- Конечно нет, - признался Алан. - Но я разработал теорию, позволившую компании, в которой я трудился, создать новую систему энергосбережения для военно-морских судов. У нас для поощрения сотрудников практиковался принцип разделения прибылей, и мне достался один процент. Чтобы было понятнее - намного больше денег, чем я смог израсходовать в течение жизни. А я, можете мне поверить, очень старался.
- Наверно, хорошо быть богатым, - мечтательно произнесла Сьюзен.
- Это было не так уж плохо, - признался Алан. - Конечно, теперь я уже не богат. Когда подписываешь контракт, теряешь все. И не только деньги, но и все остальное. Примерно через минуту станет ясно, что все усилия, которые я в свое время потратил на запоминание созвездий, окажутся напрасными. Там, куда мы направляемся, нет ни Ориона, ни Малой Медведицы, ни Кассиопеи. Это может показаться глупым, но не исключено, что созвездий мне будет не хватать гораздо сильнее, чем денег. Деньги, в общем-то, можно сделать всегда. Но сюда мы уже больше никогда не вернемся. Так что я в последний раз вижу этих моих старых друзей.
Сьюзен шагнула вперед и взяла Алана под руку. Гарри, насупившись, смотрел на экран своей ЭЗК.
- Ну вот, сейчас, - сказал он и начал обратный отсчет. Когда он дошел до "один", мы все уставились в окно.
В событии не было ровно никакого драматизма. Только что мы смотрели на одно звездное небо, в следующую секунду - на другое. Стоило моргнуть - и ты не заметил бы самого момента изменения. И все же сразу было видно, что это чужое небо. Ни у кого из нас, естественно, не было глубоких познаний Алана по части созвездий, но большинство способно найти в звездной толчее хотя бы пояс Ориона и ковш Большой Медведицы. И вот их больше не было - различие, возможно, эфемерное, но при этом весьма существенное. Я оглянулся на Алана. Он стоял, застыв как столб, под руку со Сьюзен.
- Мы поворачиваем, - заметил Томас. Все ясно видели, как звезды начали смещаться против часовой стрелки, а это означало, что "Генри Гудзон" изменил курс. Внезапно над нами показалась синяя громадина планеты Феникс. А над нею (или под нею, если глядеть нашими глазами) находилась космическая станция, настолько большая, настолько массивная и настолько деятельная, что мы уставились на нее как зачарованные.
В конце концов молчание было нарушено. Ко всеобщему удивлению, это оказалась Мэгги.
- На это стоит посмотреть, - сказала она. Все повернулись к ней, и Мэгги смутилась.
- Я вовсе не немая, - сказала она. - Я просто не люблю много говорить. Но это заслуживает хоть какого-то комментария.
- Да, это не шутки, - согласился Томас, вновь переведя взгляд на космическое сооружение. Рядом с этой штукой колониальная станция кажется жалкой, словно лужица блевотины.
- Сколько кораблей вы видите? - спросила меня Джесси.
- Не знаю, - ответил я. - Десятки. Может быть, даже сотни - не хочу считать. Я даже не думал, что такое количество звездолетов вообще может существовать.
- Если кто-нибудь из нас все еще считает Землю центром человеческой вселенной, - сказал Гарри, - то сейчас самое время пересмотреть эту теорию.
Мы стояли и смотрели в огромное окно на наш новый мир.
Моя ЭЗК зазвучала в 5. 45, что было странно, поскольку я собственноручно набрал приказ разбудить меня ровно в шесть. Экран светился, и на нем имелось сообщение с пометкой "СРОЧНО". Я пробежал послание глазами:
ИЗВЕЩЕНИЕ
В промежутке с 6. 00 до 12. 00 мы будем проводить завершающую процедуру из цикла физического усовершенствования для всех новобранцев. Для гарантированного соблюдения графика все новобранцы обязаны оставаться в своих каютах до тех пор, пока официальные представители колониального персонала не явятся, чтобы проводить каждого в помещения, предназначенные для проведения процедур. Чтобы обеспечить запланированный ход работ, начиная с 6. 00 двери всех кают будут заблокированы. Будьте любезны использовать оставшееся в вашем распоряжении время для того, чтобы завершить все ваши персональные дела, требующие посещения туалетных комнат и других помещений, находящихся за пределами каюты, Если после 6. 00 вам потребуется воспользоваться туалетной комнатой, свяжитесь с представителем колониального персонала на вашей палубе через ЭЗК.
