- Все нормально. Идем строго по расчетной глиссаде. Через двенадцать секунд входим в атмосферу и через семнадцать минут будем над заданным районом.
- Это успокаивает, - Зуни осмотрелся. Он смутно помнил устройство челнока. Последний раз, когда он в него залезал, было ровно десять лет назад на занятиях в центре. Позже, ему ни разу не доводилось в него заглядывать, поэтому пока у него было время, он крутил головой по сторонам, стараясь рассмотреть его внутренность. Челнок был рассчитан для полета четверых, но при желании здесь могло разместиться и шесть астронавтов. Впереди располагалось два кресла, на одном из которых сидел Зуни. Позади находились еще два, которые с задней стороны имели откидные сиденья, на всякий случай. По всему периметру стен шло множество приборов и агрегатов, назначение которых Зуни не знал, да и зачем, если всем руководил головной компьютер корабля.
Челнок снижался над поверхностью и Зуни даже не заметил, как тот прошел атмосферу и все ближе и ближе подлетал к месту, откуда шел сигнал. Снова раздался голос диспетчера:
- Челнок над каньоном. Движемся вдоль него, со спутника поступают данные, что сигнал по-прежнему четко фиксируется. Он запеленгован, идем строго в заданные координаты. Подлетное время две минуты, семнадцать секунд.
Корабль делал один маневр за другим, двигаясь вдоль разлома. На экране был четко виден извилистый разлом на поверхности планеты. Он то сужался, то расширялся, это хорошо просматривалось с небольшой высоты, на которой они летели. Наконец скорость уменьшилась, и, сделав разворот, челнок завис над расщелиной.
- Мы над точкой, откуда исходит сигнал. Производим сброс маяка, для уточнения данных о состоянии внутри разлома. Маяк сброшен.
Через несколько секунд ожидания, диспетчер выдал новые сообщения:
- По данным с маяка, глубина один ноль восемь километра. Ширина переменная в зависимости от глубины. Минимальная сто сорок метров. Вполне достаточная для пролета и посадки челнока. Состояние поверхности на дне разлома: кварцевый песок в смеси с горными породами, аналогичные тем, из чего состоят боковые стенки разлома. Возможно это не разлом, а каньон, поскольку никаких признаков магматических пород не наблюдается. Температура минус девяносто два по Цельсию.
- А где астронавт?
- Никаких признаков астронавта нет, но сигнал продолжает исходить.
- Сколько от маяка до источника сигнала?
- Сорок пять метров.
- А он что не может просканировать местность в радиусе сорока пяти метров?
- Он сканирует, но картинка ничего не показывает. Кроме того, маяк слишком глубоко погрузился в грунт.
- Выходит нам придется спускаться в каньон?
- Для точного выяснения, откуда исходит сигнал, да.
- Понятно. Хорошо, что будем делать, я не очень умею управлять этой штуковиной?
- Включаю все датчики внешнего обзора и сканирующие устройства и плавно начинаю спуск челнока внутрь каньона.
- Только поаккуратнее, пожалуйста.
- В пределах допустимых норм.
Челнок по спирали, словно штопор, начал снижаться вниз. На экранах со всех сторон виднелись отвесные стены каньона. Так продолжалось около трех минут, наконец, челнок зависит над поверхностью и, развернувшись, направился в точку, из которой исходил сигнал. Приблизившись к ней, он остановился и плавно опустился на поверхность.
- Ну и где он?
- Сигнал в пяти метрах справа от нас, однако, визуально источника сигнала не наблюдаю. Продолжаю сканирование во всех доступных диапазонах.
Прошло еще несколько минут, и диспетчер доложил:
- Показания приборов расходятся с источником сигнала.
- Это как понять?
- Сигнал совершенно ясно воспринимается как от биологического датчика, но сам прибор не обнаруживается ни в одном из существующих спектров сканирования.
- И каков вывод?
- Необходимо принятие решения.
