Экипаж - Александр Рудазов 29 стр.


– Какие у нас грузы на LOKN-4330. Только ценителл, или еще что-нибудь?

– Все – только контейней с антибиотиком, – чмокнул присосками хуассин. – Гонойай уже получен – может, не будем сдавать?

– Суперкарго, что я говорил в прошлый раз насчет моих деловых принципов?

– Один йаз обманешь – больше с тобой дела иметь не будут… – грустно вздохнул Соазссь. По его голосу было ясно, что сам он этого принципа не признает – наоборот, предпочитает хапать где только возможно.

– Катапультировать контейнер можно? – спросил капитан.

Соазссь снова чмокнул присосками. У хуассинов этот жест выражает всю гамму чувств – отрицание, сожаление, разочарование. Примерно как у нас – развести руками.

– Ясно… Экипаж, слушай мою команду! Подготовить "Борея" для высадки. Проверим, что там у них случилось. Первый пилот, вывести корабль на вытянутую орбиту. Ву, просканируй сети, посмотри, что там есть на эту станцию. Связист, держать со мной связь. Остаешься за главного. Со мной идут… м-м-м… второй пилот, канонир, суперкарго, и стажеры – Дитирон и Ежов. Сержант, остаешься здесь! – предупреждая вопрос Денисова, приказал он. – Тебя мы пока еще не вооружили. Штурман, а ты как?

– Почему бы и нет? – прозвенела Фрида. – Я немного засиделась…

– Отлично, тогда и ты.

– А можно и я, капитан? – попросил Рудольф. – Мне бы тоже ноги размять…

– Можно. Итого, значит, восемь… Оружие не забываем. И Тайфуна тоже на всякий случай возьмем. Не нравится мне все это… – еще раз тихо пробормотал он. – Предчувствие нехорошее…

В космокатере "Борей" было тесно, как в банке с сардинами. Он рассчитан на двенадцать человек, но в том-то и дело, что именно человек. Нормальных человек. Остап со своей топор-пушкой занимал сразу три места, да и Дитирон, несмотря на небольшой рост, в ширину обгонял любого человека. Раза этак в три. Плюс могучие фигуры Моручи и Ежова – эти двое тоже выбивались из ряда "середнячков". Ну и, конечно, Джина, моментально начавшая расталкивать всех локтями…

За штурвалом сидел сам капитан. Он филигранно подвел катер к причалу перед главным зданием, выпустил амортизаторы и аккуратно посадил "Борея" на гладкий металл. Вокруг было тихо, как в морге…

– Очень хорошо… – с удовлетворением отметил Моручи, глядя на показатели приборов. – Скафандры включать не обязательно – условия соответствуют земным. Воздух, температура, гравитация… только атмосферное давление немного меньше.

– Это как это? – не понял Ежов, вспомнив школьные уроки астрономии. – На таком маленьком астероиде?…

– А что тут удивительного? – криво усмехнулся Рудольф. – Искусственная атмосфера, искусственный подогрев, искусственная гравитация, искусственное давление… Норма.

– Между п’йочим, а чья это станция? – поинтересовался Соазссь.

– Пандорская, – ответил Моручи, получив на личный информ первый пакет данных от VY-37.

Члены экипажа, не сговариваясь, застонали.

– А что не так? – забеспокоился Ежов.

– Планета Пандора существует только официально, – ответил Рудольф, выходя наружу. – Вернее, нет… она… ну, как бы это объяснить…

– Пандора – газовый гигант, – закончил за него Моручи. – В ее звездной системе нет населенных планет. Только один спутник. Маленький. Это почти то же самое, что и Афродита – офшорная зона. Там любой может заплатить деньги, зарегистрировать свою контору и творить, что хочешь. Но Пандора даже хуже, чем Афродита – там все-таки не всех подряд регистрируют…

– Ага, – подтвердил Остап, с трудом выволакивая из катера свою плазмометательную оглоблю. – Если корабль или, будем говорить, станция пандорская – все, Ежов, готовь масло, ничего хорошего там не будет…

– Понятно, – пожал плечами Михаил. – А масло-то тут при чем?

Джина посмотрела на него, как на абсолютного олуха, и несколькими быстрыми, но очень выразительными жестами показала, для чего нужно применять масло в тревожных ситуациях.

