- Но, возможно, мы сумеем облегчить им задачу. - Райдер посмотрел через стол на девушку. - Если мисс Кассиди согласится нам помочь.
- С удовольствием, если только сумею.
- Что вы еще придумали? - поинтересовался Гаррисон.
- Думаю заручиться услугами Роджера Кинга.
- А кто он такой?
- Художник в штате нашего департамента. Подрабатывает на стороне карикатурами. Он настоящий мастер. - Райдер снова повернулся к девушке. - Не могли бы вы завтра прийти сюда пораньше на все утро?
- Если управляющий разрешит.
- Он разрешит. Это я беру на себя, - объявил Гаррисон.
- Вот и прекрасно, - сказал Райдер девушке. - Когда вы придете, мистер Кинг покажет вам фотографии разных людей. Вам нужно будет внимательно их рассмотреть и указать на те черты, которые напомнят вам лицо человека, купившего этот чемоданчик. Тут подбородок, там нос, еще где-то - рот. А мистер Кинг нарисует по ним словесный портрет и будет изменять его по вашим указаниям, пока сходство не станет полным. Ну как, справитесь?
- Конечно.
- Можно сделать даже лучше, - вмешался Кастнер. - Сол Бергмен до смерти обрадуется, если и его попросить помочь. Он такие штуки любит.
- Ну так пригласите его назавтра.
Когда Кастнер и девушка ушли, Райдер спросил у Гаррисона:
- У вас тут найдется кто-нибудь, чтобы размножить портрет?
- Конечно.
- Вот и хорошо. - Райдер повернулся к телефону. - Можно, я добавлю к счету еще цифру-другую?
- Мне-то все равно, пусть даже мэр при виде этого счета в обморок хлопнется, - ответил Гаррисон. - Но если вы намерены изливать в трубку первобытную страсть, так и скажите, чтобы я успел загодя убраться.
- На этот раз - нет. Возможно, она и тоскует, но долг прежде всего! - Он взял трубку. - Министерство финансов, Вашингтон, добавочный 338. Попросите Роджера Кинга.
Рисунок Кинга был разослан вместе с описанием и просьбой задержать человека, ему отвечающего. Всего через несколько минут после того, как они попали к адресатам, в кабинете Гаррисона зазвонил телефон. Он схватил трубку.
- Казармы полиции штата. Говорит сержант Уилкинс. Мы только что получили ваш пакет. Я знаю этого типа, он живет на моем участке.
- Кто он такой?
- Уильям Джонс. Владелец небольшого питомника на шоссе номер 4, часах в двух езды от вашего города. Довольно унылая личность, но ничего дурного о нем не известно. Я бы сказал, что он отъявленный пессимист, но человек честный. Хотите, чтобы мы его задержали?
- А вы уверены, что это он?
- На вашем рисунке его лицо, а больше я ничего утверждать не берусь. В полиции я служу столько же, сколько и вы, и при опознании ошибок не делаю.
- Конечно, сержант. Мы будем очень вам благодарны, если вы пришлете его к нам для выяснения.
- Хорошо.
Он повесил трубку. Гаррисон откинулся на спинку стула и вперил взгляд в стол, взвешивая то, что услышал. Через несколько минут он сказал:
- Все-таки меня бы больше устроило, если бы этот Джонс в прошлом был, скажем, цирковым клоуном или эстрадным имитатором. Владелец питомника в двух часах езды от ближайшего города больше смахивает на простака-фермера, чем на ловкача, способного провернуть такое дело.
- Возможно, он только сообщник. Купил чемоданчик перед ограблением, потом спрятал деньги или стоял на стреме, пока грабитель был в банке.
Гаррисон кивнул.
- Ну, мы все выясним, когда он придет. И если он не сумеет доказать, что купил чемоданчик без всякой задней мысли, ему придется плохо.
- А если сумеет?
- Тогда мы вернемся к тому, с чего начали, - Гаррисон помрачнел, подумав об этом, но тут зазвонил телефон, и он схватил трубку. - Нортвудский полицейский участок.
