- В таком случае вы отказываете человеку в разуме? - твердо спросил Алан. - Именно к этому ведет логика ваших рассуждений. Разве следовало нам оставаться в пещерах, не пользуясь мозгами, которые, - он пожал плечами, - дало Солнце, если хотите? Не пользуясь большой частью самих себя - частью, ставящей нас выше животных, позволившей нам, слабым, жить в мире сильных и свирепых, размышлять, строить, задумывать? Вы говорите, что мы должны довольствоваться простым существованием - а я говорю, что мы должны думать. И если наше существование бессмысленно, то наши мысли могут, со временем, дать ему смысл.
Огненный Шут покачал своей разукрашенной головой.
- Я знал, что вы не поймете, - сказал он печально.
- Меж нами невозможно общение, - сказал Алан. - Я в здравом уме, вы безумны.
Огненного Шута впервые, кажется, задело сказанное Аланом. Тихо, без обычного жара, он сказал:
- Я знаю истину. Я ее знаю.
- В прошлом многим людям открывались свои истины, как и тому, кто вам известен. Вы не единственный, Огненный Шут. Не единственный в истории.
- Я единственный, Алан Пауйс, по одной причине, которой не было больше ни у кого. Я видел истину сам. Возможно, и вы ее увидите. Разве не поглощал вас огонь Солнца? Разве не теряли вы там все мелочные потребности, заставляющие искать смысла?
- Да. Допускаю, эти силы неодолимы. Но они - еще не все.
Огненный Шут открыл рот и еще раз испустил бурю смеха.
- Тогда вы увидите больше.
Он закрыл окно, и в комнате потемнело.
- Куда мы? - враждебно, мрачно спросила Хэлен.
Но Огненный Шут только смеялся, и смеялся, и смеялся, покуда по экрану не покатились все те же непонятные сферы. Тут он умолк.
Глава 11
Прошли, казалось, часы, и Хэлен задремала у Алана на руках. Алан тоже словно впал в полусон, завороженный разноцветными сферами на экране.
Он окончательно проснулся, когда сферы стали перемещаться медленно и судорожно. Экран заполнился чем-то ярко-красным, разделявшимся на части.
Появились новые сферы, на этот раз - солнца.
Солнца. Изобилие солнц, сбившихся так же тесно, как планеты к Солнцу. Огромные голубые солнца, зеленые, желтые и серебряные солнца.
Тысяча солнц, величаво шествовавших вокруг корабля.
Занавеси окон скользнули вверх, и бесконечно изменчивый свет заколыхался в кабине.
- Где мы? - задохнулась Хэлен.
- В центре галактики, - величаво объявил Огненный Шут.
Повсюду вокруг них проносились, кружась, неведомо куда громадные огненные диски всех цветов и оттенков.
Алан снова не мог сохранить самообладания. Что-то внутри заставляло его смотреть и поражаться невероятной красоте. То были старейшие солнца галактики. Они жили, умирали и снова жили миллиарды лет. Здесь был источник жизни, начало всего.
Хоть Огненный Шут, возможно, и стал бы отрицать это, зрелище пробирало насквозь. Оно было исполнено такого необъятного смысла, что Алан не мог его воспринять. Мысля философски, он примирился с тем, что никогда не узнает, что заключает в себе этот опыт. Он чувствовал, что вера Огненного Шута в существование, лишенное значимости помимо себя самого, несообразна, и все же был в силах понять, как можно прийти к подобному заключению. Он сам вынужденно цеплялся за свою расползающуюся личность. Кружившиеся звезды сделали его карликом вместе с его мыслями и человеческими устремлениями.
- Ну, - захихикал Огненный Шут в своем радостном безумии, - что есть Земля и все ее деяния в сравнении со сверкающей простотой вот этого!
Хэлен с трудом заговорила.
- Они разные, - сказала она. - Они связаны, поскольку сосуществуют, но они разные. Вот это - порядок нерукотворной материи. Мы ищем порядка познающей материи, а звезды, при всем их величии, не познают. Они могут когда-то погибнуть. Человек, поскольку мыслит, однажды может сделать себя бессмертным - возможно, не как отдельная личность, но посредством непрерывности существования своего вида. Думаю, разница в этом.
