…Мерое уже во времена двадцать пятой династии, в эру черных фараонов, была царской резиденцией. Но только после ухода из Египта кушиты вспомнили о своих собственных африканских корнях. Почему я сейчас заговорил об этом? Дело в том, что в полном соответствии с традициями африканского матриархата женщины стояли во главе царства и племени. Их звали кандаками. На барельефах в Мерое и Наге этих прекрасных леди изображали крупными тетками с широкими бедрами, лихо уничтожающими своих врагов подозрительно мужского пола. Мотив в общем-то известный, только вот в Египте безжалостными героями изображались фараоны-мужчины.
Как известно, Клеопатра проиграла битву с Римом. А вот с черными царицами императору Октавиану Августу пришлось изрядно повозиться. В 24 году до нашей эры мероиты здорово досаждали римским цезарям, как когда-то три тысячелетия до того не давали покоя египетским фараонам. Император Август даже послал против грозной черной царицы Мерое, всемогущей "одноглазой кандака", отряд карателей. Но правящая царица Мерое договорилась с цезарем об очень выгодных условиях перемирия и приказала по такому случаю воздвигнуть триумфальный храм солнца в Мерое. Прекрасную воительницу и талантливого дипломата женского пола звали то ли Аманисхахето, то ли Аманирерас.
Античное царство Судана сегодня находится в тени блестяще исследованного Древнего Египта. О том, что кушитские цари, черные фараоны, в восьмом и седьмом веках до Рождества Христова правили гигантской империей от Мерое до Мемфиса, от восточных границ Сахары до Красного моря, сегодня известно только кучке специалистов-египтологов.
Царство Мерое кануло в Лету, так и ненайденное и позабытое. Осталось только слабое дуновение тайны…
…Павел Савельев закрыл блокнот и спрятал вместе с ручкой в задний карман брюк. Он отдал дань своему пристрастию к черным фараонам: поехал в Судан вместе с друзьями на поиски африканского Эльдорадо. Пока что Эльдорадо оборачивалось к нему геенной огненной.
Вторым по счету дежурил Ваня Ларин. Он сменил Веронику. Вскарабкался в "лэндровер", сел рядом с мелко дрожавшим под несколькими одеялами Филиппсом и заговорщицки подмигнул молодой "археологичке".
- Ложись спать, - прошептал он и влажным полотенцем обтер покрытое мелкими бисеринками пота лицо англичанина. - Я-то привык не спать ночами.
Вероника благодарно пожала Ларину руку и выбралась из "лэндровера". И тут же лицом к лицу столкнулась с Аликом Шелученко. Он беспокойно бродил вокруг машины, курил сигарету за сигаретой и казался очень нервозным.
- Не могу уснуть, - пожаловался он. - А ведь устал просто смертельно. Это все проклятые предчувствия. - Вероника вопросительно вскинула на него глаза. - Я ведь сам с Карпат, в Москве только десятый год всего. И вот ведь проклятое карпатское наследство: дар провидца, ясновидение или что-то в этом роде. Наверное, слышали хоть что-то о молфарах? Нет? - Алик оскорбленно удивился, поправляя очки. - Иногда это ужасно. Заранее знаешь что-то, предчувствуешь. Ужасно. В средние века меня бы сожгли на костре.
- А сегодня не сжигают? - огорчилась Вероника, которой безумно хотелось спать. Алик молчал, покусывая ноготь на немытом уже четыре дня пальце. Московский бактериолог всем по секрету сообщил еще в первые дни их экспедиции, что мыться вредно, что, по его теории, кожа человека способна самоочищаться. Спустя пару месяцев участия в самовольных археологических раскопок и скитания по пустыне от Шелученко заметно попахивало самоочищающейся кожей. - Нет? Кстати, как у нас сейчас насчет предчувствий?
- Я не могу объяснить этого, - Шелученко нервозно схватился за сигареты. - Я чувствую что-то… ну, как будто сквозь меня ток пропускают. Нет, словами не передать, я знаю только, что завтра будет жаркий денек. Непростой…
- Здесь все деньки жаркие, - хмыкнула Вероника.