- Говорит полицейский Клинтон, шеф. Я только что показал этот рисунок миссис Бастико. Она содержит меблированные комнаты. Дом 157 по Стивенс-стрит. Она клянется, что это Уильям Джонс, который жил у нее десять дней. Он явился к ней без багажа, но позже купил себе чемоданчик, вроде того кассирского. В субботу утром он уехал, захватив чемоданчик. У него было уплачено вперед за четыре дня, но он ни слова про это не сказал и больше не возвращался.
- Подождите там, Клинтон. Мы сейчас подъедем, - Гаррисон причмокнул и сказал Райдеру: - Ну, поехали!
Полицейская машина быстро доставила их к дому 157 по Стивенс-стрит. Это было ветхое кирпичное здание с каменной лестницей, истертой тысячами подошв.
Миссис Бастико, чье топорное лицо украшали бородавки, воскликнула в добродетельном негодовании:
- У меня в доме еще никогда не бывало полиции. За все двадцать лет!
- Ну, зато в нем хотя бы теперь побывали порядочные люди, - утешил ее Гаррисон. - Так что вы можете сказать про этого Джонса?
- Да ничего особенного, - ответила она, все еще кипя. - Он почти все время запирался у себя. А у меня нет привычки вступать в разговоры с жильцами, если они ведут себя прилично.
- Он упоминал что-нибудь о том, откуда он приехал, или куда намерен отправиться дальше, или еще что-нибудь в том же роде?
- Нет. Он уплатил вперед, сказал мне свою фамилию, объяснил, что приехал по делам, а больше ничего. Он каждое утро куда-то уходил, вечером возвращался рано, всегда был трезвым и ни к кому не приставал.
- А к нему кто-нибудь приходил? - Гаррисон вытащил фотографию Летерена. - Вот этот человек, например?
- Ваш полицейский вчера показывал мне эту карточку. Я его не знаю. Я ни разу не видела, чтобы мистер Джонс с кем-то разговаривал.
- Гм-м-м… - разочарованно протянул Гаррисон. - Ну, мы осмотрим его комнату. Вы не против?
Она неохотно провела их наверх, отперла дверь и предоставила им перерыть комнату, как им вздумается. Судя по лицу миссис Бастико, полиция вызывала у нее аллергию.
Они тщательно обыскали комнату - сняли с кровати простыни и матрас, передвинули всю мебель, перевернули коврики и даже отвинтили отстойник раковины и исследовали его содержимое. Полицейский Клинтон извлек из узкой щели между половицами маленький кусочек прозрачной розовой обертки и два странных семечка, похожих на удлиненные миндалины с сильным своеобразным запахом.
Убедившись, что в комнате больше нет ничего интересного, они увезли эти скудные результаты обыска в участок, откуда отправили их в криминалистическую лабораторию штата для анализа.
Три часа спустя в кабинет вошел Уильям Джонс. Он посмотрел мимо Райдера, и, сердито уставившись на Гаррисона, который был в форме, спросил раздраженно:
- С какой это стати вы меня сюда приволокли? Я ничего не сделал!
- В таком случае чего же вам беспокоиться? - Гаррисон напустил на себя самый грозный вид. - Где вы были утром в прошлую пятницу?
- Это я вам сразу скажу, - с ехидством в голосе ответил Джонс. - Я был в Смоки-Фолсе, покупал запасные части для культиватора.
- Это же в восьмидесяти милях отсюда?
- Ну и что? От моего дома туда гораздо ближе. А запасных частей к культиватору здесь больше нигде не купишь. Может, вы знаете агента в Нортвуде? Назовите его мне, и я вам спасибо скажу.
- Ну, довольно об этом. Сколько времени вы там пробыли?
- Приехал туда в десять, уехал днем.
- Так вам понадобилось около пяти часов, чтобы купить какие-то запасные части?
- А я никуда не торопился! Купил еще кое-каких продуктов. Пообедал там. Ну, и выпил.
- Значит, найдется много людей, которые смогут подтвердить, что видели вас там?
- А как же! - согласился Джонс с обескураживающей решительностью.
Гаррисон включил селектор и сказал кому-то:
- Привезите сюда миссис Бастико, Кассиди и Сола Бергмена. - Затем он снова вернулся к Джонсу. - Скажите мне точно, куда именно вы заходили, пока находились в Смоки-Фолсе, и кто вас видел в каждом из этих мест.