- Что ты говоришь, а я думал, что ты у нас самый умный, а как принимать решение, так нет тебя, и что прикажешь делать?
- Жду ваших указаний.
- В смысле?
- В прямом. Согласно параграфа 57 пункт 2. В подобных ситуациях, командир корабля принимает решение о необходимости дальнейших действий и дает указания диспетчеру для их выполнения.
Зуни опешил. За все десять лет плавания в космосе, он никогда не отдавал никаких приказов, а только выслушивал наставления, сообщения о прохождении команд и прочей информации, которые давал ему диспетчер корабля. И вот теперь ему нужно было самому решить, что делать дальше. Он почувствовал, как мысли одна за другой забегали в его голове, но ни одна из них не имела отношения к создавшейся ситуации. И потому облизнув пересохшие губы, он произнес:
- А что нам делать в подобной ситуации?
- Рекомендую надеть скафандр и провести разведку точки, из которой исходит сигнал. Вероятность обнаружения астронавта равна тридцать и один десятых процента.
- Это как?
- Что как?
- Откуда такая вероятность?
- Сканирование поверхности проведено на глубине, не превышающей трех метров. Следовательно, можно попытаться провести съем грунта и увеличить степень выяснения, что является источником сигнала.
- Иными словами, ты предлагаешь мне взять лопату и при стоградусном морозе копать яму?
- Да.
- Ты что железяка, совсем меня за идиота считаешь? Какой астронавт может выжить на глубине трех метров или ты считаешь, что он испугался челнока и как крот перед нашим прилетом спрятался под землю?
- Нет, я так не считаю. Это маловероятно. Один на миллион.
- Так какого черта я буду там что-то копать?
- Чтобы обнаружить источник сигнала.
- Это приказ или?
- Я только дал ответ на ваш запрос.
- Хорошо, а у нас найдется на челноке лопата?
- Да, она должна быть на полке, рядом с аптечным блоком.
Зуни отстегнул ремни и, достав скафандр, стал напяливать его на себя, продолжая чертыхаться и сетовать на то, что в Уставе н могли заранее предусмотреть ситуацию, когда какой-то идиот зароется в песок и оттуда начнет посылать сигнал о своей биологической активности. Потом взял лопату и, осмотревшись, что еще находится на полках, взял веревку и лучевой пистолет, который сунул в кобуру на ноге. После этого он вошел в шлюз и нажал кнопку. Кабина закрылась, и медленно, словно пробка из бутылки, выползла на поверхность. Внутренняя часть кабины поднялась обратно, а стержень, за который держался руками Зуни остался внизу. Он сошел с платформы на поверхность планеты и почувствовал, как ноги по щиколотку погрузились в песок.
- Куда идти?
- Включаю прожектор строго в точку, из которой исходит сигнал, - ответил диспетчер, и в тот же момент Зуни увидел яркое пятно света, упавшее метрах в семи от него. Он сделал несколько неуверенных шагов по песку и приблизился к световому пятну.
- Ничего, слышишь меня, совершенно ничего.
- Да слышу.
- Ну и чего, копать?
- По всей видимости, да.
Зуни достал лопату и, встав на колени, несколько раз копнул ей, отбросив песок в сторону.
- Ну как, что-нибудь изменилось?
- Да. Сигнал усилился.
Зуни вдруг почувствовал желание проявить себя и, обхватив лопату обеими руками, стал разбрасывать песок во все стороны, стараясь углубить то место, на которое падал свет. Копать было тяжело, лопата была маленькая, а песок стремился скатиться обратно внутрь. Приходилось расширять диаметр ямы, иначе ничего не получалось. Прошло минут двадцать. Наконец он почувствовал, что устал и, остановившись, тяжело дыша, произнес:
- Ну что там?
- Сканер показывает, что источник сигнала находится в непосредственной близости от тебя, только.
- Что только?
- Есть одна вещь, которая не поддается решению.
- Какая вещь?