Вы получите уведомление за пятнадцать минут до назначенного для вас срока. Просим быть одетыми и готовыми к тому моменту, когда сопровождающие из числа колониального персонала постучат в вашу дверь. Завтрака сегодня не будет. Ленч и обед состоятся в обычное время.
Человеку моего возраста не требуется дважды напоминать о том, что с утра нужно помочиться. Я поспешил в уборную, чтобы завершить свои персональные дела (пользуясь эвфемизмами колониальщиков). После этого мне оставалось лишь надеяться, что моя фамилия стоит не слишком близко к концу расписания: совершенно не хотелось обращаться к надсмотрщикам с просьбой, чтобы меня вывели по нужде.
Мое время оказалось не слишком поздним и не слишком ранним. Ровно в девять часов ЭЗК предупредила о том, что надо собираться. А в 9. 15 в дверь резко постучали, и мужской голос назвал мое имя. Почти сразу же дверь открылась - за ней оказались двое колониальщиков. Они милостиво разрешили мне быстро посетить уборную, и мы направились с нашей палубы в знакомую мне комнату ожидания доктора Расселла. Через некоторое время мне разрешили войти в кабинет.
- Мистер Перри, рад снова видеть вас, - заявил доктор, протягивая мне руку.
Сопровождавшие меня колониальщики вышли через дальнюю дверь.
- Будьте любезны подойти к боксу.
- Когда я побывал там в прошлый раз, вы вколотили мне в голову несколько тысяч гвоздей. Поэтому я не испытываю слишком сильного восторга при мысли о том, что мне снова придется лезть в этот гроб.
- Я вас понимаю, - ответил доктор Расселл. - Однако сегодня боли не будет. К тому же мы располагаем довольно ограниченным временем, так что… - Он направился к саркофагу.
- Если я почувствую хотя бы укол, то, смотрите, поколочу, - предупредил я, неохотно забираясь внутрь.
- Пожалуй, справедливо, - безмятежно отозвался доктор Расселл, закрывая за мной дверь.
Я, впрочем, заметил, что в отличие от прошлого раза он защелкнул замок. Не исключено, что моя угроза была воспринята всерьез. Ну и хорошо.
- Скажите, мистер Перри, - продолжил доктор, покончив с дверцей, - что вы думаете о нескольких последних днях?
- Они были странными и не слишком приятными, - честно сознался я. - Если бы я знал, что со мной будут обходиться как со слабоумным дошкольником, то, возможно, не стал бы подписывать контракт.
- Очень многие думают точно так же, как вы, - ответил доктор Расселл. - Поэтому позвольте мне вкратце объяснить вам, что и зачем мы делали. Датчики в вашу голову мы поместили по двум причинам. Во-первых, как вы, вероятно, догадались, для изучения вашей мозговой деятельности во время выполнения вами тех или иных основных функций и отслеживания переживаний ряда первичных эмоций. У всех людей мозг обрабатывает информацию и опыт более или менее одинаково, однако каждый человек использует некоторые совершенно уникальные методы и процессы. В качестве аналогии: у всех людей на руках по пять пальцев, но пальцы каждого имеют свои, строго индивидуальные отпечатки. Вот мы и старались сделать, если можно так выразиться, индивидуальный отпечаток вашего умственного "пальца". Вы понимаете, о чем я говорю? Я кивнул.
- Прекрасно. Значит, теперь вам ясно, для чего мы на протяжении двух дней заставляли вас делать всякие смешные и глупые вещи.
- Вроде беседы с обнаженной красоткой о том, как проходил праздник по поводу моего седьмого дня рождения. - заметил я.