Он принялся быстро записывать все, что сообщал ему Джонс о своих покупках утром в пятницу. Кончив, он позвонил в полицейский участок Смоки-Фолс, быстро изложил суть дела, сообщил данные, полученные от Джонса, и попросил как следует их проверить.
Услышав его просьбу, Джонс вдруг встревожился:
- Можно мне теперь уйти? Мне работать нужно.
- Мне тоже, - сказал Гаррисон. - А куда вы запрятали кожаный чемоданчик?
- Какой чемоданчик?
- Новый, который вы купили днем в четверг.
Растерянно глядя на него, Джонс выкрикнул:
- Что это вы мне приписываете? Никаких чемоданчиков я не покупал! На черта мне сдался ваш чемоданчик!
- Вы еще скажете, что не жили в меблированных комнатах на Стивенс-стрит!
- И не жил. На вашей Стивенс-стрит мне делать нечего. Я туда и за деньги не пошел бы!
Спор продолжался двадцать минут. Джонс с ослиным упрямством утверждал, что весь четверг работал у себя в питомнике - как и все то время, когда он якобы жил в меблированных комнатах. Никакой миссис Бастико он не знает и не желает знать. Никогда в жизни никаких кожаных чемоданчиков он не покупал. Пусть устроят у него обыск - он ничего против не имеет, но если там окажется чемоданчик, значит, они сами его подбросили.
В дверь просунулась голова полицейского:
- Они здесь, шеф.
- Ладно. Приготовьте все для опознания.
Через десять минут Гаррисон провел Уильяма Джонса в заднюю комнату и поставил его в ряд вместе с четырьмя сыщиками и пятью добровольцами с улицы. Затем в комнату вошли Сол Бергмен, Хильда Кассиди и миссис Бастико. Они посмотрели на шеренгу и одновременно показали на одного и того же человека.
- Он самый, - сказала миссис Бастико.
- Это он, - подтвердила продавщица.
- И никто другой, - подхватил Сол Бергмен.
- Они у вас тут все с приветом! - объявил Джонс в полной растерянности.
Гаррисон увел троих свидетелей к себе в кабинет и попробовал установить, не допустили ли они ошибки. Они утверждали, что нет, что они абсолютно уверены: Уильям Джонс - это тот самый человек.
Гаррисон отпустил их, а Уильяма Джонса задержал до получения сведений из Смоки-Фолса. Результаты проверки пришли, когда двадцать четыре часа - максимальный срок, на который закон разрешает задерживать подозреваемого без предъявления ему обвинения, - уже почти истекли. Показания тридцати двух человек полностью подтверждали, что Джонс действительно был в Смоки-Фолсе с десяти до пятнадцати тридцати. Проверки на дорогах помогли установить весь его путь до этого городка и обратно. Несколько свидетелей показали, что видели его в питомнике в те часы, когда он якобы был в доме миссис Бастико. В доме и в питомнике Джонса был произведен обыск - ни чемоданчика, ни похищенных денег обнаружено не было.
- Ну, все! - проворчал Гаррисон. - Мне остается только выпустить его с самыми нижайшими извинениями. Что за паршивое, что за гнусное дело, где все принимают всех за кого-то еще?
Массируя свои подбородки, Райдер предложил:
- А не проверить ли нам и это? Давайте-ка поговорим с Джонсом еще раз, прежде чем вы его отпустите.
Джонс вошел, сгорбившись и сильно попритихнув: он был готов отвечать на любые вопросы, лишь бы скорее вернуться домой.
- Мы очень сожалеем, что причинили вам столько неудобств, - вежливо сказал Райдер. - Но при сложившихся обстоятельствах это было неизбежно. Мы столкнулись с чрезвычайно сложной проблемой. - Наклонившись вперед, он пристально посмотрел на Джонса: - Постарайтесь вспомнить, не было ли случая, когда вас приняли за кого-то другого?
Джонс открыл было рот, снова его закрыл и наконец сказал:
- Ах, черт! Был такой случай. Недели две назад.
