Дети-мандазары, едва им предоставили такую возможность, начали жить ульями, подобными тому, в котором я сейчас находился: рабочие занимались делами по дому и в поле, воины переносили тяжести и защищали остальных, самки вели бухгалтерию и общались с покупателями и поставщиками. Вместе они, по сути, являлись одной семьей. В следующий раз, когда у Советницы начнется брачный период, у нее с Зилипуллом наверняка появится большой веселый выводок детенышей, которые продолжат традицию. (Брачный период наступает лишь раз в девять лет, все же остальное время взаимоотношения между мандазарами остаются чисто платоническими.)
Но Советница рассказала мне, что поселившихся на Целестии дельцов и махинаторов мало заботило жизненное равновесие мандазаров. Воины превращаются в разъяренных зверей, если их держать поодаль от самок и рабочих? Отлично! Из них получатся отличные надсмотрщики на фабриках по производству нелегального оружия. Рабочие становятся легко управляемыми рабами? Значит, справятся с работой по шестнадцать часов в день на сборочных линиях. Самки – выдающиеся интеллектуалы, которых не волнуют последствия их изобретений? Так почему бы не использовать их в подпольных исследовательских центрах?
С этого и началась на Целестии практика "вербовки". По словам Советницы, мандазарам предлагали хорошие деньги и блага за подписание контракта на различные работы, при условии, что они будут жить только в обществе представителей своей касты. Молодежь быстро сообразила, что к чему, и отказалась что-либо добровольно подписывать. Тогда вербовщики начали действовать более жестко: если ты отказываешься поддаться ненавязчивой рекламе, в твой дом ворвутся крепкие ребята, одурманят весь улей усыпляющим газом, а затем заберут всех в "центры переориентации".
Как сказала Советница, достаточно было провести месяц в изоляции, и несчастные мандазары переставали быть собой – воины становились безжалостными убийцами, рабочие превращались в зомби, а самки – в избалованных девочек, готовых показать всем, какие они умные. Да, все они помнили, какими были раньше, но их лишенный феромонов мозг просто ничего не мог поделать. Они становились либо чересчур злобными, либо слишком пассивными, либо чересчур легкомысленными для того, чтобы у них возникало желание вернуться к прежней жизни. И уж во всяком случае, они никогда не жаловались на то, что их силой превратили в ущербные копии того, чем они были раньше.
В каком-то смысле они походили на взрослых людей, которые оглядываются назад и заявляют: "Да, хорошо быть открытым, веселым и жизнерадостным, но рано или поздно все мы вырастаем, разве не так?" В конце концов мандазары перестали верить, что в их ограниченной жизни когда-либо существовала хоть какая-то альтернатива.
Но Советница утверждала, что альтернативы были. Например, эта земля под названием Холленская топь – большой участок осушенной болотистой местности, где молодые мандазары жили небольшими ульями, покой которых охраняли составленные из добровольцев патрули. Стоило появиться здесь людям, и ополчение из местных воинов тут же прогнало бы незваных гостей. Вот почему Зилипулл напал на меня – он посчитал меня вербовщиком со сладкой улыбкой на устах и полными обещаний карманами, но на самом деле готовым подослать ночью банду своих головорезов.
Советница рассказала, что на Целестин есть и другие подобные им сообщества, небольшие территории, где мандазары могут жить своей жизнью, занимаясь земледелием, рыболовством или строительством. Но ходили слухи, что эти сообщества одно за другим уничтожаются – захваченные бандами вербовщиков и разлученные друг с другом семьи увозили в лагеря в отдаленных частях планеты. Местные власти ничем не могли помочь – некоторые были подкуплены вербовщиками, остальные же попросту одурачены теми историями, которые рассказывали мандазары после "акклиматизации": "Да это всего лишь много шума из ничего. Мы просто были глупыми детьми, которым хотелось вольготной жизни, но теперь я настолько лучше себя чувствую, когда у меня наконец появилась цель…"
Что ж… У Советницы тоже была цель: избежать вербовщиков и жить той жизнью, какой ей хотелось. В течение долгого времени улей молился о том, чтобы хоть кто-то пришел и помог им. Они всегда представляли своего избавителя в виде великой блистательной королевы, прилетевшей прямо с Трояна… но, возможно, вполне мог сойти и принц-консорт.
Гм…
Глава 12
ОБСУЖДАЕМ НАШИ ПРОБЛЕМЫ
Когда Советница закончила свой рассказ, все пятеро посмотрели на меня и выжидающе улыбнулись. Естественно, не по-человечески: мандазары улыбаются ушами и вибриссами, расслабленно опустив и те и другие.
