- Майк, выходи из самолета. Для одного дня ты налетал вполне достаточно.
- Не хочу, и все,- повторил Кармайкл.- Какого черта меня это должно волновать? Безумный город… В нем не осталось ничего, что нужно спасать.- Он наконец потерял самообладание, и ярость охватила его, словно огонь сухую траву на склоне каньона. Он понимал Синди и уважал ее решение, но это вовсе не означало, что оно ему нравилось. Оно ему совсем не нравилось. Он потерял ее, свою единственную жену, и как-то так получилось, что он проиграл свою войну с Лос-Анджелесом,- Дерьмо. Пусть себе горит. Это безумный город. Я всегда ненавидел его. Он заслуживает такой участи. Я и оставался-то здесь лишь из-за нее. Только она имела значение. Но теперь она улетит. Пусть этот проклятый город сгорит дотла!
Диспетчер вытаращился на него.
- Эй, Майк…
Кармайкл медленно покачивал головой, точно пытаясь стряхнуть непереносимую головную боль. И в конце концов сумел взять себя в руки.
- Нет, это неправильно.- В его голосе больше не было ярости.- Дело должно быть сделано, верно? Независимо от того, что ты чувствуешь. Нужно погасить пожар и спасти все, что удастся. Послушай, Тим, я сегодня еще разок слетаю, ладно? А потом отправлюсь домой и лягу спать. Хорошо? Договорились?
С этими словами он включил двигатель, смутно отдавая себе отчет в том, что не затребовал разрешения на взлет. В наушниках заверещал чей-то голос, но он не обращал на него внимания. В его сторону торопливо устремился маленький самолет-корректировщик, но Кармайкл был уже в воздухе.
Небо окрасилось в черные и красные цвета. Пожар бушевал так яростно, что, казалось, его уже невозможно сдержать. Но нужно продолжать попытки, подумал Кармайкл. Нужно спасать все, что в твоих силах. Он прибавил скорость, хладнокровно пронесся прямо над бушующим огненным адом и сбросил химикаты. Раскаленный воздух снизу ударил в крылья, и самолет перестал слушаться. Ничего толком не видя и даже как следует не осознавая, что происходит, Кармайкл попытался справиться с управлением, но без толку. Бесполезно! Спустя некоторое время он оставил бесплодные попытки и откинулся в кресле, наконец-то обретя спокойствие. Воздушные течения подбрасывали самолет, точно игрушку, все выше и выше унося его вверх… а потом с силой швырнули на замершие в ожидании северные холмы.
В Нью-Йорке вторжение происходило по-другому, менее апокалиптически. Опустошительные пожары, так же как и паническое бегство из города, никогда не были отличительной чертой жизни Нью-Йорка. Отличительной чертой жизни Нью-Йорка всегда было наличие многочисленных неудобств. А потому вторжение так и было всеми воспринято - просто как еще одно проклятое нью-йоркское неудобство.
Это был один из тех славных деньков - голубых с золотом, порождающих настроение необъяснимой светлой радости,- на которые Нью-Йорк бывает щедр в октябре, сразу после сезона липкой, влажной жары, который только что закончился, и перед сезоном холода и грязи, который должен был вот-вот наступить.
Семнадцать человек стали свидетелями вторжения. Местом приземления послужил луг в южной оконечности Центрального парка. Когда появились чужеземцы, на лугу находилось, конечно, гораздо больше семнадцати человек, но большинство из них, похоже, ничего не заметили.
По словам этих семнадцати, сначала примерно в тридцати футах над землей возникло бледно-голубое мерцание. Оно тут же начало быстро вращаться, словно вода, убегающая в водосток. Подул легкий ветер, очень быстро набравший силу штормового,- он срывал шляпы и по спирали уносил их в небо. Одновременно люди почувствовали нарастающее напряжение, что-то вроде очень неприятного ощущения внутреннего разрыва. Все это продолжалось около сорока пяти секунд.