Огненный Шут пожал плечами.
- Вы желали знать, что реально, не так ли? Вы удивлялись, что мы, люди, оторвались от реальности; что наш язык приходит в упадок и что он создал двоемыслие, которое больше не позволяет нам оставаться связанными с природой? - Он взмахом руки охватил кружащиеся солнца. - Разум! Он - ничто, он не важен, этот каприз, извергнутый случайным сочетанием составных частей. Почему так почитают разум? Необходимости в том нет. Он не может изменить устройства вселенной - он может только вмешаться и испортить его. Осознание - это другое дело. Природа осознает самое себя, но и только - в этом суть. Есть в нас суть? Нет! Когда я появляюсь на Земле и пытаюсь передать людям то, что знаю, я понимаю, что вхожу в сонный мир. Они не могут меня понять, поскольку не осознают! Все, что я делаю, к сожалению - пробуждаю в них старые отклики, загоняющие их еще дальше, и они бегают по кругу, как грубые свиньи, и разрушают. Разрушают, строят - оба действия одинаково неважны. Мы находимся в центре галактики. Здесь существует разное. Это красиво, но красота сия не имеет предназначения. Это красота - и этого достаточно. Она полна природной силы, но та сила не имеет выражения; это одна лишь сила, и это все, что ей нужно, чтобы быть. Зачем приписывать всему этому смысл? Чем дальше уходим мы от основ жизни, тем больше мы ищем их смысл. Смысла нет. Он - здесь. Он всегда был здесь в какой-то форме. И всегда здесь будет. Вот и все, что мы вовеки можем знать наверняка. Это все, что нам следует хотеть знать.
Алан покачал головой, говоря вначале неуверенно.
- Недавно, - сказал он, - меня поразила мелочность политических споров, ужаснуло, до чего может дойти человек в стремлении к власти - или "ответственности", как они ее называют - и почувствовал, что политики Солнечного дома тратили силу своих легких на бессмысленные слова…
- Так и было! - одобрительно загромыхал ему в ответ Огненный Шут.
- Нет, - Алан продолжал, уверенный, что истина - где-то рядом. - Если вы хотели убедить меня в этом, когда взяли в это путешествие, то достигли обратного. По общему мнению, если понаблюдать некоторое время, политики топчутся на месте, общество все больше отдаляется от той жизни, которую вели предки. И все же вид этих солнц, то, что мы побывали в сердце нашего собственного солнца, показало мне, что это спотыкающееся движение вперед - неосознанно, ощупью в темной бесконечности вселенной, если хотите - столь же естественно, как всякое другое.
Огненный Шут порывисто вздохнул.
- Я чувствовал, что смогу помочь тебе, Алан Пауйс. Я вижу, что ты еще глубже спрятался в крепость своего предубеждения. - Он закрыл занавеси. - Садитесь. Спите, если хотите. Я возвращаюсь в наш монастырь.
Они причалили и вошли в монастырь в безмолвии. Огненный Шут выглядел подавленно, даже измученно.
"Понял ли он, что, несмотря на все свои открытия, всю свою проницательность и жизненную силу не обязательно прав?" - гадал Алан. - Этого не узнать."
Огненный Шут оставался все тем же загадочным мыслящим безумцем - простодушным, искусным, внушавшим любовь, каким его впервые увидел Алан.
Их встретил аудитор Курт.
- Мы смотрим лазервидение. Не желаете присоединиться? Это может вас заинтересовать.
Он провел их в маленькую комнату, где уже сидело несколько монахов, а также Корсо и Корнелия Фишер. У дверей Огненный Шут как будто стряхнул уныние.
- Я должен кое-что обдумать, - сказал он им, удаляясь по коридору.
Они вошли в комнатку и сели. На них смотрел пустой экран, очевидно, монахов ограничивали во времени просмотра передач.