Пейзаж безымянного астероида не отличался красотой. Скорее уж наоборот – находиться здесь было откровенно неприятно.

Атмосфера обтягивала астероид тонюсенькой пленочкой. Уже в какой-то полусотне метров над землей дышать становилось затруднительно. Конечно, в таком ничтожном количестве воздух оставался совершенно прозрачным (это на Земле воздушная толща столь необъятна, что обладает приятным голубым цветом), так что над головой кроме солнца (хотя в этой системе оно очень маленькое и ничтожное), можно было видеть и множество звезд. А также, конечно, другие астероиды пояса. Кстати, зрелище оказалось поразительным – Ежов пялился на него, раскрыв рот. Небосвод был буквально усыпан разноцветными пятнами всевозможной формы и габаритов – от светляков, неотличимых от звезд, до огромной лепешки больше солнца – ближайший сосед LOKN-4330, носящий вполне логичное имя LOKN-4329.

Но небо над головой было единственным приятным зрелищем. Вокруг же, насколько хватало глаз, простирался мертвый камень, испещренный широкими трещинами и разломами. Создавалось впечатление, что много лет назад астероид вдруг начал раскалываться, но потом почему-то передумал, остановившись на полпути. Горизонт начинался совсем близко – диаметр астероида едва ли достигал шести километров.

Станция разместилась в очень удобном месте – небольшой впадине, своего рода естественном котловане. Благодаря этому, вероятно, и удалось так легко приспособить планетоид к нуждам человека – утеплить и снабдить гравитацией одну котловину гораздо проще, чем делать то же самое со всем астероидом. Да и атмосфера здесь явно скапливалась охотнее…

– Хм-м, да тут и насекомые есть… – задумчиво проводил взглядом какую-то мошку Моручи.

– Капитан, а помнишь, как к нам в прошлом месяце муха на борт залетела? – вспомнил Остап. – Ты тогда еще все бегал за ней с мечом и орал: "Убью скотину!"…

– Да что ты врешь-то, канонир? – недовольно посмотрел на него Святослав. – И ничего я не орал, я молча бегал…

Остап кхекнул, взваливая на плечо тяжеленный контейнер, доверху набитый ампулами с ценителлом. Заказ генетиков с LOKN-4330 был больше, чем заказы на Персефону, Янус, "Перевал", Оттронгкито, Посейдон и Фрейю, вместе взятые.

– Почему-то нас никто не встречает… – поджал губы Моручи. – Странно… Неужели никто не заметил, как мы?… Или у них тут каждые пять минут кто-нибудь приземляется?

– Не очень верится, – согласился Ежов. – Когда я еще в ментуре служил… недолго правда, всего пару месяцев… был у нас один такой случай – умерла одна бабка. Одинокая – ни родни, ни знакомых. Никто и не хватился. А недели через три сосед чувствует – пахнет из-под ее двери чем-то таким… нехорошим…

– Вот и мне так кажется, – хмуро кивнул капитан. – Зачем бы им еще столько антибиотика понадобилось, да еще так срочно? Почему-то мне кажется, что мы опоздали… Штурман, ну-ка, проверь!

Фрида начала водить головой из стороны в сторону, вылавливая из пространства мысленные волны. Продолжалось это ровно три секунды.

– О-ох… – еле слышно простонала она, падая в обморок. Рудольф еле успел ее подхватить.

– Дышит, – констатировал он, посмотрев на показания дыхательного прибора. – Но слабо. Это что же такое она почувствовала?

– Моя думай, это все злое колдунство! – глубокомысленно заметил Дитирон.

– Положите ее в катер, устройте поудобнее и окажите первую помощь, – распорядился Моручи. Потом сам же выполнил свой приказ. – Второй пилот Кроу, останешься с ней. Тайфун, охранять! Остальные – за мной. Надо выяснить, что это там живет такое, от чего телепаты в обморок падают… Канонир, оставь ящик в катере – чего его зря туда-сюда таскать…

Снаружи станция напоминала несколько грибных шляпок, сложенных рядышком. Изнутри – огромную свалку. Столько испорченного металла Ежов не видел никогда в жизни – сплошные обломки. И грязно так, как будто здесь проводили студенческую вечеринку.