- Этот тест дал нам много по-настоящему полезной информации, - веско сказал доктор Расселл.
- Не могу понять какой.
- Это скорее технические сведения, - уклонился Расселл от ответа. - Как бы там ни было, за минувшие два дня мы получили достаточно полное представление о том. как ваш мозг использует нейронные связи и воспринимает разнообразные стимулы. И эту информацию мы можем использовать в качестве шаблона.
Прежде чем я смог спросить: "Шаблона чего?", доктор Расселл продолжил свой монолог:
- Во-вторых, работа датчиков не ограничивалась только записью работы мозга. Они способны также транслировать в реальном масштабе времени точный ход процессов, происходящих в голове. Выражаясь по-другому, датчики запечатлели работу вашего сознания. Это важно, потому что в отличие от определенных умственных процессов сознание нельзя законсервировать. Для перемещения оно должно быть живым.
- Перемещения?
- Именно.
- Вы не обидитесь, если я спрошу, о какой такой чертовщине вы говорите?
Доктор Расселл улыбнулся.
- Мистер Перри, когда вы подписали контракт о вступлении в армию, вы же думали, что мы возвратим вам молодость, верно?
- Да, - согласился я. - И все так думали. Ведь нельзя же вести войну силами армии стариков. Вы должны иметь какой-то способ снова делать их молодыми.
- И как, по вашему мнению, мы это делаем? - поинтересовался доктор Расселл.
- Не знаю, - честно сказал я. - Генная терапия. Клонированные запасные части. Наверно, вы каким-то образом вынете из меня старые детали и поставите вместо них новые.
- Вы частично правы. Мы действительно прибегаем к генной терапии и используем клоны для замены. Но мы не заменяем ничего, кроме вас.
- Я вас не понимаю, - занервничал я: стало очень холодно и возникло ощущение, будто реальность, как коврик, выдергивают у меня из-под ног.
- Ваше тело старое, мистер Перри. Оно действительно дряхлое и не сможет проработать сколько-нибудь долго. Нет никакого смысла сохранять его или модифицировать. Оно не из тех вещей, которые по мере старения превращаются из рухляди в антиквариат, и не имеет таких частей, замена которых позволяла бы ему работать как новенькому. Когда человеческое тело стареет, оно стареет все целиком. И поэтому мы намерены избавиться от него. От всего целиком. Единственное, что мы собираемся сохранить, - единственная часть вашего существа, которая не делается хуже в процессе старения, - ваш разум, ваше сознание, то, что называется вашим "я".
Доктор Расселл шагнул к дальней двери, в которую вышли два колониальщика, коротко постучал и повернулся ко мне.
- Посмотрите хорошенько на свое тело, мистер Перри, - сказал он, - потому что сейчас вам предстоит с ним попрощаться. Вы переселитесь в другое место.
- Куда же я переселюсь, доктор Расселл? - заплетающимся языком спросил я. Во рту у меня стало так сухо, что я с трудом мог говорить.
- А вот сюда, - ответил он и открыл дверь.
Из двери появилась та же пара колониалыциков, что доставила меня в кабинет. Один из них толкал перед собой инвалидное кресло, в котором кто-то сидел. Я вытянул шею, чтобы посмотреть. И меня затрясло.
Это был я сам.
Только пятьдесят лет назад.
5
- А теперь мне нужно, чтобы вы расслабились, - сказал доктор Расселл.
Колониальщики подвезли младшего меня ко второму саркофагу и теперь запихивали тело туда. Оно (или он, или я - впрочем, не важно) не оказывало никакого сопротивления; с тем же успехом можно было предположить, что они возятся с больным, находящимся в коме. Или с трупом. Я был зачарован тем, что видел. И страшно испуган. Негромкий, слабенький голос в глубине моего мозга сказал, что я очень правильно поступил, что побывал в уборной перед тем, как явился сюда, а не то обязательно намочил бы штаны.
- Как… - начал было я и осекся. Во рту пересохло - я не мог произнести ни слова.