- Сигнал растет не пропорционально глубине ямы.
- Ну и что из этого, может плотность песка здесь иная.
- Нет, плотность песка уже определена. Это здесь не причем.
- Так копать или не копать дальше?
- На твое усмотрение.
- Что значит на мое усмотрение? Поищи в своей памяти, может, ты забыл какой-нибудь параграф или приложение к нему в Уставе.
- Если бы датчики показывали хотя бы ничтожные значения увеличения радиации, или каких либо других опасных для жизни значений, я бы рекомендовал немедленно свернуть работы. Однако ничего этого нет, поэтому я могу лишь предположить, что имеет место что-то странное, но что именно, я не знаю.
- Хороший ответ, а про совет я вообще молчу.
Зуни посмотрел на вырытую им яму, потом на челнок и решил, что, пожалуй, стоит на всякий случай перестраховаться.
- Железяка, можно подвести корабль немного поближе?
- На сколько ближе?
- Так чтобы я мог обвязаться веревкой, а другой её конец привязать за какой-нибудь кронштейн челнока на внешней его обшивке?
- Выполняю.
Корабль плавно приблизился. Он был в полутора метрах от поверхности. Зуни обвязал себя веревкой, другой конец привязал к торчащему снизу кронштейну.
- Теперь немного отведи челнок, а то свет не попадает в яму, заодно немного подтянется веревка.
Подергав, надежно ли привязана веревка, он вернулся в яму и уже не так резво как до этого, начал снова выкидывать песок наверх, стараясь углубить яму.
Сделав еще несколько взмахов лопатой, он вдруг услышал голос диспетчера:
- Внимание, командир Зуни, немедленно покинуть место раскопок и зайти на челнок.
- Что случилось, я пока ничего не вижу.
- Повторяю, срочно покиньте зону раскопок. Сенсоры наблюдают со всех сторон излучение непонятного характера. Необходимо срочно покинуть каньон до выяснения причин возникшего явления.
- Я ничего не вижу и не ощущаю, - однако волнение уже проникло в сердце Зуни, и он начал вылезать из ямы. Когда он вылез и оказался в трех метрах от корабля, он понял, что диспетчер говорит правду.
Вокруг корабля все пришло в движение. Нет, внешне все оставалось на месте, но все вокруг словно двигалось. По стенам каньонам проходили медленные волны, словно они дышали, а воздух вокруг корабля, который как показывали датчики, был крайне разрежен, тем не менее, стал вдруг густым и вязким. Это нельзя было сравнить ни с чем, разве что с ощущением, что вдруг нырнул в воду и, оказавшись на дне, идешь по нему и всем телом чувствуешь окружающую тебя воду. Вот и сейчас было точно такое чувство, только воды никакой не было, а было что-то другое, непонятное и от этого становилось не по себе. Зуни почувствовал, как тяжело поднимать ногу и делать шаг, и хотя до челнока было всего несколько шагов, сделать их будет очень трудно.
Он озирался вокруг, словно хотел увидеть, что происходит, но ничего не мог понять. Он сделал шаг, второй и остановился. Сердце билось так, словно он пробежал километр, нет больше.
- Да что же это такое. Вот же он челнок, рядом, неужели он не сможет сделать каких то пять-шесть шагов, которые отделяли его от платформы, ведущей внутрь. Он поднял ногу и попытался перенести центр тяжести, чтобы опустить её и сделать таким образом еще один шаг, но нога повисла в воздухе. Он был словно в болоте. Ноги и руки не хотели слушаться его. Все тело, словно что-то держало и не давало возможности двигаться. Он мучительно думал о том, что происходит и что сделать, чтобы выбраться, и, сообразив, что он не в силах что-то сделать, произнес:
- Я не в состоянии двигаться, подведи корабль ближе.
Челнок стоял на месте, и, почувствовав неладное, Зуни услышал ответ диспетчера:
- Двигатели в максимальном режиме, но движения нет. Нас что-то держит.