Алик бросил недокуренную сигарету, раздавил каблуком и пошел в палатку.
- Ненавижу пустыню, - заявил он проснувшемуся Павлу.
… А я всегда ненавидел зиму.
Едва начнет припорашивать стылую землю, как мне уже и на улицу-то выходить не хочется. Снег лишает меня мужества, тотально умолкают мысли. Все запорошит, заметет мелкий снежок, омерзительная сладкая пудра зимы, мириадами ледяных, тонких иголок бьющая в лицо и затылок.
Я ненавижу детей, которые назло зиме лепят огромных снеговиков и находят удовольствие в битвах снежками. Я ненавижу снежки, что нарочно и ненарочно летят в окна моей комнаты в коммуналке, и я ненавижу замерзшее по утрам ветровое стекло моего "жигуленка".
Густая пелена снега повергает меня в шоковое состояние. Кристаллики льда плавятся под жаром кожи.
Наверное, это оттого, что я родился девятого декабря, когда небо заволакивает серым, а с лиц людей смывает счастливое, живое выражение, и дефицит света и эндорфина повергает их в зимнюю депрессию.
Когда я, баюкаемый матерью, впервые бросил взгляд в окно, я понял всю безутешность зимы. И тогда я подумал: как же ужасен тот мир за стеклом… Мир, скучающий по ярким краскам, мир, которому официант Время не может предложить ничего, кроме серо-белого отчаяния, мокрых улиц с изуродованными солью сугробами и холода.
Я замерзал. Годами… Наверное, поэтому Африка стала моей заветной мечтой, а снег - профессией. Я спасал людей от снега.
…В кармане задергался поставленный на виброзвонок мобильник. Павел вздрогнул. Вот дурак, позабыл о телефоне! Давно бы уже в лагере были. Мобильник дергался. Мысль, ударившая в эти мгновения в уставший мозг, была иррациональна, даже безумна. "Санька, - подумал он. - Это Санька! А кто ж еще? Никто. Никто!" Павел решительно помотал головой. Какой-то дурак перепутал номер, только и всего. "Отвечай же!" - возможно, думала сейчас Санька. Сколько ж энергии ей стоило связаться с этим миром? Если бы это была она, что она сказала бы? Светло ли сейчас на иной стороне? А может, темно? И холодно, холодно, холодно, как зимой?
Павел судорожно глотнул раскаленный воздух пустыни и поднес трубку к уху.
- Алло?
Проклятье, батарейка "сдохла"! И он не узнает, о чем с ним хотела поговорить Санька…
…Они появились приблизительно в два часа ночи. Бесшумные, подобные теням… двадцать человек, почти великанов в облегающих тело, черных, странно прошитых кожаных одеяниях. Казалось, что на них наросла чешуя.
Сначала они бросились к громко храпевшему Нага Мибубу, слегка сдавили ему горло и отнесли в ночь. Потом повернулись к палатке и бесшумно вошли в нее.
Глава 2
ТАИНСТВЕННЫЙ НАРОД ПУСТЫНИ
Вероника Розова всегда спала очень чутко, а сегодня так и вообще никак не могла заснуть - никак не выходили из головы странные намеки и пророчества Шелученко. Она лишь сдавленно ахнула, когда в палатку вошли чешуйчатые незнакомцы. Вероника хотела закричать, хотя в кромешной темноте по большому счету ничего не было видно. Какая разница, что темно хоть глаз выколи и даже собственную руку не разглядишь? Она же чуяла, нутром чуяла близкое дыхание опасности. Но крикнуть так и не успела. Теплая рука легла Веронике на голову и слегка сжала виски. Нет, больно ей не было, нет, убивать ее вроде бы тоже никто не собирался. Этот жест был скорее предупреждением: все, птаха, попалась, так хоть веди себя благоразумно. Вероника замерла. Все тело налилось отвратительным свинцовым страхом… Розова сидела, задыхаясь от застрявшего в горле крика.