Доктор Расселл что-то тихо сказал одному из своих помощников, тот выскочил и тут же вернулся со стаканом воды. Врач поднес стакан к моим губам, что было очень хорошо, поскольку я сам вряд ли удержал бы его. Пока я пил, доктор говорил.
- Слово "как" обычно входит в состав одного из двух вопросов, - сказал он. - Первый: "Каким образом вам удалось сделать этот молодой вариант меня?" Ответ будет следующим: десять лет назад мы взяли генетический образец и использовали его, чтобы изготовить вам новое тело. Он убрал стакан.
- Клон, - выговорил я наконец.
- Нет, - ответил доктор Расселл. - Не совсем так. Ваша ДНК подверглась очень серьезной модификации. Вы с первого взгляда сможете заметить самое очевидное различие: цвет кожи вашего нового тела.
Я снова повернул голову и понял, что под воздействием шока при виде омоложенного себя не заметил этого действительно бросающегося в глаза отличия.
- Он зеленый, - оторопел я.
- Вы хотите сказать: "Я зеленый", - поправил доктор Расселл. - Точнее, будете таким минут через пять. Это один распространенный вопрос, начинающийся с "как". Второй: "Как вы пересадите меня туда?" И на это есть ответ: мы переселим ваше сознание.
- Как? - беспомощно спросил я.
- Мы возьмем характеристику вашей мозговой деятельности, снятую при помощи датчиков, и передадим ее - и вас самого вместе с нею - вон туда, - с готовностью объяснил доктор. - Мы взяли информацию, собранную за два минувших дня, и использовали ее для подготовки вашего нового мозга к приему вашего сознания, поэтому, когда мы переселим вас в новое тело, все покажется вам хорошо знакомым. Я, естественно, излагаю сильно упрощенную версию происходящего. На самом деле все значительно сложнее. Но это произойдет прямо сейчас. Так что давайте подключим вас.
Расселл протянул руку и начал поворачивать манипулятор саркофага к моей голове. Я дернулся.
- Сейчас мы ничего не будем внедрять в ваш организм, мистер Перри. Вместо инжекторной головки здесь стоит усилитель сигнала. Вам совершенно нечего бояться.
- Извините, - пробормотал я, возвращаясь в прежнее положение.
- Ничего, ничего, - отозвался доктор Расселл, надвигая чашу мне на голову. - Вы ведете себя куда лучше, чем большинство наших подопечных. Парень, сидевший здесь перед вами, визжал как свинья и в конце концов упал в обморок. Нам так и пришлось пересаживать его в бесчувственном состоянии. С минуты на минуту он придет в себя - молодой, зеленый и очень-очень напуганный. Можете мне поверить, вы просто куколка.
Я улыбнулся и посмотрел на тело, которое должно было вскоре стать мною.
- А где его шапочка?
- Она ему не нужна. - Доктор склонился к своей ЭЗК. - Я ведь уже сказал вам: это тело сильно модифицировано.
- Звучит довольно пугающе.
- Как только вы окажетесь в нем, то сразу заговорите по-другому. - Расселл закончил работать с ЭЗК и снова повернулся ко мне. - Что ж, мы готовы. Позвольте, я скажу вам, что будет происходить дальше.
- Прошу вас, - светски отозвался я. Он повернул ЭЗК ко мне.
- Когда я нажму эту кнопку, - указал врач, - все ваши датчики начнут транслировать вашу мозговую активность в усилитель. После поступления достаточно большой порции информации я соединю этот бокс со специализированным компьютерным банком. Одновременно аналогичная связь будет установлена с вашим новым мозгом. Как только наличие связи получит подтверждение, мы перешлем ваше сознание в ваш новый мозг. Когда же он возьмет на себя выполнение мыслительных процессов, мы разорвем связь и вы окажетесь в новом мозгу и новом теле. Есть какие-нибудь вопросы?
- А при проведении этой процедуры бывают неудачи?
