометчивых поступков…
- Слушай, малыш мой Дикки, а что ты своим нынешним хозяевам понаплел обо мне?
- Ничего такого! - Малыш Дикки аж руки вскинул, будто сдаваясь. - Даже имени не назвал. Сказал просто, что есть тут очень стоящий человек. А у них как раз подгадался дурацкий прокол с кадрами: бухгалтер опорно-двигательную базу откинул. Все, понимаешь, калькуляции поподбивал, снаряжение оприходовал, а чуть ли не перед самым вылетом - на тебе. Какой-то несчастный случай там…
- Так ты что, в бухгалтера меня?! - Матвей от изумления даже о боли в губах забыл.
- Н-ну да… - растерянно протянул Крэнг. - Но ты не бойся, справишься. Ты же умный, А там все уже в основном сделано… И еще будешь переводчиком…
- Интересно, а какое уютное местечко ты забронировал для себя? - осведомился Молчанов.
- Я - начальник боевой группы. Ну, охрана и прочее. Десять орлов в подчинении. Да каких! Один к одному, сам отбирал.
- Воображаю! - Матвей захихикал и не лег, а прямо-таки обвалился на койку. - Каждый небось еще тупее тебя. И где только удалось выискать таких аж десятерых?
Крэнг вскочил со своего складного кресла, Ухватился обеими руками за решетку и стал невероятно похож на гориллу из какого-нибудь нищего зверинца.
- По-твоему, я что, тупица? Почему?
- Потому что флайфлауэры - это Байсан, - тихо, но очень раздельно выговорил Молчанов. - А Байсан - это всадники. А я - не самоубийца,
- Говорю же, Шостак что-то изобрел против них такое… секретное… ну, что ли, усмиряющее… Для других останутся пугалом, а нас не тронут. Это такое будет… - Дик замялся, подбирая слова, но Матвей не стал дожидаться результата.
- Я сам знаю, какое это будет, - злобно сказал бывший великий хакер. - Этот твой Шостак изобрел навязаться в конкуренты коллективу пай-мальчиков под вывеской "Макрохард". Где-нибудь по дороге вас подстережет фрегат без опознавательных знаков и спасет от всадников ха-а-рошим деструкторным залпом. И пожалуйста. Только без меня.
Крэнг попробовал втиснуть лицо между прутьями (без особого успеха) и тоже перешел на полушепот:
- Предпочитаешь гнить здесь? Мат, мы старые друзья, но ты ничего не понял. Не будет твоего согласия - не будет и залога.
Молчанов нарочито медленно поднялся, нарочито медленно подошел к Дику, почти коснулся носом его носа и сказал по слогам:
- На-пле-вать.
- Мат, - торопливо забормотал Крэнг, - понимаешь, то, о чем ты говорил… Я и сам все это понял, только, понимаешь… я понял, но слишком поздно, понимаешь? Я…
- Рад бы выйти из дела, но не знаешь как? Щупани за попку офицера Маарийохаккинен. В этой гостинице небось куча свободных номеров.
- Не поможет. - Дикки-бой шмыгнул носом (совсем как давным-давно, еще в Сумеречных Кварталах, когда, без спросу вляпавшись в очередную дурость, запоздало прибегал к дружку Мату за умным советом). - Я получил аванс и почти все потратил. Твоя Малолихарканен поправит трусы и доставит меня на корабль в наручниках.
- Так от меня-то ты чего хочешь?! Чтоб я, беззаветной дружбы ради, согласился подохнуть с тобой за компашку? Чтоб тебе, бедненькому, скучно не было - так?! Да пшел ты!!!
- Если ты будешь с нами, никто не погибнет. Ты всегда умел что-нибудь придумать! И потом, это же подвернулся такой удачный случай больно лягнуть макросов…
- Подвернувшиеся случаи удачными не бывают! Удачными бывают только те случаи, которые создаешь сам! - прошипел Матвей.
Он посмотрел в совершенно особачневшие глаза Крэнга (такой могучий облом, глядящий полудохлой дворнягой, - ну и зрелище!), яростно сплюнул (все-таки не в Крэнговы глаза, а под ноги), отвернулся и пошел к своей койке.