В коридорах стоял мягкий полумрак – освещение происходило сверху, от крошечных пипочек, воткнутых в четыре ряда в потолке. Хотя девять из десяти не светились – только едва заметно помаргивали. Капитан, а вслед за ним и Ежов с Рудольфом включили подсветку в плече комбинезона. Остап тоже включил фонарик, но в топор-пушке.

Пол был грязным. Очень грязным. Причем большая часть грязи имела органическое происхождение и противно хлюпала под ногами. А еще там были осколки стекла. Остап, которого все-таки заставили одеться и обуться, шел спокойно, роговые подошвы Дитирона тоже не встречали особых трудностей. А вот Соазссю приходилось несладко – обуви хуассины не носят, а их ножные щупальца довольно-таки мягкие и очень легко режутся. Суперкарго включил специальные магнитные подошвы, которые носил на щупальцах специально для неприятной почвы, но ему все равно приходилось скользить осторожно.

– Моя тут не люби быть, – занервничал уу-де-шуу. – Моя думай, лучше на корабль быть, там хорошо, там моя нравится!

– Согласен, – как-то весь сжался Соазссь. – Капитан, у меня нехойошее п’йдечувствие…

– Спокойно, я с вами! – уверенно положил ладонь на эфес мономеча Моручи. – Есть тут кто живой?! Именем Аллаха, отзовитесь!

"…итесь……итесь……итесь"… – еле слышно откликнулось эхо.

– Не найдем мы тут никого живого, – перекинул на другое плечо топор-пушку Остап. – Уходить надо, капитан!

– Успеем.

– Чует мое сердце недоброе, ох чует… – покачал головой алкморег, но спорить не стал.

– Какой странный налет на стенах, – пощупал пальцем Рудольф. Правда, перед этим он включил защитное поле – мутанту вовсе не улыбалось заполучить еще какую-нибудь гадость в придачу к своей мутации. – Плесень, что ли?

Создавалось впечатление, что на этой станции не было никого живого уже лет сто. Стены и часть потолка покрывал толстый слой какой-то розоватой слизи. Она чуть колыхалась и еле заметно побулькивала, словно живая.

– Генетики, чтоб их… – досадливо вытер испачканный палец Рудольф. – Они вечно выращивают в своих колбах какую-нибудь мерзость, а потом та их же самих и съедает…

– Ой-ой-ой, кто это говойит? – укоризненно покачал треугольной макушкой Соазссь. – Это таки говойит п’йофессой ван ден Хейнекен, котойый сумел-таки взойвать целый гойод…

На чело Рудольфа наплыло облако угрюмости. Он всегда замолкал, когда кто-то вспоминал о его позоре.

Моручи, держа бластер у виска, в любую минуту готовый надавить на пусковой сенсор, осматривал помещение за помещением, коридор за коридором. Сзади что-то вынюхивали Ежов и Соазссь – первый искал улики, второй что-нибудь ценное. Рудольф следовал за ними по пятам, презрительно глядя на переломанную технику – на этой станции использовали ужасное старье.

– Я вижу что-то… – задумчиво осмотрелся Остап. – Я вижу что-то… на букву "гэ".

– Грязь? – предположил Дитирон.

– Ты смотри, чертяка, опять угадал! Ну, давай теперь ты.

– Моя видеть… моя видеть… моя видеть буква "ны".

– Напейсток? – поднял вышеназванный предмет с пола Соазссь.

– Не-а.

– Ножницы? – прихватил и их тоже хуассин.

– Не-а.

– Наждак? – Ежов как раз отыскал в ящике стола кусок наждачной бумаги.

– Не-а.

– Нэ… нэ… нэ… – задумался Остап, осматриваясь по сторонам. Его взгляд упал на пояс Соазсся. – Ножи?

– Не-а.

– Нос? – коснулся своего носа Михаил.

– Не-а.

– Ничего? – выдвинул свою версию Рудольф.

– Не-а.

Все крепко задумались. Даже капитан отвлекся от основной миссии и напряг лобешник.

– Ну ладно, что ты там задумал? – сдался Остап.

– Непонятная вещь моя видеть, вот что! – указал он на нечто, похожее на древний обломок кораблекрушения.