Потом послышались хлопок, стук, гудение и клацанье - все были согласны, что звуки раздались именно в такой последовательности,- и тут же неизвестно откуда возник удивительный чужеземный корабль, по форме напоминающий яйцо. Сначала он парил над травой на высоте около двадцати ярдов, а потом мягко опустился на землю. Это было незабываемое зрелище: мерцающая серебристая поверхность корабля, его бока, под невероятным углом сбегающие от широкой верхушки к узкому нижнему концу, и необычные иероглифы на задней части, которые, если присмотреться пристальнее, словно ускользали от взгляда.
Открылся люк, и из него вышли несколько чужеземцев. Точнее говоря, "выплыли".
Они выглядели странно. Чрезвычайно странно. Там, где у человека ноги, у них была единственная овальная подставка, или подножие, дюймов, может быть, пяти в высоту и около ярда в диаметре. Из этого вполне материального основания вырастало полупрозрачное тело - что-то вроде воздушного шара на привязи. У чужеземцев не было ни рук, ни ног, ни чего-то, хотя бы отдаленно похожего на голову: лишь широкая куполообразная верхушка, истончающаяся до толщины веревки и прикрепленная к подножию. Блестящая бледно-лиловая кожа отсвечивала металлом. Время от времени на ней возникали и почти тут же исчезали похожие на глаза пятна. Никаких признаков рта. При движении странные создания как будто старались не касаться друг друга.
Первое, что они сделали, это схватили с полдюжины белок, трех собак, мяч и пустую детскую коляску. Что они делали дальше, никому не известно, потому что зрителей как ветром сдуло. Парк почти мгновенно опустел.
Все это, естественно, создало немалый переполох в центре Манхэттена. Завыли полицейские сирены. Машины тоже загудели, но не так, как это происходит в других городах,- редкие вежливые гудки (будьте любезны, трогайтесь),- а особые, настырные, ритмические, сугубо нью-йоркские (ох, да проезжайте же, Христа ради!), вселяющие ужас в сердца гостей города. Перепуганные люди выбегали из парка с таким видом, точно из обезьянника в зоопарке только что вырвался Кинг-Конг и собственной персоной гонится за ними, а другие люди с такой же скоростью бежали в парк, как будто им было жизненно необходимо увидеть, что там произошло. Ньюйоркцы, они такие.
Но полиция оказалась проворнее и быстренько перекрыла вход; в результате на протяжении следующих трех часов чужеземцы на лужайке оказались предоставлены самим себе. Позднее в этот же день телевизионщики запустили в парк "летучих шпионов", чтобы сделать запись для вечерних новостей. Чужеземцы терпели их что-то около часа, а потом прихлопнули, точно мух, обдав потоками розового света, которые вырвались из верхней части их корабля.
И все же зрители смогли увидеть призрачно мерцающих чужеземцев, которые бродили в радиусе примерно пятисот ярдов от своего корабля, собирали газеты, стаканчики из-под напитков, брошенные предметы одежды и зубные протезы. Все найденные предметы они засовывали во что-то вроде подушки, сделанной из мерцающего материала примерно той же структуры, что и их собственные тела, и она тут же уплывала со всем своим содержимым к люку корабля.
После того как "летучие шпионы" были уничтожены, ньюйоркцам пришлось довольствоваться информацией, получаемой с правительственных спутников-шпионов, следящих за Землей из космоса, и тем, что удавалось разглядеть владельцам хороших биноклей с верхних этажей домов и отелей, окружающих парк. Ни то ни другое полной картины не давало. И все же вскоре выяснилось, что вслед за первым прибыл второй космический корабль. Хлопок, стук, гудение, клацанье - и он вывалился из какого-то кармана гиперпространства. Из него тоже вышли чужеземцы, но на этот раз их было гораздо больше.