- Я ждал этого вопроса, - вздохнул доктор Расселл. - Ответ: да. В отдельных случаях что-то может пойти не так, как надо. Однако такое случается чрезвычайно редко. Я занимаюсь этим уже двадцать лет, совершил тысячи перемещений и потерял рабочий объект лишь однажды. У женщины прямо в процессе передачи случилось обширное кровоизлияние в мозг. Параметры мозговой деятельности стали хаотическими, и сознание не переместилось. Во всех остальных случаях все прошло успешно.
- Значит, я буду жить до тех пор, пока не умру, - констатировал я.
- Интересное истолкование. Впрочем, да, вы совершенно правы.
- А как вы узнаете, что сознание переместилось?
- Мы узнаем через вот это, - доктор Расселл ткнул в свою ЭЗК, - и еще потому, что вы нам об этом скажете. Поверьте, когда все произойдет, вы будете знать об этом наверняка.
- Но откуда вы это знаете? Или вы тоже когда-нибудь перемещались сами?
Он улыбнулся.
- Вообще-то да. Даже дважды.
- Но вы не зеленый.
- Это уже второе перемещение. Вовсе не обязательно оставаться зеленым навсегда, - задумчиво произнес он, затем немного удивленно заморгал и снова взглянул на свою ЭЗК. - Боюсь, мистер Перри, что нам придется прекратить беседу, поскольку помимо вас у меня на очереди еще довольно много народу. Ну, что, вы готовы начать?
- Черт возьми, конечно не готов! Мне так страшно, что я боюсь, как бы не навалить в штаны.
- Тогда позвольте мне поставить вопрос по-другому. Вы готовы покончить с этим?
- Видит бог, да.
- В таком случае за дело.
Доктор Расселл ткнул пальцем в кнопку своей ЭЗК.
Саркофаг, в котором я лежал, чуть заметно вздрогнул, как будто в нем включился какой-то механизм. Я скосил глаза на врача.
- Усилитель, - пояснил он. - Эта часть работы займет примерно минуту.
Я невнятно хмыкнул, давая понять, что услышал, и взглянул на нового меня. Он лежал в своей коробке неподвижный, словно восковая статуэтка, которую кто-то во время отливки случайно окрасил зеленым, пролив краску в форму. Он походил на меня, каким я был много-много лет назад, - нет, намного лучше, чем я был тогда. Я был далеко не самым спортивным парнем в своем квартале. А этот "я" был мускулистым, как чемпион по плаванию. И на голове у него красовалась роскошная шапка волос.
Я не мог даже вообразить, каково будет находиться в этом теле.
- Максимум разрешения, - сказал доктор Расселл, обращаясь, по-видимому, к самому себе. - Связь установлена.
Его ЭЗК громко пискнула.
Я ощутил легкий толчок, а затем внезапно почувствовал себя так, будто в моем мозгу оказалась просторная пустая комната, по которой гуляет эхо.
- Ого! - невольно воскликнул я.
- Слышите эхо? - спросил доктор Расселл. Я кивнул.
- Это компьютерный банк, - пояснил он. - Ваше сознание воспринимает крохотный временной зазор между "здесь" и "там". Все в полном порядке, не волнуйтесь. Так открывается связь между новым телом и компьютерным банком.
ЭЗК снова запищала.
На другом конце комнаты новый я открыл глаза.
- Готово, - буднично сообщил доктор Расселл.
- У него же кошачьи глаза! - удивился я.
- У вас кошачьи глаза, - поправил меня доктор Расселл. - Обе связи устойчивы, без шумов. Сейчас я начну перемещение. Приготовьтесь почувствовать некоторую дезориентацию.
ЭЗК опять запищала… … И я полетел ааааааааааааай вниз (и при этом чувствовал себя так, будто меня - совершенно безболезненно - продавливали сквозь мелкое сито).
И все воспоминания, которые у меня когда-либо имелись, били меня по лицу, как кирпичи, вылетающие из огромной рушащейся стены.
Одна ясная вспышка - я стою в алтаре, глядя, как Кэти идет по проходу. Вот она слегка запнулась, наступив кончиком туфли на край подола своего длинного платья, тут же изящно выправилась, улыбнулась, как будто хотела сказать мне: "Ну уж это-то меня не остановит".