- Ну-ка, расскажите, - попросил Райдер, и его глаза заблестели.
- Я проехал Нортвуд не останавливаясь - мне нужно было в Саутвуд. Пробыл там около часу, как вдруг какой-то тип окликнул меня с той стороны улицы. Совсем незнакомый. Я даже подумал, что он зовет кого-то другого. Но только он меня окликнул.
- А дальше что было? - нетерпеливо проговорил Гаррисон.
- Он меня спросил, как это я очутился тут. И вид у него был ошарашенный. Я ответил, что приехал на своей машине. Но он мне не поверил.
- Почему?
- Он сказал, что я шел пешком и голосовал. Он это знал потому, что сам подвез меня до Нортвуда. И добавил, что, высадив меня там, дальше нигде не останавливался и гнал так, что до Саутвуда его никто не обгонял. Он только сейчас поставил машину, пошел по улице и - бац! - я иду ему навстречу по другой стороне.
- А вы ему что сказали?
- Я сказал, что подвозил он не меня, а кого-то другого. Его же собственные слова это доказывают.
- Это поставило его в тупик, э?
- Он совсем растерялся. Подвел меня к своей машине и говорит: "Что же, значит, вы в ней не ехали?" Конечно, я сказал, что нет, и пошел своей дорогой. Сначала я подумал, что это какой-то розыгрыш. А потом решил, что у него не все дома.
- Нам придется найти этого человека, - раздельно сказал Райдер. - Расскажите все, что можете о нем вспомнить.
Джонс задумался.
- Ему под сорок. Одет хорошо, разговаривает гладко, смахивает на коммивояжера. В машине у него полно проспектов, цветных таблиц и жестянок с красками.
- В багажнике? Вы туда заглядывали?
- Нет, на заднем сиденье. Словно у него привычка хватать их в спешке, а потом бросать.
- Ну, а машина?
- "Флэш" последней модели. Двухцветный - зеленый с белыми крыльями. Радиоприемник. Номера я не заметил.
Они расспрашивали Джонса еще десять минут, выясняя в подробностях, как выглядел и как был одет этот человек. Затем Гаррисон позвонил в полицию города и попросил произвести розыск.
- Начните с москательных магазинов. Судя по всему, он коммивояжер какой-то фирмы, производящей краски. Наверное, там смогут сказать, кто у них был в тот день.
Ему обещали, что это будет сделано немедленно. Джонс отправился домой, сердясь, но и испытывая большое облегчение. Не прошло и двух часов, как его рассказ принес плоды. Гаррисону позвонили из города.
- В четвертом же магазине мы узнали все, что вас интересует. В торговле красками это личность известная. Бердж Киммелмен, представитель лакокрасочной компании "Акме" в Мэрионе, штат Иллинойс. Местопребывание в настоящее время неизвестно. Но, конечно, вы сможете отыскать его через "Акме".
- Огромное спасибо! - Гаррисон положил трубку и тут же начал звонить в "Акме". После недолгого разговора он снова положил трубку и повернулся к Райдеру.
- Он сейчас едет где-то по шоссе милях в двухстах к югу. Вечером они созвонятся с ним, и завтра он будет здесь.
- Прекрасно.
- Да? - спросил Гаррисон с раздражением. - Мы сбиваемся с ног, разыскивая то одного, то другого, только чтобы тут же погнаться за третьим. Так может продолжаться без конца.
- Или же до чьего-то конца! - возразил Райдер. - Жернова человеческие мелют медленно, но очень тщательно.
Совсем в другом месте, на семьсот миль западнее, еще один человек занимался своей будничной работой. Организованные усилия могут быть очень внушительными, но действенность их удваивается, когда они вбирают в себя результаты индивидуальных трудов.
Человек, о котором идет речь, был остролицым и остроносым, жил в мансарде, питался в закусочных-автоматах, стучал на машинке бурыми от никотина пальцами, двадцать лет лелеял мечту написать Великий Американский Роман, но все не мог собраться.
Звали его Артур Килкард, что, естественно, сократилось в "Кильку", и был он репортером. Хуже того - репортером бульварной газетенки. Он беззаботно вошел в редакцию, но тут некто с язвой желудка и кислым лицом сунул ему листок.
