О’Тул выскочил вперед, подпрыгивая от ярости.
- Вот это я вам в глотки вобью! - взвизгнул он.- Дайте мне только наложить лапы на их мерзкие шеи...
Он внезапно умолк, потому что Шарп ухватил его сзади за штаны и поднял, не обращая внимания на бессвязные гневные вопли.
- Валяй! - сказал Шарп Максвеллу.- А если этот бахвалыцик еще посмеет рот раскрыть, я окуну его в первую попавшуюся лужу.
Сильвестр подобрался к Шарпу, вытянул морду и начал изящно обнюхивать болтавшегося в воздухе О’Тула. Гоблин замахал руками, как ветряная мельница.
- Отгоните его! - взвизгнул он.
- Он думает, что ты мышь,- объяснил Оп.- И взвешивает, стоишь ли ты хлопот.
Шарп попятился и пнул Сильвестра под ребра. Сильвестр с рычанием отскочил.
- Харлоу Шарп! - закричала Кэрол, кидаясь к нему.- Если вы позволите себе еще хоть раз ударить Сильвестра, я... я...
- Да заткнитесь же! - вне себя от бешенства крикнул Максвелл.- Все заткнитесь! Дракон там бьется из последних сил, а вы тут затеваете свары!
Все замолчали и отошли в сторону. Максвелл выдержал паузу, а потом обратился к троллям.
- Мне неизвестно, что произошло раньше,- сказал он.- Я не знаю причины вашей ссоры. Но нам нужна ваша помощь, и вы должны нам помочь. Я обещаю, что все будет честно и справедливо, но если вы не поведете себя разумно, мы проверим, что останется от вашего моста после того, как в него заложат два заряда взрывчатки.
Из-под моста донесся тихий пискливый голосок:
- Но ведь мы только всего и хотели, мы только всего и просили, чтобы крикун О’Тул сварил нам бочонок сладкого октябрьского эля.
- Это правда? - спросил Максвелл, оглядываясь на гоблина.
Шарп поставил О’Тула на землю, чтобы тот мог ответить.
- Это же будет неслыханное нарушение всех правил! - возопил О’Тул.- Вот что это такое! С незапамятных времен только мы, гоблины, варим радующий сердце эль. И сами его выпиваем. Мы не можем сварить больше, чем мы можем выпить. А если сварить его для троллей, тогда и феи потребуют...
- Но ты же знаешь,- перебил его Оп,- что феи не пьют эля. Они ничего не пьют, кроме молока. И эльфы тоже.
- Из-за вас нас всех умучит жажда! - вопил О’Тул.- Неизмеримый тяжкий труд мы тратим, чтобы сварить его столько, сколько нужно нам! И время, и размышления, и усилия.
- Если вопрос только в производительности,- вмешался Шарп,- то ведь мы могли бы вам помочь.
Мистер О’Тул в бешенстве запрыгал на месте.
- А жучки?! - неистовствовал он.- А что будет с жучками? Вы не допустите их в эль, пока он будет бродить, я знаю. Уж эти мне гнусные правила санитарии и гигиены! А чтобы октябрьский эль удался на славу, в него должны падать жучки и всякая другая пакость, не то ду-шистости в нем той не будет!
- Мы набросаем в него жучков,- пообещал Оп.- Наберем целое ведро и высыплем в чан.
О’Тул захлебнулся от ярости. Его лицо побагровело.
- Невежество! - визжал он.- Жуков ведрами в него не сыплют. Жуки сами падают в него с дивной избирательностью и...
Его речь завершилась булькающим визгом и воплем Кэрол:
- Сильвестр! Не смей!
О’Тул, болтая руками и ногами, свешивался из пасти Сильвестра, который задрал голову так, что ноги гоблина не могли дотянуться до земли.
Оп с хохотом повалился на пожухлую траву, колотя по ней кулаками.
- Он думает, что О’Тул - это мышка! - вопил неандерталец.- Вы посмотрите на эту кисоньку! Она поймала мышку!
Сильвестр держал О’Тула очень осторожно, раня только его самолюбие. Он почти не сжимал зубов, и в то же время огромные клыки не позволяли гоблину вырваться.
Шарп занес ногу для пинка.