К сожалению, я не смог ответить им тем же. На самом деле я никогда не был выдающимся принцем-консортом. Королева Истина говорила, что взяла меня в супруги по большей части из-за моего аппетитного запаха. Саманта утверждала, что это к тому же и политический шаг – намек врагам Истины, что королеву поддерживает мой отец и все силы внеземного флота. Но когда я стал мужем Истины, оказалось, что делать мне особенно нечего. Обладание аппетитным запахом отнюдь не давало права стать генералом, министром или еще какой-нибудь важной персоной. В основном я лишь слонялся по дворцу в качестве телохранителя Истины. (К тому времени моя сестра Сэм больше не нуждалась в моих услугах в этом качестве. Она наняла собственную охрану из воинов, людей и даже нескольких фасскистеров. Так или иначе, она все больше была поглощена разнообразными тайными дипломатическими делами: "Для тебя же лучше, Эдвард, если ты ничего не будешь об этом знать".)
Что касается меня, то королева однажды сказала: "Может быть, ты и не гений, Эдвард, но ты единственное честное создание из всех, кого я когда-либо знала. Я держу тебя при себе ради вдохновения. И как редкую диковинку". Мне было приятно слышать подобное, но быть источником вдохновения вовсе не означает, что ты годишься для чего-то еще. И уж определенно я не годился на роль спасителя целого народа.
Перед моим мысленным взором мелькнули воспоминания о мертвых телах: сама Истина и ее лежащая на тарелке голова; Саманта в луже крови; люди на "Иве", одетые в костюмы для своей последней вечеринки.
Но Советница и остальные все еще продолжали доверчиво улыбаться. Пять минут назад они одобрительными возгласами подбадривали Зилипулла, который готов был меня растерзать. Теперь же их черные глаза блестели так, словно я был увенчан нимбом.
Я сидел посреди них, издавая запах королевского яда, так почему бы им и не начать воспринимать меня как коронованную особу? Если ты пахнешь как королева, все их инстинкты заставляют относиться к тебе почти как к божеству. (Мандазары действительно существа весьма умные, но чересчур полагающиеся на свои носы. С другой стороны, они смеются над людьми и заявляют, будто мы чересчур полагаемся на наши гениталии… так что, возможно, мы квиты.)
– Что, по-твоему, я мог бы сделать? – спросил я Советницу.
Она удивленно посмотрела на меня – возможно, не понимая, почему у меня сразу же не появился план спасения всех десяти миллионов мандазаров на Целестии.
– Делай, что требуется, – ответила Советница.
– Да, но ее величество никогда не начинала никаких дел, не пообщавшись с советниками. Даже королева знает, что лучше все обсудить с теми, кто разбирается в ситуации.
Все улыбнулись и кивнули. Советница выглядела явно смущенной оттого, что ее сравнили с придворным советником, рабочие просияли, будто их любимая внучка выиграла приз, и даже Зилипулл одобрительно посмотрел на меня – словно допуская, что я могу быть и не просто придурком с вымазанной королевским ядом рожей.
– Что ж, – сказала Советница, – ты ведь флотский, верно? Это не мир Технократии, но тем не менее флот обладает здесь немалым влиянием. Если ты вызовешь сюда десяток крейсеров, чтобы помешать кораблям пристыковаться к нашим орбитальным станциям, власти Целестии вскоре сделают все, что ты попросишь. Даже если флот будет просто располагать именами всех прибывающих и убывающих, это уже окажет немалое давление на наше правительство – сильные мира сего зачастую не хотят, чтобы кто-то знал, когда и зачем они прилетают на эту планету. Они ценят свое инкогнито намного больше, чем жизнь нескольких мандазарских рабочих.
Она пошевелила вибриссами, как это делают самки, когда они довольны собой. Возможно, она ожидала от меня чего-то вроде: "Потрясающая идея. Так я и сделаю". Но Адмиралтейство вряд ли стало бы беспокоить влиятельных людей лишь по требованию скромного разведчика II класса – особенно того, кого они намеревались отправить на какую-нибудь заброшенную базу, как только он попадет им в руки.
"Возможно, – подумал я, – весьма рискованно было делать хоть что-то для этих бедолаг – стоило мне привлечь к себе внимание, как за мной могли явиться посреди ночи, и отнюдь не вербовщики с какого-нибудь завода, который не платит за сверхурочные".
С другой стороны, когда я стал мужем королевы Истины, я принес клятву, что буду отныне и навсегда защищать ее народ. Царствование Истины завершилось, но "отныне и навсегда" – нет.
– Извини, – сказал я Советнице, – но не стоит рассчитывать на помощь флота. Так что давай подумаем, что еще можно сделать…
***
Мы обсуждали всевозможные идеи целый час. В разговор включились все – даже Хиб, Ниб и Пиб. Обычно рабочие просто сидят и улыбаются, пока остальные дискутируют, словно они уже знают правильный ответ и лишь ждут, когда другие придут к тому же самому выводу, но, возможно, запах королевского яда возбудил их настолько, что они уже не могли сидеть спокойно. Все трое рабочих присоединились к нам, высказывая свои предположения, соображения и замечания.