Корсо подошел и сел рядом с ними. Алан начал привыкать к его как бы лишенному кожи лицу.
- Ну, - сказал он добродушно, - просветило вас путешествие?
- В каком-то смысле, - согласился Алан.
- Но не в том, в каком он, я думаю, собирался, - Хэлен улыбнулась немного тоскливо, словно желая, чтобы Огненный Шут убедил их.
- Как совершил он открытие, позволяющее ему путешествовать с такой легкостью и в такие опасные места? - спросил Алан.
- Назовите это вдохновением, - ответил Корсо. - Я его тоже, знаете, не понимаю. Много лет назад мы были пилотами на одном экспериментальном корабле. С кораблем что-то случилось - рулевое управление заклинило, и толкнуло к Солнцу. Мы едва-едва сумели избежать попадания в самую сердцевину Солнца и вышли на орбиту. Но нас поджарило. Охладители медленно издохли. Мне в чем-то пришлось хуже. Лишился кожи, как видите. Мой товарищ - теперь Огненный Шут для вас - не так пострадал физически, но что-то случилось с его рассудком. Вы скажете, он сумасшедший. Я скажу, он разумен по-своему, не так, как вы и я. Как бы там ни было, он додумался до принципа работы "Пи-мезона" в марсианской больнице - нас совершенно случайно спасли очень храбрые ребята с грузового судна, которое само немного сбилось с курса. Если бы не это, нас бы сейчас не было в живых. Мы провели в больнице несколько лет. Огненный Шут симулировал амнезию, я сделал то же самое. По какой-то причине с нами никогда не связывалась Служба космического поиска.
- Где вы взяли деньги на постройку "Пи-мезона"?
- Мы взяли их у Биаса, человека, которого вы обвиняете в торговле оружием. Он думает, что это корабль - сверхбыстрое судно, но в остальном довольно обычное. На этот раз он снабдил нас деталями для компьютера.
- Где Биас сейчас?
- Последнее, что я слышал - снимает номер в Лондоне, в "Дорчестере".
- "Дорчестер"? Разумно. Можно спрятаться в трущобах Мэйфэра, и никто не найдет.
- Думаю, вы несправедливы к Биасу. Он идеалист. Он желает прогресса больше любого другого. Он бы не принял участие в чем-то таком, что могло взорвать мир… По крайней мере… - Корсо запнулся. - Чудаковатый он, но я с вами все равно не согласен.
Алан некоторое время молчал. Потом сказал:
- После этой прогулки я думаю, что верю вам, когда вы утверждаете, что не вовлечены в планы торговцев оружием - сознательно, во всяком случае. По крайней мере Огненный Шут на этот счет меня удовлетворил, если и не достиг своей главной цели. - Он повернулся к Хэлен. - Что скажешь?
- Я согласна. - Она кивнула. - Но многое бы дала, чтобы узнать, почему Биас вам помогает. - Она взглянула на Корсо. - Вы все нам рассказали?
- Все, что мог, - неопределенно сказал он.
Ожил экран лазервида. Началась программа новостей. Диктор нетерпеливо пригнулся к объективу.
- Остается немного сомнений в том, друзья мои, кто станет следующим президентом. Саймон Пауйс, единственный человек, распознавший опасность, нависшую над миром в результате постыдного замысла Огненного Шута уничтожить мир, находится на первом месте по итогам опроса общественного мнения, проведенного нашей станцией. Популярность его племянницы, единственного соперника в начавшейся на прошлой неделе предвыборной кампании, заметно упала. Вовсе некстати оказалась ее яростная поддержка Огненного Шута. Ходят слухи, что мисс Картис и внук министра Пауйса, Алан Пауйс, куда-то скрылись вместе. Странно, что два человека, которых видели открыто воевавшими друг с другом во время недавних беспорядков, объединились.
В кадре появился Саймон Пауйс в своей квартире, с самодовольным выражением на властном старом лице.
Корреспондент: "Господин министр, вы первым раскрыли связанный с бомбами заговор. Как это случилось?"