- Вот, Килька. Еще один псих с летающим блюдцем. Отправляйся.
Килкард недовольно отправился выполнять поручение. Он отыскал указанный в записке дом и постучал. Дверь открыл юноша лет восемнадцати-двадцати с умным энергичным лицом.
- Вы Джордж Леймот?
- Совершенно верно.
- Я из "Звонка". Вы сообщили, что у вас имеется материал про блюдечко. Так?
Леймот брезгливо поморщился.
- Это вовсе не блюдце, и я этого слова не употреблял. Это сферический предмет искусственного происхождения.
- Предположим, что так. Где и когда вы его видели?
- В прошлую ночь и в позапрошлую. В небе.
- Прямо над городом?
- Нет, но его видно отсюда.
- Я вот его не видел. И, насколько мне известно, вы - единственный, кто его видел. Как вы это объясните?
- Рассмотреть его вооруженным глазом почти невозможно. У меня есть восьмидюймовый телескоп.
- Сами собрали?
- Да.
- Это дело не простое! - похвалил Арт Килкард. - А вы мне его не покажете?
После некоторых колебаний Леймот сказал "ладно" и повел его на чердак. И действительно, там стоял самый настоящий телескоп, задирая любопытный нос к раздвижной дверце в крыше.
- И вы видели ваш сферический предмет в эту штуку?
- Две ночи подряд, - подтвердил Леймот. - Надеюсь и сегодня за ним понаблюдать.
- Ну, и что он такое, по-вашему?
- Это ведь одни догадки, - уклончиво ответил юноша. - Я могу сказать только, что он движется вокруг Земли по замкнутой орбите, имеет строго сферическую форму, и, по-видимому, представляет собой искусственное сооружение из металла.
- А фотографии его у вас нет?
- К сожалению, я не располагаю необходимой аппаратурой.
- А не может тут вам помочь наш фотограф?
- Если у него есть подходящая камера.
Килкард задал еще десятка два вопросов и под конец сказал с сомнением в голосе:
- То, что вы видели, может увидеть в телескоп кто угодно. А в мире полно телескопов и некоторые такие громадные, что сквозь них тепловоз проедет. Так почему же еще никто не прокричал об этом на весь мир? Как по-вашему?
Леймот ответил с легкой улыбкой:
- Те, у кого есть телескопы, не смотрят в них круглые сутки. А когда смотрят, то обычно изучают какие-то отдельные участки звездного неба. К тому же кто-то должен крикнуть первым. Потому-то я и позвонил в "Звонок".
- И правильно сделали! - одобрил Килкард, предвкушая собственный успех.
- Тем более, - продолжал Леймот, - что его видели и другие. Вчера вечером я позвонил трем знакомым астрономам. Они поглядели и тоже его увидели. Двое сказали, что позвонят в ближайшие обсерватории. Сегодня я отправил в обсерваторию полный отчет о своих наблюдениях, и еще один - в научный журнал.
- О, черт! - сказал Килкард, встревожившись. - Надо поторопиться, прежде чем какая-нибудь другая газетенка тиснет статеечку… - На его лице вдруг появилось подозрительное выражение. - Поскольку я сам этой сферической штуки не видел, мне надо проверить материал по другому источнику. Это вовсе не значит, что я думаю, что вы врете. Но если я не буду проверять материал, мне придется искать другую работу. Не можете ли вы мне дать фамилию и адрес одного из ваших приятелей-астрономов?
Леймот сообщил ему адрес и проводил до дверей. Когда Килкард торопливо направился к телефонной будке, у дома Леймота резко затормозила патрульная полицейская машина. Килкард узнал полицейского в форме, сидевшего за рулем, но два дюжих субъекта в штатском на заднем сиденье были ему незнакомы. Это его удивило - как репортер с большим стажем, он знал всех местных сыщиков и фамильярно называл их по имени. Издали он увидел, как двое незнакомых вылезли из машины, подошли к двери Леймота и позвонили.
Шмыгнув за угол, Килкард зашел в будку и набросал в аппарат побольше монет для междугородного разговора.