– Тьфу ты, опять ты за старое! – сплюнул алкморег. – Вот знал же, что какая-нибудь чепуха…

– А я вижу предмет на букву "тэ"… – тоном ниже сказал Ежов.

– Тарелка? – охотно продолжил игру Остап.

– Нет, труп, – ответил Моручи, подходя поближе к Михаилу. – Ну вот и первый абориген. Только, боюсь, он нам ничего интересного не расскажет…

Труп выглядел очень нехорошо. Так выглядят мертвецы, давным-давно прошедшие все стадии разложения – голый скелет с едва виднеющимися лоскутьями мышц. И лужа чего-то склизкого под ним – почти такого же вещества, которое столь обильно покрывало стены, только не розового, а бурого.

– Капитан, елы-палы, я, конечно, не судмедэксперт, но тут и дурак скажет, что за несколько дней так не разложишься… – озадаченно почесал в затылке Михаил. – Ты уверен, что заказ на ценителл поступил только на той неделе?

– Да, да, всего девять дней назад, – ответил Соазссь. – С пометкой "свейхс’йочно".

– У тебя все сверхсрочно, – хмыкнул Рудольф. – Даже туалетная бумага, и та сверхсрочно.

– Сколько йаз повтойять, это таки была не туалетная бумага, а к’йийильские ценгду! – начал сердиться суперкарго. – Специальные йитуальные листы для обвейтывания новойожденных личинок! Они очень дойого стоят!

– Да, бумага была хорошая, – кивнул Остап. – Мягкая такая, удобная…

– Между прочим, канонир, тебе три наряда, – спокойно сообщил Моручи.

– За что, капитан?!

– А за то, что ты истратил на себя часть ценного груза, и нас лишили части гонорара.

– Капитан, ты что, это же еще когда было! – возмутился гигант.

– А я в тот раз забыл тебя наказать. Но раз уж ты сам напомнил… Возражения есть?

– Никак нет… – вздохнул алкморег.

– Вот и отлично – по возвращении заступишь на камбуз. Сменишь сержанта, а то он что-то там затосковал… Вообще, даже хорошо, что Дельта сломался – будет, где вас воспитывать… Тихо!

Все насторожились. Отряд вошел в очередную комнату, похожую на химическую лабораторию, и Святослав снова поднял опущенный было бластер. Он сделал несколько бесшумных шагов и резко дернул на себя дверцу металлического шкафа, больше похожего на сейф.

– Ничего и никого… – разочарованно хмыкнул он. – А мне послышалось…

Дверца соседнего шкафа, поменьше, неожиданно распахнулась. Оттуда вылетело нечто, похожее на осьминога… очень уродливого осьминога. Создавалось такое впечатление, как будто кто-то взял полуразложившуюся человеческую голову, густо вымазал ее слизью и еще чем-то крайне неприятным, а потом пришил к шее десяток толстых щупалец.

– Елы-палы! – возопил Ежов, безуспешно пытаясь нашарить в кармане лазерный кастет.

Впрочем, он мог бы и не стараться – после своего триумфального появления тварь прожила ровно три четверти секунды – после этого ее настигла вспышка капитанского бластера. Она отлетела обратно к шкафу и там шмякнулась наземь, похожая уже не на осьминога, а… все равно на осьминога, только мертвого.

– Ежов, что это было? – озадаченно посмотрел на трупик Остап.

– Да я сам чуть штаны не намочил! – сглотнул Михаил. – Елы-палы, что ты меня-то спрашиваешь, я что – рыжий?!

– А йазве нет? – удивился Соазссь. Зрение хуассинов отличается от человеческого, поэтому светло-русые волосы Ежова казались ему ярко-рыжими.

– Так, экипаж, хватит болтать не по делу, – сумрачно посмотрел на них Святослав. – У меня такое ощущение, что это только первая капля из того ведра дерьма, которое над нами висит. Поэтому вот вам мой приказ – отступаем! Очень быстро, но не теряя достоинства.

– Ни за что! – пробасил Остап, беря наперевес "Ручную Смерть".

– Так, канонир, это что такое?! Невыполнение приказа капитана?! Бунт?!!

