Продираясь сквозь непроглядную чащобу, Моури не один раз помянул добрым словом удачу, а может, интуицию, подтолкнувшую его к телефону; затем мысли переключились на братьев: если их взяли, он лишился ценных союзников, если - нет, то где теперь их искать?
Уже светало, когда Моури, шатаясь от усталости, выбрался к пещере. Буквально рухнув на гальку, он скинул тяжелые фермерские боты и, откинувшись на спину, опустил в ручей утомленные ноги. Моури лежал и думал все о том же - как выйти на Скриву? Рано или поздно, заграбастав парочку-другую "даговцев", Кайтемпи поймет, что в "Сьюсан" ей делать больше нечего и снимет засаду. Тогда можно будет наведаться в таверну, глядишь, что-нибудь удастся разузнать. Но когда это случится, одному Богу известно.
Можно, конечно, попробовать, изменив до неузнаваемости внешность, подкараулить кого-нибудь из вертепского отребья и использовать как ниточку к Гурду и Скриве.
Однако существовала опасность, что Кайтемпи не только засела в таверне, но и сконцентрировала внимание на всей округе: агенты в штатском неустанно бдят в радиусе мили от злачного места, хватая каждого, на их взгляд, подозрительного.
Час, если не больше, Моури ломал голову, пока не изобрел-таки способ связаться с братьями. Будем надеяться, решил он, что они на свободе и что они не конченные идиоты; если у них хватит мозгов и воображения, они должны прийти к аналогичному решению.
Указатель "33 дены", дорога на Редайн - место одной из встреч, там, под указателем, он и оставит Скриве записку. Если они выполнили последнее задание, то желание получить пятьдесят тысяч гульдов должно изрядно обострить их сообразительность.
Взошло солнце, его живительное тепло разлилось по поляне, проникая сквозь нависшие кроны деревьев, даже на темных сырых стенах пещеры заиграли солнечные блики. Стоял один из тех дней, когда вдруг навалившаяся лень прижимает к земле, и нет сил ей сопротивляться, остается одно - предаться упоительной неге безделья.
Поддавшись искушению, Моури устроил себе выходной. Постоянные гонки, преследования, вечные недосыпы, нервотрепки - все это привело к тому, что он порядком сдал: щеки ввалились, под глазами появились мешки, ему просто жизненно необходим был отдых.
Весь день он бродил по лесу, радуясь тишине и покою, возвращаясь временами к манящим яствами контейнерам.
Кайтемпи? Наверняка они сейчас орудуют в местах более населенных, нежели лесные дебри; кто додумается разыскивать беглеца за двадцать миль от проезжей дороги? И понять их можно: Дирак Ангестун Гесепт в их глазах - массовая политическая организация, столь массовая, что запихать всех ее членов в какую-то там пещеру - немыслимо.
Ночью Моури спал, как младенец, без сновидений, и проспал целых двенадцать часов. Отдыхать так отдыхать, постановил он, и с утра до вечера бил баклуши: нежился под солнцем, купался в ручье, мурлыкал под нос какие-то песенки. Лишь далеко за полдень, когда спала жара, Моури занялся собой, своей внешностью. Он аккуратно подстриг волосы на военный лад - под ежик, инъекцией убрал с лица фалкин, перекрасился с ног до головы; посвежел, порозовел, а когда вставил в рот протезы, сделался, ну, копия - профессиональный вояка с тяжелым как кирпич подбородком.
Он облачился в дорогой гражданский костюм и лаковые армейские туфли, как заправский космодесантник, лихо повязал шейный платок, прицепил к часам платиновый брелок, надел на правое запястье фирменный браслет с личным номером и превратился в полковника военной разведки Красна Халопти с полным арсеналом необходимых документов, обязывающих всех и каждого оказывать ему содействие в любое время дня и ночи.
Впервые Моури выглядел так важно, чинно и так непохоже на все предыдущие перевоплощения. Довольный, он уселся на контейнер и настрочил коротенькое послание братьям-разбойникам: "В таверне вместо вас полным-полно соко. Если вы живы и хотите получить обещанное, поройтесь под левой южной опорой моста Асако. А если хотите подзаработать еще, оставьте ваши координаты."
