Орландо снова "переместился", на сей раз направляясь в Срединную страну, но вместо "Гарроты и кинжала" в старинном квартале Воров Мадрихора, где он обычно начинал новое приключение, очутился на огромной каменной лестнице перед массивной деревянной двухстворчатой дверью, украшенной двумя титановыми чешуями.
"Храм Судейской коллегии, – подумал он. – Ого. А они не теряли времени зря".
Половинки дверей распахнулись, на стенах вспыхнули факелы. Орландо, облаченный теперь в привычный сим Таргора, вошел в храм. Несмотря на гложущую его тревогу, он не смог не прочувствовать торжественность ситуации. Помещение с высоким потолком утопало в тени, и лишь сквозь окно с матовым стеклом в него проникал косой луч света. Окно украшала эмблема Судейской коллегии, а льющийся сквозь него свет безупречно освещал сидящие в светлом круге фигуры в мантиях и масках. Даже каменные стены храма выглядели убедительно древними и внушительными со сглаженными за века выступами. Орландо уже бывал здесь, но снова восхитился вложенным в это помещение трудом программистов. Именно по этой причине он играл исключительно в Срединной стране: ее создали и ею владели игроки и художники, а не наемные ремесленники какой-нибудь корпорации. И создали как следует, потому что творили для себя.
Одна из фигур встала и твердо и четко произнесла:
– Таргор, мы рассмотрели твое заявление. Всем нам известна твоя история, и мы восхищались твоим упорством. Мы знаем также, что ты из тех игроков, кто не тревожит коллегию по пустякам. – Пауза; все лица в масках поворачиваются к нему. – Тем не менее мы не можем удовлетворить твою просьбу. Таргор, твоя смерть признана законной.
– Могу я получить доступ к записям, на основании которых вы принимали решение? – спросил Орландо, но фигура в маске не сделала даже паузы. Орландо понял, что видит запись.
–… Мы не сомневаемся, что, обладая такими талантами, ты вернешься в Срединную страну в новом облике и сделаешь свое новое имя знаменитым. Но все почитающие историю Срединной страны никогда не забудут Таргора. Удачи. Ты выслушал решение Судейской коллегии.
Храм исчез быстрее, чем Орландо успел произнести хоть слово. Мгновение спустя он очутился в Примерочной – месте, где новые персонажи покупали атрибуты и в буквальном смысле строили себя, собираясь отправиться в Срединную страну. Орландо постоял, озираясь, но практически ничего не замечая. Он ощущал боль, но на удивление слабую. Все, Таргор мертв, и окончательно. А ведь он столько времени провел в его облике… так почему же теперь так мало о нем сожалеет?
– А, это ты, Гардинер, – сказал жрец-заведующий. – Слыхал, накрылся твой Таргор. Мне очень жаль, честно, но всем нам когда-нибудь придет конец. Так кем ты теперь хочешь стать? Снова воином или кем-то другим? Может, волшебником?
Орландо презрительно фыркнул.
– Слушай, не можешь узнать, не заходил ли за последнюю неделю в Срединную страну вор Пифлит?
Жрец покачал головой.
– Мне это не разрешается. А разве ты не можешь оставить ему сообщение?
– Уже пытался, – вздохнул Орландо. – Ладно, неважно. Еще увидимся.
– Ты что, разве не станешь ничего выбирать? А знаешь, что на твое первое место уже нацелилась настоящая толпа? Дитер Кабо уже бросил вызов всем новичкам. Ему недостает всего несколько очков, чтобы прыгнуть на твое место.
Орландо покинул Срединную страну, не испытывая никакого сожаления. Ну, может, самую чуточку.