– Не, капитан, ты не понял! – испугался алкморег. – Це я говорю, что мы достоинство не потеряем! Ни за что!

– А вот это правильно, – одобрительно кивнул Моручи. – А то я уж хотел тебя расстреливать…

Ежов криво усмехнулся капитанской шутке. Однако все остальные сохраняли предельно серьезные лица. И он неожиданно понял, что это вовсе не было шуткой…

– Обыскиваем помещение и уходим, – приказал Святослав. – Суперкарго, лейтенант, займитесь. А ты, канонир, охраняй самое ценное.

– Э-э-э… капитан, а что у нас самое ценное? – задумался Рудольф.

– Да как раз капитан, конечно! – пробасил Остап. – Ценней капитана ничего быть не может!

– Молодец, канонир, снимаю с тебя два наряда, – понравился ответ Святославу.

Ежов и Соазссь синхронно зашарили по шкафам и ящикам. Хотя и с некоторой опаской – никому не хотелось встретиться с товарищем твари, тихо подергивающейся у дальней стены.

– Бинго! – распахнул один из ящиков Соазссь.

– Что нашел? – заинтересовался Ежов.

Хуассин продемонстрировал ему лотерейную таблицу "Бинго". Почти такую же, как в нашем мире.

– На фиг, – коротко выразил свое отношение к такой находке детектив. – А вот это что такое?

На полочке маленького пластикового шкафа лежал предмет, похожий на калькулятор с очень большим экраном. Да и клавиш было намного больше…

– Электронный блокнот, – забрал у него прибор капитан. – Устаревшая модель. И, похоже, сломанный…

Моручи включил приборчик, поколдовал с кнопками и подтверждающе кивнул:

– Да, сломанный. Карта памяти сгорела. Хотя кое-какие записи сохранились… но почему-то на эсперанто. У нас кто-нибудь читает на эсперанто?

– Я… немного… – замялся Рудольф. – Самую малость…

– Так. Механик ван ден Хейнекен, мой тебе приказ – перевести для нас эти записи. Исполнять!

Рудольф некоторое время читал электронный блокнот, неуверенно шевеля губами. Пару раз он сверялся со словарем в личном информе, переводя непонятные места. Увы, просто запустить программу-переводчик не было возможности – никакая программа не может работать с поврежденным текстом. В итоге всегда получается страшная белиберда.

– Работа движется… – начал переводить механик. – Выделили… тут слово пропущено… хромосомы, кажется… не может быть… цельный… может сработать… как такое… Капитан, тут читаются только отдельные слова!

– Ничего, давай как получится.

– Квадро… доктор Ванек думает… неправильно… зря начали… движется… зашевелилось… неконтролируемый рост клеток… нужна чистая протоплазма… заражено… сегодня умер… сожрало… ужасный… возможно, ценителл… все новые… не помогает… закончились запасы… отправили заказ… не успеют… связи больше нет… болезнь распространяется… катер провалился в трещину… сторожевой спутник сломался… все растет… добралось до склада… огромный… оружия нет… убил… корабль не придет… выхода нет… ловушка… запах… доктор Ванек заразился… все пропало… ноги опухают… я заражен… ценителл… нет выхода… смерть… пахнет все сильнее… скрылось в трещине… ушло под землю… затаилось… кошмар… Малгожата исчезла… я последний… смерть… надо уничтожить, пока не поздно… нога отвалилась… боли уже нет… поздно… это конец…

– Это все? – после довольно продолжительной паузы спросил Моручи.

– Все, что удалось прочесть, – медленно кивнул Рудольф.

Неожиданно пискнул капитанский информ. Святослав выслушал сообщение с непроницаемым лицом, хотя его губы сжимались во все более узкую полосочку.

– У группы "Борея" проблемы, – сказал он нетерпеливо глядящим на него лицам. – Я не очень понял, какие, но, похоже, очень серьезные… Срочно возвращаемся.

Возвращаясь на катер, отряд, вероятно, свернул куда-то не туда. Во всяком случае, никто не помнил, чтобы раньше они проходили через этот белый зал с добрым десятком выходов.

– Чем-то пахнет… – принюхался к воздуху Остап.

– Моя тоже чую, – согласился Дитирон.

Назад Дальше