Ну вот что делать? Объяснять поздновато прозревшему Дикки-бою, как это подло - втравливать в свои неприятности друга, который ни сном ни духом?.. Втолковывать, что у Матвея шансов уцелеть во всей этой передряге будет ровно на одну треть меньше, чем у любого прочего ее участника, поскольку ему, Матвею, будут угрожать не Две напасти, а три?! Слухи о скором банкротстве фирмы "Шостак энд Сан Глобкэмикал" впервые заходили пять с лишним лет назад, после того как некто М.Молчанов вместе с тогдашней подельницей своей Леночкой по заказу некоей группы лиц провернули кой-какую хакерскую комбинацию. Вряд ли, конечно, Шостак и Шостак-сан докопаются, что С. Чинарев имеет отношение к М.Молчанову… Но "вряд ли" - гарантия слабая…
Нет, друг Дикки-бой, все-таки ты сволочь последняя. Не потому, что норовишь подставить, а потому, что лишний раз из-за тебя вспомнилась Леночка. Леночка, которую уже почти удалось забыть (почти удалось уговорить себя, что почти удалось забыть); Леночка, которая была таким классным партнером в компьютерных шахерах-махерах и которая в конце концов все-таки не согласилась на большее…
Так что проваливай на Байсан в одиночку, старый друг последняя сволочь Дикки, и пусть тебя там… Ведь как ни верти, а "Глобкэм" затеял совершенно гробовую затею! Хотя…
Хотя…
Байсан. Всадники. Флайфлауэры. И вынутые алмазы. И монополия "Макрохарда". И случай лягнуть крупнотвердых. Да еще как лягнуть-то! Это им не компьютерные тараканы - то было всего-навсего по мозгам, а тут может получиться по самому болючему, по счетам то есть…
Так, за время честной жизни мозги работать не разучились - это есть хорошо. И работают они в направлении нужном - это еще лучше. Если обстоятельства делают невозможным достижение цели, дураки задирают лапки, а умные просто меняют цель. Уж кем-кем, а дураком М.Молчанова злейший друг не назовет. А что цель придется менять не свою - это всего-навсего сопутствующая подробность. Мелкая и незначительная.
Так-так-так. А идейка-то впрямь хороша, ради такой бы и порисковать можно. Тем более что жизнь нам, разочарованным, как-то все больше не в радость… А если выгорит дельце (ТАКОЕ дельце!), глядишь, и вкус к ней, к жизни-то, обратно появится. Одним махом вставить и макросам (макросам!!!), и "Глобкэму"… да еще не одних светлых идеалов ради, а и самому оказаться при материальной выгоде… Недурственно, господа, весьма недурственно!
Н-да, недурственно… БЫЛО БЫ.
Потому что идейка осуществима только непосредственно на Байсане, а до этого самого Байсана добраться шансов практически никаких. И не только практически никаких, но даже хоть и теоретически… Впрочем… Гробовых ситуаций некоему Молчанову в жизни выпадало предостаточнейше, но помянутый Молчанов из оных каждый раз выкручивался - тут дружище Дикки прав на все сто. Это раз. Если вот так с ходу, на голом месте некоего Эм Молчанова осенила превосходнейшая идейка, глядишь, и по поводу "добраться до Бай-сана" тоже че-ничо осенит - это два. И наконец, три: альтернатива-то принятию Крэнгова предложения есть? Считай, что нету. Несколько лет по пояс в свинском дерьме (причем "по пояс" и "в свинском" - это только при изрядном везении!) и 99% вероятности сгинуть в составе экспедиции при невыясненных… нет, иначе: 1% вероятности НЕ сгинуть и осуществить-таки крайне соблазнительную идейку… Есть тут о чем раздумывать?
А Крэнг что-то попритих… Изверился уговорить? Плохо. Как бы это его поненавязчивей обнадеж?..
- Мат!