Он обвел взглядом свой виртуальный коттедж и поморщился. По-своему он был хорош, но уж больно… детский, что ли. Особенно трофеи, столько для него значившие в момент триумфа, а теперь начавшие понемногу раздражать. И еще это сим-окно с динозаврами – динозаврами! Такая детская забава! Даже окно с марсианским пейзажем показалось ему чем-то жалким, сувениром одержимости идеей, которой теперь озабочены только охваченные ностальгией и немногочисленые энтузиасты. Люди никогда не покорят космос – это слишком дорогое и слишком сложное удовольствие. Налогоплательщики в стране, превратившей стадионы в палаточные городки и переселившей не вмещающихся в переполненные тюрьмы преступников на баржи, не станут платить миллиарды долларов, лишь бы послать нескольких человек к другой звездной системе, а идея превращения ближайших планет вроде Марса в обитаемые уже начала тускнеть. И даже если все переменится и люди вдруг снова решат, что на космос стоит тратить усилия и деньги, Орландо Гардинера среди них к тому времени уж точно не будет.
– Бизли, – произнес он. – Иди сюда.
Агент, помахивая лапками, вылез из трещины в стене и подбежал к Орландо.
– Я весь внимание, босс.
– Есть что-нибудь от Фредерикса?
– Ни слова. Я его непрерывно отслеживаю, но пока нет даже признаков активности.
Орландо уставился на пирамиду с трофеями и задумался, каково будет их попросту выбросить – то бишь стереть из памяти его системы. Ради эксперимента он убрал пирамиду. Угол виртуальной комнаты внезапно стал до обидного пуст.
– Отыщи мне номер телефона его родителей. Фредерикс живет в Западной Вирджинии. Где-то в горах.
Бизли пошевелил единственной мохнатой бровью.
– А нельзя ли как-то сузить диапазон поисков? Предварительный запрос показал, что в Западной Вирджинии живет более двухсот человек по фамилии Фредерикс.
– Не знаю, – вздохнул Орландо. – Мы никогда про это не говорили. Кажется, братьев или сестер у него нет. Родители работают на правительство. У них вроде бы есть собака. – Он напряженно задумался. – Он наверняка что-то про себя сообщил, когда регистрировался в Срединной стране.
– Но это не означает, что к такой информации есть свободный доступ, – мрачно возразил Бизли. – Попробую что-нибудь узнать. – Он юркнул в отверстие в полу.
– Эй, Бизли! – крикнул Орландо. – Вернись!
Агент выполз из-под виртуальной кушетки, волоча ноги и преисполненный жалости к себе.
– Да, босс. Я существую, чтобы служить вам, босс. Что еще, босс?
– Тебе не кажется, что эта комната какая-то дурацкая?
Бизли застыл и стал похож на кучку лоскутков. Орландо на мгновение даже показалось, что заданный вопрос превосходит возможности искусственного интеллекта Бизли.
– А, по-вашему, она дурацкая? – спросил наконец Бизли.
– Не отвечай мне моим же вопросом, – рассердился Орландо. Это дешевейший программистский трюк создателей искусственного интеллекта – когда сомневаешься, отвечай на вопрос тем же вопросом. – Ты просто ответь: по твоему мнению, эта комната дурацкая?
Бизли снова застыл, и Орландо встревожился – не слишком ли сильно он на него надавил? Это лишь программа, в конце концов. И вообще, зачем он задает какой-то там программе подобные вопросы? Будь здесь Фредерикс, он наверняка сказал бы, что Орландо совсем просканировался.
– Я не знаю, что означает "дурацкий" в этом контексте, босс, – ответил наконец Бизли.
Орландо смутился, словно заставил кого-то публично признаться в неграмотности.
– Да, ты прав. А теперь попробуй узнать номер Фредерикса.
Бизли послушно исчез.
Орландо уселся на кушетку, размышляя, чем бы убить время, пока Бизли работает. Было уже около четырех часов дня, а это означало, что Вивьен и Конрад скоро вернутся домой и ему придется "всплывать", поэтому не стоит начинать нечто слишком сложное вроде игры. К тому же играть ему сейчас не очень-то и хотелось. По сравнению с золотым городом и окружающими его многослойными тайнами преследование монстров в Срединной стране казалось зряшной потерей времени.