Не подписываясь, Моури сложил записку вчетверо и, вложив в непромокаемый пакетик, спрятал в карман. Там же скрылся настоящий сирианский браунинг с глушителем и фальшивое разрешение на хранение оружия.
Новая роль - новые трудности: при первой же проверке его легенда летит в тартарары, единственное, на что стоит уповать - на генетическое раболепство сирианцев перед погонами. Надменный, чопорный вид, непрошибаемая самоуверенность - так можно и Кайтемпи обвести вокруг пальца. Встречают-то по одежке.
Давно стемнело, когда Моури с чемоданчиком, вдвое тяжелее обычного, пустился в дорогу. Он шел и в который раз сетовал, что его база расположена в такой глухомани - двадцать миль, что ни говори, вымотают кого угодно, но все-таки даже и двадцать миль - не дорогая плата за безопасность.
Впереди лежал долгий, неторный путь: выходить на автостраду и ловить попутку никак не пристало полковнику военной разведки, поэтому Моури сделал крюк и окольным путем вышел к перекрестку, где сел в рейсовый автобус, следующий в Пертейн.
С полчаса он слонялся по центральным улицам города, пока не высмотрел подходящий динокар. Никто не закричал ему вослед и не погнался за украденной машиной - Моури, по-хозяйски отчалив от тротуара, покатил в направлении Редайна. У знака "33 дены" он остановился и, дождавшись, когда дорога опустела, зарыл под указателем записку. Потом вернулся в город и поставил машину на прежнее место; поездка заняла чуть больше часа, возможно, владелец и не хватился пропажи.
На почтамте, куда затем отправился Моури, было не протолкнуться. Он достал из чемодана дюжину увесистых пакетов, надписал адреса и отправил по назначению. Двенадцать бандеролей, двенадцать зловеще протикивающих консервных банок с часовым механизмом, двенадцать лаконичных, но содержательных посланий.
В этой банке - СМЕРТЬ!
Одна такая бомба может унести сто тысяч жизней!
Кончайте с войной, или мы кончим с вами.
Дирак Ангестун Гесепт.
Пока одни лишь слова, ничего более, но зато именно те слова, которые огреют боссов Кайтемпи почище иной дубины и зададут работенку не только их мозгам. К каждой военной шишке, как пить дать, приставят по телохранителю - а сколько на Джеймеке больших шишек! - на каждую шишку да по одному шишкарю, получится целый полк телохранителей. Уйму народу бросят в почтовые отделения потрошить посылки, и это еще не все! Огромная армия дозиметристов рассыплется по всем крупным городам планеты в поисках возможного ядерного очага, а на случай взрыва, который то ли будет, то ли нет, придется держать в постоянной боевой готовности бесчисленную гвардию гражданской обороны. Первого встречного с неуставным выражением лица станут хватать прямо на улице, не интересуясь даже документами. После Салланы, Ридарты, Уравы власти не посмеют проигнорировать эти двенадцать бандеролей, не отнесутся к даговским угрозам, как к безумному бреду какого-то шизофреника.
Моури шел по улице, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, Он представил, как вдруг вытянется, развернув пакет, какая-нибудь гнусная харя, как заметается, не зная, что делать, как кинется в сортир, бросит банку в унитаз и спустит воду, а потом станет орать в телефон, требуя минеров или что-то в этом духе.
Моури увлекся занимательной картиной и не сразу осознал, что над Пертейном стоит протяжный вой. Он остановился, поглазел по сторонам, кинул взгляд в небо, но не увидел ничего особенного: народу вроде поменьше, чем всегда, некоторые, как и он, тоже недоуменно озираются - с чего бы это гудеть сирене?
Неожиданно кто-то толкнул его в спину. Моури обернулся - полицейский.
- Спускайся вниз, лупоглазый, - проорал он прямо в ухо.
- Вниз?! - изумился Моури. - Куда это вниз? Да и с какой стати?
- В убежище! - взбеленился констебль. - Оглох? Воздушная тревога! - рявкнул он и, не дожидаясь ответа, понесся дальше, крича во всю глотку: - Вниз! Все спускайтесь вниз!