Окрик был таким жалостным, таким просящим, что Матвей против желания обернулся. Обернулся и вскрикнул от неожиданности, ослепленный целой очередью стремительных ярких вспышек. Когда же он сообразил наконец, что происходит, заслоняться руками или отворачиваться было поздно: Крэнг уже неторопливо прятал в карман крохотную визионку.
- Отдай, гад! - Изображаючи ярость праведную, Молчанов немного перестарался: с его перековеркавшихся в злобной гримасе губ закапало красное.
Дик храбро сказал, на всякий случай попятившись от решетки:
- Обязательно отдам. Или тебе - на борту лифт-модуля, через пять минут после старта, или… Или Эленке. Не беспокойся, как-нибудь найду способ переслать. Пускай посмотрит, на что ты теперь похож. Может, пожалеет, а? Может, даже спасать прилетит… Или наоборот - порадуется, что в свое время не связалась крепче… с этаким-то размазней… А?
Матвей судорожно сглотнул, обозначил попытку что-то сказать, еще раз сглотнул… В конце концов сквозь его весьма убедительно хриплое да правдоподобно трудное дыхание выдавилась-таки относительная членораздельщина:
- Т-ты… С-сучий потрох… Ладно, твоя взяла. Подавись. Только учти, гад… Ох, учти! Ох, я с тобой же и рас… рассчи… Ты, падла, еще у макросов будешь в ногах валяться или у всадников в… что там у них вместо ног… молить будешь, чтоб лучше ОНИ тебя гавканули, понял?!
Он принялся подробно описывать, что и как будет делать с давним хорошим другом Диком, ежели макрохардовцы и всадники не снизойдут этого самого друга укокошить. А многажды и нехорошо помянутый друг торопливо кивал с радостной, чуть ли даже не подобострастной улыбкой. И еще в улыбке этой нет-нет да и проскальзывала гордость: дурак Крэнг поверил, что удалось-таки ему очень хитроумно, с тонким пониманием психологии заставить давнишнего своего приятеля Мата поступить не так, как тому бы хотелось.
* * *
Темная стеганая обивка потолка и стен, некорректируемый "вечерний" свет растерянно помаргивающих плафонов - все это только подчеркивало тесноту доставшейся Молчанову каюты. Ну и что ж с того? Правда, старинная поговорка насчет тесноты и обиды была бы очень не к случаю, но все равно нынешнее это обиталище Матвею неожиданно пришлось по душе.
Например, вместо обычного сканерного экрана здесь оказалось круглое окно. Да-да, именно окно - маленькая (всего сантиметров двадцать диаметром и чуть ли не такой же толщины) плитка прозрачного бронепласта, матерчатая занавеска с внутренней стороны, айронитовая кулиса снаружи… Смотреть сквозь все это было не на что - там, "вовне", который день плескалась Унылая радужная муть сопространства - но от самого слова "иллюминатор" веяло добротным старинным уютом.
И еще одно старинное словцо, многажды читанное, но допонятое только теперь, постоянно всплывало в Матвеевой памяти. Келья. Кто сказал, что ею непременно должен зваться каменный мешок с сырыми голыми стенами? Наверное, никто…
Да, поговорка про тесноту, в которой "да не в обиде", была очень не к случаю. Хотя как раз теснота и была чуть ли не единственным исключением из всего прочего мира, на который Матвей Молчанов внезапно решил обидеться. Именно внезапно. Ни с того ни с сего.
Он что, спрашивается, раньше не знал, каким боком способна в любой момент вывернуться давняя (и, кстати, совершенно искренняя) Крэнгова дружба? Знал. И теоретически знал, и практически неоднократно уже расхлебывал каши (а то и чего похуже), в которые вольно или невольно вляпывал его дружок Дикки-бой.