Он сотворил посреди комнаты экран и отправился в путешествие по сетевым узлам. Прогулялся немного по виртуальному Лябдамагу, но мысль о покупках нагнала на него тоску, да и ничего достаточно интересного он все равно не заметил. Потом пробежался по развлекательным каналам, посмотрел по несколько минут всяческие шоу, фильмы и коммерческие презентации, окунувшись в звуки и эффекты, словно в воду. Проглядел заголовки новостей, но не нашел ничего достойного внимания. Наконец он отключил вирткоттедж, перешел в режим "полного окружения" и залез в секцию интерактивных программ. Указав режим "только просмотр", он провел полчаса в программе о жизни на дне моря, пока ему не надоело плавать рыбой и слушать рассказ о подводных фермах, после чего переключился на детские развлекательные каналы.
Вглядываясь в мелькающие иконки сетевых узлов, он наткнулся взглядом на знакомую физиономию с широченной улыбкой.
"Я не знаю, зачем они украли мой носовой платок, – заявил дядюшка Джингл. – Зато знаю, что дело тут нечисто!".
Все дети на шоу – "команда Джингла" – засмеялись и зааплодировали.
"Дядюшка Джингл!" Орландо, уже готовый переключить канал, передумал. Потом отключил появляющийся каждые десять секунд запрос "кто ты?" – он давно превысил разрешенный для регистрации возраст, да и в любом случае не желал сейчас никакого внимания к своей персоне. Но смотреть дальше стал, и не просто, а с восхищением. Сколько уже лет он не видел дядюшки Джингла!
""Нечисто"… Господи, какую только чепуху я ни смотрел в детстве".
"Ладно, – продолжил дядюшка, покачивая крохотной головкой, – какой бы ни оказалась причина, я отыщу свой платок, а когда отыщу, то преподам урок Панталоне и старому мистеру Папаплаксе. Кто хочет мне помочь?" – Несколько детей, отобранных из ежедневной многомиллионной аудитории по какому-то таинственному принципу, принялись вопить и подпрыгивать.
Орландо смотрел. Он давно успел забыть, какой злобный вид у старикашки Джингла. Широченной зубастой улыбкой и крошечными черными пуговками глаз он смахивал на двуногую акулу.
"Давайте споем песенку, ладно? – предложил дядюшка. – Так время в пути пролетит быстрее. Кто не знает слов, пусть коснется моей руки!"
Орландо не стал касаться дядюшкиной руки и тем самым избавил себя от дополнительного унижения в виде субтитров на местном языке, но все же оказался вынужден слушать, как десятки счастливых детских голосков распевают о грешках Панталоны, главной противницы Джингла:
"… Она очень любит врать
И хитрить, и обижать.
Она ест и ловит мух!
Панталона Толстобрюх.
В птиц стреляет из рогатки,
У нее слова все гадки!
От нее вонючий дух!
Панталона Толстобрюх!..
Орландо поморщился и решил, что после детства, проведенного в противоположном лагере, его симпатии начинают смещаться в сторону Панталоны, Рыжей Предательницы.
Дядюшка Джингл и его свита, напевая и приплясывая, двигались по улице мимо стены с граффити. Впереди их ждала встреча с похитителями платка и месть врагам дядюшки. Орландо, более чем удовлетворенный, уже решил было переключиться на что-то другое, но тут его внимание привлек намалеванный на виртуальной стене лозунг: "Озлобыши – главное племя". Орландо подался вперед. Он полагал, что теперь, когда "Индиго" оказала ему обещанную услугу, он утратил всякую надежду связаться со Скворечником, а через него – пролить свет на тайну грифона и золотого города. Но вот перед ним, совершенно в неожиданном месте знакомое название – название, которое, если его правильно отследить, сможет привести его обратно в Скворечник.
Он уже много лет перестал считать себя поклонником дядюшки Джингла и давным-давно позабыл, почему тот ему так понравился. Имелась какая-то процедура пересылки послания на шоу, но он намертво позабыл и ее. Тогда он указал на Микки Мячика – ухмыляющийся шарик, постоянно висящий чуть позади дядюшки Джингла. Когда указатель задержался на шарике достаточно долго и тот удостоверился, что это вызов, а не случайность, Микки Мячик как бы лопнул (хотя никто из других зрителей этого не видел, если только сам не обратился за помощью или подсказкой) и изверг из себя набор пиктограмм, предназначенных для помощи юной аудитории дядюшки Джингла. Орландо выбрал пиктограмму "Знакомство с новыми друзьями" и ввел сообщение: "Ищу Озлобышей". Секунду поколебавшись, добавил адрес для связи. Немедленного ответа не последовало, но он решил еще немного не выключать этот канал – на всякий случай.