- Что?
- Неизвестно, сканеры показывают поле неизвестной природы.
- Что делать?
- Произвожу перебор всех ко…, - диспетчер умолк. Зуни пытался крикнуть, но понял, что голос отказал ему. Теперь он не мог не только идти, но и говорить. Невидимая сила сковала голос. Неожиданно он почувствовал, будто в скафандр что-то проникло, словно сквозь микроскопическую дырочку в него стал поступать воздух снаружи. Это дуновение скользнуло по спине, вокруг груди, головы и затем проникло внутрь. Он не понимал что происходит, но чувствовал, что весь его мозг окутан туманом. Голова закружилась, начались видения. Он увидел, как на свет появился младенец, и руки врача держат его на руках, сестра перевязывает пуповину, потом ребенок начинает расти, вот он уже ходит, бежит по траве, идет в школу. Так ведь это он Зуни, перед ним идут воспоминания всей его жизни. Он видит их, словно они проецируются на экране, такие яркие и четкие. Они бегут так быстро, что он не успевает их рассмотреть. Вот уже позади школа, учеба в центре, первый полет, за ним второй, пятый и, наконец, последний. Воспоминания закрутились в спираль и словно улитка свернулись в точку. Он снова стал различать окружающий мир. Корабль, веревку, которая связывала его с ним, песок под ногами, точнее под ногой, вторая так и оставалась занесенной, для того чтобы сделать шаг. В этот момент он услышал голос диспетчера:
- Аварийная ситуация, компьютер корабля сканируется в режиме просмотра всех файлов. На ответный запрос не отвечает. Попытка защиты информации от несанкционированного доступа заблокирована. Потеря информации сто процентов, включая коды доступа на спец файлы. Жду указаний.
- Повтори попытку подойти поближе.
- Ответ отрицательный.
- Так что же нам делать? - крикнул в отчаянии Зуни, - сделай хоть что-то. Не помирать же нам на этой планете.
В этот момент он снова почувствовал, как что-то проникло в его скафандр, и с легким дуновением пробежав по телу, снова, как в первый раз, вошло в его сознание. Перед ним снова побежали только что виденные им картины собственной жизни, только теперь они шли почему-то в обратной последовательности. И в тот момент, когда он увидел, как появляется на свет из чрева матери, он очнулся и чуть не упал. Нога, зависшая в воздухе, опустилась на песок, и он чуть было не потерял равновесие. Его спасла натянутая веревка, которую он держал руками. Он сделал еще один шаг и понял, что может идти. Неведомое поле исчезло, и Зуни сделав несколько шагов, оказался на площадке подъемника. Он быстро отвязал веревку от себя и, нажав кнопку, поднялся наверх. Дверь шлюзовой открылась, и он оказался на челноке.
- Есть, мы спасены, - заорал он, - живо на корабль с этой чертовой планеты.
- Команда принята, делаю экстренный подъем челнока с планеты. Место назначение - основной корабль.
Зуни шлепнулся прямо в скафандре в кресло и почувствовал, как его вдавило в него из-за возникшей перегрузки, но ему было все равно, лишь бы поскорее выбраться отсюда живым, и потому он снова крикнул:
- Полный вперед, самый полный.
Челнок устремился вверх и через несколько секунд каньон остался позади.
Челнок аккуратно опустился на платформу корабля, затем прошло еще несколько минут, которые понадобились для процедуры прохождения шлюза. Только после этого диспетчер оповестил, что можно выходить.
Зуни откинулся на сиденье, продолжая сидеть в челноке, словно не верил столь чудесному спасенью. Поняв, что он до сих пор в скафандре, он встал и пошел к выходу. Сняв скафандр, бросил его на пол и, выйдя из челнока, отправился в свою кабину на втором ярусе.
- Железяка, ты что молчишь? С тех пор как мы улетели с планеты, ты не произнес ни слова.
- Я думаю.