Наконец Моури обратил внимание, как сирианцы один за другим исчезают в дверях подвала какого-то магазина, и, не желая шутить с судьбой, последовал за всеми. Спустившись вниз, он поразился, до какой степени забито народом огромное помещение, люди, без всяких понуканий, едва заслышав тревогу, бежали в убежище; по меньшей мере, несколько сот человек уже томилось здесь, пережидая воздушное нападение, кто - стоя, кто - на лавках, кто - прямо на полу. Моури отыскал местечко у стены и присел на чемодан.
- Каково, а? Воздушная тревога! - пробурчал сидящий рядом старичок со слезящимися глазами.
- Тревога и тревога, - отозвался Моури. - Ничего не попишешь.
- Да-да, но ведь весь спакумский флот разбит! - взвизгнул старикашка, притягивая к себе взоры. - Радио, телевидение, - не унимался он, - только и талдычат: "Спакумская флотилия развеяна по вселенной!" Скажите пожалуйста! Откуда тогда тревога, я вас спрашиваю? Что за чудеса такие?! С кем мы еще воюем?
- Скорее всего - учения, - попытался успокоить его Моури.
- Учения! - Старикашка захлебнулся от злобы. - Или мы не ученые! Весь флот спакумский разбили, а все туда же - учиться! Нет уж, простите, мы победили и мы же прячемся в нору!
- Отцепись-ка, дедушка, - устало произнес Моури, притомившись от гнусавого зудения старика. - Я не включал сирену.
- Разницы нет - кто, какой-нибудь паскудыш, вонючий соко, - распылялся старик. - Нам просто морочат голову, хотят, чтобы мы поверили в этот бред! Я знаю, война не кончена. Неслыханная победа у Центавры. А тут тебе - воздушная тревога! - Он со свистом сплюнул на пол. - Нас держат за кучу дерь…
- Заткнись, скотина. Чего хай поднял! - проревел некий угрюмый детина, обрезая разошедшегося старика на полуслове.
Но старикашка был далек от того, чтобы заткнуться, не соображая, кто перед ним, он пер напролом.
- И не заткнусь, и не подумаю! Я шел своей дорогой, никого не трогал, вдруг кто-то хватает меня за ворот и запихивает в этот мышиный погреб.
Угрюмый отвернул лацкан пиджака - сверкнула никелированная бляха, которую он сунул под нос старику, - и отчеканил:
- Я сказал, заткнись, скотина!
- Что вы вообще себе позволяете? - взвился старик, отмахиваясь от агента, как от мухи. - В мои годы…
Угрюмый вместо ответа выхватил резиновую дубинку и обрушил на голову престарелого сумасброда. Тот рухнул, как подкошенный.
- Позор! - донеслось откуда-то; по толпе пробежал неодобрительный шепоток, но никто не шелохнулся.
Угрюмый ухмыльнулся и, показывая, почем нынче укоризна, со всего маху пнул распростертого на полу старичка, затем поднял глаза на Моури.
- Ну, чего вылупился? - проскрежетал он.
- Кайтемпи? - спокойно поинтересовался Моури.
- А тебе что?
- Да так…
- А ты лучше заткнись и не суй рыло куда не следует.
Толпа зароптала.
В этот миг с улицы в подземелье спустились двое полицейских и уселись на нижнюю ступеньку. Они утирали потные лбы и выглядели до слез несчастными и замотанными. Агент подсел к ним и, достав пистолет, принялся нянчить его на коленях. Моури загадочно ему улыбнулся.
В воздухе повисло тяжелое молчание: люди жадно вслушивались в тишину, пытаясь уловить хоть малейшие отзвуки воздушного нападения. И где-то через полчаса донесся то нарастающий, то исчезающий в отдалении рокот ракетного двигателя, потом - опять безмолвие.
Напряженность возрастала с каждой минутой, все понимали, - ракеты запускают не ради забавы, и спакумский корабль, начиненный смертоносным грузом, может сбросить его прямо им на головы.
Снова - раскаты двигателя, и снова - тишина. Было слышно, как дышат люди; на лицах - ужас, в воздухе - едкий запах пота. Моури подумал, что умереть под собственными бомбами будет чертовски обидно.