- Тихо, - раздался над ее ухом жаркий шепот. Кто-то обращался к девушке на ломаном английском. Вероника насторожилась - ясное дело, этот человек по-английски не каждый день говорит, но он, очевидно, не суданец. Такого акцента она еще ни разу не слышала и тем не менее прекрасно понимала каждое слово. - Не бойся…
- Кто… кто вы? - всхлипнула Вероника. Каждое слово давалось ей мучительно, паника саднила горло, словно кусочек наждачной бумаги проглотила.
Савельев и Алик тоже проснулись. Их беспардонно трясли за плечи, и горе-путешественники спросонья только и могли, что вертеть головами, силясь понять хоть что-нибудь.
- Выходите. Пожалуйста, - вновь прозвучал все тот же голос. - Вам не причинят зла…
- Господи, ведь я это предчувствовал! - простонал Шелученко. Он дрожал всем телом. - Я так и знал, так и знал.
Они безропотно выбрались из палатки. Незнакомцы зажгли факелы, в их анемичном свете они казались совсем уж жутковатыми - словно существа, сошедшие на землю с другой звезды. "Фильм "Мумия", черт бы их побрал!" - подумал Савельев, недоверчиво поглядывая на странных жителей пустыни: темнокожие люди, а черты лица напоминают европейские. У каждого классически красивый профиль, точеные ноздри, рты с узкими губами и очень стройные, даже какие-то ломкие тела. "Правда, ростом они повыше нас будут", - мелькнуло в голове у Павла. Из глубин памяти почему-то всплыла восхитительная головка Нефертити, абсурд да и только. Перед ним стояли "родные братья" царицы Древнего Египта. Лица, словно из темно-коричневого стеатита вырубленные.
- Бред! - прошептал Савельев. - Бредятина! - он успокаивающе обнял Веронику за плечи, с замиранием сердца ожидая, что же произойдет дальше, и молча поглядывая на одетых в черные кожи незнакомцев.
Из машины вытащили Ваню Ларина. Заспанный Ванька растерянно вглядывался в стену черной чешуйчатой кожи. Постепенно его глаза привыкли к темноте, с которой было не под силу справиться паре факелов.
- Ничего себе, - испуганно присвистнул он. Оказалось, что даже ночной кошмар не в состоянии заставить его умолкнуть. - Это откуда ж вы взялись, из какого ларца одинаковы с лица? - и тут Ванька вздрогнул, переменился в лице и пальцем ткнул в сторону метавшегося в горячке Филиппса. - Больной, - забормотал он, мешая английские и русские слова. - Человек болеть. Малярия. Откуда… откуда вы все-таки взялись, черт бы вас побрал?
Запас английских слов был безжалостно исчерпан. И Ларин перешел на безупречно литературный русский мат.
Высокий, затянутый в кожаную чешую человек взял его за руку.
- Но он же еще жив! - крикнул Ларин Савельеву в отчаянии. - Филиппс еще жив!
"Атаман" суданской шайки метнул настороженный взгляд в сторону машины. Крикнул что-то на непонятном, слишком уж замысловатом языке, а великан, вцепившийся в руку Ларина, проорал нечто неудобоваримое в ответ. Тут предводитель чешуйчатых вновь подошел к Савельеву.
- Мы не хотим вам зла, - сказал он.
- Там, в машине, лежит тяжелобольной человек, - от страха Павел не сразу догадался, что говорит на древнемеройском языке, который изучал от скуки. - Его нужно срочно госпитализировать или хотя бы отвезти в лагерь экстремального туризма, там есть лекарства. Я сам в этом кое-что смыслю, но без лекарств… - он огорченно развел руками. - Хинин не помогает.
- Мы вылечим его, - прозвучал спокойный ответ. Так мать утешает поранившего коленку ребенка, мол, все в порядке, малыш.
- У вас есть лекарства? - почти в ужасе воскликнул Савельев.
- Мы можем помочь… - кивнул головой незнакомец. Его люди окружили туристов-экстремалов со всех сторон. Кажется, оружия у них не было, но кто знает, что у них под кожаными балахонами припрятано. - Идемте.
Савельев даже не сдвинулся с места. А только крепче прижал к себе Веронику. Воздух звенел от невысказанных угроз.