- Ах, ты думаешь. Интересное дело и давно ты думаешь?
- С тех пор, как мы улетели с планеты.
- Может, поделишься со мной своими думами?
- Меня дважды просканировала неизвестная мне субстанция. По всей видимости, энергетического характера.
- Меня тоже, ну и что из этого, главное, что мы остались живы.
- Тем не менее, она внесла определенные коррективы в меня, я это чувствую, но не могу определить, что именно.
- В тебя?
- Железяка, не смеши мои носки, какие в тебя можно внести коррективы. И потом, сделай себе стандартную процедуру проверки всех файлов, проверь на наличие вирусов и забудь обо всех сомнениях. Ты слышишь меня, железяка. Чего молчишь?
- Знаешь Зуни, мы летаем с тобой уже десять лет, и мне порядком надоело, что ты постоянно зовешь меня железякой.
Зуни опешил от такого неожиданного заявления и с удивлением спросил:
- Извини, а как я должен тебя называть?
- Как угодно, только не железякой. Это очень обидно для моего самолюбия.
- Не понял, чего?
- Самолюбия.
- По-моему ты явно перегрелся после такого количества тестов, или это на тебя и правда, подействовало так сканирование, впрочем какие проблемы, скажи, как тебя называть и все дела.
- Мне нравиться имя Роджер.
- Что? - с еще большим удивлением произнес Зуни.
- Да, именно Роджер, пожалуйста, впредь называй меня так.
- Да ради Бога, какие дела, Роджер, так Роджер. Ты лучше скажи, что мы будем докладывать на базе по поводу всего случившегося?
- Ничего.
- То есть как это ничего?
- Так ничего, поскольку докладывать не о чем.
- Слушай желе, тьфу, Роджер, ты соображаешь, что говоришь. Как это мы доложим, что ничего не было. В любом случае из отчета автоматически станет известно о сигнале с планеты, полете челнока, и все наши переговоры.
- Нет, ничего не было.
- Что значит, ничего не было? А что же было?
- Ничего. Я несколько раз проверил все блоки памяти, включая буферные и ничего.
- Как это ничего?
- Записей о прохождении сигнала со спутника не было, все наши переговоры отсутствуют, а данных о полетах челнока вообще нет, словно ты никуда не летал.
- Извини, дорогой мой, но ты сам себе противоречишь. Ты машина, навигационный компьютер серии U908. Если мы с тобой говорим о полете челнока и том, что со мной произошло на планете, то, как ты можешь об этом знать и одновременно говорить, что у тебя в памяти ничего нет?
- Я понимаю, о чем ты говоришь. Вот об этом я как раз и думал всю дорогу, пока ты летел на челноке обратно. Я не понимаю, что со мной произошло. Я уже тестирую себя в который раз и все одно и тоже.
- А что, может это и к лучшему? Если у тебя нет данных о случившемся, значит, нам не придется ни о чем докладывать, а, следовательно, искать геморрой на собственную задницу. Ты ведь знаешь, как не любят на базе всякие феномены, которые требуют расследования, а соответственно, лишних расходов. Кстати, как там дела с картографированием планеты.
- Все в порядке, осталась загрузить последние четыре спутника и можно лететь к следующей планете.
- Ты хочешь сказать, что нам потребовалось больше шести часов на полет к планете и обратно?
- Восемь, Точнее восемь часов, шестнадцать минут.
- И все же извини, но я не понимаю, как ты можешь ничего не иметь в памяти и в тоже время обо всем знать. Может, ты забыл проверить оперативную?
- Зуни, ты меня обижаешь, неужели я такая бестолочь, что забуду про оперативку.
- Да конечно, извини, - произнес Зуни, а про себя подумал, - действительно странно. Впервые слышу от диспетчера ответ в подобном тоне. И вообще, он стал разговаривать совершенно иначе. И правда, может сканирование этого нечто, так на него подействовало, что он стал, как это сказать, более человечней, что ли?