Внезапно пол под ногами содрогнулся, стены задрожали, с улицы послышался звон бьющегося стекла. Однако грохота чудовищного взрыва никто не услышал - только мелкая дрожь, передающаяся от пола, и тишина, зловещая тишина.
Через три мучительных часа наконец прозвучал отбой тревоги. Толпа с облегчением вздохнула и, перешагивая через неподвижного старичка, устремилась вверх. Моури увязался за агентом.
Как только толпа рассеялась, он догнал его и любезно заговорил:
- Ударная волна, взрыв произошел на приличном расстоянии. - Угрюмый что-то пробурчал в ответ. - Я хотел поговорить с вами, - продолжал Моури, - но там, среди этого столпотворения…
- Ну-ну, а чем, собственно, оно тебе мешало?
Моури протянул удостоверение.
- Полковник?.. Военная разведка?.. - промычал Угрюмый, мигом теряя спесь. Он с трудом проглотил слюну и вернул Моури документы. - Ты… Вы хотели сообщить что-то об этом старом хрыче?
- Да нет, что вы! Старикан получил по заслугам. Недурно вы его отделали! - Моури отметил благодарный взгляд агента. - Горлопан, чуть людей до истерики не довел. А таких, как он, - тьма тьмущая.
- Да-да, это вы верно заметили. Надо придушить всех краснобаев. Любое ораторство надо пресекать на корню.
- Я как раз шел в Кайтемпи, когда прозвучала тревога, - начал Моури. - Мне срочно нужен хороший специалист, вроде вас. Я уж посмотрел, как вы работаете - блеск, ничего не скажешь. Может, вы меня избавите от необходимости тащиться в штаб, вы - именно то, что нужно: сказано - сделано, и никаких шуток. Как ваше имя?
- Саграматолу.
- А, вы из К-17, - догадался Моури. - Там у всех длинные имена.
- Да-да. А вы, как я понимаю, с Диракты. И акцент, и фамилия…
Моури засмеялся:
- Здорово! Мы ничего не можем скрыть друг от друга! Здорово!
- Да-да, - разулыбался Саграматолу и посмотрел на Моури с нескрываемым любопытством. - Так что вы хотите, чтоб я сделал?
- Мы должны с вами взять одного из руководителей ДАГ. Быстро и без шума. Тихо, но верно. Если бросить на операцию взвод, то, боюсь, опять ничего не выгорит. Как говорят спакумы: "Много народу - мало кислороду".
- Да-да, тут вы правы, - согласился Саграматолу.
- В принципе, я смог бы и сам справиться, но мало ли что - вдруг он выскочит черным ходом. Вы - отличный напарник в таком деле, и основная заслуга в поимке главаря будет ваша.
Глаза Угрюмого вспыхнули.
- Я… я не против, но все-таки, надо бы доложить начальству, я счас, мигом позвоню, проконсультируюсь.
- Дело хозяйское, - безразлично произнес Моури, - но я бы не советовал.
- Почему? - поразился Угрюмый.
- А потому, что стоит вам сообщить об этом, как вас отзовут, а мне дадут в помощники офицера. Неужели не ясно? - Моури пренебрежительно махнул рукой. - А я бы хотел иметь рядом испытанного человека.
Саграматолу напыжился, словно индюк, и обиженно ответил:
- Меня вот-вот должны повысить в звании. А полковники разные встречаются…
- Совершенно верно. Так вы со мной или нет?
- Если вы берете на себя всю ответственность…
- О чем разговор!
- Когда мы выступаем?
- Немедленно.
- Прекрасно.
- Отлично. У вас есть гражданская машина?
- Мой динокар не отличить от обычного.
- На моем - эмблема полка, - соврал Моури, - поедем на вашем.
Агент проглотил ложь, не поморщившись, он крепко висел на крючке - кроме вожделенного желания украсить голову лаврами, его уже ничто не волновало.
Свернув за угол, Саграматолу подошел к большому черному динокару и сел за руль. Моури опустился рядом, а свой чемоданчик бросил на заднее сиденье.