Саймон Пауйс: "Я подозревал Огненного Шута с самого начала. Я не виню людей за то, что он одурачил их своей болтовней - всем нам, в конце концов, присущи человеческие слабости - но ответственному политику пристало видеть глубинную суть…"
Корреспондент (как бы про себя): "И все мы чрезвычайно признательны."
Саймон Пауйс: "Я сделал так, чтобы за его деятельностью велось постоянное наблюдение, и, таким образом, можно было бы предотвратить ужасное преступление - последнее, так сказать, преступление. Даже сейчас существует величайшая угроза того, что этот человек все еще пытается бомбардировать Землю из какого-нибудь укромного места. Мы должны оставаться бдительными. Следует принять меры к тому, чтобы обеспечить его поимку, или, в случае неудачи, обеспечить нашу собственную безопасность."
Корреспондент: "Совершенно верно. Благодарю вас, господин министр."
Диктор: "Снова все тихо в Швейцария-Сити, мы вернулись к обычной жизни после беспорядков и последующего пожара, прокатившегося вчера по шестнадцати уровням. Число жертв Огненного Шута - свыше трехсот мужчин, женщин и малых детей. Нас всех одурачили, друзья, как сказал министр Пауйс. Но в следующий раз мы будем знать лучше, ведь так? Странная истерия утихла так же внезапно, как и вспыхнула. А сейчас мы любуемся катающимися на лыжах - поскольку поиски Огненного Шута, кажется, доказали, что он покинул Землю и теперь может прятаться на Марсе или Ганимеде. Если он и там приготовил бомбы, мы должны быть готовы его встретить!"
Хоть и рассерженный, Алан удивился способности лазервидения к двоемыслию. Он, как и остальные, совершил резкий поворот, и теперь Саймон Пауйс, бывший злодей и мучитель, стал героем дня.
"Однако истерия, - понимал он, - на самом деле не утихла. Она приняла другой оборот. Теперь появился страх бомб. Хотя и не планируя такого, - думал Алан, - Саймон Пауйс легко мог попасться в ловушку торговцев оружием, поскольку такой страх и был как раз тем, что им требовалось для начала смуты."
Он собирался при первой же возможности дать знать полиции о Биасе и "Дорчестере". Или самому отправиться туда и оказаться лицом к лицу с торговцем. Алан не стал дальше смотреть передачу, а повернулся к Хэлен.
- Надо бы попытаться убедить Огненного Шута отпустить нас как можно быстрее, - сказал он озабоченно. - Есть дела на Земле.
- Кроме всего прочего, - обратила она его внимание, - мне надо готовиться к выборам!
Раздавшийся сзади - во все горло, полный веселья - хохот заставил ее обернуться и взглянуть на заслонявшую дверной проем яркую фигуру Огненного Шута.
- Вы настойчивы, мисс Картис. Даже путешествие к центру Солнца никак не может изменить вашего решения. Вам приятно будет услышать, что мы очень скоро отбываем и вы сможете вернуться на Землю. Но сначала…
Он в упор посмотрел на Алана, глядя ему прямо в глаза, так что Алан почувствовал пробежавшую по телу неведомую дрожь - наполовину страх, наполовину удовольствие. Не было сомнений, что необычная притягательная сила Огненного Шута как-то отделена от его странных идей.
- Я должен поговорить с вами, Алан Пауйс, наедине. Пойдемте?
Алан последовал за ним. Они вошли в комнату, полную изумительных картин, написанных маслом, изображавших по-разному видимое Солнце.
- Это ваши? - На Алана произвело впечатление, когда Огненный Шут кивнул. - Вы могли бы привлечь больше народу, выставляя их, когда произносили ваши речи, - сказал он.
- Я не думал об этом. Это личное, - Огненный Шут показал Алану на металлическую скамью. - Сюда никто не заходит, кроме меня. Вы - первый.
- Большая честь, - насмешливо сказал Алан. - А почему я?
Громадная грудная клетка Огненного Шута всколыхнулась, когда он сделал глубочайший вдох.
- Потому что у вас и у меня есть нечто общее, - сказал он.