- Нет! - крикнула Кэрол.- Только посмейте!
Шарп в нерешительности застыл на одной ноге.
- Оставь, Харлоу,- сказал Максвелл.- Пусть себе играет с О’Тулом. Он ведь так отличился сегодня у тебя в кабинете, что заслужил награду.
- Хорошо! - в отчаянии завопил О’Тул.- Мы сварим им бочонок эля! Два бочонка!
- Три! - пискнул голос из-под моста.
- Ладно, три,- согласился гоблин.
- И без вранья? - спросил Максвелл.
- Мы, гоблины, никогда не врем,- заявил О’Тул.
- Ладно, Харлоу,- сказал Максвелл.- Дай ему хорошего пинка.
Шарп снова занес ногу. Сильвестр отпустил О’Тула и попятился.
Из-под моста хлынул поток троллей - возбужденно вопя, они кинулись на холм.
Люди начали взбираться по склону вслед за троллями.
Кэрол, которая шла впереди Максвелла, споткнулась и упала. Он помог ей подняться, но она вырвала руку и повернулась к нему, пылая гневом:
- Не смейте ко мне прикасаться! И разговаривать со мной не смейте! Вы велели Харлоу дать Сильвестру хорошего пинка! И накричали на меня! Сказали, чтобы я заткнулась!
Она повернулась и бросилась вверх по склону почти бегом. Максвелл несколько секунд ошеломленно смотрел ей вслед, а потом начал карабкаться прямо на обрыв, цепляясь за кусты и камни.
С вершины холма донеслись радостные вопли, и Максвелл увидел, как с неба, бешено вращая колесами, скатился большой черный шар и под треск ломающихся веток исчез в лесу справа от него. Он остановился, задрал голову и увидел, что над вершинами деревьев два других черных шара мчатся прямо навстречу друг другу. Они не свернули в сторону, не снизили скорость, а, столкнувшись, взорвались. Максвелл проводил взглядом кувыркающиеся в воздухе обломки. Через секунду они обрушились на лес.
Вверху на обрыве все еще слышались радостные крики, и вдали, у вершины холма, вздымающегося по ту сторону оврага, что-то, скрытое от его взгляда, тяжело ударилось о землю.
Максвелл полез дальше. Вокруг никого не было.
Вот и кончилось, сказал он себе. Тролли сделали свое дело, и дракон может теперь опуститься на землю. Максвелл усмехнулся. Столько лет он разыскивал дракона, и вот наконец дракон, но так ли все просто? Что такое дракон и почему он был заключен в Артефакте, или превращен в Артефакт, или что там с ним сделали?
Странно, что Артефакт сопротивлялся любым воздействиям, не давая проникнуть в себя, пока он не надел переводящий аппарат и не посмотрел на черный брус сквозь очки. Так что же высвободило дракона из Артефакта? Несомненно, переводящий аппарат как-то повлиял, но как - это оставалось тайной. Впрочем, тайной, известной обитателям хрустальной планеты в числе многих и многих других, еще скрытых от жителей новой Вселенной. Да, но случайно ли переводящий аппарат попал в его чемодан? Не положили ли его туда для того, чтобы он вызвал то превращение, которое вызвал? И вообще, действительно ли это был переводящий аппарат или совсем иной прибор, которому придали тот же внешний вид?
Максвелл вспомнил, что одно время он раздумывал, не был ли Артефакт богом маленького народца или тех неведомых существ, которые на заре земной истории вступали в общение с маленьким народцем. Так, может быть, он и не ошибся? Не был ли дракон богом из каких-то невообразимо древних времен?
Он снова начал карабкаться на обрыв, но уже не торопясь, потому что спешить больше было некуда. Впервые после того, как он возвратился с хрустальной планеты, его оставило ощущение, что нельзя терять ни минуты.
Максвелл уже достиг подножия холма, когда вдруг услышал музыку - такую тихую и приглушенную, что он даже усомнился, не чудится ли она ему.
Он остановился и прислушался. Да, это, несомненно, была музыка.
Из-за горизонта показался краешек солнца, ослепительный сноп лучей озарил вершины деревьев на склоне над ним, и они заиграли всеми яркими красками осени. Но склон под ним все еще был погружен в сумрак.
Максвелл стоял и слушал - музыка была похожа на звон серебряной воды, бегущей по счастливым камням. Неземная музыка. Музыка фей. Да-да. Слева от него, на лужайке фей играл оркестр.
Оркестр фей! Феи, танцующие на лужайке! Он никогда еще этого не видел, и вот теперь ему представился случай!
Максвелл свернул влево и начал бесшумно пробираться к лужайке.
"Пожалуйста! - шептал он про себя.- Ну, пожалуйста, не исчезайте! Не надо меня бояться. Пожалуйста, останьтесь и дайте посмотреть на вас!"
Он подкрался уже совсем близко. Вон за этим валуном! А музыка все не смолкала.
Максвелл на четвереньках пополз вокруг валуна, стараясь не дышать.
И вот - он увидел!
Оркестранты сидели рядком на бревне у опушки и играли, а утренние лучи солнца блестели на их радужных крылышках и сверкающих инструментах. Но на лужайке фей не было. Там танцевала только одна пара, которую Максвелл никак не ожидал увидеть здесь. Две чистые и простые души, каким только и дано танцевать под музыку фей.
Лицом друг к другу, двигаясь в такт волшебной музыки, на лужайке плясали Дух и Вильям Шекспир.
Глава 25
Дракон расположился на зубчатой стене замка, и солнце озаряло его разноцветное тело. Далеко внизу, в долине, река Висконсин, синяя, как уже забытое летнее небо, струила свои воды в пламенеющей лесной чаще. Со двора замка доносились звуки веселой пирушки - гоблины и тролли, на время забыв вражду, пили октябрьский эль, стуча огромными кружками по столам, которые ради торжественного случая были вынесены из зала, и распевали древние песни, сложенные в те далекие времена, когда такого существа, как Человек, не было еще и в помине.
Максвелл сидел на ушедшем в землю валуне и смотрел на долину. В десяти шагах от него, там, где обрыв круто уходил на сто с лишним футов вниз, рос старый кедр - искривленный ветрами, проносившимися по этой долине несчетное количество лет. Его кора была серебристо-серой, хвоя - светло-зеленой и душистой. Ее бодрящий аромат доносился даже до того места, где сидел Максвелл.
Вот все и кончилось благополучно, сказал он себе. Правда, у них нет Артефакта, который можно было бы предложить обитателям хрустальной планеты в обмен на их библиотеку, но зато вон там, на стене замка, лежит дракон, а возможно, именно он и был настоящей ценой. Но если и нет, колесники все равно проиграли, а это, пожалуй, даже еще важнее.
Все получилось отлично. Даже лучше, чем он мог надеяться. Если не считать того, что теперь все на него злы. Кэрол - потому что он велел Харлоу пнуть Сильвестра, а ее попросил заткнуться. О’Тул - потому что он оставил его в пасти Сильвестра и тем принудил уступить троллям. Харлоу наверняка еще не простил ему сорванную продажу Артефакта и разгром музея. Но может быть, заполучив назад Шекспира, он немного отойдет. И конечно, Дрейтон, который, наверное, еще намеревается снять с него допрос, и Лонгфелло в ректорате, который ни при каких обстоятельствах не проникнется к нему симпатией.
Иногда, думал Максвелл, любить что-то, бороться за что-то - это дорогое удовольствие. Возможно, истинную мудрость жизни постигли только люди типа Нэнси Клейтон - пустоголовой Нэнси, у которой гостят знаменитости и которая устраивает сказочные приемы.
Он почувствовал мягкий толчок в спину и обернулся. Сильвестр немедленно облизал его щеки жестким, шершавым языком.
- Не смей! - сказал Максвелл.- У тебя не язык, а терка.
Сильвестр довольно замурлыкал и устроился рядом с Максвеллом, тесно к нему прижавшись. И они стали вместе смотреть на долину.
- Тебе легко живется,- сообщил Максвелл тигренку.- Нет у тебя никаких забот. Живешь себе и в ус не дуешь.
Под чьей-то подошвой хрустнули камешки. Чей-то голос сказал:
- Вы присвоили моего тигра. Можно, я сяду рядом и тоже им попользуюсь?
- Ну конечно, садитесь! - отозвался Максвелл.- Я сейчас подвинусь. Мне казалось, что вы больше не хотите со мной разговаривать.
- Там, внизу, вы вели себя гнусно,- сказала Кэрол,- и очень мне не понравились. Но, вероятно, у вас не было выбора.
На кедр опустилось темное облако.
Кэрол ахнула и прижалась к Максвеллу. Он крепко обнял ее.
- Все в порядке,- сказал он.- Это только баньши.
- Но у него же нет тела! Нет лица! Только бесформенное облако...
- В этом нет ничего странного,- сказал ей баньши.- Так мы созданы, те двое из нас, которые еще остались. Большие грязные полотенца, колышущиеся в небе. И не бойтесь - человек, который сидит рядом с вами,- наш друг.
- Но третий не был ни моим другом, ни другом всего человечества,- сказал Максвелл.- Он продал нас колесникам.
- И все-таки ты сидел с ним, когда остальные не захотели прийти.
- Да. Это долг, который следует отдавать даже злейшему врагу.
- Значит,- сказал баньши,- ты способен что-то понять. Колесники ведь были одними из нас и, может быть, еще остаются одними из нас. Древние узы рвутся нелегко.
- Мне кажется, я понимаю,- сказал Максвелл.- Что я могу сделать для тебя?
- Я явился для того, чтобы сообщить тебе, что место, которое вы называете хрустальной планетой, извещено обо всем,- сказал баньши.
- Им нужен дракон? - спросил Максвелл. - Тебе придется дать нам их координаты.
- Координаты будут даны транспортному центру. Вам надо будет отправиться туда - и тебе, и многим другим,- чтобы доставить на Землю библиотеку. Но дракон останется на Земле, здесь, в заповеднике гоблинов.
- Я не понимаю,- сказал Максвелл.- Им же нужен был...
- Артефакт,- докончил баньши.- Чтобы освободить дракона. Он слишком долго оставался в заключении.
- С юрского периода,- добавил Максвелл.- Я согласен: это слишком большой срок.
- Но так произошло против нашей воли,- сказал баньши.- Вы завладели им прежде, чем мы успели вернуть ему свободу, и мы думали, что он пропал бесследно. Артефакт должен был обеспечить ему безопасность, пока колония на Земле не утвердилась бы настолько, что могла бы его оберегать.
- Оберегать? Почему его нужно было оберегать?
- Потому что,- ответил баньши,- он последний в своем роде и очень дорог всем нам. Он последний из... из... я не знаю, как это выразить... У вас есть существа, которых вы зовете собаками и кошками.
- Да,- сказала Кэрол.- Вот одно из них сидит здесь с нами.
- Предметы забавы,- продолжал баньши.- И все же гораздо, гораздо больше, чем просто предметы забавы. Существа, которые были вашими спутниками с первых дней вашей истории. А дракон - то же самое для обитателей хрустальной планеты. Их последний четвероногий друг. Они состарились, они скоро исчезнут.
И они не могут бросить своего четвероногого друга на произвол судьбы. Они хотят отдать его в заботливые и любящие руки.
- Гоблины будут о нем хорошо заботиться.- сказала Кэрол.- И тролли, и феи, и все остальные обитатели холмов. Они будут им гордиться. Они его совсем избалуют.
- И люди тоже?
- И люди тоже,- подтвердила она.
Они не уловили, как он исчез. Только его уже не было. И даже грязное полотенце не колыхалось в небе. Кедр был пуст.
Четвероногий друг, подумал Максвелл. Не Бог, а домашний зверь. И все-таки вряд ли это так просто. Когда люди научились конструировать биомеханические организмы, кого они создали в первую очередь? Не других людей - во всяком случае, вначале,- не рабочий скот, не роботов, предназначенных для одной какой-нибудь функции. Они создали четвероногих друзей.
Кэрол потерлась о его плечо:
- О чем вы думаете, Пит?
- О приглашении. О том, чтобы пригласить вас пообедать со мной. Один раз вы уже согласились, но все получилось как-то нескладно. Может, попробуете еще раз?
- В "Свинье и Свистке"?
- Если хотите.
- Без Опа и без Духа. Без любителей скандалов.
- Но, конечно, с Сильвестром.
- Нет,- сказала Кэрол.- Только вы и я. А Сильвестр останется дома. Ему пора привыкать к тому, что он уже не маленький.
Они поднялись с валуна и направились к замку.
Сильвестр поглядел на дракона, разлегшегося на зубчатой стене, и зарычал.
Дракон опустил голову на гибкой шее и посмотрел тигренку прямо в глаза. И показал ему длинный раздвоенный язык.
Паломничество в волшебство
© Перевод К. Королёва.
Глава 1
Чердачный гоблин наблюдал исподтишка за монахом, а тот не сводил глаз с книжника, который, не подозревая, что за ним следят, пытался извлечь из-за корешка старинного фолианта какой-то свиток. Гоблин ненавидел монаха и, надо сказать, имел к тому достаточно оснований. Монах же не испытывал ни к кому на свете ни ненависти, ни любви; он отличался завистливостью и склонностью к фанатизму. Поскольку час был поздний, помещение библиотеки пустовало. В нем царила тишина, лишь скреблась где-то в укромном уголке мышь. На столе, за которым сидел книжник, догорала свеча.
Книжник сунул манускрипт за пазуху, поднялся, поставил фолиант обратно на полку и затушил двумя пальцами свечку. Бледный лунный свет, проникавший внутрь сквозь высокие, от пола и чуть ли не до стропил, окна, замерцал на переплетах многочисленных томов. Книжник осторожно двинулся к выходу. Монах постарался поглубже спрятаться в тень и не сделал ни малейшей попытки остановить книжника. Исполненный ненависти к монаху гоблин озадаченно почесал затылок.
Глава 2
Когда в дверь постучали, Марк Корнуолл ел хлеб с сыром. В маленькой комнате было холодно; в очаге потрескивали дрова, но тепла от них исходило всего ничего. Корнуолл встал, стряхнул с куртки крошки сыра и открыл дверь. На пороге стояло весьма странное существо - крошечное, не более трех футов ростом, худое и сморщенное. Из-под поношенных кожаных брюк виднелись босые, густо заросшие шерстью ноги. Наряд существа дополняли старенькая рубашка из алого бархата и остроконечный колпак.
- Чердачный гоблин,- представилось существо.- Могу ли я войти?
- Разумеется,- ответил Корнуолл,- Я слышал о тебе, но, признаться, всегда считал тебя выдумкой.
Гоблин переступил порог и тут же устремился к очагу. Присев перед ним на корточки, он протянул ладони к огню.
- Это почему же? - справился он.- Тебе ведь известно, что на свете существуют гоблины, эльфы и другие члены Братства. Почему же ты не верил в меня?
- Может, потому, что никогда не видел,- отозвался Корнуолл.- По-моему, ты до сих пор вообще никому не попадался на глаза. Так что, сам понимаешь...
- Я прятался,- заявил гоблин,- скрывался у себя на чердаке, благо там до меня не так-то просто добраться. Дело в том, что некоторые ваши монахи ведут себя, ну, что ли, неразумно. Они начисто лишены чувства юмора.
- Сырку не хочешь? - предложил Корнуолл.
- Что за глупый вопрос? Конечно, хочу!
Гоблин отодвинулся от очага, огляделся и взобрался на деревянную скамью, что стояла у стола.
- Сдается мне,- заметил он,- жизнь у тебя не из легких. Обстановочка, прямо скажем, бедноватая.
- Какая есть.- Корнуолл вынул из висевших на поясе ножен кинжал, отрезал кусок сыра и ломоть хлеба и вручил угощение гоблину.
- И пропитание скудноватое,- продолжал тот.
- Увы. Однако я полагаю, ты явился не за сыром?
- Нет,- сказал гоблин.- Я видел тебя сегодня вечером. Видел, как ты украл манускрипт.
- И что? - поинтересовался Корнуолл.- Он тебе нужен?
- Ни капельки,- проговорил гоблин, вгрызаясь в сыр,- Я всего лишь хотел сообщить тебе, что видел не только я, а еще и монах по имени Освальд.
- Раз так, почему же он меня не остановил? Почему позволил уйти?