- Куда?
- На юг, за моторную фабрику Рида. Дальше я покажу.
Динокар тронулся.
- Эта ДАГ, - Саграматолу театрально рубанул по баранке, - сведет меня с ума. Но, ничего, скоро мы с ними разберемся. А как вы вышли на них?
- Мы взяли след на Диракте. Один не вынес и заговорил.
- Надеюсь, вы его как следует обработали? - спросил агент, ощерившись.
- Уж да.
- С ними только так и нужно. Все они становятся разговорчивыми, стоит загнать под ноготь иголку. А там пусть дохнут. Мразь.
- Да-да, - поддакнул Моури с нарастающим отвращением.
- Мы тут намедни повязали десяток в таверне "Сьюсан", - продолжал расписывать Угрюмый. - Видели бы вы, как у них языки-то поразвязались. Правда, признались во всем, в чем только можно, за исключением ДАГ. Твердят, что слыхом не слыхивали. Но, ничего…
- Что вас привело в таверну?
- Стервецу тут одному, из местных, скрутили его глупую башку. С большим трудом опознали труп, а как опознали, так вышли на его дружков. Те моментально раскололись. Кажется, шестеро из них признались в убийстве.
- Шестеро?! - Моури помрачнел.
- Ну да! И все в разное время, в разном месте и по разным причинам. Паршивые соко! Брехуны, лгут не стесняясь - не любят пыток, сволочи. Подождите, мы вытянем из них душу.
- А по-моему, уголовники просто сводят счеты. Где ж тут политика?
- Не знаю. Начальство утверждает, будто доподлинно известно, что того убили по приговору ДАГ. А убил, стало быть, член этой пресловутой партии свободы.
- Хм… А может, начальство купилось на…
- Ай, в наше время все может быть. Лучший друг может оказаться лжецом. Тут и без предателей дел по горло - война все-таки… - Саграматолу издал гортанный звук. - Мы мечемся туда-сюда, не знаем, за что хвататься… Так не может тянуться долго.
- А что с облавами? Есть от них хоть какой прок?
- Поначалу вроде как что-то было, а потом - все без толку, преступники стали осторожными, затаились, видимо. Вышел приказ - на десять дней прекратить облавы. Пусть подумают, что мы успокоились и повыползают из щелей. Тут мы их и возьмем.
- Правильно. Не дураки сидят у нас все-таки, да?
- Да-да.
- За углом налево, - объявил Моури, как только они поравнялись с моторной фабрикой, - потом первый поворот направо.
Проскочив мимо фабрики и свернув, как велел Моури, они выехали на грунтовую дорогу и остановились в каком-то узком проулке. Кругом простирались пустыри, свалки, несколько покосившихся хибар и прочая рухлядь.
- Да-а-а, - протянул Саграматолу, - типичное логово ублюдков. Куда теперь?
- Прямо.
Они прошли вперед и скоро уперлись в высокую кирпичную стену. Ни звука, только отдаленный гул проносящихся по автостраде машин, да мерзкое поскрипывание болтающегося на ржавом гвозде дорожного знака. Тупик.
- Вот он, черный ход, - сказал Моури, указывая на кованую дверь в стене. - Я войду с другой стороны. Будьте начеку, через две-три минуты может произойти все, что угодно. - Моури подергал дверь. - Закрыта.
- Давайте откроем, - предложил агент. - Он выскочит, а тут - я. Вдруг он окажет сопротивление и, не хватало еще, прихлопнет вас. Эти соко те еще твари. - Саграматолу вытащил из кармана связку отмычек и ухмыльнулся. - Уж я его встречу - цып-цып-цып, в мои объятья. - Он приступил к замку.
Моури огляделся - ни души - и вытащил браунинг.
- Как, приятно пинать лежачего, дружище?
- Еще бы! - не оборачиваясь откликнулся Саграматолу. - Небось сдох уже старикашка-то?! - Тут до Угрюмого дошла вся неуместность вопроса Моури. Он оглянулся и напоролся носом на дуло пистолета. - Что?.. Вы… Да что вы?.. Кто?
- Дирак Ангестун Гесепт, - с расстановкой объявил Моури.