Алан улыбнулся, но благожелательно.
- Должен сказать, что это крайне неожиданное суждение, имея в виду наши предыдущие беседы.
- Я имею в виду не идеи.
Огненный Шут метался, как лев в клетке. Иначе невозможно было описать его беспокойного расхаживания.
- Я сожалею, что не смог убедить тебя. Глубоко сожалею, хотя обычно, вы знаете, не склонен ни о чем сожалеть. Такое случается, случается - вот и все. Я должен сказать, что нас обоих связывает один человек.
- Кто? - Алан уже был ошеломлен, потому что полагал, будто знает, что собирался сказать Огненный Шут.
- Твоя мать, - проворчал Огненный Шут. Словам требовалось время, чтобы выйти из этого, обычно такого многословного, человека. - Ты - мой сын, Алан.
Глава 12
- Мой отец… - Алан поискал слов, не нашел, умолк.
Огненный Шут раскинул свои большие руки; его размалеванное дурацкое лицо выглядело сейчас нелепо.
- Я, чего бы ты там, может быть, ни наслушался, очень любил твою мать. Мы собирались пожениться, хотя Саймон Пауйс и слышать о том не желал. Я был обычный космонавт, а она - Мириам Пауйс. Мы не осмеливались сказать ему о том, что должен родиться ты. Мы так ему никогда и не сказали - вместе, по крайней мере.
- Что же случилось? - Алан говорил резко; от захлестнувших его чувств бухало сердце.
- Меня послали участвовать в одном секретном деле. Я не мог отказаться. Я думал, что все продлится лишь пару месяцев, но отсутствовал почти два года. Когда я вернулся, Саймон Пауйс не позволил мне находиться рядом с тобой, а твоя мать умерла. Пауйс сказал, что она умерла от стыда. Иногда я думаю, что это он застыдил ее до смерти.
Огненный Шут рассмеялся, но совсем не как раньше, смех этот звучал горько и грустно.
Алан встал, тело его натянулось струной.
- Как вас зовут на самом деле? Чем вы занимались? Что сказал мой дед?
Огненный Шут перестал смеяться и пожал объемистыми плечами.
- Мое настоящее имя - Эммануил Блюменталь - Румяный Мэнни для друзей…
- И поклонников, - тихонько добавил Алан, припоминая одну отнятую в детстве книжку. Дед отобрал ее безо всякой на то причины, как он тогда думал, ничего не объяснив. Книжка называлась "Герои комоса". - Румяный Мэнни, пилот-испытатель "Отрывающегося", капитан экспедиции к Сатурну… Это и был тот секретный проект, да? Спаситель Седьмого спутника Венеры…
- Один из пилотов "Звезды-Солнца"… - добавил Огненный Шут.
- Точно, "Звезда-Солнце", экспериментальный корабль. Считалось, что он сошел с курса и врезался в Солнце. Вас объявили погибшим.
- Но один марсианский торговый корабль, имевший на борту контрабанду и осмелившийся не ставить в известность власти и не приземляться в официальном порту, выручил нас.
- Корсо мне рассказал. Это случилось десять лет назад, насколько я помню. Почему вы никогда не давали о себе знать? Почему вы не заявили о своих родительских правах, когда вернулись с Сатурна и обнаружили, что моя мать мертва?
- Саймон Пауйс угрожал погубить меня, если я попытаюсь приблизиться к тебе. Я был убит горем. Но считал, что тебе выпало жить такой жизнью, лучше которой я ничего бы не смог тебе дать.
- Удивляюсь, - уныло сказал Алан, - любой мальчишка был бы счастлив лишь от того, что знал бы: его отец - Румяный Мэнни, капитан третьего ранга Румяный Мэнни, первопроходец космоса!
В последней фразе послышался оттенок иронии.
- Я был совсем не такой, как в тех рассказах, хотя в молодости и сам им верил. Мне нравилась легенда обо мне, она почти все время присутствовала в моем сознании. От природы я вовсе не храбрый. Но люди поступают так, как того от них ждут, и я действовал храбро.