К сожалению, мы так ни к чему и не пришли.
Все идеи распадались на две группы – изобретательные планы, которые сработали бы лишь в том случае, если бы я был невероятно влиятельной личностью, каковой я не являлся, и более практичные методы сопротивления вербовщикам, многие из которых уже были испробованы. Например, Хиб предложил собрать всех мандазаров вместе в убежище. Но кто смог бы построить такое убежище? Я? Флот? И кто и как стал бы нас защищать, когда у нас не было денег на оплату охраны или охранного оборудования? С другой стороны, если речь шла о создании специальных убежищ и о самозащите – разве мандазары уже этим не занимались? Здесь, в Холленской топи, они и без того держались вместе, и вовсе не нуждались во мне как в номинальном руководителе. Чем еще я мог им помочь? Если им требовался выдающийся полководец, хорошо знакомый с тактикой и организацией сопротивления, я был последним, на кого они могли бы рассчитывать.
Хиб и остальные этого не понимали. Сколько бы я им ни говорил, что отнюдь не гожусь в генералиссимусы, они считали это лишь проявлением скромности. Так что разговор продолжался, обитатели улья взвешивали все "за" и "против", а я все слушал и слушал, пока до меня наконец не дошло, что я уже ничего толком не воспринимаю. Я лишь смотрел, как шевелятся их рты, вздрагивают их вибриссы, рассекает воздух шип на конце морды Зилипулла.
"Кажется, я уже ничего не соображаю". У меня начала кружиться голова и все поплыло перед глазами; я повел головой из стороны в сторону, чувствуя, как мой череп начинает заполнять странная пустота…
Кто-то встряхнул меня. Советница держала меня верхними конечностями за плечи:
– С тобой все в порядке? – причем говорила весьма громко, словно уже повторяла этот вопрос несколько раз.
– Мне плохо, – ответил я. – Маленькие глазки меня отравили.
Мне вдруг показались смешными собственные слова, и меня охватил приступ неудержимого хохота. А затем словно захлестнуло холодной волной, начинавшейся откуда-то с корней волос и стекавшей по моему лицу. Помню, я подумал:
"Это совсем не по-королевски".
А потом, столь же не по-королевски, я лишился чувств.
***
Трудно сказать, когда я бодрствовал, а когда нет. Иногда мне казалось, будто мне снится маленькая мандазарская самочка, которая обнимала меня за шею, и мы оба плакали; но иногда я все же отдавал себе отчет в том, что рядом со мной Советница, которая пытается удержать меня на соломенной подстилке, пока я метался в полубреду. Но все это смешивалось настолько, что я не мог провести границу между сном и бредом.
И все же… Советница, настоящая Советница, была коричневой, как и все обычные самки. Маленькая самочка, являвшаяся в моих галлюцинациях, была ярко-желтой, как королева. "О, принц, – рыдала она, – пробудись и спаси нас всех. Проснись, прошу тебя".
Вероятно, это говорила Советница или один из ее соплеменников по улью. Какая наивная – она полагала, что я способен спасти целый народ.
***
Когда я действительно проснулся, в столовой было темно и тихо. Я немного полежал, пытаясь собраться с мыслями. Мандазары оставили меня одного, но, вероятно, находились неподалеку, в соседней комнате, и стоило мне издать малейший звук, как они тут же прибежали бы к своему "принцу".
Нельзя сказать, что до сих пор я вел себя как подобает принцу. Все, что я сделал, – унизил Зилипулла, рассказал остальным, почему я ничем не могу им помочь в их борьбе с вербовщиками, а затем упал в обморок и разлегся на полу столовой. Весьма жалкое зрелище даже для такого бесполезного придурка, как я.
Но, по крайней мере, они не вышвырнули меня из своего дома. Я лежал почти там же, где и упал, – они просто переложили меня на циновку. Протянув руку, я мог коснуться стола с большим полированным изображением королевы Мудрости…
Мысль об этом напомнила мне о миске, из которой я плескал водой в лицо Советнице. Во рту у меня страшно пересохло, вероятно из-за того, что я пропотел насквозь, пока валялся без сознания – вы даже представить не можете, насколько промокла моя одежда. Я сел и придвинулся ближе к столу, надеясь, что мандазары оставили миску на ночь полной. Многие семьи на Трояне поступали именно так, на случай, если кому-то захочется пить.
Миска стояла на месте, но она была перевернута вверх дном. Блестящая поверхность стола вся была залита водой, словно кто-то опрокинул миску и не позаботился о том, чтобы вытереть влагу.