Да и выглядели они иначе: настоящие монстры, чудища какие-то. Описать их можно примерно так: средних размеров двугорбые синеватые горы с ногами. Тела у них были округлые, сплошь покрытые чем-то средним между шерстью и перьями. На одном конце тела видны были три желтых глаза размером с тарелку, а на другом - три жестких пурпурных выступа, из которых торчали восемь ног.
Ноги напоминали слоновьи - толстые, с грубой шкурой, точно древесные стволы,- и при этом обладали способностью почти мгновенно втягиваться в тело. Всего ног было восемь, но в процессе движения по крайней мере одна пара ног всегда оказывалась поджатой. Время от времени и как будто без какой-либо закономерности эта пара опускалась, а другая втягивалась. Иногда чудища втягивали по две пары ног одновременно, в результате чего один конец тела опускался до уровня земли - ну, как верблюд опускается на колени. Складывалось впечатление, что цель этих упражнений еда. Рты у них располагались на животах; если они хотели съесть что-нибудь, то просто втягивали все восемь ног и опускались на потенциальную пищу. Рот был достаточно велик, чтобы за один раз проглотить очень крупное животное - бизона, скажем. Немного позже, когда чужеземцы меньшего размера открыли в зоопарке клетки и выпустили оттуда животных, крупные чужеземцы быстро их сожрали.
Потом, уже глубокой ночью, появились чужеземцы третьего вида, полностью отличные от первых двух: высокие, цилиндрической формы, пурпурного цвета, с рядами мерцающих оранжевых пятен на боках. Их было не очень много, но они определенно были тут самыми главными: во всяком случае, чужеземцы двух других видов выполняли их приказы. К этому времени уже стало известно, что еще раньше в тот же день чужеземцы приземлились в западной части Лос-Анджелеса, причем там были замечены Пришельцы только третьего типа.
Высадки произошли и в других местах Земли. В основном в крупных городах, но не только. Один корабль сел в национальном парке Серенгети в Танзании, на широкой, заросшей травой равнине, где обитали лишь орды хищников и несколько сотен зебр, которые не обратили на корабль никакого внимания. Другой приземлился в эпицентре яростной песчаной бури в пустыне Такли-Макан, в Центральной Азии, и буря внезапно прекратилась. Об этом рассказали озадаченные, но в высшей степени довольные таким счастливым поворотом событий водители китайских грузовиков - больше там никого в это время не оказалось. Приземление в Сицилии, среди заброшенных холмов Катании, вызвало интерес только у ослов, овец и восьмидесятилетнего хозяина хилой рощицы оливковых деревьев, который упал на колени и принялся истово креститься, не решаясь открыть глаза.
Однако основные события происходили в городах: Рио-де-Жанейро, Йоханнесбург, Москва, Стамбул, Франкфурт, Лондон, Осло, Бомбей, Мельбурн… и так далее, и так далее, и так далее… Фактически чужеземцы оказались везде, хотя по какой-то причине проигнорировали такие мегаполисы, как Вашингтон и Токио.
Их корабли выглядели по-разному и были снабжены разными двигателями - от шумных ракетных, как в Лос-Анджелесе, до таинственно, непостижимо беззвучных. Приземляясь, некоторые корабли чужеземцев вызвали мощные пожары, как это случилось неподалеку от Лос-Анджелеса. Другие просто возникали точно из ниоткуда, как в Нью-Йорке. Одни садились в центре больших городов: в Стамбуле, например, это произошло прямо на главной площади перед Голубой мечетью, а в Риме - перед собором Святого Петра, другие - в пригородах. В Йоханнесбурге высадились только те чужеземцы, которые напоминали призраков, во Франкфурте - только огромные чудища, в Рио - только высокие, цилиндрической формы, с щупальцами вместо ног; во всех других местах появлялись все три вида.
Они не делали никаких сообщений. Они не выдвигали никаких требований. Они не издавали никаких указов. Они не предлагали никаких объяснений. Они вообще ничего не говорили.