"Ой, смотрите! – Дядюшка Джингл радостно сплясал, помахивая длинными фалдами фрака. – Гляньте-ка, кто нас ждет на Мосту Размеров! Вы только гляньте! Это же Свинозавр, да какой большой!"
Свита дядюшки Джингла, а вместе с ними и невидимая аудитория по всему миру, дружно повернули головы. Уже большой как дом и с каждой секундой становясь еще больше, на мосту стоял дядюшкин приятель и любимчик Свинозавр – аморфная мешанина десятков свиных ног, пятачков, глаз и розовых хвостиков-штопоров. Орландо внезапно осенило – он впервые понял, что идею внешности Бизли он почерпнул именно в облике Свинозавра, но если прежде эта моргающая и помахивающая хвостиками масса казалась ему забавной, то теперь он находил это беспрерывное копошение и похрюкивание неприятным.
"Никогда не оставайся слишком долго на Мосту Размеров! – объявил дядюшка Джингл – серьезно, словно пояснял второй закон термодинамики. – Иначе станешь слишком большим или слишком маленьким! Так что случилось со Свинозавриком?"
"Он стал большим!" – заверещали дети, ничуть не пугаясь похожей на анемону туши, горой нависающей над ними.
"Надо помочь ему уменьшиться. – Дядюшка огляделся, испуганно распахнув глазки-пуговки. – Кто знает, как ему помочь?"
"Проткнуть булавкой!"
"Вызвать зумер!"
"Сказать ему, чтоб перестал расти!"
"Пусть идет на другой конец моста", – предложила наконец какая-то – судя по голосу – девчушка, облаченная в сим игрушечной панды.
Дядюшка радостно кивнул. "По-моему, отличная мысль… – ему потребовалась секундная пауза, чтобы узнать имя девочки, -… Мичико. А ну-ка! Если мы дружненько ему крикнем, может, он нас и услышит. Но кричать придется громко, ведь уши у него сейчас очень высоко!"
Дети дружно завопили. Свинозавр немного сплющился, чтобы стать ниже, и превратился в некое подобие продырявленного аэростата. Прислушавшись к советам детей, он неуверенно двинулся было назад по мосту, но вскоре остановился. Дети заверещали еще пронзительнее, и у Орландо заложило уши. Решив, что с него хватит, он перевел свое сообщение о поиске Озлобышей в режим постоянного вызова и отключил "Джунгли дядюшки Джингла".
– Орландо! – Кто-то тряс его за плечо. – Орландо!
Он открыл глаза и увидел совсем рядом встревоженное и раздраженное лицо Вивьен – привычная для Орландо комбинация.
– Я в порядке. Просто смотрел шоу.
– Но почему ты меня не слышал? Мне это совсем не нравится.
Орландо пожал плечами:
– Просто я сосредоточился, да и звук включил очень громко. Там была очень интересная передача о подводных фермах, – добавил он примирительно. Образовательные программы Вивьен одобряла. Ему не хотелось говорить, что, поскольку он отключил канал нормального внешнего ввода – то есть передачу звуков от уха к слуховому нерву – он не мог ее слышать. С тем же успехом она могла выкрикивать его имя, находясь на Гавайских островах.
Мать уставилась на него, все еще недовольная, хотя было заметно, что причина недовольства не ясна и ей самой.
– Как ты себя чувствуешь?
– Паршиво. – Это была правда. Суставы Орландо уже начали болеть, да и энергичное пробуждение не пошло ему на пользу. Наверное, анальгетик в организме кончился.
Вивьен достала из шкафчика возле кровати два пластыря, один с анальгетиком, другой с противовоспалительной смесью, которую Орландо принимал каждый вечер. Он попробовал прилепить пластыри сам, но пальцы болели и стали неуклюжими. Вивьен нахмурилась, взяла у Орландо пластыри и умело наложила их на его костлявые руки.