- Куда? - спросил он.
- Мы не любим вопросов.
- Но мы должны собрать наши вещи…
- Они вам больше не понадобятся.
По спине Павла побежали ледяные мурашки. Но сдаваться он не собирался.
- Я поеду только на машине, - упрямо мотнул Павел головой. - Ведь с нами больной.
- Вам больше не нужна машина.
- Но не пешком же нам идти по пустыне…
- У нас есть, на чем отвезти вас…
- Нет, ну как же мы все здесь побросаем?! Без охраны. Кстати, а где Нага Мибубу, наш шофер?
- Он уже в пути, - высокий, очень красивый незнакомец повелительно вскинул руку. И тут же погасли факелы, темнота показалась еще чернее. Савельев чувствовал, как дрожит Вероника.
- Вам больше ничего не нужно охранять, - раздался из темноты голос похитителя.
- Но у нас есть ценные вещи. Цифровые камеры…
- Больше вам не придется ничего фотографировать. Идем же!
- Я протестую! - выкрикнул в отчаянии Павел первое, что пришло ему в голову.
- Я тоже! - раздалось из темноты. Ваня Ларин тоже не собирался сдаваться. За его спиной четверо черных незнакомцев несли на носилках из одеяла Филиппса.
Увидев англичанина, Павел сдался.
- Ладно. Оставим все как есть.
- Идемте же, - и чей-то кулак внушительно подтолкнул его в спину.
- Я боюсь, - прошептала Вероника и вцепилась в руку Павла. - Я и шага ступить не смогу… у меня ноги к земле приросли… Что это за люди?
- Если бы я знал, - Павел почти волок девушку на себе. - Вот ведь беда, где только ни был, кого только ни видел, но с таким впервые в жизни сталкиваюсь.
Вот уже полкилометра они брели пешком. Когда их глаза немного привыкли к темноте, археологи поняли, что их ведут к горам. Впереди шли пятеро чешуйчато-черных похитителей, еще несколько несли Филиппса. Савельев чуть приободрился. "А ведь идем-то в том самом направлении, куда и я бы с утра поехал! - подумал он почти радостно. У подножия гор располагалась маленькая христианская миссия, это Павел знал наверняка. - Вот и спасибо ребятам, кто бы они ни были".
А потом они внезапно увидели свое новое "такси" - странные, резные деревянные телеги с высокими бортиками, запряженные огромными быками.
- Мда… "Лэндровер" мне, если честно, больше нравился! - огорченно прищелкнул языком Ларин.
Савельев замер перед телегой. Жалобно помотал головой, словно наваждение отогнать собирался.
- С ума сойти! Вот это да! Что же они мне такое напоминают? - прошептал он в недоумении.
- Египет они тебе напоминают, - Вероника все еще не отпускала его руку. - Древний Египет. Крестьянские телеги эпохи фараонов…
- Точно! Но ведь до пирамид отсюда не одна сотня километров. Мир, кажется, совсем сошел с ума.
- Залезайте! - вежливо распорядился "атаман". Он даже помог взобраться Веронике, а потом заботливо укрыл одеялом задыхающегося Филиппса. Со дна второй телеги доносился чей-то плач. Кто-то отчаянно молился, уговаривая давно оглохшего бога прийти на помощь. "Мибубу", - догадался Савельев. За это время негр успел порядком протрезветь и окончательно сойти с ума от страха. По странному стечению обстоятельств, Нага Мибубу вспомнил, что его крестили в далеком детстве, и теперь истово, взахлеб молился.
- Что творится! - негромко пробормотал Ларин, приваливаясь к Павлу. Телега тронулась с места и довольно бодро покатила по пустыне. - У меня в кармане камера! Мы такое нащелкать можем…
- Если тебя не засекут.
- Ага. А я ее перепрячу, - Ларин долго копошился в темноте, что-то ворча себе под нос. - Ну вот, теперь никто не найдет! - весело шепнул он. - Не будут же они у меня в штанах шарить.