Они просто были.
Совещание, как выяснилось, происходило в Пентагоне, а не в Белом доме. Это показалось Полковнику необычным. Но что сегодня идет как обычно, если орды чужеземных Пришельцев бродят по Земле?
В просторных, хорошо знакомых коридорах Пентагона Полковник чувствовал себя совершенно как дома. У него не было никаких иллюзий относительно людей, которые здесь работали, или того, чем он сам тут занимался на протяжении многих лет. И все же он больше не чувствовал антипатии к этому зданию только потому, что в нем принимались глупые или даже дурные решения. Нет, не больше, чем епископ, призванный в Рим, стал бы испытывать антипатию к Ватикану за то, что на протяжении столетий некоторые из его обитателей были кем угодно, только не святыми. Пентагон - это просто здание, в конце концов. И в течение трех десятилетий оно было центром профессиональной деятельности Полковника.
За двенадцать или тринадцать лет его отсутствия здесь очень мало что изменилось. Воздух в длинных коридорах был таким же спертым и пропахшим синтетикой, подставки для ламп красивее не стали, и освещение оставалось таким же слабым, а стены такими же унылыми. Единственное замеченное им отличие состояло в том, что дежурившие охранники были значительно моложе - на вид так прямо ученики средней школы, хотя он предполагал, что на самом деле они все же постарше.
Да и некоторые процедуры проверки стали другими. Теперь, к примеру, проверяли, имплантирован человеку биочип или нет.
- Прошу прощения,- усмехнулся Полковник - Я человек старомодный.
Но они все-таки проверили его на наличие имплантата, и очень тщательно. Последующие этапы контроля, однако, для него лично оказались достаточно поверхностными, не то что для тех троих, которые вместе с ним прилетели из Калифорнии. Это были рыжебородый профессор, астроном с британским акцентом и приятная, но слегка растерянная молодая темноволосая женщина - она некоторое время находилась в заложниках на борту чужеземного космического корабля. Вот их проверяли более тщательно, как и принято по отношению к гражданским лицам.
Подходя к помещению, где должно было происходить совещание, Полковник расправил плечи и внутренне собрался, готовясь к тому, что его ожидало.
Когда-то, около тридцати лет назад, он работал в отделе стратегического планирования в Сайгоне, участвовал в войне, которую невозможно было выиграть, и одновременно пытался найти свет в конце туннеля. По-видимому, он неплохо преуспел в своей деятельности, поскольку начал Вьетнамскую войну лейтенантом, а закончил ее в чине майора, и при этом с реальными перспективами на повышение.
Но его эти перспективы не интересовали. Он предпочел им получение докторской степени за исследования в области поствьетнамской Азии и работу преподавателя в Академии, а потом, после смерти жены, спокойную жизнь фермера, выращивающего грецкие орехи в горах над Санта-Барбарой. Сейчас, в очаровательное первое десятилетие очаровательного двадцать первого века, он был далек от того, что волновало современный мир. Не преуспел в освоении Интернета, который все так назойливо рекламировали, не обзавелся новомодными имплантированными биочипами и начиная где-то с 1995 года фактически не следил за текущими событиями.
Сегодня, однако, ему предстояло хорошенько пошевелить мозгами, призвав на помощь всю свою сметку, которой он отличался в добрые старые времена эпической битвы за сердца и умы тех симпатичных, но очень непростых людей, которые обитали на рисовых плантациях дельты Меконга.
Может быть, он вновь оказался на стороне проигравшей команды.
Но на этот раз не по своей вине.
Совещание происходило в большом, мрачном, на удивление скудно обставленном конференц-зале на третьем этаже. Полковник присоединился к нему около двух часов по восточному времени на следующий день после приземления чужеземцев. К тому моменту оно длилось уже несколько часов. Все собравшиеся уже ослабили узлы галстуков, сняли пиджаки, лица мужчин начали покрываться щетиной, и повсюду высились пирамиды пустых белых стаканчиков из-под кофе. Ллойд Бакли с грохотом отодвинул кресло, подошел к Полковнику и пожал ему руку. Похоже, ночь он провел без сна, как, впрочем, вероятно, и большинство собравшихся. Полковник и сам почти не спал.