Странно.
В комнате царила почти абсолютная тьма, и лишь слабый звездный свет пробивался сквозь потолок – мандазары настроили свой купол так, что небольшой участок крыши оставался прозрачным. Я едва различал очертания окружавших меня предметов, и пока ничто не предвещало дурного.
– Мозг дома, внимание, – прошептал я. – Можешь дать немного света?
Ничего не произошло – компьютер купола не желал выполнять мои команды. Неудивительно – с чего бы мандазарам перепрограммировать дом так, чтобы я мог им управлять? Но во многих домах компьютеры позволяли кому угодно включать свет. Большинство из них обладали набором команд, считавшихся безопасными для исполнения, даже если они были отданы посторонними: разрешить воспользоваться туалетом и прочими удобствами; сказать, который час. Позволить вымыть руки. Но, возможно, мандазары настолько опасались вербовщиков, что настроили эту систему на полное неподчинение чужим.
Я прислонился к столу, думая, что делать дальше. По крайней мере, по поводу отравления ядом я мог сказать одно – оба раза, после того как проходила лихорадка, я чувствовал себя вполне нормально. Хотя, конечно, относительно – мне хотелось пить и есть, и даже королева Истина не сказала бы, что от меня аппетитно пахнет, но мне, по крайней мере, хватало сил, чтобы стоять не шатаясь. Возможно, следовало бы снова лечь и проспать до утра, но сон явно не шел ко мне.
Что делать? Если я начну бродить в темноте, я могу ненароком что-нибудь сломать. С другой стороны… я подумал об опрокинутой миске. Тому могло существовать множество вполне безобидных объяснений, но тем не менее мне стало несколько не по себе.
Я стоял посреди комнаты, задумчиво покусывая костяшку пальца, когда вдруг с моего запястья раздался громкий писк.
Глава 13
БЕГАЮ В ТЕМНОТЕ
Прошло двадцать лет с тех пор, как я слышал этот писк – личный сигнал бедствия, поданный кем-то находящимся поблизости. Всем, кто поступает на флотскую службу, вживляют под кожу запястья миниатюрный пейджер, так что, оказавшись в какой-нибудь безвыходной ситуации, всегда можно позвать на помощь. Пейджер посылает радиосигнал, который активирует пейджеры у всех находящихся в радиусе нескольких километров, заставляя их издавать пронзительный писк, сообщающий: "Быстрее сюда, товарищ в опасности!".
Последний раз мой пейджер сработал на Трояне, когда Сэм отчаянно пыталась связаться со мной.
Но было уже слишком поздно.
– Советница! – крикнул я во тьму. – Прости, что беспокою тебя, но это крайне важно. Ты можешь включить свет и открыть дверь? Советница! Советница?
Ответа не было.
– Эй! – крикнул я громче. – Эй! Молчание.
– Кто-нибудь меня слышит? Эй, кто-нибудь?
Помещение купола было небольшим и состояло всего из двух комнат. А мандазары спят чутко. Собственно, специалисты до сих пор спорят, спят ли мандазары вообще, или же лишь впадают в легкую дремоту, всегда частично пребывая в сознании. В любом случае, Советница и остальные сразу же проснулись бы от моего крика, не говоря уже о писке, раздававшемся с моего запястья.
Этот звук действовал мне на нервы. Я приказал импланту заткнуться, и писк прекратился. Повисла ничем не нарушаемая тишина – ни звука, ни движения, ни дыхания. Кроме меня, здесь никого больше нет?
Почему это меня обеспокоило? Рядом с этим куполом находились еще два. Отчего бы тем, кто мне дал приют, не отправиться спать к соседям? Ничего странного… но меня удивило, что они оставили меня одного, больного и все такое прочее. Прежде чем я лишился чувств, они относились ко мне по-королевски. Что изменилось после того, как я вырубился? Или они все же ухаживали за мной, пока некие важные обстоятельства не вынудили их покинуть дом?
Я вполне мог представить, что Советница дремала на циновке рядом со мной, когда вдруг случилось нечто непредвиденное. Возможно, кто-то из ее соплеменников позвал на помощь и она бросилась наружу, опрокинув миску с водой и даже не остановившись, чтобы убрать за собой.
Но что такого могло произойти? Нападение вербовщиков?
Я вновь подумал о своем пейджере на запястье… и вдруг все стало на свои места. Спасательная команда приняла сигнал маяка шлюпки и прилетела сюда. Возможно, они решили обследовать окрестности, чтобы проверить, нет ли кого внутри шлюпки.
Что могли подумать мандазары, увидев бродящих в темноте людей? Все воины долины наверняка примчались бы сюда, одержимые жаждой крови, думая, что это в очередной раз явились вербовщики.
Неудивительно, что несчастные подали сигнал бедствия.