Так почему же нынешний вляп ощутился вдруг каким-то нежданным и извращенно подлым предательством? Почему именно нынешний, а не, к примеру, первый, давно-давнишний? Ну, не под деструкторный залп подставлял его в тот раз дружок Дикки и не под экзотические костяные клинки, а всего-навсего под пырок "осы", украдливо вышмыгнувшей из чьего-то замызганного рукава… Чудом тогда Матвей отвильнул от даже в темноте невидимого плазменного жальца, - вместо того чтоб вжечься, куда метило, оно только слегка чиркнуло по запястью… шрам, между прочим, по сию пору остался. Но в тот-то раз единственное, что друг Молчанов сказал нехорошего другу Крэнгу, так это вот: "Понял теперь, на куда ты без меня годен?!" А Дикки-бой кивал согласно и все сутулился, уеживался как-то, чтоб глядеть на спасителя своего снизу вверх…
Так почему же не тогда, а теперь?
Или, может быть, только теперь вдруг дошло до М.Молчанова, суперхакера то ли в запасе, то ли в отставке, что лихая его когдатошняя подельница красотка Леночка никогда его не полюбит? Что попросту не может она любить - опцию какую-то, ведающую людскими чувствами, недоподгрузил ей в душу Господь. Вот переспать между делом - это она с удовольствием; только оное занятие, по Леночкиному мнению, от, к примеру, почесать спину отличается лишь обоюдством приятности. А разве не ясней ясного стало все это еще четыре года назад, когда ради Ленкиной безопасности Матвей напропалую корчил из себя приманку, мишень, клоуна; когда, спасая… ну грешен, грешен: себя он тогда тоже спасал… но ведь это, по большому-то счету, из-за нее пришлось ему черт-те чем рисковать и черт-те чего наворочать едва ли не в галактическом масштабе…
Как Лена смотрела на него, когда он рассказывал ей про это самое "черт-те чем" и "черт-те чего"! Так смотрят перед тем, как сказать…
Она и сказала. Правда, не тогда, а семерку месячишек спустя.
Она сказала: "Ну что ж, спасибо тебе за все-превсе".
"Я всегда говорила, что ты бо-ольшущий молодец", - сказала она.
А потом еще так сказала: "Только давай теперь будем каждый сам по себе. Ты очень обрывистый хакер, и в постели ты просто супер. Но ты мне больше не нужен".
Так почему вдруг теперь? Четыре года, как вроде бы уговорил себя, что смирился, плюнул, махнул рукой… И вот… Дурацкое Крэнгово напоминание - и все сначала?!
Будто бы мало нынешнего! Эта вот вздорная экспедиция как бы не на тот свет… Или Новый Эдем со всеми его разочарованиями… Поэтический неизведанный мир, в котором поэзии ни на иоту и в котором просто-напросто нечего изведывать. Несбывшаяся надежда на честное семейное счастье. Возвышенная девица Виолентина, ее почтенные батюшка с матушкой - и омерзительный скандал, учиненный ими человеку, который всего-то оступился на лестнице и невольно помянул черта… Человек, впрочем, тоже в долгу не остался. Очень уж накипело у человека, ну и… Единственное приятное новоэдемское вспоминание.
Хотя нет, не единственное. Второе приятное воспоминание - это еда. Великолепная натуральная еда, после которой бортовые синтез-рационы, несмотря на все свое разнообразие, способны вызвать только один устойчивый рефлекс - рвотный.
Как тут не посочувствовать новоэдемским спутникам: всю жизнь питались несинтетическим великолепием, и вдруг - на тебе… Впрочем, новоэдемцы именно синтез-пищу-то и восприняли как великолепие - доселе невиданное, но слышанное и вожделенное. Теперь, по крайней мере, можно считать доказанным, что расстройство желудка от глупости не помогает.
Ну и хватит о чужих проблемах. Тут со своими бы разобраться…
Слава Богу… эх-хе, заразился-таки выражениями от новостароверов с постпуританами… в общем, хорошо хоть на зафрахтованной Шостаком-сыном летучей каракатице все каюты маленькие, одиночные - свою выпало делить только с экспедиционным бухгалтерским супербрэйном. Можно прихлопнуть за собой люк, плюхнуться в помесь дивана с контрвакуумной аварийной капсулой (при раздвинутой крышке очень похоже на гроб, а при задвинутой - тем более), вскинуть ноги на столик, прямо на брэйн-контактор, и с полным правом процитировать пушкинского дряхлого скрягу: "Здесь все подвластно мне!"