- Энсон Кармайкл! - зычно воскликнул Бакли.- Черт побери, приятно видеть тебя после стольких лет! Ну надо же! Да ты и не постарел ничуть!
Зато Бакли очень изменился. Полковник помнил его вечно взъерошенные каштановые волосы, а теперь они стали почти сплошь седыми и весьма заметно поредели. Кроме того, Бакли прибавил фунтов пятьдесят и весил сейчас не меньше двухсот семидесяти или даже двухсот восьмидесяти. Крупные черты лица отяжелели и огрубели, проницательные зеленовато-серые глаза скрылись за набрякшими веками.
Обращаясь ко всем в комнате, Бакли продолжал столь же громогласно:
- Джентльмены, дамы, позвольте представить вам полковника Энсона Кармайкла III, США, в отставке, бывшего профессора Вест-Пойнта в области незападной психологии и азиатской лингвистики, а до этого профессионального военного, включая достойное всяческой похвалы участие в том не слишком удачном "цирке", который мы много лет назад устроили в Южной Азии. Прекрасный человек, преданный служака, отличающийся той особой интуицией, которая так важна для нас сегодня.
Полковник был заинтригован. Какое положение занимал Бакли сейчас, если оно позволяло ему разговаривать таким легкомысленным тоном с сидящими здесь людьми?
Бакли тем временем продолжал, обращаясь уже к Полковнику:
- Думаю, ты знаком с большинством присутствующих, Энсон. И все же во избежание возможных недоразумений позволь мне коротко всех представить.
Полковник, естественно, узнал вице-президента и спикера Белого дома. Самого президента и госсекретаря в зале не было. Здесь были представители военно-воздушных сил, морских пехотинцев и прочих родов войск, все в форме. Генерал Джозеф Ф. Стил тепло улыбнулся Полковнику. В шестьдесят седьмом они вместе служили в Сайгоне под командованием генерала Мейтсона. Будущий Полковник тогда был новеньким, "с иголочки", лейтенантом, назначенным в полевую часть военного вспомогательного корпуса в качестве переводчика, а Джо Стил, на четыре года младше, и вовсе "зеленым" парнем - только что из Вест-Пойнта. Однако он чрезвычайно быстро занял заметное положение в разведке и все время продолжал подниматься по служебной лестнице.
Бакли обходил зал, давая краткие комментарии.
- Министр обороны, мистер Галлахер…
Стройный, впалые щеки, седые волосы на узкой голове, коротко остриженные в форме тюбетейки, яркий блеск коварного ума и почти фанатической преданности в холодных темно-карих глазах.
- Министр связи, миссис Кроуфорд…
Элегантная женщина, в темных волосах поблескивают пряди цвета меди, резко очерченные высокие скулы и губы, характерные для американских аборигенов.
- Лидер большинства в сенате, мистер Бэкон из твоего штата…
Мускулистый, атлетически сложенный мужчина, вероятно, заядлый игрок в теннис.
- Доктор Кауфман с медицинского отделения в Гарварде…
Пухлый, заспанный, плохо одетый.
- Ученый консультант президента, доктор Элиас…
Интересная женщина, крупная, независимая, замкнутая.
Главы комитетов сената и Белого дома, имеющих отношение к военным делам. Командующий военно-морскими силами. Командующий морской пехотой. Командующий военно-воздушными силами. И так далее, и так далее… Самые высокопоставленные и могущественные люди страны. Полковник заметил, что двух мужчин в гражданской одежде Бакли не представил; очевидно, служба безопасности, подумал он, или что-то в этом роде.