– Ты что, сам пахал морское дно? Неудивительно, что тебе больно, раз ты столько времени торчишь в своей дурацкой сети.
Он покачал головой:
– Ты ведь знаешь, Вивьен, что я могу отключать мускульные реакции, войдя в онлайн. Хорошая штука эти имплантированные интерфейсы.
– Еще бы им не быть такими, раз они стоят целое состояние. – Мать смолкла. Похоже, их разговор опять двинулся по проторенной тропке, и теперь Орландо ожидал, что она или покачает головой и уйдет, или воспользуется случаем и предскажет ему очередное ухудшение здоровья. Однако мать осторожно села на краешек кровати. – Тебе не страшно, Орландо?
– В смысле… сейчас? Или вообще?
– В обоих смыслах. Я хотела сказать… – Она отвела взгляд, потом, решившись, посмотрела на сына. Орландо впервые за долгое время поразился, насколько она красива. На лбу и в уголках рта и глаз матери уже появились морщинки, но линия подбородка осталась четкой, а голубые глаза – очень ясными. При быстро тускнеющем вечернем свете она почти не отличалась от женщины, носившей его на руках в том возрасте, когда он был для этого еще достаточно мал. – Я подумала, Орландо, что это нечестно… Твоя болезнь настолько ужасна, что я не пожелала бы ее самому скверному на свете человеку. А ведь ты вовсе не такой. Да, ты иногда выводишь меня из себя, но ведь ты умен, нежен и очень смел. И мы с отцом очень тебя любим.
Орландо приоткрыл рот, но смолчал.
– Как мне хочется сказать тебе что-то еще кроме "ты смел"… И как мне хочется быть смелой вместо тебя. Господи, как мне этого хочется… – Она моргнула и несколько секунд просидела, зажмурившись. Ее ладонь легко опустилась ему на грудь. – Ты ведь это знаешь, правда?
Он сглотнул и кивнул. Ему было больно и тревожно, но одновременно как-то удивительно хорошо, и Орландо никак не мог понять, что хуже.
– Я тебя тоже люблю, Вивьен, – проговорил он наконец. – И Конрада.
Мать посмотрела на него, печально улыбаясь.
– Мы ведь знаем, что сеть для тебя многое значит, что там у тебя друзья, и… и…
– И нечто вроде реальной жизни.
– Да. Но нам так тебя не хватает, милый. И мы хотим общаться с тобой как можно больше…
– Пока я еще жив, – закончил он за нее.
Мать вздрогнула, словно он крикнул ей в самое ухо.
– И из-за этого тоже, – проговорила она наконец.
Орландо ощутил и понял ее чувства так, как давно уже не понимал. Увидел, в каком она напряжении, как измучена страхами за него. А ведь в каком-то смысле он действительно был жесток, проводя так много времени в невидимом и недосягаемом для нее мире. Но именно сейчас ему как никогда необходимо проводить там больше времени. Орландо задумался: не рассказать ли ей о золотом городе? – но не сумел представить, какие выбрать слова, чтобы рассказ не прозвучал будто глупый бред больного ребенка. В конце концов, он и себя до конца не сумел убедить, что это не так. Он, Вивьен и Конрад никогда не были с жалостью "на ты"; а ему не хотелось совершать поступок, который усложнит жизнь им всем.
– Знаю, Вивьен.
– Может… может, мы сможем каждый день выкраивать немного времени, чтобы… поговорить? Как сейчас? – На ее лице отразилась с трудом скрываемая надежда – такая сильная, что у Орландо едва хватило сил не отвести взгляд. – Хоть чуть-чуть. И ты сможешь рассказать мне о сети, о том, что ты там видел…
Он вздохнул, но сумел сделать это почти беззвучно. Анальгетик еще не успел подействовать, и трудно было сохранять терпение даже по отношению к любимому человеку.
Любимому. Странная мысль. Однако он действительно любил Вивьен, и даже Конрада, хотя отца иногда доводилось видеть не чаще, чем легендарных монстров вроде Несси или снежного человека.
"Эй, босс, – прошептал ему в ухо Бизли. – Кажется, у меня для вас что-то есть".