Они ехали на удивление быстро. Стена гор становилась все выше. Когда небо нехотя начало просыпаться, вспомнив о том, что скоро наступит утро, археологам и Мибубу завязали глаза. Только Филиппса трогать не стали, впрочем, он и так не видел ничего, кроме непроницаемой завесы красного тумана…
Мероитская культура после возвращения черных фараонов из Египта развивалась абсолютно индивидуально. Значительную роль играли женщины. Они сами становились повелительницами своего народа. В Библии сохранилось упоминание их титула. Кандака… Римские хронисты сообщали, что в Мерое издавна правили женщины с таким именем. Их называли мужеподобными женами, женщинами Смерти из Мерое, занимавшими воображение всего древнего мира. Их изображали тяжеловесными матронами с необъятных размеров бедрами и мощными бицепсами. Даже самая знаменитая из кандак по имени Аманисхахето была далека от идеала красоты, ничем не напоминая стройных, утонченных, элегантных египетских цариц - Нефертити или Клеопатру.
А ведь именно Аманисхахето или ее предшественница Аманирерас вела войну против Октавиана Августа уже после гибели Клеопатры Египетской. Обе кандаки оставили по себе огромное количество литературных памятников, и по сей день еще не переведенных. Буквы известны, имена цариц прочитать мы можем - и все. Когда будут расшифрованы мероитские письмена, стопроцентно поднимется такой же информационный бум, как в 1822 году после расшифровки египетских иероглифов.
Когда-то Павел, словно зубную боль и кариес стоматолог, дробил глыбы неудобоваримого языка Мерое. Как оказалось, любое знание способно пригодиться…
Уже несколько часов, как в Абу Хамеде царила страшная суета. Туроператоры никак не могли связаться по радио с "лэндровером". Последнее, что они услышали из динамиков, был шальной голос Мибубу. Он еще проорал пьяно:
- Все в порядке! Эти пустыню… ик… фото…графируют.
И ведь соврал, негодяй, потому что как раз в это время сидел за рулем и гонял по пустыне кругами. Но кто это видел?
И вот связь вообще оборвалась. Прошла ночь, вновь попытались связаться с группой, а потом шеф агентства направился в полицейский участок и сообщил о неприятном ЧП. Полицейский, шоколадного цвета суданец, презрительно хмыкнул, прищелкнул пальцами по горлу, а потом заявил:
- А что еще может случиться? Лежат небось вповалку в палатке, и сыты, и пьяны, и довольны! Разбойничков в наших краях не водится, террористов - тоже. Подождем до завтра…
Подождали. Связи с уехавшими на "сафари" по-прежнему не было. Тут уже настало время задумываться полиции, хотя думать очень не хотелось.
Через три часа стало ясно: в пустыне произошло нечто загадочное. Палаточный лагерь обнаружить не удавалось, раскрашенный под зебру "лэндровер" - тоже… вообще ничего! Пустыня проглотила шесть человек и машину, и даже не подавилась.
- Так не бывает! - отчаялся мэр Абу Хамеда. - В моем районе всегда было так спокойно… Да еще и Филиппс был с ними. Он парень надежный! Может, машина сломалась?
- Тогда почему они не свяжутся с нами по радио? - грустно сверкнул белками глаз шоколадный офицер полиции.
Мэр отчаянно затряс головой.
- Только про террористов опять не начинайте! Нет в моем районе террористов. Ясно? И это каждый знает!
- Но ведь шесть человек исчезли без следа!
- Знаю я, лейтенант, что вам нужно! - мэр смахнул пот с блестящего лба цвета эбенового дерева. - Нет! Я поднимать шума не буду! И в столицу сообщать не буду! Ищите пропавших, лейтенант, ищите!
В этот день в воздух поднялись четыре вертолета, но вернулись они ни с чем. Они даже сделали несколько посадок, полицейские допрашивали жителей маленьких деревенек. Никто не видел ни "лэндровер", ни белых его пассажиров.
Воздух пустыни задыхался от жары.
- Ну, вот, - простонал мэр, - сообщите о происшествии генералу Симо Кхали. Срочно!
А потом сам схватился за телефонную трубку и с запинкой забормотал: