- Покой? - сказал король, переворачиваясь на живот. - Как я могу дать ей покой? Глупая, ведь это же Циркуляция. Если я дам себе покой, то и остальные встанут на месте, и к тому времени, когда мы доберемся до Летнего дворца, нужно будет возвращаться обратно.
- Ваше величество могло бы лежать на спине в своей карете, - сказала доктор, вытаскивая рубашку короля из его ездовых рейтуз и обнажая мощную, мускулистую спину.
- Это тоже больно, - сказал он в подушку.
- Может быть, поначалу и будет немного больно, но вы быстро почувствуете улучшение. А если будете ехать верхом, то вам станет еще хуже.
- Эти проклятые кареты - они раскачиваются туда-сюда, а колеса все время попадают в ямы и рытвины. Дороги явно стали гораздо хуже, чем в прошлом году. Вистер?
- Ваше величество? - Толстый камердинер тут же оказался у кровати короля.
- Пусть кто-нибудь узнает, кто отвечает за содержание этих дорог. Достаточно ли собирается налогов? Если да, то расходуются ли эти деньги на ремонт, а если нет, то куда они уходят?
- Слушаюсь, ваше величество. - Вистер быстрым шагом вышел из шатра.
- Герцоги мошенничают со сбором налогов, Восилл, - вздохнул король. - Ну, или их сборщики. У них слишком много власти, будь они прокляты. Я считаю, что слишком много сборщиков приобрели себе баронские поместья с титулами.
- Вы абсолютно правы, государь, - сказала доктор.
- Да, я думал учредить еще какие-нибудь… на городских уровнях… как их…
- Советы, государь?
- Да, советы, в которые входили бы ответственные граждане. Они бы для начала наблюдали за дорогами, за городскими стенами и все такое. За подобными вещами у них душа болит больше, чем у герцогов, которых заботят только собственные дома и количество дичи в их лесах.
- Прекрасная мысль, государь.
- Да, я тоже так думаю. - Король повернул голову и взглянул на доктора. - У вас они тоже есть, верно?
- Советы, государь?
- Да. Я помню, вы мне о них говорили. Вероятно, сравнивали нашу отсталую систему с вашей, и сравнение было не в нашу пользу, это уж точно.
- Неужели я сравнивала, государь?
- Сравнивали, сравнивали, Восилл.
- Действительно, наше государственное устройство позволяет поддерживать дороги в хорошем состоянии, признаю.
- Но если я отберу власть у баронов, то они будут недовольны, - мрачно сказал король.
- А вы, государь, сделайте их эрцгерцогами или дайте им другое вознаграждение.
Король задумался.
- Какое другое?
- Не знаю, государь. Вы могли бы что-нибудь придумать.
- Да, мог бы, - сказал король. - Но если я дам власть земледельцам, торговцам и всем прочим, то им этого покажется мало.
Доктор продолжала массировать спину короля.
- Мы говорим, что лучше предотвратить, чем лечить, - сказала она ему. - О теле нужно заботиться до того, как с ним произойдет что-нибудь нехорошее. Вы должны давать себе покой, прежде чем от усталости не свалитесь с ног, вы должны поесть до того, как голод одолеет вас.
Король нахмурился, а руки доктора продолжали двигаться по его телу.
- Если бы все было так просто, - сказал он, вздохнув. - Я думаю, что если в теле можно поддерживать здоровье такими простыми средствами, то оно устроено гораздо проще по сравнению с государством.
Мне показалось, что эти слова немного задели доктора.
- Тогда я довольна тем, что на моем попечении находится ваше тело, а не ваша страна, государь.
- Я и есть моя страна, - строго сказал король, хотя выражение его лица не соответствовало его тону.
- Тогда, государь, радуйтесь, что ваше королевство пребывает в лучшем состоянии, чем его король, который не хочет лежать в карете, как это сделал бы любой благоразумный монарх.
- Не разговаривайте со мной как с ребенком, Восилл! - громко сказал король, поворачивая к ней голову. - Ой! - сказал он - на лице его появилась гримаса боли, и он снова упал головой на подушку. - Вы не можете понять (видимо, из-за того, что вы - женщина), что в карете у вас нет возможности маневра. Карета занимает всю дорогу. А человек верхом может объезжать все неровности на дороге.
- Понимаю, государь. И тем не менее факт остается фактом: вы весь день проводите в седле, вас трясет, и маленькие подушечки между вашими позвонками сжимаются и ущемляют нервы. От этого и возникают боли в спине. Если же вы будете лежать в карете, то, как бы вас ни трясло, вам станет гораздо лучше.
- Послушайте, Восилл, - раздраженным тоном сказал король, приподнимаясь на локте и поднимая взгляд на доктора, - как, по-вашему, это будет выглядеть, если король пересядет из седла в карету и разляжется среди надушенных дамских подушек, словно какая-нибудь изнеженная наложница? Что это будет за монарх? А? Не смешите меня. - Он снова осторожно улегся на живот.
- Я так думаю, ваш отец никогда ничего подобного не делал, государь.
- Нет, он… - начал было король, но прежде чем продолжить, окинул доктора подозрительным взглядом. - Нет, не делал. Конечно же нет. Он ехал в седле. И я останусь в седле. Я буду скакать верхом и мучиться от боли, потому что именно этого от меня и ждут. Вы снимаете боли у меня в спине, потому что именно этого ждут от вас. Занимайтесь своим делом, доктор, и прекратите эту дурацкую болтовню. И да спасет меня Провидение от женской глупости! Ой! Осторожнее!
- Я должна выяснить, где у вас болит, государь.
- Ну, так вы уже нашли! А теперь делайте то, что должны делать, то есть избавить меня от боли. Вистер! Вистер!
К королю подошел другой слуга.
- Он только что вышел, ваше величество.
- Музыку, - сказал король. - Я хочу слушать музыку. Позовите музыкантов.
- Слушаюсь, ваше величество. - Слуга собрался было идти, но король щелкнул пальцами, и слуга тут же вернулся к нему.
- Ваше величество?
- И вина.
- Слушаюсь, ваше величество.
- Какой великолепный закат, правда, Элф?
- Да, хозяйка. Провидение вознаграждает нас за гнев небес, - сказал я, вспомнив слова Джоллиса (я был уверен, что он тоже позаимствовал их у кого-то).
- Наверно, в этом что-то есть, - согласилась доктор. Мы сидели на широкой передней скамейке фургона, ставшего нашим домом. Я занимался подсчетами. Из последних шестнадцати дней одиннадцать я спал в повозке (а остальные пять размещался со старшими пажами и учениками в домах, если мы останавливались на ночлег в городах), и, вероятно, мне придется спать в ней еще семь дней из десяти, пока мы не доберемся до города Леп-Скатачейса, где проведем пол-луны. После этого повозка станет моим домом на восемнадцать дней из двадцати двух, пока мы не доберемся до Ивенаджа. А может быть, и на девятнадцать, если в дороге встретятся какие-нибудь трудности и мы задержимся.
Доктор отвернулась от заката и поглядела на дорогу, усаженную высокими деревьями, росшими из песчаной почвы с обеих сторон. Впереди, над качающимися верхушками огромных карет, в воздухе висела оранжевато-коричневая дымка.
- Мы уже почти добрались?
- Почти, хозяйка. Это самый длинный дневной переход - что в одну, что в другую сторону. Разведчики скоро доберутся до места привала, авангард начнет разбивать шатры и ставить полевые кухни. Переход длинный, но говорят, что за счет этого мы экономим целый день.
Впереди ехали величественные кареты и фургоны королевского дома. Непосредственно перед нами двигались два хавла, их широкие плечи и крупы раскачивались из стороны в сторону. Доктор отказалась от кучера. Она хотела сама держать кнут (хотя пользовалась им мало). А это означало, что мы сами должны были каждый вечер кормить животных и заботиться о них. Мне это вовсе не нравилось, хотя у моих приятелей, пажей и учеников, было на сей счет другое мнение. До этого дня доктор брала на себя большую, чем я ожидал, часть этой грязной работы, но у меня вызывала неприязнь и та малая часть, что доставалась мне. Мне было трудно поверить, что она не видит, как выставляет нас обоих в глупом виде, занимаясь такими унизительными вещами.
Она снова обратила свой взгляд к заходу. На щеке заиграл лучик света, окрасив кожу в цвет золота. Волосы, свободно ниспадавшие на плечи, отливали матовыми бликами цвета тускловатого рубина.
- Вы еще были в Дрезене, когда с небес упали камни?
- Что? Ах, да. Я уехала из дома два года спустя. - Казалось, она задумалась, даже опечалилась.
- А вы случайно добирались не через Кускерию, хозяйка?
- Да, Элф, через Кускерию, - сказала доктор, лицо ее прояснилось, когда она повернулась ко мне. - Тебе об этом известно?
- Кое-что, - сказал я, и во рту у меня стало сухо. Я не знал, сказать ли ей о том, что я слышал от пажа Валена и от Джоллиса. - Оттуда до нас далеко?
- На дорогу уходит не меньше полугода, - сказала доктор, кивая. Она улыбнулась, подняв голову к небу. - Очень жаркое место, много растительности, высокая влажность, полно разрушенных храмов и различных странных животных - некоторые древние секты считают их священными. Воздух насыщен запахами пряностей, а когда я там оказалась, ночь была в полном разгаре - и Ксамис и Зиген оба давно зашли почти одновременно, в дневном небе были Джидульф, Джейрли и Фой, а Ипарин пребывал в зоне затмения, и потому примерно в течение колокола на небе сияли только звезды, освещавшие город и море. И все животные выли в этой темноте, и я из своей комнаты хорошо слышала бушующее море, хотя на самом деле темно не было - воздух был пронизан серебристым светом. Люди молча стояли на улицах и смотрели на звезды, словно с облегчением проникаясь мыслью, что их существование - не миф. Я в тот момент была не на улице, я была… в тот день я познакомилась с очень милым капитаном морской компании. Очень красивым, - сказала она, вздохнув.
В этот миг она была похожа на молоденькую девочку (а я - на ревнивого мальчика).
- И ваш корабль доставил вас оттуда прямо сюда?
- Нет-нет. После Кускерии было еще четыре перехода: до Алайла на баркентине "Лик Джейрли", принадлежащей морской компании, - сказала она и широко улыбнулась, глядя перед собой. - Потом оттуда до фуоллаха на триреме, представь… этот корабль был из фаросси, бывший имперский флот, потом по суше до Оска, а оттуда до Иллерна на ксинкспарском торговом судне. И наконец, до Гаспида на галионе, принадлежащем торговому дому Мифели.
- Все это звучит очень романтично, хозяйка.
Она улыбнулась, но как-то печально.
- Конечно, случались лишения и всякие неприятности, - сказала она, похлопывая по голенищу своего сапожка, - раз или два приходилось вытаскивать этот старый кинжал, но теперь, оглядываясь назад, я могу сказать: да, это было романтично. Очень. - Она глубоко вздохнула, потом повернулась и посмотрела в небо, прикрыв козырьком ладони глаза от света Зигена.
- Джейрли еще не взошел, хозяйка, - тихо сказал я и сам удивился тому, какой холод пронизывает меня изнутри. Она странно посмотрела на меня.
Наконец здравый смысл вернулся ко мне. Хотя во время моей болезни во дворце она и сказала, что мы должны быть друзьями, однако по-прежнему оставалась моей хозяйкой, а я - ее слугой и учеником. Но кроме хозяйки у меня был еще и хозяин. Не исключаю: ничто из того, что я мог узнать у доктора, для моего хозяина не было в новинку, так как у него имелось много источников информации, но полной уверенности в этом у меня не было, а потому я считал себя обязанным выведывать все, что удастся, ведь любая мельчайшая подробность могла оказаться полезной.
- И по этой причине - я имею в виду ваше путешествие из Иллерна в Гаспид на корабле клана Мифели - вы оказались на службе у Мифели?
- Нет, это было простое совпадение. После прибытия сюда я некоторое время помогала морякам в лазарете, а потом одному из молодых Мифели понадобилась помощь. Он плыл на корабле и, приближаясь к родной гавани, подал сигнал на Сторожевые острова. Собственный доктор клана Мифели страдал от морской болезни и не мог подняться на борт, чтобы отправиться навстречу галиону. Поэтому главный врач лазарета рекомендовал меня Прелису Мифели, и на галион отправилась я. Молодой человек выжил, корабль вернулся в порт, и меня прямо там, в порту, сделали главным семейным врачом Мифели. Старик Мифели быстро принимает решения.
- А их прежний доктор?
- Был отправлен на покой. - Она пожала плечами. Некоторое время я смотрел на крупы двух хавлов.
Один из них обильно унавоживал дорогу. Горячий навоз исчез под колесами нашего фургона, обдав нас своими парами.
- О ужас, какой отвратительный запах, - сказала доктор.
Я прикусил язык. То была одна из причин, по которой люди, обязанные ухаживать за скотиной, старались по возможности держаться от этих животных подальше.
- Хозяйка, можно я задам вам вопрос?
Она помедлила, прежде чем ответить.
- Ты уже и без того назадавал мне столько всяких вопросов, Элф, - сказала она, удостоив меня лукавым, веселым взглядом. - Насколько я понимаю, ты собираешься задать вопрос, который я могу счесть дерзким?
- Гм-м.
- Спрашивай, молодой Элф. Я ведь всегда могу сделать вид, что не расслышала.
- Я вот размышляю, хозяйка, - сказал я, чувствуя неловкость и внезапно покраснев, - а почему вы оставили Дрезен?
- Ах вот что, - сказала она и, взяв кнут, помахала им над спинами хавлов, едва пощекотав его кончиком их шеи. Потом скользнула по мне взглядом. - Отчасти потому, что мне захотелось приключений, Элф. Просто из желания отправиться туда, где не бывал никто из тех, кого я знаю. А отчасти для того, чтобы уехать и забыть одного человека. - Она весело, ослепительно улыбнулась мне, а потом снова устремила свой взгляд на дорогу. - У меня была несчастная любовь, Элф. А я упрямая. И гордая. Твердо решив уехать и сообщив, что собралась на другой конец света, я уже не могла - и не хотела - менять решения. Вот так я дважды причинила себе боль - один раз встретив не того человека, а второй раз проявив упрямство (даже после того, как успокоилась) и не пожелав отступить от слова, данного в приступе уязвленной гордости.
- Это был тот, кто подарил вам кинжал, хозяйка? - спросил я, уже ненавидя этого человека и завидуя ему.
- Нет, - сказала она, издав то ли фырканье, то ли смешок, совсем не женский звук, как мне показалось. - Он меня и без того достаточно ранил, чтобы носить еще напоминание о нем. - Она кинула взгляд на свой кинжал, который, как всегда, был заткнут у нее за голенище правого сапога. - Этот кинжал - подарок от… государства. Некоторые украшения на кинжале были подарены мне другим другом. Тем, с которым я ожесточенно спорила. Обоюдоострый подарок.
- И о чем вы спорили, хозяйка? - спросил я, оглянувшись.
- О разном, о разных сторонах одного и того же. Имеет ли право сильный навязывать свои ценности другим. - Она посмотрела на меня - на моем лице читалось недоумение. - Ну, и мы спорили обо всем этом.
- Об этом, хозяйка? - спросил я, оглядываясь.
- Об… - Она, казалось, оборвала себя на полуслове. - О Гаспиде, об империи. Обо всем этом другом полушарии. - Она пожала плечами. - Не буду утомлять тебя деталями. В конце концов я уехала, а он остался, хотя до меня дошли слухи, что после моего отплытия он тоже покинул страну.
- И вы не жалеете, что прибыли сюда, хозяйка?
- Нет, - сказала она, улыбнувшись. - Большую часть пути в Кускерию жалела, но, когда я пересекла экватор, произошли перемены. Такое, говорят, часто случается. А с тех пор не пожалела ни разу. Я по-прежнему скучаю по семье, по друзьям, но не жалею, что приняла такое решение.
- А как вы думаете, хозяйка, вы вернетесь домой?
- Понятия не имею, Элф. - На ее лице было выражение надежды и беспокойства. Тут она улыбнулась еще раз. - Ведь я врач короля. Я бы сочла, что плохо делаю свое дело, если бы он позволил мне вернуться. Может быть, он заставит меня ухаживать за ним, пока не состарится или пока не разочаруется во мне, потому что у меня появятся усики над верхней губой, волосы на голове поредеют, и появится дурной запах изо рта. И тогда он прикажет отрубить мне голову, потому что я слишком часто его перебиваю. А тогда, возможно, его доктором станешь ты.
- Что вы, хозяйка. - Кроме этих слов, другие не пришли мне в голову.
- Не знаю, Элф, - призналась она мне, - я не уверена, стоит ли мне строить какие-то планы. Подожду, посмотрю, куда меня уведет судьба. Если Провидение, или то, что мы называем этим словом, вынудит меня остаться, то я останусь. Если же это Провидение позовет меня назад в Дрезен, я вернусь в Дрезен. - Она повернула ко мне голову с выражением, которое ей, видимо, казалось заговорщицким, и сказала: - Кто знает, может, судьба поведет меня через ту же самую Экваториальную Кускерию. Возможно, я снова увижу моего красавца - капитана морской компании. - Она подмигнула мне.
- А Дрезен сильно пострадал от камнепада с небес? - спросил я.
Она, казалось, не обратила внимания на мой тон, а я опасался, не звучит ли мой голос слишком уж холодно.
- Больше, чем Гаспидус, - сказала она. - Но гораздо меньше, чем внутренние области империи. Один город на дальнем северном острове был почти полностью стерт с лица земли волной, которая убила больше десяти тысяч человек. Было также уничтожено несколько кораблей, и урожаи в следующие два-три года упали, отчего застонали землепашцы, - но землепашцы и так вечно стонут. Нет, мы отделались сравнительно легко.
- И как вы считаете, хозяйка, это была кара богов? Некоторые говорят, что Провидение за что-то наказало нас или всю империю. Другие считают, что это сделали старые боги и что они возвращаются. Как вы думаете?
- Я думаю, возможно все, Элф, - задумчиво сказала доктор. - Хотя в Дрезене есть люди - философы, - у которых находится более прозаическое объяснение.
- Какое, хозяйка?
- Они считают, что такое случается без всяких причин.
- Без всяких причин?
- Да. Никаких причин, чистая случайность.
Я поразмыслил над этими словами.
- А как они считают - есть ли добро и зло? Верно ли, что кто-то заслуживает уничтожения, а кто-то - всего лишь наказания?
- Меньшинство скажет, что таких понятий вообще нет. Но большинство согласно с тем, что они есть, правда, существуют только в наших умах. Сам мир без нас не признает таких вещей, поскольку это и не вещи на самом деле, а идеи, а потому в мире не было идей, пока не появился человек.
- Значит, они думают, что Человек не был создан одновременно с миром?
- Именно так. По крайней мере, человек разумный.